Колодец времени. Глава 33

Глава 33. В которой Толик уходит с поклоном.



Посуду помыли и разложили по местам. Толик пытался помогать, но только мешал. На шести квадратных метрах родительской кухни, он занимал слишком много места.

Чтобы избавиться от мешавшегося под ногами командировочного, мама решила уложить его спать:

-Во сколько у вас самолёт?..

-Какой самолёт?!. - Толик уже и забыл, что он командировочный и что завтра нужно улетать обратно. А летают, как правило, на самолётах.

-С крыльями... Те... что по небу летают...

-А-а... самолёт... - Толик прикинул, во сколько нужно уходить, чтобы не сильно напрягать родителей и в то же время подольше побыть с ними дома и решил, что десять утра будет в самый раз. Час на регистрацию, час на дорогу. Если уйдёт из дома в восемь, то и им ещё останется время собраться.

Вообще-то, Толик решил устроиться на какой-нибудь завод по отцовскому паспорту, получить комнату в общежитии, обустроиться, каким либо образом вернуть паспорт на место, хотя, не представлял себе, как это можно было провернуть, заявить об утере паспорта, получить новый и начать жизнь, считай по второму кругу, следя и, по-возможности, помогая родителям, себе, Кольке и Зинке.

-Разбудите... наверное... в шесть...

-В шесть?.. Во сколько же мне самой тогда вставать?.. Разбужу вас в пол седьмого...

Толика положили в зале на диване и все разошлись по своим комнатам.

На небе горела огромная луна, а звёзды были величиной с кулак.

Спать Толику не хотелось, а хотелось петь, но не все бы оценили прекрасные порывы души, поющего в ночи. Он тихонечко вышел на балкон. Следом, с проверкой вышел кот Маркиз, не подают ли чего без него. Но на балконе ничего не происходило и ни кто ничего не поедал, а Толик просто стоял, облокотившись на балконные перила и смотрел куда-то в даль. Маркиз тоже забрался на перила, надеясь разглядеть то, что коту, обладающему несравненно лучшим, чем человек ночным зрением, не было возможности разглядеть ни при каких обстоятельствах. Кот мог видеть только предметы, а Толик видел своё прошлое.

Он обнял Маркиза за "плечи":

-Ну... что... Маркинсон... не спится?..

Кот, не понявший ни единого слова, тупо посмотрел Толику прямо в глаза, сказал: "Мау!..", - Подождал, какой его "Мау" произведёт эффект, и, даже слегка наклонил голову, затем опять мяукнул, уже на октаву ниже, что в ночной тишине прозвучало особенно зловеще, спрыгнул с перил и пошёл в зал, продолжая орать страшным потусторонним голосом. Из спальни и из соседних квартир, а так же из дома справа полетело:

-Заткнись... скотина!.. Сдохни... тварь... иначе я сойду с ума!!! - И, совсем уже непечатные выражения, и с грохотом стали захлопываться форточки и балконные двери, но на кота это не производило ни какого впечатления и успокоился он только тогда, когда мама взяла его на руки и отнесла в свою спальню.

-Не надо обижать котика...

Колька лежал на своей кровати на боку и с открытыми глазами. Огромная луна светила в окно гигантским прожектором, освещая почему-то не всю противоположную стену, где стояла кровать Толика, а только небольшой участок, с портретом, на который он сейчас и глядел.

Джуниор тоже не спал. Обычно, в это время он пытался учить билеты. Но сегодня в зале у телевизора положили командировочного и учёбу пришлось отложить на завтра. К тому же мучила постоянная головная боль:" За что?.."

Он решительно не понимал, за что схлопотал по физиономии и строил планы, один коварнее другого, как он отомстит.

Но, месть - это блюдо, которое лучше подавать холодным.

Голова обычного человека представляет собой кастрюльку, в которой всегда что-то варится. Кто-то в голове-кастрюле сварил кашу и теперь размазывает её по тарелке, не в силах связать двух слов в одно понятное предложение, как я сейчас. Тарелка большая, а каши сварилось мало! У кого-то и крупа другого сорта и каша получилась погуще, да не в кастрюльке, а в чугунке. У третьего, в голове порция жидких щец из квашенной капусты, а у четвёртого, густой наваристый борщ со сметанкой. Такая голова знает себе цену!.. Есть головы, со взбитыми сливками, есть с крепким мясным бульоном из мозговой косточки, есть с грибами, есть и со сложносочинённой рецептурой, есть с винегретом и есть с запечённым молочным поросёнком...

А у Толика-джуниора на малом огне кипел полупустой чайник.

Пар медленными струйками выходил из ушей, не давая чайнику взорваться. Этот бы пар, да на производство!.. Страна у нас была бы самой передовой, самой индустриально развитой... Но... Весь пар уходил в свисток.

Из-за свиста в ушах, Джуниор и не слышал, как командировочный вышел на балкон, а Колька вслед за командировочным, но через минуту вернулся, пряча что-то белое с золотым ободком в зажатом кулаке, быстро сунул это "что-то" себе под подушку и больше за всю ночь не вставал, даже по нужде.

Джуниор, правда, один раз очнулся от своей коварной мести, когда Маркиз заорал совсем уже нечеловеческим голосом, крикнул ему:" Заткнись... скотина!!!" - И, на всякий случай, швырнул в дверной проём Колькин носок. Кота это правда, напугало не сильно.

Не слышал Джуниор, как командировочный, около часа простоявший на балконе, вернулся на диван и, не сомкнув глаз, пролежал до шести утра, когда по радио заиграл Гимн Советского Союза. Он и этого не слышал, потому что сладко храпел, так до конца и не решив, какие ответные действия предпринять, чтобы отомстить за фингал.

Последняя версия перед сном больше походила на Третью Мировую Войну.

Толик слышал, как заиграл Гимн, но вставать не спешил, давая возможность маме ещё минутку понежиться в пастели.

"Когда она подойдёт... я закрою глаза и притворюсь спящим... Мама меня разбудит... скажет: "Толик... пора вставать... Уже утро... дорогой!.." - И тихонечко прикоснётся ко лбу губами... Я обниму её за шею... скажу: "Доброе утро... мамочка!.." - И побегу босиком по зелёной травке... на ходу умываясь росой и вытираясь ветром... Я догоню убегающий за горизонт поезд и запрыгну в последний вагон и никакая злая проводница не сможет спихнуть меня с полки с криком: "Эдуард... Эдуард!.. Эдуард!!! Вам пора выходить!!! Вставайте уже!!! Да... что же это такое?!."

-Где я?!! - Толик подскочил с дивана, озираясь по углам и не понимая, где находится и в какой стороне север.

-Фу-у... слава Богу... вы проснулись... Пол часа не могла вас добудиться... Вы так сладко спали... Ещё и улыбались во сне...

-Хоть... не храпел?..

-Ну... так... похрюкивали... Но не сильно!..

-Вот... я... чума!!! Проспать самое интересное!.. - Толику всё ещё не верилось, что всё увиденное, было всего лишь сном.

-Вы так на свой самолёт опоздаете...

-Какой... самолёт?.. Ах... да... самолёт... - Ни улетать, ни даже уходить из родного дома не хотелось, но и задерживаться дольше было равносильно наглости: Только кофе попью и... пошёл... ну... то есть... полетел...

Мама встала, как вкопанная. У них в семье действительно была целая банка "Ленинградского" кофе, привезённого Закудахтиными в качестве подарка. Подарок попробовали, сделали вид, что понравилось, но с тех пор банку не открывали и уже забыли о её существовании, предпочитая "36" чай:

-Вы пьёте... ЭТО?!. Может... чаю?.. Я там уже оладъев напекла... Котлеты разогрела...

"Мамины оладьи!.. Магазинные котлеты!.. М-да-а..." - Жаль, только, что Толик по утрам никогда не ел, но две-три чашки кофе выпивал обязательно и только тогда просыпался. Он уже хотел сказать: "Нет... ребята-демократы... только..." - Но там было "чай", а хотелось, кофе. Поэтому получилось короче:

-Нет... ребята... только... кофе...

Пока мама на кухне пыталась варить растворимый кофе, Толик сидел на диване, напротив серванта и думал:

"Зачем мне теперь отцовский паспорт?.. Лететь я вроде бы теперь ни куда не собираюсь... Заявлю в милицию о пропаже и как-нибудь перекантуюсь без документов... Нужно вернуть паспорт на место!.."

Толик открыл двери серванта и уже было потянулся в тёмный угол, где хранились документы, но рука зацепила альбом с фотографиями и он свалился из большой стопки аналогичных альбомов, прямо на большой палец правой ноги Толика. От удара о палец, альбом открылся и из него выпала единственная фотография. Толик бережно взял её, закрыл альбом, положил на место, вернул паспорт в тёмный угол, открыл свою сумочку и аккуратно положил фотографию в неё, между планшетом и телевизором, чтобы, ни дай Бог, не помялась.

На пороге квартиры Толик пожал руку отцу и потянул свою к маме. Мама этого не ожидала и стала спешно вытирать её о фартук. Толик поприплясывал с протянутой рукой и, не дождавшись ответного рукопожатия, не зная, куда деть эту несчастную руку, начал чесать ею затылок, потом ляшку правой ноги, затем снова голову, только переднюю её часть. Мама вытерла руки и протянула свою. Видя, что ответная рука пустилась в чёс и не отвечает взаимностью, она тоже отдернула свою и стала ещё тщательнее вытирать её о фартук. Толик увидел, что рука мамы всё таки двинулась к нему, закончил чесать поясницу и потянул свою вперёд. Мама, видя, что в ответ на её протянутую руку, продолжается почес уже задней части тела, сложила руки на груди, перестав теребить фартук. Видя, в какое неловкое положение попал "Эдуард", отец схватил мечущуюся во всех направлениях руку Толика и ещё несколько минут молча тряс её.

Первой нарушила молчание мама:

-Мы так ВСЕ куда-нибудь опоздаем...

-Намёк понял...

Толик ещё хотел сказать что-нибудь такое, что запахло бы в душу, что вспоминалось-бы каждый раз, когда родители думали о нём, что-то исторически-эпохальное, сокровенное, вечное, но не находил слов... В голове вертелось: "Будете у нас на Колыме..." - Но так прощаться было бы совсем не правильно.

И, всё же нужные слова нашлись:

-Простите... если... что... Возможно... больше... и... никогда... не увидимся... Так... вот... хочу... сказать... что... вы... самые... лучшие... люди... на свете... Спасибо вам... За всё!.. - Последние слова Толик говорил совсем уже хриплым голосом, так как комок подкатывал к горлу. Сказал, и поклонился в пояс.

Отец обнял маму за плечи и они стояли так, потрясённые. Так от них ещё никто не уходил!

Мама, конечно хотела напомнить ему об обещанных десяти сервизах, но, что-то заставило её лишь открыть рот и тут же закрыть. Она незаметно перекрестила Толика на дорожку, а отец, не верящий в Бога и ненавидящий все эти крещения, сделал вид, что ничего не заметил.

Толик вышел из подъезда, поднял голову на окна четвёртого этажа, увидел в одном из них двух человек, махавших ему, тоже помахал в ответ и так и пошёл спиной вперед, продолжая махать, хотя окно уже скрылось за углом дома. Поэтому и не заметил открытого люка канализационного колодца.

-Попался... гад!..

Петрович, с монтировкой наперевес выскочил из-за дерева, не веря своим глазам! Шпион, за которым он охотился целый вчерашний день, самым глупым образом угодил в открытый кем-то колодец. Даже и руки марать рукоприкладством не пришлось.

Петрович ловким движением задвинул люк на место, попытался разглядеть в техническое отверстие, проделанное в крышке, как там поживает пленный, ничего, естественно не увидел, крикнул в дырку: "Попался... шпион!.." - Сел на люк и стал смеяться нервным, неестественным смехом.


Глава 34.http://www.proza.ru/2017/01/03/944