Августовская звезда

________
Глава 1

В последние годы класс разделился на маленькие группы. Среди множества учеников в классе какими-то странными были Няна и Святослав. Они относились к обществу интеллигенции, а не к «тусовке», и всегда сидели за первой партой, только Святослав у окна, а Няна – у дверей. Однако в последние весенние недельки Святослав стал вовсе не таким, каким его знали прежде… Что же стряслось? На уроках он смотрел на школьные стены, на одноклассников, на «обрезки» улицы, что виднелись из окна. Но чаще всего взгляд его был обращён к Няне. Святослав тихонько наблюдал за её движениями, глядел на неё искоса, стараясь запомнить её личико. Она такая чудесная девушка!

Святослав начал общаться с ней в одиннадцатом классе, в конце учебного года. Кажется, у них было много общего: они играли на музыкальных инструментах, неплохо учились и всегда оценивали шутки друг друга. Няну, как и Святослава, не манили огни мегаполисов; она, как и он, мало с кем общалась в школе. Какими-то одинокими были они…

В течение нескольких дней ни одна минута не прошла, чтоб Святослав не поглядел на
Няну. Он всегда эти мгновения вспоминал с благоговением.
Чтобы сберечь её образ, Святослав написал мелодию, которая словно показывала ему Няну. Каждый раз, когда он слушал её и закрывал глаза, то видел Нянины ручки и очи. Её натуральные волосы, не слишком длинные и не слишком короткие, были объёмными и густыми. Среди нот он улавливал её нежный голосок. Ему казалось, что к нему тянутся её махонькие ладошки, и он представлял себе, будто она его обнимает, а он говорит: «Милая, я тебя никогда не предам, не брошу. Если что-то пойдёт не так в жизни, позови меня!» И вот она уже прижимается к нему, плачет от счастья, а дальше – темнота.

Она куда-то исчезла. Где она? Как вернуть Няну, эту дивную дивчину, этого жизненного проводника? Так хочется быть с нею, говорить с нею, мечтать…
И, как ни стеснялся и ни боялся Святослав, он всё-таки решился отправить Няне свою мелодию.

________
Глава 2

– Кстати, сочтёмся… Помнишь тот прикол про музыкальный портрет, когда на уроке культуры дали задание про Босха? Запись прилагаю, нехай у тебя будет.

Ответила Няна только на следующий день, но сказать, что её сообщение удивило Святослава – ничего не сказать. «Кажется, музыкальный портрет произвёл хорошее впечатление», – подумал он. Он знал, что люди по-разному воспринимают их, часто понимают как знак любви. Но ведь нет! Не любовь хотел выразить Святослав! Зачем же так! «Нужно непременно объяснить ей, что я имел в виду, благо, что разговор задался», – метался он. И вправду, стоит рассказать, а то подумает ещё чего…

А может, это и была любовь, только не сторге, а филия? Этого не знал и сам Святослав. Он обязательно расскажет Няне о своём произведении, когда подвернётся случай. А пока…

– Можешь дать название фортепианному сочинению? С этим у меня отдельная история. Иногда фантазии не хватает название придумать, и я спрашиваю у друзей. Одно из предложений – Theatre – я однажды использовал, сократив до «Theia». Теперь решил у тебя спросить, потому как доселе ещё не спрашивал.
– Не знаю даже. Весна? Утро? Что в голову приходит?
– Вообще я его писал в полночь.
– Полночь? Момент? Фантазия? Сам придумать не можешь – меня заставил! Ладно, я подумаю ещё.

Этюд, сочинённый Святославом, был навеян образом Няны, ночной перепиской с ней, приближающимся рассветом. Наверное, поэтому после обоюдных «тыканий» пальцами в страницы книг и словарей они пришли к названию «Рассвет». Жизнеутверждающе! А ведь именно жизнеутверждение имел в виду Святослав. Именно жизнеутверждение и давала ему Няна.

________
Глава 3

Они оказывались рядом, когда пропадали уроки физкультуры. Святослав всегда с нетерпением ждал таких моментов, чтобы побыть рядом с Няной, ведь оставалось, в конце концов, меньше месяца до конца учебного года – и они разбегутся по своим дорогам и, возможно, никогда более и не встретятся.

Всё менялось слишком стремительно, и не верилось, что вскоре не придётся сверять время по звонкам на уроки. Святослава от этих мыслей охватывали волнение и смелость одновременно. Волнение – о неизвестном будущем, смелость – чтобы подойти к Няне.

Они сидели у открытого окошка в вестибюле: Няна чуть поодаль, а Святослав прямо у фрамуги.
– Вспоминаю, как в деревне по ночам в окно выглядывал, – мечтательно произнёс Святослав.
– Тоже в деревне люблю глядеть в окошко, – ответила Няна.
– В этом году и не поедешь на село-то: экзамены, готовиться, сдавать нужно, в институт поступать.
– А я себя никак не заставлю за голову взяться; мысли всё не о том. Немного боязно оттого.
– Экзамены, по сути, не страшны, если знания есть. К слову, помогает и поддержка друзей, коих у меня нема. Я б даже и не поверил, что будет грустно со школой расставаться. Всегда отмечал негатив в этой повседневной учёбе, всех одноклассников чертями считал. Ан нет! Не все, оказалось, такие; зря ни с кем не дружился.
Няна заинтересованно слушала.
– Кстати, именно поэтому я стал писать музыкальные портреты. Это не знак любви, как некоторые полагают, что, впрочем, легко опровергается моими фотографиями с подругой жизни. Это больше знак памяти. Каждый период в моей жизни у меня ассоциируется с каким-то человеком; эти два последних года – с тобой. Так вот и родилась та мелодия, с которой и начался наш диалог.
– Такой интересный знак памяти я запомню надолго.
– Лет эдак через двадцать вспомнишь, что был такой вот я, странный человек!
– Ну тебя, чай, я всяко запомню!
В тот день Святослав возвращался домой в счастье: он объяснил смысл этой мелодии, а Няна его поняла. Что было вельми редким событием в его жизни.

________
Глава 4

Теперь Святослав вытворял в переписке с Няною всё, что ему в голову взбрело. Он отправлял ей шутки, «каламбурил», устраивал музыкальную дуэль, пытаясь как можно ярче провести с нею время. Он, бывало, называл её «Яга» вместо «Няна», потому что, как сам оправдывался, промахивался, набирая её имя на клавиатуре. Он отправлял ей свои сочинения, музыкальные и литературные, он писал ей сообщения на украинском языке. А Няна его воспринимала. Наверное, она была его отражением:  они слушали одну музыку, часто выражались одинаковыми фразами, похоже смотрели на жизнь. Поочерёдно Святослав и Няна обвиняли друг друга в копировании «моего образа», дразнились, обзывались. Но для Святослава Няна всегда была светлою. Няна – что Giovanna. Даже имена исторически похожи.

Giovanna

Двадцать оплотов вступили в союз,
Все были уникальны.
Кто-то тащил самобытности груз
И строился локально.
Кто-то сначала не красил себя
Различною текстурой,
После пропал, современность любя,
Под натиском Культуры.

Так растворилось полно городов.
Нечаемо, нежданно –
Слышала свой исторический зов
Малёшенька Giovanna.
И постепенно осталась одна
Пред бурею в упор.
Не исчезай, мне идейно родна,
Кой верю до сих пор.

Ты не подчинялась, как остальные, модному строю –
Ты была другою.
А, может, тебя оттого считали все самой странной,
Крохотка Giovanna?

Святослав тогда отправил Няне это стихотворение, ибо оно краше всего выделяло присущую ей неповторимость. Её самокритичность и самоирония, разносторонняя образованность и отменное чувство юмора – не встречал ещё Святослав ни у одного человека эдакий набор. Не, ну бывало, конечно, но чтобы всё сразу так – нет!

________
Глава 5

Няна стала для Святослава одним из самых интересных людей, которых он когда-либо знал. Он даже спорить с ней любил, потому что она ругалась забавно. Когда Святослава кто-нибудь спрашивал: «Как это – ругаться забавно? Трёхэтажным матом обкатить?» – он отвечал: «А вот в том и дело, что нет!» – и приводил в пример один из его диалогов с Няной.

– А что ты делаешь? – спросил у Няны Святослав.
– Кушаю цветок сирени.
– Сирень? Наркоманка! Кто ж её ест?!
– Я! А ты разве никогда таких глупостей не делал?
– Я только вербу в нос запихивал! Но это в детстве было, а сейчас я серьёзными делами занят.
– И чем же, если не секрет?
– В магазин собираюсь сходить.
– В магазин?! Но уже десять вечера! Небось, «маньячишь» там, подстерегаешь ввечеру за углом кого-нибудь.
– Так, чёрный юмор мне тут присущ, не надо меня копировать! И я не маньяк, я никого решать не собирался.
– В особенности ты не собирался решать задачи по математике!
– Мне лень, я на фортепиано играю.
– Votre paresse [Ваша лень (фр.)] не освобождает вас от «домашки» по алгебре.
– Ах, вы, сударыня, языковую практику захотели, я гляжу?
– О нет…
– Отчего же так?
– У меня настроения нет.
– И какой же песней ты бы описала своё настроение?
– Никакой. Его нет.
– А всё-таки?
– «В комнате с белым потолком…»
– С «белыми обоями и чёрною посудой». Ага, Наутилус Бумбоксиус!
– Кстати, о песнях. На финальную к Последнему звонку решили взять композицию «Дискотеки Аварии».
– Что?! Они там с печки брякнулись?! Какая авария? Это, когда полсотни человек в спортивном зале хором петь будут, выйдет авария! Впрочем, символичный выбор. Ценю!
– В понедельник репетиция. Всем быть!
– Не-е, я в этом бардаке участия не принимаю.
– Доживём до понедельника, как говорится.
– Доживём до холодильника, как я говорю.
– Сразу кушать захотелось. Пойду пироженку возьму.
– Ничего себе, какие у тебя лакомства!
– Блин, я пироженку из-за тебя уронила!
– Блин горелый!
– Не поваляешь – не поешь.
– Брось, а то уронишь.
– Иди ты к чёрту!
– Вот я и хотел, к чёрту, в магазин сходить за едой. Хотя, наверное, лучше не пойду – в холодильнике рыбка жареная, её поем.
– А я рыбу не люблю. Я – рыба по гороскопу, а сородичей поедать жалко.
– А других не жалко? – удивлённо спросил Святослав. – Впрочем, нет. Не жалко! – через мгновение добавил он.
– Замечательная у тебя жизненная позиция! – засмеялась Няна.
– Да-да, все её замечают.
– А я заметила, что мне спать пора ложиться.
– А мне вообще завтра рано утром вставать!
– Ты так говоришь, как будто я в этом виновата.
– А кто меня не отпускает?
– Вакарчук.
– Няна, а не Вакарчук!
– Няна – не Вакарчук, Вакарчук – не Няна!
– Хватит передразнивать, мадемуазель дразнилка!
– Бе-бе-бе!
– Я тебе сейчас скажу, – и Святослав включил ей песню с названием «Дрянь».
– Только попробуй! – разъярённо весело поддержала Няна.
– Вот и попробую!
– Ничего не говори!
– Нет, скажу!
– Shut up! [Заткнись! (англ.)]
– А що ми як розмовляємо? [А что мы как разговариваем? (укр.)]
– Прочь из моей головы!
– Maintenant je vais t'accuser! [Я тебя сейчас обвиню! (фр.)]
– It isn’t a complicated way for you to do it. Hah, your brain is going to scream! [Тебе это нетрудно. Хах, твой мозг сейчас закричит! (англ.)]
– Мій мозок ще не кричить! А твій? [Мой мозг ещё не кричит! А твой? (укр.)]
– Не надо меня бесить!
– А ты знаешь, как онлайн-переводчик интерпретировал название пьесы М.Горького «На дне»?
– И как же, сэр?
– On the day.
– Весело. И всё же, мені треба йти спати! [...мне нужно идти спать! (укр.)]
– А я тебе анекдотики ещё расскажу. Рельсы-рельсы, шпалы-шпалы, ехал поезд запоздалый. Из последнего вагона вдруг посыпалось дерьмо!
– Жизненно! Рядом с чугункой живёшь – правду знаешь.
– Ещё один. Однажды учительница на уроке русского языка сказала нам, что в Вологодском крае пирожки «загибеньками» называют. Так я после шутил: «Ваши булочки просто загибенька!» Причём букву «г» я произносил с характерным хохлятским акцентом.
– Ой, как смешно… Не упадите со смеху.
– Ладно, не упаду! Как скажете!
– Мне кажется, что тебе спать пора!
– Мне кажется, что тебе кажется.
– А я вырубаюсь вообще-то.
– У тебя зарядка у организма садится!
– Да ты достал уже своими шуточками! Охальник эдакий!
– А что такого? Ну подумаешь, шучу!
– Действительно, какая разница?
– Один молчит, а другой дразнится.
– А последнее слово на сегодня будет за мною!
– Нет, за мною!
– Настырный! Меня «переплюнуть» вздумал?
– Как бы не так!
– Не сегодня. Я – спою… – Няна на мгновение замолчала. – Ой…
– Что с тобой? – задорно передразнил Святослав.
– Сплю!
– Споёшь-споёшь, ловлю на слове!
– А-а! – взбесилась Няна.
– Bonne nuit! [Доброй ночи! (фр.)]
– Au revoir, monsieur болтун! [До свидания, месьё болтун! (фр.)]

________
Глава 6

Святослав этот разговор не мог вспоминать без смеха. Сам по себе он был человеком скромным и скрытным и редко смеялся. Вернее, он очень  любил юмор и мог от души повеселиться, но только с некоторыми людьми.

Таких людей было мало, но ещё меньше, кому Святослав мог излить душу, с кем мог завести такую свойственную ему романтическую беседу. Всего две дивчинки, и одной из них была Няна.

Ещё в начале мая Святослав, заново взглянув на одиннадцать лет, проведённых в школе, решил написать небольшое стихотворение об этих временах. Он хотел рассказать о жизни в alma-mater, о её образах, о людях, о друзьях. Он говорил, что есть знакомые, товарищи, мечтатели и друзья, и в своём стихотворении он напишет о каждом из них. Знакомые – те, кого знаешь. Товарищи – те, кто тебя поддерживает. Мечтатели – те, кто заставляет тебя идти дальше. Друзья – те, кто пожертвует всем ради тебя. Истинных друзей Святослав никогда не встречал, а про всех остальных он вскоре сочинил маленькие отрывки.

Поначалу Святослав, стеснявшийся своих мыслей, стал делать наброски на иностранных языках. Однако когда Няна ответила ему, что не хочет всё переводить, что-то сильным нервным импульсом зажгло Святослава, и он захотел поскорее написать это произведение.
– Если собираешься мне написать на иностранном языке, то помни, что мне до Выпускного некогда переводами маяться!
– А я всё равно напишу! На будущее…

И он написал, но на чистом русском языке. И через две недели прислал Няне своё новое творение.
Из купы рифмованных строчек две части особенно затронули Няну. Кажется, их она перечитала не раз.

«О минувшей ночи»

Я спать восейко рано лёг –
В раннейший час утра.
Я вёл ночной наш диалог,
Завязанный вчера.
Нас небо тьмой укутало,
И город – тишиной.
Ты сколь путей ни путала,
Теперь была со мной.
Ну что? Поднимем жизни прядь,
Что школьной назовём?
Вернёмся лет на десять вспять,
Проглянем день за днём?
Как на линейку в первый раз
Родители вели?
Как приходили в первый класс,
Где мы друзей нашли?
Я смутно помню с ранних лет,
С кем дружбу ты вела
Или, как просится ответ,
Всегда одна была?
Что до меня – не был с гурьбой:
Не ровня по ростам.
Самотный я или робой –
Час ставит по местам.
Мимо вседённых возгласов
Мы в одиночку шли,
Ты, будто атом в воздухе,
Я, словно свет в пыли.
Здесь грусть и радость видели,
Волненья, счастья дрожь.
Коль мы кого обидели,
Простишь нас и поймёшь?
___________________________
Коль мала ты, хошь игрушку
И родителей с собой.
Старше – друга иль подружку,
Интерес, поди, какой.
Важны взрослым дети, свадьба,
Дом, работа и семья.
Пожилым важны усадьба
И оценка бытия.
Кругом всё идёт по жизни,
Стрелкой часовой.
С выпускных минут капризных
В младший блок с тобой
Мы вернёмся и услышим
Детский голосок,
Где казались небом крыши,
Вечностью – урок.

«Няна»

Здравствуй, Няна, мой мечтатель!
Как идут твои дела?
Впрочем, спросит вдруг читатель:
Что за Няна? Кем была?
А она со мной училась,
Хоть два года, ну а всё ж!
С кем подобное случилось,
Непременно нас поймёшь!
Странностью все эти годы
Выделялись из толпы.
Мы не знали, чай, полгода:
Ты – кто я, а я – кто ты.
Право ль про тебя казалось:
Одинокий человек?
Ты со многими общалась,
Но не как с другом навек.
Только близ конца апреля
Познакомился с тобой.
Во всём свете, верь не верь мне,
Нет ни девушки такой,
Чей бы настоящий облик
Не попал под модный рок
И пред чьим казался облым
Мой лиричный стиль и слог.
Добра дивчина ты, Няна,
Крепкая твоя рука.
Будет в жизни рваной, рьяной
Стёжка к счастию легка.
Может, зовом интуиций
Про тебя я говорю,
Но приходится дивиться –
Словно в зеркало смотрю.
Я писал тебе что ночи,
По-мечтательски любя.
«Жаль, – скажу, если захочешь, –
Давеча не знал тебя.
Мысли я бросал без толку,
Карандаш держа в руке,
Потихоньку, втихомолку,
На английском языке».
Мысли, что держал под крышей,
Не знавались никому.
Только ты меня услышишь,
Ты – поймёшь, и я – пойму.

Святослав долго ждал ответа.
– Погоди, – наконец откликнулась Няна. – Не могу. После первой части слёзы надо утереть.
Взволнованный поэт покорно ждал.
– Что же ты делаешь? – риторически спросила Няна. – Мне хочется спрятаться где-нибудь, я не могу дочитать из-за слёз. Я ещё раз перечитаю первую часть.

Святослав обождал ещё немного и сказал:
– Я ніколи не знав тебе такою, але немов відчував, що така ти є. [Я никогда не знал тебя такой, но будто чувствовал, что такая ты и есть (укр.)]
А Няна всё никак не могла остановиться, унять свои слёзы.
– А может, это и хорошо? – спросил Святослав. – Няна, не останавливайся.
– Давай вместе тогда. Читай первую часть.
Святослав медленно прочитал «О минувшей ночи», и его пробрала дрожь. Слёз не было.
– Наверное, я менее эмоциональный человек, – сказал Святослав.
– Нет, просто я ненормальная, – самокритично возразила Няна.
– Ты не ненормальная, ты – странная. Как Giovanna.
Няна вдобавок вспомнила и стихотворение о крохотке Giovann’е, и это её окончательно растопило.
– Что же ты наделал, Слава? Я улыбаюсь сквозь слёзы!
– Я называю это выражением мажора через минор. Нас никогда не учили этому в музыкальной школе, но…
– Чудо!

________
Глава 7

С полчаса Няна безостановочно умывала слезами свои ясные глазки. А Святослав, дабы усилить её впечатления, спросил:
– Як так дивно все сталось? [Как так странно всё произошло? (укр.)]
Няна вспомнила песню, откуда взята эта строчка, и включила её на своём телефоне. Она попросту млела.
– Остановись, – попросила она Святослава.
– Не могу, – признался он.
– Тогда продолжай!
– Могу!
– Как сегодня спать?.. Не могу. К счастью, телефон заряжен. Слава, я не уйду, я не смогу.
– Мне холодно, Няна, нужно согреться чаем.
– А мне тепло стало, впервые за нынешний день…
Каждый у себя дома, они отправились на кухню за чаем.

– Срочно! – внезапно попросила Няна. – Посмотри на Луну, на это небо!
Окна в квартире Святослава выходили на другую сторону, и как он ни вертел головой, так и не смог увидеть ночное светило.
– Я не вижу её из окна… – расстроился Святослав.
– О нет! Ну почему?
– А ты опиши её.
– Она серебристая, а вокруг неё маленькие тучи; их ветер гонит так быстро. Как красиво!

Святослав мигом представил себе такую Луну. Он вспомнил летние деревенские вечера, когда возле крыльца сидел на завалинке и смотрел на небо. На селе фонарей куда меньше, чем в городе, а потому так прекрасно в безоблачные ночи глядеть на созвездия, Млечный путь, Луну…
Няна больше не могла ждать.
– Ну где же ты? Погляди, не уходи!
– Здесь я, Няна.
– Добро рядом со мною!
– Не кажется ли тебе, что эта Луна – словно Giovanna среди толпы?!
– Кажется… Словно ты…
– И словно ты…

________
Глава 8

«Ну как же без музыки в такой прекрасный вечер?» – подумал Святослав и отправил Няне запись второго Ноктюрна Фредерика Франсуа Шопена.
– Что же ты творишь, что ты решил со мною сделать нынче? – Няне хотелось одновременно ударить и обнять Святослава за то, что он открывал её такой, какой она всегда избегала кому-либо открываться: нежной, лагидной, сентиментальной, романтической.
– Я кушаю шоколадку, пью чай и слушаю Ноктюрн… Оставить тебе шоколадку?
– Нет, не надо, – сказал Святослав.
– А я всё равно оставлю! На будущее…
– О-ох…
– Слава, только не рассказывай никому о сегодняшней Няне!
Святослав вмиг сообразил, что, возможно, только он видел и слышал Няну такой и что ни в коем случае нельзя делиться её образом. Она – его мечтатель…
– Не расскажу, – твёрдо ответил он.
– Обещаешь?
– Да. Обіцяв – значить зроблю. [Обещал - значит сделаю (укр.)]
– Расскажешь только мне через много лет!
– Тебе-то точно расскажу…

________
Глава 9

Заснул Святослав только под утро. Он всё лежал и думал о том, как же так Няна ворвалась в его жизнь. В его голове крутился вопрос, однажды заданный ему Няной: «Хотел бы ты таких детей, как ты сам?» Тогда Святослав ответил: «Наверное, никому бы не пожелал: у меня ужасный характер. А вот о такой дочке, как ты, мечтал бы всегда…» Видимо, Няна – та девушка его мечты. Она – его мечтатель, оттого так. Но зачем она заняла весь его разум? Да бог с ним, с разумом! Экий декаданс: нет бы мозгом Святославу мыслить, а то всё по сердцу! Но зачем же Няна и в душу его пробирается? А может, он сам её туда ведёт? И, вроде бы, отпустить надо, но разве можно отпустить счастье?..

Святослав окончательно заблудился в своих мозгах и потерялся в своих мыслях. «Ох – влюбиться не дай бог!» – вздохнул Святослав и через несколько минут «провалился» в сон.

_________
Глава 10

Солнечные лучи пробивались в комнату сквозь стекло. Небо было безоблачным: вчерашняя Луна разогнала, кажись, все тучи. Святослав лежал поперёк дивана в полудрёме. Ему ещё чудилось, что на дворе глубокая ночь, а в доме на уголке двух улочек, в Нянином окошке, горит свет. «Неужели она не спит?» – спрашивал себя Святослав. «Пусть она отдохнёт, – говорил он, обращаясь к звёздному небу, – и я тоже. Разлука нас ещё помучит».

Сон оказался вещим. Весь следующий день Святослав провёл в тишине: Няна не выходила на связь. Он тосковал о ней.

В полдень Святослав вышел на улицу. Не успел он далеко уйти, как начался кратковременный дождь. Взвыл ветер, разбросав мусор по тротуарам; люди попрятались под козырьки магазинов и подъездов. В мгновение ока лёгкий дождь перерос в грозовой ливень. Святославу казалось, что это небо, которое так любит Няна, плачет о ней. Он прижался к холодной кирпичной стене и пару минут стоял, забывшись.

Ливень прекратился, и далеко ушли тёмно-синие кучевые облака. Святослав решил не уходить далеко от дома, чтобы ненароком не попасть под столь внезапный дождь ещё раз. Он отправился в лес, коим часто вечерами любовался со своего балкона. В лесу, хвойном, густом, стоял туман. Это от озёр поднималась влага и задерживалась в высокой траве и шадристых кронах сосен. Святославу редко приходилось видеть лес таким. После ливня он пустовал и был полон свежего воздуха. Святослав ступал по чуть вязкой земле. Топал с детства знакомыми, но совершенно преобразившимися сейчас тропинками. Радостный ли, печальный ли, Святослав прятал свои глаза, залитые слезами. Он одновременно и скучал о Няне, и восхищался этой прогулкой, да и вообще всей немыслимой весной. Он мог плакать здесь, покуда опадающие с раскидистых ветвей капли скрывали его слёзы. Час, два… Вдоволь нагулявшись, Святослав вернулся домой.

________
Глава 11

Из комнаты – на кухню, а с кухни – на балкон. Шарахался туда-сюда Святослав, а Няны всё нет. Солнце, уходящее за горизонт, отражалось в окнах дома, что стоял по соседству с домом Святослава. Серые панельные стены того дома в этот миг казались нежно-персиковыми, а всё небо вокруг, в контрасте с тёмно-зелёными деревьями, отливало светло-фиолетовым. Если б только Няна сейчас видела это небо, если б она была рядом со Святославом на балконе у открытого окошка! А ведь именно она научила его наслаждаться небесными картинами.

Уже стемнело. В кафе неподалёку громко играла танцевальная музыка, а в лесном болоте поблизости беспрерывно квакали лягушки. Эти ночи весеннего двадцатиградусного тепла… Святослав  по-прежнему стоял на балконе, словно бессменно сторожил его. Он пил горячий чай и всё поглядывал на телефон. Но ни звонков, ни сообщений от Няны не поступало. «Где же ты, моя Giovanna?» – спрашивал Святослав. «Приди ко мне, мне одиноко, мне плохо!» – просил он. Никто не отвечал, и не знал Святослав, что Няна весь день пролежала на кровати, хворная, и так же беспрестанно скучала о нём. А он нынче, не дожидаясь рассвета, задремал в царствии минорной музыки.

________
Глава 12

На следующий день Святослав нагонял упущенное – весь день переписывался с Няной, делая лишь небольшие перерывы на отдых, когда обжигал руки перегревающимся телефоном. По вечеру Святослав отправился на репетицию в школу. Няна не пришла.

– Где ты? Чего не притопала?
– Дома я, надоело везде с этими чертями околачиваться.
– Так хоть бы по школе ночной погуляли! Помнишь, как монеты на крышу бросали, чтоб вернуться? Их тут не видно уж. Кто-то себе забрал, поди. Кто-то в окно пролезал. Кто-то очень худой, хуже меня!
Няна заливисто рассмеялась.
– Нет, всё-таки лучше дома посидеть.
– У меня тут тёмные коридоры, тени, фортепиано…
– А у меня зато мягко и вкусно…
Неизвестно, о чём бы подумал Святослав, если б Няна в следующем сообщении не добавила:
– Если что, это я про диван и ужин.
– Какая ж ты, однако, домоседка! И неужели тебя не впечатляют путешествия?
– Отчего же? Очень даже впечатляют. Но я мало где была. Турция, Крым, Санкт-Петербург, любимая Москва.
– А мне довелось много стран посетить. Родители ездили, меня с собой брали. Жаль, что мало запомнил с тех поездок: малой был ещё. Италия, Хорватия, Греция, Испания, Германия, Турция – всё прошло, будто мимо меня. Больше всего мне запомнились Франция и Беларусь, последние из посещённых мною стран.
– Да, обидно, когда много стран объездишь, а впечатлений нема. Впрочем, нелегко с ребёнком путешествовать.
– Нелегко ребёнку путешествовать! Себя помню: мне было не так интересно, какой город мы собираемся посетить, как то, каким образом мы будем добираться до него. Всегда любил восторгаться землёю, сидя у иллюминатора в самолёте, дремать в поезде под стук колёс, кушать в автобусе, не слушая экскурсоводов, и всю ночь напролёт наслаждаться музыкой в машине.
– Такие атмосферные моменты всегда запоминаются.
– А ещё меня сильно впечатлила Беларусь. Она – как Россия, только всё чуточку иначе. Мы ездили сами, без экскурсий, заезжали в маленькие города и деревни. Даже выпало пообщаться с местными жителями. Конечно, всё более европейское уже, но в Бресте заметны следы СССР. Брестская крепость оставила неизгладимый след в памяти. Это тяжёлое место, где и руины, и природа рассказывают о тех военных днях. Ты берёшь камешек в руку и будто слышишь выстрелы и гул бомбардировщиков. Это единственное место, откуда я не привозил сувениров, ибо такое место надо посетить вживую. А ты была в Бресте?
– Нет, к сожалению.
– Если когда будешь, прислонись рукою к стенам крепости, представь себе 1941 год – и поймёшь эти ощущения!
– Хорошо, сделаю.

Святослав тем временем осторожно ходил по школе, стараясь не быть замеченным уборщицами. Он поднимался на чердак, лежал на подоконниках, бродил по пустынным вестибюлям. А ещё Святослав фотографировал на память эту школу, этот двор, освещённый желтоватыми фонариками. В этот вечер небо на фоне ламп в школьном дворике казалось бирюзовым. Это подметила Няна, когда Святослав прислал ей свои фотоработы.
– Как красиво!
– Великолепный вечер, великолепная весна. Она весь год делает ярким и хорошим.
– А впереди ещё целое лето, осень, частичка зимы, – скромно напомнила Няна.
– Может, и эти сезоны раскрасим? – предложил Святослав.
– Обязательно! Какого цвета, кстати, у тебя нынешняя весна?
– Черничного, хотя обычно оранжевого.
– А у меня она сиреневая, хотя обычно свеже-зелёная…
Репетиция подходила к концу, и Святослав вышел на улицу. Ещё раз он сфотографировал школьный дворик и площадку перед входной аркой. Он отправил последние фотографии Няне, подписав их фразой: «Прощай, Alma-mater». И Няне, и Святославу взгрустнулось, когда они вгляделись в эти снимки. Каждый из них помолчал с минуту, а после Святослав написал Няне:
– Ладно, полно! Долгими, как говорится, должны быть поцелуи, а прощание – коротким. Домой пора возвращаться.
– Давай аккуратнее шагай, светофоры замечай, машин берегись.
– Непременно буду искать машину, которая согласится поехать на меня! – пошутил Святослав.
– Получишь ты когда-нибудь за такую ересь!
– Когда получу? Что получу?
– Завтра! Свою порцию щекотки!
– А если я всегда так шутить буду?
– Всюду найду тебя!
– А я в толпе затеряюсь, ты меня и не сыщешь!
– Разве такого чудика, как ты, не найти в толпе?
– Я не чудик, я – обычный человек.
– Отчего же ты так считаешь?
– А это, Няна, долгая история. Мне неохота писать тебе об этом, лучше я завтра вживую объясню.
Клёво отвязался Святослав от Няны в этот вечер, но слово своё он сдержал и на следующий день посвятил её в свою «обычную» философию…

_________
Глава 13

Они встретились возле кабинета математики и встали у окна.
– Как настроение? – спросила Няна.
– Нормально. Для размышлений – самое то. Ну что, объяснить тебе мою сущность? – загадочно спросил Святослав.
– Пожалуй, стоит.
И Святослав, опершись руками на подоконник, тихонько начал рассказывать.

– Я – обычный человек. У меня нет ничего особенного. Я вырос в обычной семье; мы не ездим на иномарке люксового класса, мы не живём в коттедже, не катаемся за границу каждый месяц. У меня нет пирсинга и татуировок, я не обладаю модельной внешностью. Некоторые считают, что у меня выдающиеся способности в искусстве, но есть много более талантливых людей. Так что я – совершенно обычный человек.
– Железная логика. Я, по правде, сначала думала, что ты очень неправильно считаешь. Но может быть, твоя необыкновенность именно в твоей обычности?
– Хм, об этом писал ещё И.А.Гончаров. Возможно, но я сам всё же нахожу себя обыкновенным. В конце концов, я – счастливый человек. А если ты счастлив, какая тебе разница, какой ты? У меня есть семья, дом, деревня, родственники, с которыми я поддерживаю связь. Я никогда не ломал себе рук и ног, не разбивал голову. У меня есть товарищи, подруга жизни, мечтатель. А семья у нас, кстати, полная.
Святослав на мгновение задумался, поглядел на Няну.
– А у тебя, мабуть [видимо (укр.)], неполная семья? – спросил он.
– Да, так получилось.
– Я это сразу вижу. Судьба меня часто встречала с людьми из таких семей. Знаешь, как я это понимаю?
– Как?
– Если ребёнок, неважно, будь то парень иль девчонка, воспитывается только матерью, то во внешнем поведении он, скорее всего, скопирует её, а вот по характеру будет полностью противоположен. Это, как бы сказать, для баланса, для равновесия. Ребёнок собою восполняет семью.
Няна задумчиво смотрела в окно, а после повернулась к Святославу и проникновенно сказала:
– Чудо ты!

Святослав, говоря про равновесие в семье, вспомнил ещё одно наблюдение и решил его во что бы то ни стало рассказать Няне. «А хорошо, что она сказала про чудо», – подумал он.

- В жизни, как кто-то сказал, всегда есть место чудесам. Помнится мне один случай в деревне. Дело было восьмого октября. Мы уже уезжать собирались, вещи в машину загрузили, дом заперли. Отбыли. А дорога тогда после ливня грязная была! Медленно ехали, в гору к трассе подымались. Видим: горит свет. Мы и не поняли поначалу, что это по сей же дороге трактор нам навстречу едет. Когда догадались, то заднего ходу дали, а машина, как назло, в колее застряла. Тракторист спохватился, нас попытался объехать по обочине, да гружёный трактор был – телега с картошкой. Его тоже в колею стащило, прямо на наш автомобиль. Иначе, как чудом, не назовёшь то, что шеститонная телега на нашу крышу не опрокинулась, ведь завалилась уже. Упала бы – мама не горюй! Всех бы сплющило… А в этом году чудес особенно много происходит. Родственница у меня, к слову, много лет не могла детей иметь. В апреле этого же года новость пришла: когда она с мужем была у врача на приёме, он их настраивал, что репродуктивности нема, но – чудо! В этот же день тест оказался положительным, и теперь мы ждём. Это значительно меняет многое в моей жизни. И случай с родственницей, и восемнадцатилетие, и знакомство с тобою, моим мечтателем, и переосмысление некоторых вещей. Цей рік змінює все у моєму житті [Этот год изменяет всё в моей жизни (укр.)]… Этот год – вообще один из наиболее ярких в моей жизни. Наверное, я стараюсь его сделать ярче. И это вовсе не случайно. Раньше я всегда больше времени уделял учёбе, был более серьёзным. Я не гулял с ребятами на улице и часто читал книги вместо того, чтобы поиграть с одноклассниками в прятки или догонялки, в вышибалы или стенки. Так всё детство прошло, а каких-то озорных моментов, впечатлений – почти не было. И сейчас я всё стараюсь сделать ярче. Я пытаюсь наполнить свою юность внезапностями, эмоциями, размышлениями, музыкой, разговорами, прогулками. Иными словами, я прожить хочу этот период, а то без красочных, памятных мгновений что ж это за жизнь?! Одно слово только!..
– Какой же памятный и красочный был тот вечер. Та музыка, то небо, та Луна…
– Давно я так не проводил вечера! Помню, однажды я мечтал, что когда-нибудь я буду вместе с семьёй сидеть в комнате – все за столом,  а я за фортепиано – и я буду играть песню «Подмосковные вечера» и пить чай с одноимёнными конфетами. Так вот, не сбылось! Зато в тот вечер под классную музыку я в одиночестве через кухонное окно смотрел в ночное небушко.
– Ты и моё внимание вновь обратил к небу. Я так последний раз в августе в деревне смотрела. Тогда я впервые увидела падающую звезду. И покамест это было единожды.
– Ничего, увидишь ещё не раз. А я столько их видел – не сочтёшь!

С полминуты они молчали. Но эти полминуты – что вечность. А после Святослав несмело продолжил:
– Знаешь, Няна, я заметил одну интересную закономерность. Нет-нет, об этом не пишут в энциклопедиях или учебниках, это я чисто по своему наблюдению говорю. Я – весы по знаку зодиака, и поэтому я везде нахожу равновесие. В природе тоже всё сбалансировано. Так вот, о чём же я: кому-то суждено прожить девяносто лет, а кому-то только сорок пять, а впечатлений, которых этим людям придётся испытать, одинаковое количество. Тот, кому меньше жить, всё познаёт быстрее, раньше взрослеет, часто скорее учится читать, писать, говорить. Таким образом, у него за короткий промежуток происходит многое – так всё и уравновешивается.
– Но неужто ты и вправду в это веришь?
– Не знаю, Няна. Просто заметил это. Я знал немало людей, с которыми так происходило. Помнится мне, одна женщина в деревне прожила тридцать с небольшим лет. Но, по словам её родителей, она уже в девять месяцев свои имя и фамилию говорить научилась. И всё в жизни было: и дом, и любовь, и поездки…
– Ты сейчас об этом так говоришь, и мне вспоминается один мой родич, – Няна несколько неуверенно говорила, голос её чуть дрожал. – У него тоже схожая штука. Вот кажется, в жизни своей всё человек успел: и школа, и друзья, и рисование, и музыка, и путешествия, и девушки. Сначала он с родными ездил за границу, а после даже сам раз скатался, в Финляндию, вроде бы. Он говорил, что прожить – значит на полную катушку… И вот тебе на! День рождения у него в июне был… Поехал с друзьями рассвет встречать за город, – Няна сняла очки и посмотрела куда-то вдаль. – И на пустой трассе, никто и не знает, как… Автокатастрофа… Двадцать с небольшим…
Няна невольно улыбалась, явно стараясь не заплакать.
– Это в прошлом году было, – голос её вздрагивал и срывался местами, – и очень заметный след на всей семье оставило. Как-то не укладывалось в голове, что живёт-живёт человек, родственник твой, ты его знаешь хорошо, только общаешься мало; а после – бац! – и нет его. И печально сразу же, оттого что не провёл с ним больше времени, оттого что ничего уже не вернуть. Тяжело…
– Да, я понимаю… От такого долго отходишь.
– А мы ему на позапрошлый день рождения мольберт подарили: рисовать он любил. А не сложилось…
– Ну, может быть, его работы, те, что остались, вдохновят других. А это, Няна, уже сила! Не грусти, Няна, а то и ему грустно станет…
– А ты такой чёрный юмор порою выдаёшь! Наверное, потому что не сталкивался с этим так близко?!
– Почему же? И такое выпадало… Мне, впрочем, покою не даёт и своя судьба. Вот мне в этом году восемнадцать лет, и в нутре где-то затаилось, что половина жизни миновала.
– Не говори так, Слава! Нельзя так! – тихонько, утирая слезящиеся глазки, попросила Няна.
– Ну не могу по-другому. Вот в мозгах, в душе, в сердце что ли это сховалось! И именно поэтому я сейчас стараюсь всё успеть. Это только кажется иногда со стороны, что я время впустую трачу, ерундой страдаю, но на самом деле я хочу сделать как можно больше. Я сочиняю, общаюсь, гуляю. Я хочу подарить счастье близким людям. В этом, словно, смысл моей жизни. Даже когда с днём рождения поздравляю кого-нибудь, всегда желаю счастья, потому что это и дом, и семья, и любовь. И я хочу жить в семье с любимой, воспитывать детишек, писать музыку и стихи. Эти минувшие два месяца стали одними из самых лучших в моей жизни! Спасибо тебе, Няна, за то, что ты сейчас стоишь здесь рядом, слушаешь меня и пытаешься понять…
– Слава, тебе спасибо, что ты появился в моей жизни! Ты, правда, – её голос снова срывался из-за слёз, – ты такой удивительный! И откуда ты только?!
– Я – обычный человек из нашего города, из школы, где мы выросли, из твоего класса…
Няна улыбнулась сквозь слёзы. Но теперь это была самая настоящая счастливая улыбка.
– Ладно, надо пойти умыть глаза!
– Давай!

Закончилась перемена. Святослав вошёл в кабинет и, пока ещё не подошёл учитель, сказал Няне:
– Найважливіше пам’ятати, як треба щастя тримати! [Важнее всего помнить, как нужно счастье держать! (укр.)]

Няна не сразу поняла его слова, не разобрала их среди шума. Она вопросительно поглядела на него, и он повторил:
– Няночка! Візьми мене за руку. Стискай! Тобі у музикалці руки не розвивали? Сильніше стискай! [Возьми меня за руку. Сжимай! Тебе в музыкалке руки не развивали? Сильнее сжимай! (укр.)]

Няна сжала Святославу руку изо всех сил.
– Так треба щастя тримати, аби не сумувати, аби далі жити! Ось так і тримай його, як мене за руку, сильно-сильно. Це є найважливіше у житті. [Так нужно счастье держать, чтобы не грустить, чтобы дальше жить. Вот так и держи его, как меня за руку, сильно-сильно. Это главное в жизни. (укр.)]
И Няна поняла.

Этой ночью Святослав долго не мог заснуть: он всё думал о Няне. Ему было как-то жалко её, ему было стыдно за то, что проник в её душу, заставил вспомнить о печальном. Он непременно завтра же извинится за всё. А Няна простит?..
Святослав вдруг вспомнил ту аварию с трактором в деревне. Как его обняла сестра! Всегда бы так обнимала!

– Не знаю, Няна, хороший ли я, – обращался Святослав к образу Няны в своих мыслях. – Ты однажды сказала, что мы слушаем такую же музыку, как и мы сами. «Получается, мы – хорошие?» – спросил я. «Даже замечательные», – сказала ты. Но, не знаю… А вот сестра у меня – хорошая! Знаешь, Няна, я вчера сел за фортепиано, играл всякую лирику, чтобы мозги разгрузить, и понял внезапно одну вещь. Ты мне так близка стала, как сестра. А можно, ты будешь моей названой сестрою?
Святослав не мог себе представить, что бы ответила Няна, но зато точно понимал, что он стал бы ей братом. У неё нет ни родных, ни двоюродных братьев и сестёр; и если бы она только сказала, то он бы навеки стал ей, что родной брат. Святослав, наверное, не скажет ей об этом. А может, и скажет. И крепко-крепко, как его сестра в ту октябрьскую ночь, прижмёт Няну к себе, к своей груди, чтобы она услышала биение родного ей сердца.

– Я обниму её. Это будет один раз, на прощальном выпускном вечере. Там ведь можно?! Кто знает, может, в последний раз видимся, в дальний путь друг друга провожаем?..

________
Глава 14

О чём только ни мечтал Святослав! Он хотел играть фортепианное сочинение для Няны, петь с нею песню, танцевать.
– Чем же я обязана такому вниманию? – как-то незадолго до конца учебного года спросила Няна.
– Я никогда не встречал таких людей, как ты. Ты даришь хорошее настроение другим, а сама часто грустишь.
– Ну, не без этого.
– Ты слишком долго была печальна, и никто на это не обращал внимания, не спрашивал, в чём причина твоей грусти. Я видел тебя такою почти два года… Быть может, тебе некому было рассказать?
– К слову, о родиче своём я рассказывала только близкой подруге и тебе.
– Почему же ты рассказала мне? Ведь я, по сути, – чужой человек, ты и знаешь-то меня меньше двух месяцев.
– Эти два месяца перевернули всё. Я верю тебе… Вот так вот странно всё получилось.
– Почему?
– Зачем?
– Как?
– Что?
– Кто?
– Каким образом?
– Где?
– Когда?
– Я?
– Как так?
– Ты?
– Я?!
– Ты!
– За что?!
– За то, что появилась ты…
– За то, что ты существуешь…
– За то, что ты в моей жизни…
– За то, чтобы не потерять…
– Не потерять родных…
– Близких…
– Любимых…
– Дорогих…
– Мечтателей…
– Незаменимых…
– Себя…
– Счастье…
– Тебя…
– Меня?!
– Да… Ты и есть счастье…

_________
Глава 15

Святослав стоял на балконе и вглядывался в темень. Не было Луны: облака закрыли всё небо. Лёгкая морось освежала вечерний тёплый воздух.

Вот и всё.
В прощальном жесте взмахнула рука.
И – бесконечность
Неопределённая
До следующего звонка.
Где-то в шуме
Звякнул
Одинокий звук струны
О всех, кто спрячется
По уголкам
Большой страны.
И ты –
Теперь всё ещё здесь,
Но не каждый день.
Скоро свидимся? Расскажу тебе многое,
Потому что написать лень!
А монеты на крышу
Рубероидную, школьную
Брошены,
Чтобы нас вернуть.
И слёзы тёплые
Наши,
Друг для друга,
Вымоют жизненный путь.

Впереди только экзамены и… Что же дальше? Святослав не знал. Он приходил в школу на консультации, а кабинеты были пустыми. Всё! Он поднимался на чердак, где с Няной слушал музыку, но теперь был там один. Всё! Он подходил к фортепиано у столовой, но некому было сыграть красивую мелодию. Всё! Не мог никак поверить Святослав, что он никогда уже не прогуляет с Няной уроков, не пересядет к ней за парту, не понаблюдает за ней втихаря, как в эти последние два года. Всё такое привычное ему вмиг исчезло, и неизвестно, что должно было произойти, чтобы заполнить эту прогалину в его жизни.
– Послезавтра у тебя экзамен? – спросила Няна.
– Да, – ответил Святослав. – Волнуюсь я очень. Вот никогда ещё я так не волновался доселе, как сейчас. Аж до дрожи! Негоже так, то-то и оно-то!
– Со мной всегда такое…
– Так а ты не волнуйся!
– Легко сказать! Сам-то! Чья бы корова, как говорится, мычала, а твоя бы молчала!
– Да ладно! Знаешь, как не бояться экзамена? Гляди: представляешь, что ты на войне в бой идёшь. А, как понимаешь, если солдат боится, то всё – крышка ему! А ведь не хочется пропадать раньше времени, есть, ради кого пожить. Ты меня научила так жизнь любить!
– Тогда представишь, что в атаку бежишь!
Святослав после консультации дошёл с Няной до широкого проспекта. Ей – прямо, а ему – направо.
– Что ж, в разны стороны пути. Когда следующая консультация будет?
– Двадцать восьмого мая.
– Ну, тогда… Тогда до следующего сообщения! – задорно ответил Святослав. – Только мне на экзамене поддержка мечтательская нужна!
– Будет тебе от меня поддержка, – ласково заметила Няна.
И она действительно поддерживала его самой честной мысленной поддержкой. Ни на миг не забывал Святослав её нежный, неповторимый образ.
– Сдал экзамен? – спрашивали Святослава знакомые.
– Нет, себе оставил, – шутил он. – А если по правде, то, наверное, не очень хорошо…
– Поживём – увидим.
– Ага, только увидим – не поживём!
Но Святослав знал, что всё он сдаст. Ради грустной, надеющейся и любящей…

_________
Глава 16

«Ну засну я сегодня или нет?» – спрашивал у себя Святослав. Уже светлынь за окном, а глаза его ещё не смыкались. Нынче, поди, тревожный день – Выпускной. Святослав раздумывал, как он будет играть финальное сочинение, как проведёт вечер в ресторане, как будет – о нет! нельзя говорить о грустном, а то Святослав сразу плачет… Неужто сегодня ему придётся проститься с Няной?! Впрочем, это будет напоследок, а до того он как можно ярче проведёт с нею этот день.

Он вертелся от одного знакомого к другому; она тоже. В конце концов, она оказалась в зале, а он – на сцене, за фортепиано. Сердце Святослава колотилось, как у колибри. Нельзя ошибиться, но да бог с этим; это финальное сочинение почти целиком – та самая мелодия, с которой началась весна Няны и Святослава. А вдруг Няна заплачет? А вдруг заплачет Святослав?

Меж тем, его руки выписывали немыслимые фигуры, летая над клавишами, а музыка так и лилась мощным чистосердечным монологом. Святослав чувствовал каждую фразу этого откровения. Вот два несмышлёных малыша – Слава и Няна – приходят в школу; вот они вместе прорываются через радости и горести; вот они читают стихи о любви; вот они на Выпускном расстаются навсегда, а вот – снова вместе. Они ведь должны быть вместе, хоть иногда?

Они светили с неба: он – солнышком, а она – луною. Они вечно ходили по небосклону, и лишь в редкие-редкие мгновения замирали. Наверное, они не могли жить вместе, ведь если луна и солнышко совпадут, то начнётся солнечное затмение, и не будет света на Земле. А они должны светить! Не могут они друг без друга, ходят всегда по небу порознь, сменяют один другого. Но рано утром или поздно вечером можно увидеть, как солнышко и луна смотрят друг на друга и едва не плачут. От счастья, ведь они – вместе.

Святослав переводил дыхание после исполнения финального сочинения, когда к нему подошла Няна.
– Ну вот мы и вместе за одним фортепиано, – сказала она.
Святослав поднял на неё свои широко раскрытые глаза и как-то несмело улыбнулся.
– Это сочинение гениально!
– А я так не считаю, – скромно ответил Святослав. – Меня однажды одноклассница спросила, в какой области я гений. Я тогда пожал плечами и ответил, что только в Нижегородской.
Няна мило улыбнулась.
– Ты так волновался! Казалось, что ноты дрожали в унисон с ритмом сердца!
– Меня иногда спрашивают, почему я так исполняю. Нет, это не в технике дело, я и ровно могу сыграть. Я так стараюсь играть, чтобы мелодия глубоко западала.
– Куда уж глубже-то?! И так Няну рыдать заставляешь!
– А вот до самой глубины, через желудочки и предсердия – в саму душу!..
– Э-эх! – Няна опустила глаза и глубоко вздохнула. Улыбка не сходила с её личика.
– Няна! Когда музыка неровная, она живая, она будто дышит, а ведь ты всегда любила жизнь. Вот и я теперь люблю: ты научила… Няна!
И Святослав сыграл доминантный и тонический аккорды, которые утверждали его дальнейший мажорный настрой.

Вечер в ресторане прошёл смутно, словно в дымке, тумане, но весело. Лишь под конец всё внезапно прояснилось. Всё стало таким ясным, как кварта, как воздух в горах.
– Няна! – Святослав присел рядом с ней и взял её за руку. – Нужно тебе рассказать о важном.
И тут вдруг и Няна, и Святослав замешкались, не зная, как и продолжить.
– Ой, Слава, снова о грустном…
– Ну, хочешь, анекдот расскажу?
– Давай, – радостно ответила Няна.
– Сидим мы как-то на уроке русского языка. И вот приспичило нам с одноклассницей поспорить, есть ли в нашем языке слово «нету».
Няна немного приободрилась, а Святослав, уже улыбаясь, продолжал:
– Мы никак не могли спор разрешить, потому что в Интернете не нашли никаких толковых материалов, и решили у учительницы спросить. Подходим мы к ней и спрашиваем: «А есть слово «нету» в русском языке?» А она нам отвечает: «Не-а, нету такого слова!»
Няна весело рассмеялась, заразив смехом и Святослава. А он, пока она отвлеклась, достал из кармана пиджака маленький фиолетовый блокнот и диск.
– Держи-ка, Няна. Я тут тебе подарочек один приготовил, а то общались-общались, а подарков друг другу ещё ни разу не дарили. Няна взяла в руки диск и блокнот и принялась их разглядывать.
– Я ещё в мае подбирал этот блокнот. Тебе нравились Москва, как ты говорила, и английские песни. Потому здесь нарисована Спасская башня и написано: «Kremlin». Но это твоя частичка этого подарка. Что же от меня, то мой любимый цвет и маленькая новелла внутри. Когда ещё мы с тобой давненько разговаривали, я отметил, что текст вдвойне сильнее, если он подкреплён подходящей музыкой. На этом диске – песни к каждой главе. Я не знаю, насколько удачно я их подобрал, но надеюсь, что тебе понравится. По крайней мере, я старался выбрать хорошо знакомые нам композиции, которые как-никак точно описывали бы события этого рассказика.
Святослав снова взял Няну за руку. Она восхищённо слушала и постоянно хотела заглянуть в фиолетовый блокнот, но всё-таки сдержалась. Уже подходил к концу Выпускной вечер, и гости начали разбредаться по домам. Няна подумала: «Ещё немного, и буду дома; там всенепременно открою и прочитаю это произведение…»
– Знаешь, мечтатель, – вновь обратился к Няне Святослав. – Странно всё как-то получилось. Всего три неполных месяца, а как они всё изменили!
– Говорят, что человек меняется за четыре года, а тут…
– Говорят, в Москве кур доят. А доить пришли – вымён не нашли! Меж нами всё не так, как говорят. Всё совершенно иначе!
– И как же?
– А вот как. Целая куча событий, да все такие яркие, что я еле успеваю всё воспринимать! И музыка, и радость, и грусть, и сентиментальность… Мне прямо кажется, что я эти три месяца прожил, как и говорил твой родич. Я в эту весну был счастлив!
– Я этой весною ожила после случая с родичем…

И опять Святослав замялся и скомкал всю свою речь. Наверное, он хотел сказать нечто очень трогательное, но вечный юмор его не позволял ему  сконцентрироваться на этом романтическом мгновении.
– Ты мне стала так близка, как сестра родная. Я с тобою тайнами делился, я тебе поверил, я творчество своё тебе показывал, я проводил ночи, переписываясь с тобою. Няна, я, кажется, понял, почему ты мне однажды написала фразу: «Ти нагадуєш мені мого племінника [Ты напоминаешь мне моего племянника (укр.)]».  Слушай, Няна, если уж ты мне стала сестрою, то, как только скажешь, я буду тебе, что брат. Ты – не одна. Теперь ты – частичка моей жизни, и я сделаю всё, чтобы тебя сберечь.

Няна смотрела в одну точку, а Святослав всё суетился:
– Так, что я ещё не сказал тебе?.. Впрочем, ладно! Всё – в том фиолетовом блокноте, несказанное ты домыслишь сама. Помнишь: «ты – поймёшь, и я – пойму»?
– Помню…
– Няна, только у меня к тебе одна просьба. Ты как-то ещё в апреле сказала, что ты есть, и потому мне не может быть одиноко и печально. Я прошу: будь!
– Обіцяла – значить зроблю!  – смело ответила Няна. – И ты будь. Не забывай и приноси счастье.
– Я рядом. Чтоб меня увидеть, достаточно закрыть глаза.

Святослав опустил голову, и так минуло секунд пять, после чего он привстал из-за столика и подошёл ближе к Няне.
– Я знаю, Няна, что мы не любим танцевать, но не станцуете ли Вы со мною на этом прощальном вечере?
Няна сомнительно посмотрела на Святослава, протягивающего ей левую руку.
– Да, полно, Няна, ну под нашу?! – дружеским тоном добавил Святослав.
И Няна согласилась. Она положила свою левую руку на ладонь Святослава, и они тихонько начали вместе петь одну из их любимых песен.

________
Глава 17

Они медленно кружились в вальсовой позе у стены в ещё многолюдном зале и неотрывно смотрели друг другу в глаза.
– Если хочешь остаться… – романтично произнёс Святослав.
– Не йди!  – подхватила Няна.
– Няна, я тебе это говорил уже тысячу раз, но повторю снова: ты – счастье. Самое естественное, нежное, лагидное счастье, которое мне, кажись, послала судьба. А ведь счастье – это главное в жизни. И семья, и любовь, и дом, и Родина, – это всё счастье. Помнишь ли, как нужно его держать?
– Помню!
– Ну-ка, покажи!
И Святослав с Няной крепко-сильно сжали друг другу левые руки.
– Да, Няна, именно так! Каждую ночь в течение этих трёх месяцев я ложился спать и просил у Всевышнего счастья для тебя. У тебя оно должно быть хотя бы за то, что ты сделал для меня.

Няна опустила свои очи. Очевидно, она старалась скрыть наворачивающиеся слёзки.
– Няна, ты научила меня любить жизнь и стала моим мечтателем и своеобразным жизненным проводником. Ты просто перевернула многие мои представления обо всём. Пора нам расходиться, и я не знаю, свидимся ли мы ещё когда-нибудь или навсегда разойдутся наши жизненные дороженьки, но эту весну, проведённую с тобой, я запомню на всю жизнь.

Они уже не танцевали, а лишь стояли, взявши друг друга за руки.
– Няночка! Давай же напоследок, на прощание…
И Святослав так прижал Няну к своей груди, что она словно «нырнула» в его душу и услышала быстрое биение такого горячего и такого родного ей сердца…
– Няночка! Родная! – бесшумно сквозь слёзы повторял Святослав. Если б он только видел, как так же беззвучно и безостановочно её губы произносили: «Слава!..»

________
Глава 18

Они простились. Силуэт Няны всё удалялся от Святослава в направлении широкого проспекта медленно, но стремительно. Святослав же стоял у ресторана и тщетно пытался успокоиться. Он знал, что, быть может, свидится с Няной хоть завтра, но сегодня она уходила так, будто уходила вся его жизнь, всё его счастье. Да, это безусловно филия! «А я, – думал Святослав, – просто по-мечтательски влюбился». Ему было крайне неудобно за эдакую влюблённость, и, верно, посему он попросил у Луны в ночном небе:

– Прости меня, далёка Няна!
Кажись, тебя я полюбил…

Прошло восемнадцать лет. Няна стояла на балконе, напевала мелодию, написанную Святославом, и смотрела в ночное августовское небо, где мгновение назад оставила яркий след упавшая звезда.

_______
Эпилог

Я – обычный человек, но ты научила меня быть необычным.
Я – счастливый человек, и ты – частичка того счастья.
Я не спешу приблизить или оттолкнуть смерть, а лишь наполняю жизнь яркими и памятными мгновениями.
Я – здесь, чтобы ты была счастлива.
Этот маленький рассказик – о том, что нужно крепко держать, чтобы не печалиться.
Этот маленький рассказик – о нашей весне и о весне в целом.
Этот маленький рассказик – о том, как однажды «дивно все сталось».
А августовских звёзд у тебя ещё много будет – это я знаю наверняка!