Образ VI

Глава I
Затворники.
VI


  На третий день температура начала спадать, а жар к вечеру прекратился. Арсений Кириллович стал приходить в сознание и даже начал задавать вопросы касающиеся его прибытия в камере. Надсмотрщик ни чего не ответил кроме того, что к утру с ним обязательно объяснятся. Но этого было Кацу мало и он судорожно попытался вспомнить, как он попал в тюрьму. Пытался открыть решётку и громко кричал. Но все потуги были четны и не дали ни каких результатов.
  По своему внешнему виду и больным рёбрам он заключил, что мог попасть в аварию или был избит, но ни чего конкретного на ум не приходило. Арсений Кириллович изо всех сил пытался вспомнить, что он делал по прибытию в Москву, к кому ездил. Но на ум, кроме боли, ни чего не приходило. Ослабев к полуночи он упал в кровать и забылся сном.

  Сон Арсения Кирилловича Каца*
  Рассказчик представляет немедленно всю исчерпывающую информацию, во всех красках, того самого сна.
  Комната, не просторная и не маленькая, имеющая словно три стены, задымлённая. В центре круглый стол за которым играют в вист. Кругом стен были уставлены серванты внутри которых стояли заспиртованные банки, внутри которых находились разные конечности, самых разных животных. В центре стола стоял подсвечник он и освещал всю комнату. Людей сидевших за столом было четверо. Двоих Арсений Кириллович распознал, первым был Пётр, во втором он узнал Парфёнова. Оставшиеся двое были не знакомы, но лица их были внушительны и на одном из них он разглядел большой ожёг.
  - Что же вы стоите там? Подходите, составьте нам компанию, - говорил, глядя в карты, Константин Филиппович.
  Арсений Кириллович попытался сделать движение вперёд, но у него ни чего не вышло.
  - У меня словно ноги приклеены, - вырвалось у того.
  - Так ты возьми и отлепи! - вскрикнул человек, у которого был шрам на лице и все сразу засмеялись. Арсению Кирилловичу тоже, вдруг, от чего-то стало смешно и он стал улыбаться со всеми, но вдруг ему сделалось стыдно и он сел в кресло, которое оказалось за ним.
  - Что вы скажите по этому поводу? - говорил второй незнакомец, который отличался худобой и имел седой волос, Арсению Кирилловичу он показался лет пятидесяти, - Так, что вы скажите? -набрасывая карты, одну за другой, обращался он к Лазареву.
  - Но у меня нет такой масти...вот вам, пожалуйста, - голос Петра Сергеевича дрожал и был очень мелкий. Это очень насторожило Каца, так, что он оторвался от спинки кресла и немного подался вперёд.
  - Ан-нет! Я знаю-с, знаю-с, что вы обманывает! Не вынуждайте меня вскрывать ваши карты, признайтесь добровольно, - Лазарев опустил голову и заплакал. Все за столом стали качать головой и укоризненно тыкать пальцами.
  - Штрафчик вам, многоуважаемый, Сергей Петрович.
  - Пётр Сергеевич! - выкрикнул со своего места Кац. Он попытался встать, но ноги не слушались его и повели совсем не в центр комнаты где играли, а куда-то в сторону и привели его прямо к сосуду, где была заспиртована большая, круглая, чёрная мурена. До селе, Арсений Кириллович не видел мурен и не имел никаких представлений о них, даже быть может не слышал ни чего подобного, но когда подошёл к сосуду, вдруг заключил, не ожидая от самого себя, что это именно мурена.
  - Ох, ошибочка вышла. Простите меня Пётр Сергеевич. Да вы уж так сильно не расстраивайтесь, полноте. С кем не бывает?
  - Записывай, - скомандовал тот, что со ожогом и худой старик сразу стал, что-то чёркать в листочке.
  - Всё, записал. Будьте покойны, ваше превосходительство, у нас про всех, всё записано. Мы и про вас не забудем, - он указал на Парфёнова. Тот в свою очередь легко кивнул головой и встав из-за стола вышел в дверь.
  - Что вы скажете по этому поводу? - обратились к Арсению Кирилловичу, но он не услышал вопроса, всё его внимание было на той самой банке и вопрос повторили вновь. Он повернулся к столу и увидел, как человек со шрамом, что-то подписывает и укладывает бумаги в небольшой чемодан, худой старик подаёт одну за другой, а Пётр Сергеевич сидит привязанный к стулу и плачет.
  - Немедленно прекратите это!
  - Успокойтесь, голубчик. Не в вашей воле наводите здесь беспорядки, соберите свои чувства и давайте решим вопрос полюбовно.
  - Чего вы хотите? - Арсений Кириллович подошёл к Петру Сергеевичу но из-за некой скованности не мог, даже, произвести усилие, что бы развязать его.
  - Мы хотим, что бы каждому было уплочено. Что бы землю народу, а дворцы рабочим, что бы деньги неимущим, а имущих в печи! Вот чего мы хотим, - сказанное худым стариком совсем не удивило Каца, он словно ожидал этого или был готов к такому повороту. Сон ему казался, словно, знакомым, только персонажи в нём были изменены.
  - Я не могу устроить вам такой чести, я обычный человек.
  - Да, дорогой друг, - встав из-за стола и отложив все бумаги начал человек со ожогом, - ты обычный, - а затем достал из кармана револьвер и выстрелил Лазареву прямо в грудь. Белая рубашка немедленно побагровела и глаза его устремились в потолок. От невозможности издать хоть малейший крик, Арсений Кириллович отвернулся к ним спиной и взгляд его пал на ту самую банку. В ней началось какое-то движение. Чёрный клубок, который он принял за мурену стал шевелиться. Оболочка черноты, в которую был погружён шар, начали спадать и приобретать белёсый цвет. В его медленном повороте он стал разглядывать черты скул, носа, подбородка...и когда крик прорвался из груди Арсения Кирилловича и вся злость скопившаяся в его кулаках стала крушить всё кругом, перед ним остановилась, с открытыми, голубыми глазами, голова Петра Сергеевича Лазарева.

  Проснулся, Арсений Кириллович, поздно ночью, от крика, в поту и в изорванных одеждах. Уснуть так и не смог, из-за чего вновь получил болезненное состояние, но уже не такое страшное, какое было прежде.