Не страшный суд

               
               
        В один из самых обычных будних дней, один самый обычный среднестатистический служащий некой бюджетной организации пришел домой. Неважно, в какой именно организации он работал или служил, совершенно неважно. Домой он пришел достаточно поздно, как всегда уставший и нервный, он в очередной раз вынужденно задержался на работе. Парень разогрел ужин, приготовленный заблаговременно, утром этого же дня, принял душ и перед сном решил посмотреть телевизор, без особого энтузиазма переключая каналы, он остановился на какой-то передаче с харизматичным ведущим навязчиво и  безапелляционно рассказывающем о мировом зле и международном заговоре. Этот ведущий, судя по всему, был одним из участников международного заговора, иначе откуда ему было знать такие подробности. По крайней мере, так подумал служащий, уж больно уверенно и настойчиво ведущий излагал факты. Хотя, на самом деле, он скорее подменял понятия и излагал предположения, однако, выдавал их за факты – сплошная софистика, одним словом. Но не в этом дело. Егор, так звали служащего, хотел перед сном дать мозгу немного отдохнуть и расслабиться с той целью, чтобы заснуть, думая о чем-то несложном и приятном. Но ведущий не оставлял никаких шансов, сильно навязчивой и грамотно размеренной была его речь, она заставляла слушать и вникать в суть. Егор, сидящий в кресле напротив телевизора, уже собирался переключить канал, как вдруг почувствовал, что его кресло перестало быть креслом  и стало чем-то зыбким, утратив свою вещественную - материальную значимость, обретя иную идеалистическую – высшую суть. Оно будто втянуло Егора внутрь себя и сбросило вниз в неосязаемую пустоту. Падение было продолжительным и плавным.   
       Мягкое падение закончилось, Егор оказался на большом деревянном стуле с мощной резной спинкой за массивным деревянным столом. Он никого и ничего не видел вокруг, но слышал чьи-то голоса и чувствовал запах полевых цветов. Он подумал, что закрыл глаза и уснул перед телевизором. Значит, сейчас неплохо было бы открыть глаза, и действительно... Открыв глаза, он увидел, что находится в огромном помещении, напоминающем тронный зал средневекового замка. Помещение было очень просторным с мощными стенами, расписанными фресками с изображениями святых, реже встречались изображения грешников.  Помещение венчал высокий куполообразный потолок, с потолка свисала гигантских размеров люстра с канделябрами, свечи на люстре не были зажжены. На улице был день и солнечного света, приникающего через большие и частые окна, было более чем достаточно. На пьедестале, там где, по мнению Егора должен был стоять трон, стоял большой просторный стол, за которым сидела строгая женщина в черной мантии, женщине на вид было лет около сорока пяти, ее темные волосы, с небольшой проседью, педантично были убраны назад, так что не один локон не свисал на ее лицо.
- Доброе утро, Егор Николаевич! – строго и размеренно заговорила женщина. – Мы рады, что вы, наконец-то, соизволили к нам присоединиться.
- А я-то как рад! – задорно сказал Егор.
- Суд выносит вам замечание и предупреждает о недопустимости ироничного отношения к процессу или суду.
- Суд? – удивленно спросил Егор.
- Я повторно предупреждаю вас об ответственности за неуважение к суду. Уважаемый вечный защитник прошу вас, введите в курс дела защитника бренного и земного. У вас есть буквально минута, - обратилась строгая женщина к кому-то, очевидно, сидящему рядом с Егором.
Егор перевел взгляд на кого-то, очевидно, сидящего рядом с ним, это была обаятельная милая девушка со светлыми волосами и приятными чертами лица. Эта девушка была мила, чиста и прекрасна, как сама жизнь в ее лучшие моменты. Если бы эти моменты из жизни Егора можно было спроецировать на материальный объект, несомненно, обладающий духовной сутью и запечатлеть в некоем живом образе то получилась бы именно эта милая и вечно молодая нетленная девушка в бренном и хрупком воплощении.   
- В двух словах, - приблизилась девушка к уху Егора, запах полевых цветов стал ощутимее и несоизмеримо приятнее. Три органа чувств из пяти воспринимали приятную информацию, балуя сознание. То ли эта девушка действительно была настолько мила и приятна, то ли сознание Егора сделало ее именно такой, подчинив себе слух, зрение и обоняние. Егор был очарован – для полноты ощущений оставалось только коснуться ее. Она начала шептать быстрым, но очень нежным и приятным голосом, - это суд по поводу фактического признания умершими дущ еще живых грешников. Ты выступаешь в роли земного защитника потому, что знаком с ними лично и относишься к этим людям, мягко говоря, не очень хорошо. После того как зачтут обвинения твоя задача максимально быстро, коротко и убедительно привести доказательства того, что эти люди хорошие и достойны снисхождения. После я буду твоим защитником, когда …
- Достаточно! – резко оборвала девушку строгая женщина. - Зоя, не говорите лишнего!
Строгая женщина выдержала достойную интригующую паузу и продолжила:
- Судебное заседание особого порядка рассмотрения по иску министерства умерших душ в отношении четырех грешников о признании их душ, фактически умершими при продолжении жизнедеятельности тел объявляется открытым. Сторону обвинения представляет сотрудник министерства умерших душ Шахат Аваддонович Египетский.
- Благодарю! – из-за стола стоящего на расстоянии, в линию со столом за которым сидел Егор и милая белокурая девушка встал высокий крепкий мужчина в строгом черном костюме  и с бритой головой, он приложил правую руку к сердцу и с чувством собственного достоинства поклонился. Мужчина произвел на Егора впечатление культурного и интеллигентного человека, единственное, что в нем смущало Егора – это бритая голова и огромная татуировка в виде пентаграммы, центром которой было темя. Шахат почувствовав на себе взгляд Егора, посмотрел ему в глаза, от чего Егору стало не по себе.
- Сторону защиты представляет вечно добрая, местами непредсказуемая и нестареющая Зоя.
- Спасибо! – сказала девушка, чуть привстав со своего стула.
- Зоя? - разочарованно подумал Егор. – Я думал ты Ариэль, или хотя бы Настенька. Настенька – это, как минимум, очень мило и трогательно. А Зоя? Ну что Зоя?
- Зоя значит жизнь, дурачок, - мысленно ответила ему девушка, и он ее услышал и вздрогнул, в ту самую секунду, когда строгая дама представила его:
- Земную защиту представляет Сафронов Егор Николаевич.
- Я! – бойко ответил Егор.
- Рада за вас, - сообщила строгая женщина. – Председатель судебного заседания и судья – я. В представлении не нуждаюсь. Будь моя воля - я ежеминутно, ежесекундно вершила бы суд, вершила суд бы.
Егор собирался открыть рот, дабы поставить под сомнение тезисы строгой дамы, но Зоя резко толкнула его локтем.
- Секретарь судебного заседания в представлении так же не нуждается, потому, что это не принципиально. Первым в рамках единого производства рассматривается дело грешницы и блудодейки Елены Викторовны Комаровой, Окуловой, Васильевой, в девичестве Поддуевой. Данная особа на сегодняшний день три раза официально была замужем, систематически и регулярно изменяла всем своим супругам, имеет двоих детей. Приставы введите в зал заседания обвиняемую.
       Двое крепких мрачных парней облаченных в черные робы молча ввели в зал Поддуеву. Ее руки были связаны, рот был закрыт кляпом. Ее провели к пьедесталу, на котором стоял стол судьи, и поставили на колени, прямо напротив судьи. Поддуевой было около сорока лет, в целом она выглядела достаточно небрежно и непривлекательно, порок сказался на ее внешности, изменив и мимику, и осанку, и взгляд. А когда-то она казалась Егору привлекательной, сейчас ему было неприятно об этом вспоминать. Разочарование, смущение и жалость, вот что вызывала у него Поддуева сейчас.
- Прошу сторону обвинения коротко изложить основную суть грехопадения данной особы. Пожалуйста, Шахат Аваддонович, - продолжила судья.
Обвинитель энергично поднялся со стула, сановито кашлянул и, не выходя из-за стола, стал говорить:
- Елена Комарова, Окулова, Васильева, в девичестве Поддуева обвиняется в крайне беспорядочных и логически необоснованных связях с мужчинами. Три раза она официально была замужем, имеет двоих детей, оба ребенка от мужчин никогда не состоявших с ней в браке. Что представляет собой очень сложный и циничный обман. Оба мужчины, которые считаются отцами ее детей, продолжают платить Поддуевой алименты. Первый ее супруг оставил ей и ребенку свою квартиру, отказавшись от каких-либо прав на нее, отказавшись от прав на квартиру, разумеется. Извините, за каламбур. Подробные обстоятельства грехопадения Поддуевой изложены в материалах дела. Поддуева обвиняется в распутстве, грехопадении, лжи, лицемерии и предательстве. Каждый из данных грехов является отягчающим и усугубляющим другие грехи. На основании материалов дела, руководствуясь здравым смыслом и неприятием греха, обвинение просит признать душу Поддуевой умершей и по итогам слушания провести фактическое умерщвление ее души. У меня все.
- Благодарю, за краткое и содержательное обвинение, - сказала судья.
- Я ее знаю, - шепотом сказал Егор Зое.
- Естественно, - ответила Зоя.
- Уважаемый земной защитник оставьте в покое вечного защитника. Что вы можете сказать в оправдание Поддуевой? – обратилась к Егору судья.
Егор встал со стула: 
- Она… - задумался Егор. – Дело в том, что мы с ней знакомы. И мне бы не хотелось об этом говорить, я, честно говоря, немного смущен.
- Что именно вас смущает? Здесь суд, не стоит смущаться, говорите все как есть, но коротко и по существу.
- Меня смущает Зоя, - Егор украдкой посмотрел на Зою, встретил ее недоумевающий взгляд и отвернулся. – Дело в том, что в числе многочисленных мужчин, где-то между первым и вторым браком Поддуевой был и я.
- Зачем? – укоризненно прошептала Зоя. – Зачем ты об этом говоришь?
- Зоя, прошу вас, соблюдайте тишину! Ваше время говорить еще не пришло,  – строго сказала судья.
- Но, я могу сказать, что она любила, точнее ей казалось, что она любила каждого мужчину, с которым у нее была близость, - продолжил Егор. - Таким образом, она была искренней, так же как и в последующей ненависти и презрении к этим мужчинам. Кроме того, она совершенно искренне любит своих детей, любит преданно и последовательно. И те неправедные поступки, которые она совершила, не считая, конечно, многочисленных и порочных связей, во многом сделаны ради детей и для их блага. Да и многие порочные связи, в том числе, были ради детей. Считаю недопустимым умерщвление ее души. Признавая собственное отвращение к ее поступкам и образу жизни, прошу дать ей возможность реабилитироваться и прошу суд отложить вопрос об умерщвлении ее души, - Егор закончил свою речь и сел.
- Замечательно, - прошептала ему Зоя, - очень неплохо для новичка. И как тебе было с ней? Как тебе быть одним из …? Одним из легиона? – тихо, но заразительно засмеялась Зоя. Егор лишь виновато улыбнулся в ответ. – Отлично, значит тебе неловко передо мной?
- Что здесь хорошего? Мне бы меньше всего хотелось обсуждать мои связи с Поддуевой в присутствии такой милой и, к тому же,  незнакомой девушки, как ты.
- Что значит незнакомой? Я прекрасно тебя знаю, как и ты меня. А то, что при всей моей простоте ты не можешь во мне разобраться – так это твоя проблема.
- Что же? Мы выслушали обе стороны, - сказала судья, предварительно выдержав деликатную паузу, будто сознательно, позволяя Егору и Зое обсудить чувства Егора. - Материалы дела изучены, позиции сторон озвучены. Руководствуясь здравым смыслом, возрастом Поддуевой и верой в человечество суд принял решение отказать министерству умерших душ в умерщвлении души обвиняемой. Поддуеву заклеймить стыдом и позором и дать ей возможность на реабилитацию.  Повторное рассмотрение ее дела отложить на десять лет.
- Почему она сразу вынесла решение? – спросил Егор у Зои. – Ведь не рассмотрены действия других фигурантов?
- Это не совсем такое судебное заседание как на земле, здесь иной порядок, - объяснила Зоя.
- Да уж объяснила, так объяснила, - сказал Егор.
Судья строго посмотрела в сторону Зои и Егора.
- По завершении процесса сам все поймешь, здесь есть особый умысел, - прошептала Зоя очень тихо, не поворачиваясь в сторону Егора.
Волосы Зои были аккуратно уложены назад, на ней была плотная белая блузка, подчеркивающая плавные, местами резкие контуры ее тела, а также на ней была узкая трикотажная юбка, относительно короткая. Зоя была очень симпатична Егору, чего он и не скрывал, да и не смог бы скрыть, даже если бы и захотел.
Привели второго обвиняемого – бывшего коллегу Егора, который оклеветал Егора, с целью пойти на повышение, но в итоге сам остался без работы.  Егор считал, что коллега уже достаточно и соразмерно наказан и быстро нашел ему оправдание, которое суд также принял. Шахат был зол, Зоя была довольна.
- В зал суда приглашается обвиняемая Марафонова Элеонора Геннадьевна. Обвиняется в распутстве и различных извращениях, а именно в беспорядочных разнополых и однополых связях с людьми различных возрастов. Обвиняется в предательстве и воровстве, в клевете на людей …, - продолжила заседание строгая женщина.
- Это ведь один из моих руководителей, один из моих самых высокопоставленных руководителей. Мерзкая сволочь, очень редкостная. Иногда мне кажется, что в ней нет совсем ничего человеческого, ничего хорошего, - объяснил Егор Зое.
- Это плохо, - сказала Зоя, - ты должен найти оправдания и ей.
- Иначе говоря, - подытожила судья, зачитав весь тезисный список грехов Марафоновой, - обвиняется во всех смертных грехах.
- Во всех? - вдруг спросил Егор.
- Абсолютно во всех, - ответила судья, - у вас на столе есть материалы дела. Будьте любезны, ознакомьтесь, пока Египетский будет зачитывать длинное обвинительное заключение.   
Егор посмотрел на пустой стол, и в ту же секунду перед ним появилась огромная пыльная книга, словно свалившаяся с небес, с грубым переплетом, размером примерно 70 на 50 сантиметров и толщиной около полуметра. Упав на стол, она подняла в воздух облако пыли, Егор чихнул, Зоя, закрыв рот ладонью, давилась от смеха.
Егор надел очки, взявшиеся из неоткуда, смахнул пыль с обложки книги, открыл первую страницу и еще раз чихнул.
- Она что издевается?! – возмутился Егор. Зоя несколько раз невольно хмыкнула и отвернулась в сторону от Егора, чтобы откровенно не рассмеяться.
Египетский в это время встал со стула, вышел из-за стола и, деловито перемещаясь по залу, на память зачитывал длительное обвинение. Он эмоционально размахивал руками, закрывал лицо, брался за голову, чаще всего, произнося такие слова как «стыд» и «ужас». Он несколько раз подходил к столу защиты, каждый раз вызывая неприязненную гримасу на лице Зои. От него исходил запах гари и серы, который каждый раз перебивал запах полевых цветов.  Должно быть, именно так пахнут жженые страницы бытия, страницы неуклюжего и непропорционального романа, внезапно прерванного, будто автору наскучил главный герой и вялотекущий сюжет, и он - автор закончил историю какой-то нелепостью и банальностью. Егор думал о литературной  ценности и композиционном построении романа собственной жизни – о мнимой или действительной красоте и привлекательности Зои, а Египетский с отвращением рассказывал о грехопадении Марафоновой. Так прошло около получаса. Египетский вернулся за свой стол.
- Так бегло, вкратце выглядит обвинительное заключение, более подробное обвинение имеется в материалах дела, - заключил он и выдохнул с чувством выполненного долга, опускаясь на стул.
- Благодарю, Шахат Аваддонович! – сказала судья. – Действительно, заключение более чем убедительное и исчерпывающее. Егор Николаевич, что можете сказать в защиту обвиняемой?
Егор тяжело вздохнул в ответ.
- Отбрось личную неприязнь, подумай головой, это тебе выгодно, - прошептала Зоя.
- Я понимаю, - сквозь зубы ответил Зое Егор, вставший из-за стола.
- Что вы там бормочете, - строго сказала судья, -  обращайтесь к суду, будьте любезны.
Егор стоял, молча, он сосредоточенно думал. Пытливая мысль искала выход, искала ответ, и не могла найти. Выражение его лица было очень напряженным, он смотрел отрешенно от внешнего мира, разум вступил в противоречия с чувствами и здравым смыслом.  На секунду показалось, что он поймал какую-то хрупкую мысль, не противоречащую душевному состоянию, его лицо просияло, но мгновение спустя снова стало напряженным и сосредоточенным.
- Позвольте подробнее ознакомиться с материалами дела, - обратился он к суду.
- Не позволяю, - ответила судья, - вы земной защитник. Вы последняя инстанция, заведомо зная о вашей неприязни к Марафоновой, мы даем вам возможность защитить и оправдать ее, в этом ваша роль.
Лицо Егора стало еще более напряженным, вдруг, снова промелькнула надежда:
- Она не виновата, - начал Егор, вызвав всеобщее удивление, - жизненные обстоятельства и окружение вынудили ее быть такой.
- Возражаю, - вскочил с места Египетский, - он говорит неискренне, защитник сам не верит в то, что говорит.
- Принято, - сказала судья. – Ну, что, Егор Николаевич, есть ли у вас еще аргументы?
- Боюсь, что нет, - облегченно выдохнув, сказал Егор, - она законченная сволочь. Я ничем не могу ее оправдать.
Егор опустился на свой стул, расстроено и виновато посмотрел на Зою.
- Это плохо, - сказала Зоя.
- Быстро вы, Егор Николаевич, сдались, не так надо бороться за грешные души. Что же? Ситуация ясна, - сказала судья, - суд выносит решение о признании души Марафоновой умершей. Фактическое умерщвление будет произведено сразу по окончании судебного заседания. Увести Марафонову на скамью для осужденных.
Египетский подскочил со стула и победоносно вскрикнул.
- Извините, - исправился он и опустился на жесткий деревянный стул.
Скамья для осужденных стояла слева от судьи и была обращена к защите и обвинению, а также в пустой зал, в котором было много стульев, но не было, ни одного человека. Марафонова посмотрела Егору в глаза, странно, но в ее взгляде не было обиды или злости, скорее было какое-то равнодушие и насмешка над Егором.
- Слушай, - легко толкнул Егор Зою локтем, - отчего она так вызывающе спокойна?
- Она не понимает, для чего нужна душа, она всегда без нее прекрасно обходилась. К тому же, пока она жива приговор все равно предварительный. Он нужен для статистики министерства умерших душ - они бюрократы понимают друг друга. Шахату нет дела до ее души, ему нужна сама жизнь.
- Зоя, прекратите шептаться и очаровывать подзащитного. Вам пора заняться своей непосредственной работой. Суд переходит к рассмотрению обвинительного материала основного обвиняемого в рамках данного процесса.
В одно мгновение, после слов судьи умница, скромница и красавица Зоя стала излишне вожделенной и соблазнительной для Егора. Она убрала с волос резинку, связывающую их сзади в один ровный аккуратный пучок. Распустив волосы, она откинула голову назад и помотала головой, затем повернулась к Егору и истомно посмотрела на него. Запах живых полевых цветов сменился вульгарным запахом духов, вызывающим при большой концентрации головокружение и тошноту.
- Ты меня пугаешь, - сказал Егор, - ты, в миг стала похожа на похотливую …, на похотливую.
- Так надо, милый, - ответила Зоя и потрепала Егора за щеку, - просто будь собой.   
- В рамках единого процесса рассматривается дело Сафронова Егора Николаевича. Обвинение, огласите, пожалуйста, в чем именно обвиняется товарищ, с позволения сказать.
- Я? – удивился Егор, но совершенно никто не отреагировал на его вопрос.
Шахат чинно встал и зачел достаточно длинный список обвинений. Так ничего особенного, в числе обвинений были самолюбие, периодическая грубость, неоправданные вспышки гнева, периодическая нетерпимость к чужим недостаткам. Но все это так, скорее, на уровне чувств и мыслей, без серьезных проявлений и последствий. Самыми серьезными были обвинения в унынии и нескольких актах самоудовлетворения.
Когда зачитывали про самоудовлетворение, Егору стало очень неловко перед Зоей, и он даже слегка покраснел.
- Это было всего несколько раз и очень давно, - объяснил он Зое отчего ситуация стала еще более неловкой.
Шахат закончил читать обвинительное заключение и с чувством выполненного долга сел на свое место. Зоя встала со стула, Егор внимательно и с надеждой смотрел на нее, как на своего единственного защитника в этом непонятном и немного странном месте. Она несколько раз плавными движениями провела ладонями по своим упругим ягодицам.
- Что ты делаешь?! – возмутился Егор.
- Я делаю свою работу, - ответила она громко и четко.
Теперь Егор испытывал к ней одновременно некое отвращение, как к чему-то (кому-то) порочному и сильное влечение.
Зоя начала перечислять достоинства, положительные качества и поступки Егора. Она делала это очень долго с нескрываемым восторгом, до тех пор, пока ее не прервала судья:
- Я думаю, суд располагает достаточной информацией о положительных качествах обвиняемого и имеет целостную картину о его личности и человеческих качествах.
- Резонно, - дополнил судью Шахат, - хочу напомнить вам, что основные и самые тяжкие обвинения Егора Сафронова - это обвинения в унынии и в актах самоудовлетворения.
- Спасибо, за напоминание, - ответила Зоя, - что касается обвинений в унынии - то они не обоснованы. Уныние моего подзащитного было лишь периодическим, как крайнее проявление усталости и непонимания происходящих событий, оно носило лишь кратковременный характер. Каждый раз он выходил из состояния уныния посредствам труда физического, умственного и душевного.
- Принято, - бескомпромиссно заключила судья, - прошу прощения, - добавила, вдруг, она, - мне нужно удалиться буквально на несколько минут.
Судья вышла, а Зоя села на свое место.
- Как тут стало жарко, - сказала она и расстегнула две пуговицы на блузке, затем чуть наклонила голову в сторону Егора и страстно облизнула кончиком языка верхнюю губу.
- Что ты творишь?! – возмутился Егор. – Ты хочешь меня возбудить? А если судья поднимет меня и предоставит слово, а …
- Это будет очень забавно, - ответила Зоя.
- Да, что ты делаешь? Еще недавно мне казалось, что я в тебя влюблен чисто трепетно и непорочно, а сейчас я тебя ненавижу и хочу овладеть тобою как …, как… .
- Как? – уточнила Зоя.
- Не важно, как, потому что у меня такое ощущение, будто бы ты сама уже овладела мною.
- Разумеется, овладела, в некотором смысле, - ответила она. - Зоя - значит жизнь.
- И что? – по-прежнему, ничего не понимая, спросил Егор.
В это время вернулась судья.
- Продолжим заседание, - сказала она, - остается одно серьезное и не снятое обвинение. Это обвинение в нескольких актах самоудовлетворения. Чем ответит защита?
- Я бы хотела уточнить, - начала Зоя с предельно серьезным видом, - о каком именно самоудовлетворении идет речь о моральном или, все-таки, о физическом?
- Я тебя ненавижу! – выкрикнул Егор.
- Подсудимый, успокойтесь! Суд выносит вам замечание и уже не в первый раз. Разумеется, речь идет о моральном самоудовлетворении, о гордыне, если вам так угодно. Стыдно должно быть защитнику не знать обвинений, надо лучше готовиться к делу.
- Это было достаточно давно, и, насколько мне известно, подобные случаи более не зафиксированы. Таким образом, все обвинения в адрес моего подзащитного являются устаревшими и необоснованными. К тому же, как нам удалось увидеть в рамках судебного следствия, я бы даже сказала судебного эксперимента, подсудимый раскаивается и сожалеет о содеянном.
 - Это не меняет сути дела, ни срок давности, ни раскаяние не отменяют данных проступков, - сказал Шахат.
- Протестую! – выкрикнула Зоя.
- Протестовать будете на площади, позиция обвинителя Египетского правомерна и обоснованна, - заключила судья. - Защитник, у вас все?
- Да, - ответила Зоя.
- Обвинение, есть что дополнить?
- Да, - победоносно сообщил Шахат. – В рамках судебного эксперимента было установлено и другое. Подсудимый вожделеет Зою и это факт.
- Возражаю, проведенный эксперимент не дал однозначных результатов. Для неоспоримых выводов необходимо продолжение эксперимента в более непринужденной обстановке, - сказала Зоя.
- Вы можете продолжать свои эксперименты столько, сколько вам будет угодно и в какой угодно обстановке. Результаты, полученные в рамках судебного эксперимента, полностью подтверждают позицию обвинения.
- Я с удовольствием продолжу эксперимент, - шепнул Егор Зое. 
- Конечно, продолжим, - ответила она, - можно подумать у нас, у тебя особенно, есть выбор.
- Кроме всего прочего, - продолжил обвинитель, - подсудимый в рамках процесса не показал заявленного защитой умения прощать и не проявил безграничной доброты, он не  смог и не захотел найти оправданий Марафоновой.
- Возражаю, - снова вклинилась Зоя, - хотел найти, но не смог.
- Суд принимает во внимание ваше возражение и удовлетворяет его. Суд окончен, решение принято и будет немедленно оглашено. Всем встать. Руководствуясь  здравым смыслом, человеколюбием и усталостью суд принял решение оправдать обвиняемого по всем пунктам.
Зоя в это время снова стала приятной, добродушной и непорочной. Они радостно обнялись с Егором.
- Я не окончила, будьте добры, дослушайте до конца вердикт и приговор, - строго сказала судья. – Оправдать по всем пунктам, за исключением пункта о самоудовлетворении.  Учитывая аргументы защиты, раскаяние подсудимого и не систематичность данного порока, отказать министерству умерших душ в умерщвлении души подсудимого. В результате отказа подсудимого защищать Марафонову, и как следствие, проявления им малодушия суд принял решение перенести рассмотрение дела об умерщвлении его души на десять лет. Соответственно на протяжении десяти лет Шахату Египетскому и иным сотрудникам министерства умерших душ, запретить отнимать жизнь Егора Сафронова, без высочайшей на то санкции. Суд постановил отказать обвинению в удовлетворении заявленных требований, вместо этого придать подсудимого публичному порицанию. Подсудимый, повернитесь лицом в зал.
В это мгновение зал, пустовавший на протяжении всего процесса, стал заполняться людьми. Они смеялись и тыкали пальцами в Егора.
- Зоя значит жизнь! – закричал Егор. – Я все понял, конечно, жизнь! Конечно, ты продолжишь со мной интимные эксперименты.
Егор громко засмеялся. Зоя, стоявшая рядом, тоже повернулась лицом в зал и легко ненавязчиво обняла Егора, положив ему на плечо свою голову, а он все смеялся и люди в зале смеялись, до тех пор, пока старинный просторный зал не сменился относительно современной тесной гостиной комнатой. Егор продолжал смеяться, а вместо смеха людей он услышал шипящий телевизор.
Утром он пришел на работу. Первым делом, без приглашения, минуя секретаря, он зашел в кабинет Марафоной. Он молчал и смотрел на нее, не отводя взгляда. Он смотрел на Марафонову и не мог понять, что в ней изменилось. Глаза? Поведение? Выражение лица? Она была встревожена или чем-то обеспокоена? Нет. Ничего не изменилось.
- Шахат Египетский, - произнес Егор скороговоркой.
Марафонова посмотрела на него в ответ и злобно усмехнулась.
- Возжелал Зою? А Зоя тебя? – то ли вопросительно, то ли утвердительно сказала она.
- Зоя – это жизнь, - уточнил Егор.
- Тебе виднее, - ответила Марафонова.
         И тут Егор понял – окончательно убедился, что суд над Марафоновой был лишь формальностью, ее душа уже давно мертва. Решение загробного суда было нужно лишь для статистики, Марафонова фактически ничего не потеряла, но оказала там кому-то существенную услугу, в надежде, что когда придет время, она сможет договориться об ответной услуге.
- Неужели сможет? - подумал Егор.
- Конечно, сможет, - услышал он знакомый ласковый голос, - Шахата, прежде всего, интересует жизнь, а жизнь тела без души – это не жизнь, это тлен и смерть. Он может забрать ее земную жизнь в любую секунду, но не сделает этого достаточно долго, так как она ему не интересна.   
- Но ведь пока будут доживать ее бездушное тело и неразумный мозг, она сделает много зла другим по-настоящему живым людям!
- Разумеется, но это уже совсем другая история…