Если даже меня не вспомнишь... Глава 16

Глава 16. Фред. Южно-африканец-4. Последний.

   
...осталось выйти к броневику и попытаться покинуть эти места вместе с Тимом Робинсом. Если повезет. Очень осторожно я подходил к нашей машине, так как конкретно не знал расположение «растяжек», установленных вокруг нее.
Ветер, незначительно усиливаясь, дул со стороны реки. И воздух был свежим. Я думал, что все, произошедшее с нами, случилось по нашей вине. Вероятно, все-таки произошла частичная утечка, и газ сработал таким вот образом. Я никогда не слышал, чтобы нервно-паралитический газ не убивал мгновенно, а приводил к безумию. Но другого объяснения просто не было. Поэтому, вновь натянув свой противогаз, стараясь, по возможности, не дышать глубоко, медленно подошел к нашей машине...
   
...зря надеялся, что мне повезет. Не повело. Даже очень не повезло. В кабине я обнаружил совершенно пьяного Робинса. Настолько упившегося, что на все мои вопросы он отвечал лишь тупым мычанием и раскачивался при этом, как еврей на молитве. Тогда, я отнес оба снаряда с «Ви-икс» к болоту и затопил их там. Не заметил в воде пузырьков, следов утечки. И лишь после решился снять безумно надоевший мне противогаз. Возвратившись к машине, не стал тормошить забулдыгу-Тима. После всего увиденного, меня трясло. Чтобы войти хотя бы отчасти в норму, я тоже приложился к спиртному. Выпил, не закусывая, почти целую бутыль. А перед глазами по-прежнему мерещились окровавленные лица. И, лишь опорожнив половину второй посудины, я сразу угас в душном и тяжелом забытьи. Очнулся, как будто вынырнул из той пропасти, куда рухнул Ян вместе с несчастным «Бенсоном». Это пришедший в себя Тим Робинс рвался в запертую мной изнутри дверь. Я поинтересовался: какого черта он так дико нажрался вчера? Робинс ответил, что, когда все ушли, в какой-то момент он вдруг почувствовал такой немыслимый ужас, что если бы не напился вусмерть, то неминуемо покончил бы с собой. Я осветил ему истинное положение вещей. Предложил бросить все и уехать. Но, он вдруг сбесился. Кричал, что уйти отсюда с пустыми руками, это - предать память всех, что остались здесь. Угрожал, что «негры», которые не сдохнут от наших газовых «подарков», будут добиты им, и, подыхая, позавидуют мертвым. Тогда, я посоветовал ему нырнуть в болото и там поискать «Ви-икс». Вместо ответа он ринулся на меня с кулаками. Тим Робинс был здоровенный малый. И, если бы он не был в сильнейшем похмелье, да не зацепился  за наш «обеденный стол»,   я не сидел бы сейчас здесь. Споткнувшись, он так шарахнулся головой о металлический борт броневика, что мгновенно отключился. Пока я обрабатывал и перевязывал ему рану, Тим пришел в себя. Удивительно, но запомнил он лишь начало конфликта. Ощупав повязку на голове, даже промычал нечто, вроде извинения. Но, не имея положительных результатов, покидать заброшенный город отказался категорически.

...чтобы оценить ситуацию, я предложил ему пройти на место последнего боя наших товарищей, и заодно и похоронить их. Выпив очень крепкого кофе, мы направились на место гибели группы «Буффало». Я абсолютно был уверен, что все запомнил правильно. Вот два больших, в полный человеческий рост, валуна и тонкое сломанное дерево рядом. На каменной тропе обломок плоской плиты, на который я выложил черный камень. Все было на месте. Кроме алмаза и мертвых тел. На месте вчерашней драки следов побоища не осталось. Даже капель крови не обнаружили мы на прибранном и тщательно вычищенном пространстве вчерашней кровавой потасовки. Лишь в стороне Тим Робинс обнаружил чью-то утерянную зажигалку. Эта находка вдруг привела его в состояние глубочайшей ярости. В каком-то исступлении, он сорвал с плеча свой «Кольт», и пока не закончились патроны, а ствол пулемета чуть -ли не задымился, бил по темным стенам молчаливых древних строений и кричал нечто совершенно невразумительное. Крошево выбитых пулями камней разлеталось в стороны вместе с испуганными птицами, и эхо, отражаясь многократно от гранита, создавало полную иллюзию жестокого боя в джунглях. Потом, как-то внезапно Тим успокоился. Я советовал ему пройти на место гибели «Бенсона» и Яна. Он отказался. Но с мрачным юмором предложил  «прошвырнуться по Бродвею». И мы отправились бродить по округе, разыскивая, сами не зная, чего.
   
...никаких подземелий или дверей не обнаружили. И, хотя точно знали, что люди  тут есть, даже следов их присутствия не заметили. Внимательно рассматривали странные, вогнутые вовнутрь стены. Даже пытались простукивать их. Но совершенно безрезультатно. Мне казалось, вход свой имело каждое здание. Просто, все было настолько замаскировано, что для посторонних глаз тут были одни глухие стены. Тим Робинс предложил применить толовые шашки, которых у нас имелся целый ящик и, как он выразился, «разнести к рас-с-такой матери эти дьявольские саркофаги. И немедленно!»... Тщетно потратив время и силы, ничего не обнаружив, вернулись мы на базу, стараясь при этом не зацепить скрытые в траве «растяжки». Обедали в полном молчании. Робинс, изредка поглядывая на возвышавшийся поодаль темный куб, размышлял, очевидно, о возможности попасть внутрь. А я прикидывал, как быстрее удрать из этих мест. Тим неторопливо отправлял ножом в рот куски холодной тушенки. Жевал медленно и без аппетита. Потом, также молча, потянулся за аперитивом. Одним ударом выбив пробку, плеснул спиртным на пол, и сделав несколько больших глотков, протянул бутылку мне: «Мы даже не помянули наших парней...Они были хорошими солдатами и надежными товарищами. Почти через все континенты мира пролегали их тропы войны. У «диких гусей», чаще всего, могил не остается. Лучший памятник для них - это трупы врагов. У моих друзей осталось множество подобных «памятников». Они не искали Рая и покоя при жизни. Так пусть после смерти им будет дарован вечный бой, в котором они навеки станут победителями!».

...немало удивленный подобным надгробным словом я, плеснув на пол, также глотнул горьковато-пряный напиток. Произнес то, что говорится в подобных случаях и добавил, обращаюсь к Тиму Робинсу, что поражен его формулировкой и трактованием царствия небесного.
- Вот, что я думаю...,- не ответив на мое замечание, медленно произнес он,- здесь из обработанного камня  сооружено всего пять строений. У того здания, что в центре, все четыре стены вогнуты. У остальных - только три. Одна стена у каждого куба плоская. Обыкновенные прямые стены, сложенные из блоков. Только большие в три этажа. И, к тому же, внешние. Если в такой коробке есть вход, то находиться он может только во внешней стене. Сегодня мы еще раз осмотрим эти стены. Только наружные. Если не обнаружим входа, рванем одну из них. У нас есть целый ящик тротила. Думаю, что пяти шашек по четыреста граммов будет вполне хватит. Жаль, что ты утопил «Ви-икс». Но у нас остались ранцевые контейнера со слезоточивым газом. «Буффало» мыслил верно. Только газ решает все задачи!».
    
...и, как выразился Тим Робинс, мы отправились «простукивать стены». Вначале шли медленно, опасаясь нарваться на собственные «растяжки». Большой помехой являлась высоченная трава и густой кустарник. Да еще, в ветвях, и среди  камней, мелькали змеи, обитающие здесь в большой численности. Особенную опасность представляли черные мамбы. Несколько этих особей довелось увидеть издали. И, когда уже приблизились к первому кубу, только хорошая реакция спасла Робинса, идущего первым, от неминуемой смерти. Широким ножом типа мачете, он прорубал дорогу в лианах, когда прямо на него, широко раскрыв черную пасть, по конфигурации своей очень напоминающую гроб, вылетела большая, не менее двух метров в длину, темно-зеленая мамба. Удар ножа мгновенно снес ее страшную голову, которая, даже будучи отсеченной, все продолжала дергаться. А тело змеи долго еще извивалось среди камней и травы, пока, наконец, не замерло, выставив на всеобщее обозрение свое грязно-серое брюхо. Я человек городской. И меня затрясло от подобной встречи. А Тим вытер мачете о траву и предложил быть внимательней.
   
...мы долго осматривали и выстукивали каждую стену. Конечно, можно допустить, что какой-то из блоков представляет собой дверь.Но густой кустарник не имел никаких повреждений. Трава нигде не была примята. Обойдя здание вокруг, мы убедились, что везде одно и то же: трава не примята. Кустарник не тронут. И никаких следов человеческого присутствия. По дороге, выложенной плитами, мы прошли к следующему строению. Легко и быстро. Хоть сквозь щели проросла трава, но, зато, кустарника почти не росло.
А отдельные неровно лежащие блоки, или плиты - их по всякому можно называть - не мешали нашему перемещению. Исследование второго здания, как третьего, так и четвертого, также оказалось безрезультатным. То, которое находилось в центре, мы обошли вокруг. Как говорится, для очистки совести.
За ужином у меня появилась идея: А что, если каменные дорожки между этими кубическими конструкциями являются крышами подземных туннелей, соединяющих между собой все? Может быть, не нужно рвать стену, а достаточно положить заряд на любую из плит и попробовать. А вдруг получится?.

...Тиму моя мысль понравилась. И он предложил выпить по такому случаю. Мы сидели возле броневика. После стаканчика аперитива настроение значительно улучшилось. И даже мой скепсис незаметно улетучился. Ночные джунгли продолжали свою обычную жизнь. Где-то в темноте ухали бабуины, и со стороны ущелья, в котором протекала река, доносились непонятные звуки. Вогнутые стены неизвестных строений отвечали на все многократным эхом. Ночь была почти безветренная. Но, при этом свежа. И обычного запаха тлена и гниющих растений не доносилось с невидимых в ночи болот. Мы смотрели на огромные звезды и планировали грядущий день. Пропустили еще по стаканчику и отправились спать в свой броне-отсек.
...А ближе к рассвету опять взревели трубы. Вновь тональность менялась, опускаясь с высоких звуков почти к хрипу. И, понимая, что в закрытом броневике нам ничего не грозит, мы все равно впали в состояние животного, близкого к панике, ужаса. Трубы ревели, как в день страшного Суда. Подобный «концерт» способен пробудить, даже мертвых. Мы, практически, и не спали. Наступило тихое, совершенно безветренное утро. Голова у меня гудела, словно чугунная. Увы, вчера мы несколько «перебрали». И бессонная ночь дала о себе знать. Тим, нацепив свой неизменный «Смит-и-Вессон», вышел на свежий воздух. Я варил кофе, когда услышал выстрелы. И крики. Кричал Тим Робинс. Что-то непонятное, совершенно невразумительное. При этом, он стрелял в пустоту. Лицо его было искажено до неузнаваемости. И совершенно белое от страха. Он был настолько невменяем, что я не решился к нему подойти. Видел его через смотровое окно и не знал, что делать. Краем глаза я заметил какое-то движение. Дверцы отсека, где мы ночевали, Тим, когда выходил на улицу, оставил полуоткрытыми. Я обернулся к дверному проему. В этот момент сзади лязгнула дверца кабины. Видимо, Робинс забрался туда. И еще через мгновение послышался глухой выстрел. Непонятно, что происходит за моей спиной. Но то, что я увидел перед собой, вогнало меня в состояние шока...

...из-за деревьев со стороны болот тихо выходили люди. Первым шел «Калиостро», так страшно погибший у капища в долине Ойе. Шел прямо. И огромное бревно за спиной с шипами, торчащими насквозь, ничуть не пригибало его к земле. «Буффало». «Джекки-Нож», Сэм Фарги, «Два фута», «Бенсон», Ян, «Гандшпуг», сгинувший                непонятно как...Вся команда сержанта Кайзера шла к броневику, в котором находился я! Они шли, раскачиваясь, очень медленно, окровавленные и неимоверно страшные. Лица их были изуродованы, неподвижны и совсем не похожи на человеческие...

...трясущимися руками я закрыл изнутри дверцы. Знал, что снаружи открыть их уже невозможно. Спешно схватил бутыль с аперитивом, глотал полынную горечь, как воду! Из второй не мог вытащить пробку. Ножом отбил горлышко и, порезав губы острыми краями бутылки, также выпил ее горько-травянистое содержимое. Казалось мне, что мертвецы раскачивают броневик, пытаясь проникнуть внутрь. Все стекла окон обзора они захватали окровавленными ладонями. И пытаются выдавить! Слышен треск лопающихся бронированных фрамуг. Страшные руки трупов уже тянутся ко мне!
   Ужас и аперитив ударили одновременно. И вышвырнули меня в абсолютное небытие...

...не знаю, сколько времени я провалялся. Пришел в себя от духоты и страшной головной боли. Вспомнил произошедшее. И озноб пробил меня в жаркого палева броне-отсека. Ярко сияло солнце. Чуть шевелилась листва деревьев - значит, появился ветерок. Все вокруг дышало миром и покоем. Осторожно выглянул наружу. Лишь попугаи скрипят, да птицы высвистывают свои обычные песни. И никаких следов недавнего кошмара!  Вывод напрашивался единственный: мы с Тимом Робинсом стали жертвами необъяснимой галлюцинации. Причем, оба одновременно. Обошел машину. В кабине обнаружил Тима. С простреленной головой. Но серьезность положения оценил тогда, когда после ряда тщетных попыток понял, что вовнутрь мне не попасть. Увы, броневиком воспользоваться я не сумею. И вот, уже, не знаю, сколько дней, я допиваю спиртное. Иногда, все же, пытаюсь извлечь на свежий воздух останки Робинса. За это время я не слышал больше «Иерихонских труб» и призраков не видел. Думаю, невидимые защитники этих мест решили, что я и так сдохну. Или потеряю рассудок. Живых здесь больше не осталось...

...поэтому, когда я увидел Вас, то решил вначале, что окончательно спятил. Ведь, из той компании, которая пришла сюда по следам «карбонадо», я остался последним».


http://www.proza.ru/2017/01/07/692