Откровения их осени

 Помню, то была поздняя холодная осень. Грустная пора самого необычного, а потому особенного года в моей жизни. Погода как раз начинала свою дождевую кантату, а у меня едва наладилась личная жизнь.
 В январе я встретила Михаила. Спокойный, ласковый, решительный, манерный и чертовски романтичный он неспешно возвращал мне краски радости и вкус оптимизма. Казалось, что все оставшееся позади страшный сон, а это долгожданные мгновения пробуждения. Именно, именно! После отчаянных испытаний чувствами, оба мы убедились в том, что по-настоящему полюбили. Наверное, можно представить внутреннее состояние молодой женщины, которая дважды пережила развод, и в омуте высыхающей надежды, наконец, ощутила желанное тепло, облачившее израненные сердце и душу. Окрыленные любовью и нежностью в середине июля мы поженились.
Именно тогда, на своей третьей, и последней, свадьбе, я видела ее в последний раз.
 Кто бы мог подумать! Заметив хмельную беспечность моего Миши во время веселья, она очень вовремя и незаметно для остальных подхватила меня под локоть и увлекла прочь из гуляющей толпы в шалаше у родительского дома. Убедившись, что за нами никто не последовал, мы укрылись в небольшой беседке на нашем берегу реки. Почти целый час я слушала о лучшем выборе в жизни и счастье, которое я не вправе потерять. Она говорила о необходимости оберегать и защищать возможность чувствовать себя любимой и любить.
 «Ты встретила Человека, понимаешь меня?» - ее голос был более чем убедительным. Она была переполнена эмоциями и теми, присущими лишь настоящим родителям, чувствами, когда слезы и дрожащий голос определяют твой последующий жизненный путь раз и навсегда. Боже мой! Как хотела бы я вернуть те незабываемые минуты, когда в ночь свадебного торжества мы с ней, заливаясь слезами в объятиях, друг друга над тихой гладью полноводной реки, раскрывали самые сокровенные тайны…
Не все, как оказалось, были искренними. И все же. Как хотела я растянуть в бесконечности тот разговор! Как хотела повторения тех самых прекрасных в мире слов!
 На той свадьбе она, поседевшая и измученная, источала свой давно забытый блеск знатной когда-то красавицы, отраженный на сделанных позже фотоснимках. Лишь сейчас, уделяя им пристальное внимание, я смогла заметить, странное внутренне смятение и тоску в ее красивых глазах. Помню, дважды она подходила ко мне, пытаясь что-то сказать, но постоянно прерывала сама себя. Исполненная счастья и беззаботности тогда я думала, что это банальные страхи матери за судьбу своей единственной дочери.
 Марина… Мама.
 О, мама!
 Праздник Покровы Пресвятой Богородицы. Мы с Михаилом поздно вечером вернулись от его родителей, пригласивших нас на праздничный обед. Войдя в квартиру, я хотела сразу подойти к телефону, чтобы проверить автоответчик, но почему-то засомневалась и направилась  в кухню, чтобы приготовить нам кофе. Тогда мое сердце сжалось так сильно, что минуя гостиную, я чуть не упала на пол, но рядом оказался муж.
- Что с тобой? – испуганно спросил он, усаживая меня на диван. – Что-то случилось?
- Наверное – неосознанно прошептала я и, ощутив силы, рванулась к телефону.
 Автоответчик зафиксировал два звонка. Я нажала клавишу «1» и через мгновения в комнате послышался дрожащий голос сестры Михаила.
«Миша, привет! Это Нина. Послушай… У… у меня опять проблемы. Ну, ты же в курсе. Короче, это опять он… Перезвони пожалуйста».
 На этом сообщение обрывалось и автомат высветил на табло время звонка: 10:25.
- Миша! – громко крикнула я, задержав палец над следующей клавишей. – Нина звонила!
- О-о! – послышался раздраженный голос из спальни. – И что на этот раз?
- По-моему, все то же – иронично констатировала я.
 Сестра мужа опять хотела денег от своего старшего, более успешного брата. Поразительно, как самостоятельны некоторые люди в глупостях, и как беспомощны перед лицом жизненно важных вопросов!
 Покачав головой, я перешла к следующему сообщению. Приблизительно за пятнадцать минут до нашего приезда звонила моя двоюродная тетка Светлана. Именно ее тревожный, тяжелый, забитый непрерывным глубоким дыханием голос вернул мне ощущение чего-то недоброго и заставил невольно присесть.
 «Ирочка! Это тетя Света. Солнышко, я тут звоню… В общем… А… Что там придумывать! Ира, ты помнишь результаты анализов, которые мы получили месяц назад, когда Мариша была в клинике? Я тогда говорила тебе, что этот миокардит какой-то странный, слишком внезапный. Я же сама врач, и кое-что понимаю… Так вот! Господи! Детка… Час назад у твоей матери случился обширный инфаркт. Ира, скорее приезжай! Мамы больше нет…»
 Последние слова потонули в тумане сумбура в моей голове, и спустя несколько секунд, осознав их ужасный смысл, я с криком рухнула на пол и потеряла сознание…
 Дальше воспоминания становятся урывчатыми. Бледное лицо Миши… Скорая помощь… Больница и суматоха у моей койки… Теплые пальцы мужа на моей руке. Он все это время был рядом. Казалось, я даже слышала его молитвы. Мама была права: он был тем, кого редко встретишь – Человеком. Заботливым мужем, верным и преданным другом.
 Мама… Господи! Нет! Мама!
 Мама… Мама…
 В себя я пришла лишь под утро и сразу зарыдала, бросившись в объятия Михаила. Он все знал. Наверное, прослушал то сообщение. Может потому, дабы не тратить драгоценное время, он наспех договорился с врачом о моей выписке. Ближе к обеду мы выехали в мой маленький родной городок. Навстречу боли…
 Отца я помнила очень плохо. Он умер, когда мне было шесть лет, и единственные четкие воспоминания ассоциировались с его прикосновениями. Первый раз во время длительной поездки в автобусе в столичный госпиталь, когда папа своими горячими руками обнимал меня, казалось безнадежно больную полиомиелитом. И второй, когда уже я держала его холодные пальцы во время похорон…
 Других родственников, кроме двоюродной сестры матери у меня не было. Исходя из материального положения тетушки Светы по прибытии, я с благодарностью отказалась от ее денег и взяла все расходы на погребение мамы исключительно на себя.
 В день ее похорон шел ужасный ливень. В связи с этим гроб мы вынужденно закрыли. Признаюсь, такое обстоятельство помогло мне, пережившей еще две потери сознания, едва держаться на ногах, не видя родной мне стан в бездыханном состоянии. В городе ее хорошо знали, поэтому на траурной процессии людей было немало. Почти всех я знала сама, поскольку нередко они бывали у нас дома или же мы у них. Все хорошие знакомые и друзья. Все, кроме одного мужчины, одетого в изысканный черный плащ. Он стоял напротив меня, недалеко от покойной. Его я видела впервые, но сразу им заинтересовалась. С виду он был одного возраста с мамой, высокий, немного седой, с ясными, не затронутыми временем глазами. Он смотрел то на нее, то на меня, и несмотря на изнурительный дождь я видела, как слезы бежали по его морщинистому лицу.
 Кто это был?
 Какое отношение он имел к моей матери?
 Я думала прямо спросить об этом его самого, но неожиданно, когда разворачивалась к мужу дабы ухватиться за руку, незнакомец исчез, будто и не был здесь вовсе.
Когда гроб опускали в могилу, я думала, что обезумею. Рыдая и дрожа от внутреннего холода, я чуть не бросилась за ней вслед, но меня удержал Михаил. Удержал настолько крепко, насколько этого было нужно. Я лишь закрыла глаза и обессиленная четвертый раз за два последних дня потеряла сознание.
 С родным городом меня теперь прямо связывали лишь небольшие юридические формальности имущественного плана. Разрешив их в течение нескольких дней, мы уже собрались отъезжать. Муж настаивал на этом особо рьяно, так как считал, что мне нужен отдых вдали от мест, способных вызывать тяжелые и болезненные воспоминания. В последние минуты я уговорила его отпустить меня на кладбище, чтобы  немного побыть возле места ее упокоения.
 У могилы я встретила заплаканную тетку Светлану. Обнявшись, мы вместе присели на недавно установленную рядом скамью и разговорились по душам.
- Знаешь, - тетка немного волновалась. - - Где-то за неделю до этой трагедии Марина приходила ко мне, принесла немного денег и неожиданно расплакалась. Она сетовала на свое прошлое, и что-то постоянно говорила о молодости…
- А что именно? – перебила я, понимая, что тетя сейчас опять разрыдается.
- До конца я не разобрала, так как пыталась ее успокоить. Но, кажется, она называла себя утраченной навсегда.
- Странно! – удивилась я. – Утраченной? Что бы это могло значить?
- То-то же! Если бы знать… Мы встречались с ней еще дважды, но на мои расспросы она отвечала слезами и несвязными словами. В последний раз, за пару часов до смерти, она была у меня и передала вот это.
 Из кармана тетя достала маленький аккуратный самодельный конверт ярко-красного цвета. Это было одно из тех до боли знакомых мне маминых творений, изготовлением которых она часто развлекала себя одинокими вечерами.
- Возьми его, - прошептала тетя Светлана, вкладывая конверт мне в руку. – Марина просила не раскрывать и отдать тебе это письмо только после ее смерти.
- Спасибо! – я сжала конверт обеими руками. – Теть Свет! У меня вопрос к вам.
- Какой вопрос, девочка моя? – она попыталась улыбнуться сквозь слезы.
- На похоронах я заметила одного странного мужчину. Он мне не знаком. Такой высокий, в элегантном черном плаще. По-моему я никогда не видела его в городе. Кто он? Может, вы знаете?
- К сожалению, Ирочка, - тетя растерянно покачала головой. – Я не знаю, о ком ты говоришь. На похоронах могли быть те, кого и я не знаю. Но вот что скажу тебе. Смерть твоей матери слишком быстрая, странная, нелепая какая-то смерть… Как будто сгорела она за очень короткое время, понимаешь? Думаю, если бы ты могла немного задержаться, возможно, что-то удалось бы прояснить. Что скажешь?
 Я молчала. Ну конечно я так и должна была сделать! Поневоле с недавних пор самые разные подозрения одолели мой разум, очень многое осталось непонятным.
 Молча, мы просидели еще минут десять, а потом, нежно попрощавшись с теткой, я поспешила на маршрутный автобус, остановившийся у центрального входа. Уже дома я ошарашила мужа своим решением:
- Я остаюсь в городе,  дорогой. Не осуждай и не умоляй меня ни о чем. Я чувствую, что должна так поступить.
- Надолго? – его голос излучал лаконичное и чрезвычайно теплое понимание.
- Трудно вот так сразу ответить, - мой тон заметно дрожал. – Вопросы, которые возникли в связи с ее кончиной, не должны остаться здесь без ответа. Уверена, ты меня понимаешь. Обещаю дома поделиться с тобой всем в деталях.
 Он лишь покорно опустил голову, и, погрузив чемоданы в машину, завел мотор.
- Береги себя – прошептал он.
- Люблю тебя – ответила я  и впервые за несколько дней улыбнулась.
 После отъезда Михаила я ощутила сильную усталость и решила прилечь. Сон пришел не задерживаясь. Вот я в машине с мужем еду угрюмой кладбищенской аллеей мимо сотен печальных надгробий, оставив позади милую и плачущую тетушку. Прямо навстречу нам невесть откуда появляется черный автомобиль, за рулем которого я различаю все того же неизвестного мужчину, напряженно смотрящего вдаль. Мне не сложно было догадаться, куда он едет, но я не решаюсь остановить его. Что-то мешает, останавливает меня. И это «что-то» лишь разжигает мой интерес к незнакомцу. Кто же он такой? Откуда знает маму? Почему он приехал сюда и приехал ли он вообще? Может он местный. Но в нашем городе я никогда не встречала этого человека, равно как ничего не слышала о нем от матери. Что связывало их? Я вспоминала слова тети Светы, слова мамы, собственный наблюдения. Сравнивая ее странное поведение перед смертью, появление этого незнакомого мужчины и откровения там, жарким летом, на берегу тихой реки, я настораживалась от самых смелых и неоднозначных мыслей. Какая-то тайна представала передо мной и разгадать ее должна была именно я. Разгадать с помощью того красивого красного конвертика. Я бросилась искать его в карманах своей одежды, в сумке, растерянно посмотрела на мужа и… проснулась, заметив, что за окном темно.
 Я лежала на кровати моей родной матери в нашем маленьком доме, печально опустевшем всего несколько дней назад. Поужинав  и приняв ванну, я попыталась хоть чем-то себя отвлечь, но прежний интерес сжигал мой разум.
 Конверт.
 Что в нем за письмо?
 Небрежно и слегка спешно я разорвала его край и, устроившись поудобней, извлекла оттуда  два листа бумаги, расписанных таким знакомым почерком.
 «Дорогая моя доченька! Если ты читаешь эти строки, значит все закончилось плохо, и я все же проиграла. Не знаю с чего начать. Может, с выбора… Да, выбор, я сделала его. И я ошиблась, родная… Когда-то я его растоптала. А встретив через годы, даже не узнала. Знаешь, он назвал дочь моим именем. А я, по-моему, навсегда его потеряла. Как впрочем, и себя саму.
 Знаю, я должна была все это рассказать тебе. Тяжело писать о таком, когда совсем недавно убеждала тебя, что отныне тебе все обо мне известно. Да, я солгала,  на то были причины. Я не могла рассказать об этом, потому что давно заперла все под огромный замок в памяти. Твое право – можешь меня обвинить.
 Это письмо пишу тебе не всегда слаженно. Извини, но я не желаю фраз. Я изливаю искренность. Не могу себе даже представить, как тяжело тебе без меня сейчас, но будь уверенна за эту жизнь стоит бороться. В свое время я сдалась. И что теперь? Кто я? Умерла в одиночестве без прощения, без тех глаз и тех слов. Милая моя, милая доченька! Прошу, прочитай это и попробуй понять, почему иногда невозможно и не нужно ничего рассказывать никому на свете.
 Среди своих сверстников еще в школе я выделялась тем, что была слишком самоуверенной и дерзкой. Очень часто такой характер был источником всех моих юношеских бед. Иногда меня отвергали подруги, иногда я сама отвергала их всех. Иногда жертвами моего себялюбия были самые близкие мне люди. В свои пятнадцать лет я всегда знала чего стою и понимала, что отражающие загадку темные волосы, очаровательный взгляд и манящая всех ребят фигура могут творить чудеса. В нашей школе почти все парни мечтали привлечь хоть каплю моего внимания. Каждый из них мог стать моим, пожелай я этого. Но свое, нужное мне счастье, найти никак не удавалось. Так пролетали года, лишь оттачивая мою безупречную внешность и неугомонный характер.
 Жила я в своем временно удовлетворенном мире – красивом, беззаботном, полном сиюминутных развлечений и наслаждения. Пока не встретила его. Высокий, стройный, с большими карими глазами, внимательный, отзывчивый, нежный, умный и понимающий с душою откровенно страстного романтика. Его звали Кириллом. Он часами мог стоять под проливным дождем, на разбушевавшемся ветру или в десятиградусный мороз, пока я решала, что же мне одеть. Без капли вины и жалости я жестоко смотрела в его всегда бездонные глаза. А он лишь улыбался в ответ и целовал мои уста.
 Ох, и стервой же я была! На дискотеку ходила с Олегом, свободное время проводила с Сергеем, а домой возвращалась с Андреем. Кирилл же молча, наблюдал в стороне влюбленными и грустными глазами. Он просто любил меня. По-настоящему любил. Я чувствовала это. Но в то же время он был для меня лишь запасным вариантом. Я всегда могла рассчитывать на него, но достойным себя никогда не считала. Несколько раз мы разговаривали на тему наших отношений. Я была холодной, грубой, неблагодарной и бессовестной, а он… Он был таким как всегда.
 После школы пришла пора университета. Ничего не менялось в моей жизни, а вот ему нужно было собираться в армию. Я знала, когда у него проводы. Знала, что он будет ждать на них меня. Уверена, что не раз его взгляд просевал толпу провожающих в поисках самой желанной улыбки на свете. Но увидеть меня он не смог. За два дня до того в универмаге я повстречала красавца Диму и решила украсить им свой приближающийся день рождения.
 Целый год в мой почтовый ящик приходили письма от Кирилла. Но я все еще жила в своем мире. С течением времени воспоминания о нем все больше размывались, и скоро я решила покончить с этим раз и навсегда. После сорокового письма я, окрыленная счастьем, отправила ему… приглашение на свою свадьбу.
 Вначале я никогда об этом не жалела. Письма я не читала, и запечатанными складывала в коробку, которую ты можешь найти в шкафу в гостиной. Прошло не так уж много времени, пока ко мне пришло первое разочарование. Жизнь стала несносной. Знакомые стали отворачиваться от меня, друзья перестали звонить, а муж, тот самый Дима, оказался тем еще проходимцем, да еще и в придачу стал пить. Очень часто он бил меня и после этого искалеченную закрывал в подвале дома моих родителей. Именно там, в темноте и сырости, я стала вспоминать Кирилла. Помнит ли он меня? Любит ли по-прежнему? По ночам я плакала и кричала, рвала на себе одежду и волосы, билась головой об стену, но ничего не помогало. Постепенно я стала ловить себя на мысли, что схожу с ума. Я вспоминала, сколько боли причинила единственному, кому была нужна. Господи, я даже дважды пыталась покончить с собой, но неудачно. Опомнилась. Решила все изменить. Начала искать хотя бы ниточку какой-нибудь информации о Кирилле, но тщетно. Однако я не сдавалась. Верила, что он вот-вот появится сам. Он был обязан появиться! И тогда… Тогда я начала бы жизнь заново. Я упала бы к его ногам, умоляла бы о прощении, целовала бы его руки, отдала бы для него все. Я верила, что повстречав его вновь, уже никогда не потеряю. Но…
 Год болезненно сменялся новым годом. По сто раз я в слезах тайком перечитывала все его письма. Дмитрий серьезно запил и очень скоро очутился за решеткой. Может, это меня и спасло тогда. Оформив развод, я долго приходила в себя, но вскоре осознала, что сама не проживу. Встретила как-то твоего отца и влюбила его в себя, а точнее в остатки прежней красавицы Марины. Прости, милая, но счастья я с ним так и не нашла. Я знала, что он любит и ценит меня. За это я уважала его. Но сердце мое принадлежало лишь  Кириллу.
 Вскоре на свет появилась ты, украсив своим прекрасным образом мои серые будни и измученную душу. Но все же, беда не ходит одна. Жизнь продолжала трещать по швам. Внезапно ты заболела. Отец возил тебя совсем маленькую в столицу, где врачи сказали, что тебе нужны покой, отдых и свежий воздух. Он очень сильно любил тебя, поэтому быстро раздобыл кое-каких денег, мы продали дом моих родителей и переехали в этот маленький городок, где купили себе этот, в котором ты и выросла.
Вскоре твой отец умер от рака, и я осталась с тобой совсем одна. Ты была моим единственным утешением. Моя маленькая, любимая доченька! Росла и расцветала с каждым днем. Быстро пролетели садик, школа, университет. И вот – я на пороге дома твоего первого мужа. Время по-прежнему мчалось, но я все мечтала и где-то в глубине души не теряла надежду.
 Как-то, лет пять назад, когда только приехала от тебя, разведенной впервые, насобирала я груш в нашем саду и решила утром продать их на рынке. Как ни как занятие хоть какое-то, да и денег можно было подзаработать. Проснулась пораньше, быстро оделась и побежала в центр. Стала возле женщин в овощном ряду. И вдруг у меня сильно заболело в груди. Возможно, то был первый звонок. Минут десять я откровенно мучилась, пока мое внимание не переключилось на другое событие.
 Прямо возле меня неожиданно остановился автомобиль, а из него выбежала опрятная девушка лет шестнадцати. Она увидела груши и позвала своего отца. «Сколько вы за них хотите?» - вежливо спросил подоспевший мужчина. Я уже раскрыла рот, чтобы ответить, как вдруг замерла на месте. Передо мной стоял важный, интеллигентно одетый, высокий, едва седой мужчина с большими, бездомными, полными отчаяния карими глазами. То был Кирилл. «Маринка?! Неужели это ты?» - воскликнул он и пошатнулся. Я сделала полшага назад не в силах что-либо ответить. На лице заблестели полоски слез и слегка заметная улыбка. В тот миг я задыхалась от счастья! Мне хотелось закричать от радости, броситься в его объятия! Он нашел меня. Вот она, долгожданная минута… И вдруг воспоминания. Те, что по заслугам уничтожали меня все это время. Перед глазами был все тот же Кирилл, любовь которого я так бездумно отвергла в далеком прошлом. Та девушка была его дочерью, а значит, у него была семья.
 Разве имела я право теперь вмешиваться в его жизнь?!
 «Здравствуй, Кирилл!» - еле проговорила я, едва сдерживая слезы.
 «Как ты? Как жизнь?» - в его голосе чувствовался живой интерес.
 Я молчала. Что можно было ответить? Сказать правду – больно. Соврать? Зачем? Сколько уже можно?!
 Кирилл как будто ощутил неловкость момента и не стал ничего расспрашивать дальше.
 «Возьми» - сказал он, и протянул мне крупную купюру.
 «У меня сдачи не будет…» - не успела ответить я.
 «Не нужно» - перебил он и улыбнулся. «Рад был увидеть тебя, Марина. Доченька! Маринка! Бери эти груши и бегом в машину. Нас бабушка заждалась уже».
 С этими словами они оба сели в автомобиль и через минуту исчезли за поворотом.      Долго я смотрела им вслед, проклиная и благодаря Господа. А потом… Потом мой мир окончательно рухнул и я впервые в жизни упала без сознания.
 Дальше знаешь сама. Больница, диагноз, твой приезд. Целый ворох важных для всех, но не для меня событий. Мой разум занимали лишь мысли о нем.
 Почему так произошло? Миллионы раз я проигрывала в голове все свои действия и слова в случае встречи с ним, а тут… Почему?! Что за робость?
 Очень скоро я пришла к единственному выводу, что если не овладею собой – просто проиграю. Так началась моя борьба.
 Через неделю меня выписали. Первым делом я выяснила, что Кирилл поселился в нашем городке, и даже раздобыла его адрес. А это значило, что шансы и главное, время, у меня теперь есть. Судьба и развитие событий толкали меня на конкретные действия. Двадцать раз я писала письма ему, но перед самой отправкой рвала их. Я перестала нормально питаться, спать, жить, в конце концов. Мне постоянно казалось, что я проиграю и не смогу сказать ему, как сильно его люблю.
 Тогда я начала планировать встречу. Но как ее устроить? Очень долго я вообще не знала, куда он пропал. Проходили дни, месяцы. Так прошли и следующие четыре с половиной года. И вот, этой весной, в день, когда ты сообщила мне радостную новость о ваших с Мишей планах, я, безумно счастливая за тебя, случайно встретилась лицом к лицу с Кириллом. Необычная получилась встреча, так как я отчетливо поняла, что он сам ищет возможность нормально поговорить со мной. Не все было потеряно. Мило побеседовав, мы даже обнялись на прощание. Кирилл был решителен как никогда, а я готова к любому предложению. Мы договорились о встрече на следующий день вечером в нашем парке. Я дала ему свой номер телефона и почти всю ночь не могла сомкнуть глаз.
 Боже мой! Что же будет завтра?
 Но утром Кирилл в коротком телефонном звонке сообщил о своей срочной командировке в столицу. Он просил перенести нашу встречу, и хоть я и расстроилась, но не смогла противиться таким обстоятельствам. На этот раз Кирилл убедительно заявил, что мы увидимся сразу по его прибытии.
 Настал июль. Ваша прекрасная свадьба. Наш с тобой задушевный разговор в беседке у реки. О, поверь мне, я рассказала тебе обо всем, кроме Кирилла! Эту историю, ты должна была узнать от меня лишь после моей встречи с ним.
 Милая моя! К этому событию я готовилась годами, и продолжаю готовиться даже сейчас. Что будет? Чем все это обернется для него, для меня?
 Одно знаю точно: все на свете готова отдать за единственную возможность сказать ему «Люблю тебя».
 Такое вот письмо. В нем все то, чего ты не знала и в чем не могла меня подозревать. Каждый новый день я молю Господа о том, чтобы ты никогда не увидела этих строк. Я верю – все должно образоваться. Мы еще встретимся и поговорим об этом за чашечкой ароматного чая твоей тети Светы
 С любовью, твоя мама».
 Как же так?! Бедная моя мама!
 Я держала в руках ее письмо и слезы градом текли на белые листы.
 Теперь я все поняла. Я узнала одну из самых трагических историй в своей жизни. Вот кем был тот незнакомец!
 Кирилл.
 Странно, но я начала припоминать некоторые события из детства. Как-то в средних классах я подралась с одним мальчиком, которого звали так же, и обо всем в эмоциях рассказала матери. Как же она плакала тогда, услышав именно это имя!
Боже мой, теперь все становилось на свои места! Немного разозлившись, я все же успокоилась. Разве можно было ее не понять? А что бы сделала я на ее месте? Все мы герои там, где история разворачивается, не затрагивая нас. Мы советуем, подсказываем, умничаем… Но когда в центре мы, не каждый способен осознать всю серьезность момента. Как женщина, я могла понять женщину, через жизнь перенесшую любовь к отвергнутому когда-то мужчине. Как человек, я могла понять, как сложно было в очередной раз делать выбор. Слишком много боли, слишком много страданий…
В этой грустной картине все же не хватало одного эпизода. Была ли встреча? Судя по тону письма, она должна была состояться при любых обстоятельствах. Так о чем же они говорили? И почему за этим последовала внезапная смерть матери? Постепенно я все больше подозревала Кирилла в причастности к моему горю. Болезнь болезнью, но ведь мама жила с ней годы. А вдруг, при встрече между ними состоялся холодный разговор. А вдруг прозвучали обиды или обвинения. А вдруг…
 Тысячи мыслей пленили мой разум, и я просто не могла с ними совладать. Меня терзали грусть, волнения, отчаяние, растерянность, нетерпение и желание тотчас получить все ответы на все вопросы. От всего этого у меня сильно разболелась голова, и я с твердой решимостью начать собственное беспристрастное расследование отошла ко сну.
 Я должна была встретиться с Кириллом.
 Утро у меня началось более чем живо. Заряженная конкретным планом действий, я взялась за поиски коробки с письмами, о которой упоминала мать. Долго стараться не пришлось, и вот, в моих руках лежали ровно сорок распечатанных пожелтевших конвертов. Я заметила, что все они хорошо сохранились и были сложены в четкой последовательности с датой поступления. Очевидно, что для мамы они были очень дорогими. Развернув один из них, я увидела очень красивый почерк, и подпись – «навеки твой К.» На моем лице появилась улыбка сквозь слезы. Выкладывая содержимое коробки на пол, на самом дне я заметила записку. Она была светлее остальное бумаги, поэтому не трудно было догадаться, что попала она сюда недавно. Развернув ее, я чуть было не взвыла от радости. То был адрес. Безусловно, его адрес.
 Часы показывали полдень, когда собрав воедино интерес, злобу, всю свою храбрость и прихватив коробку с письмами, я отправилась по указанному в записке адресу. Погода мне способствовала, город знала хорошо, поэтому через полчаса я уже стояла у ворот красивого двухэтажного особняка, на котором красовался нужный мне номер. Немного замешкавшись, я все же толкнула вперед тяжелую кованую калитку и с гордо поднятой головой двинулась к входу.
 Нельзя было не оценить красоту и убранства двора, а также экстерьер дома. Хозяин действительно обладал отменным вкусом, а еще немалыми средствами, поскольку на моей памяти в этом месте когда-то находился полуразваленный городской пункт приема макулатуры. Это значило, что сие строение было исключительно проектом собственника. Осматриваясь кругом с приоткрытым ртом, я едва не заметила, как навстречу мне направляется невысокий коренастый мужчина, с бритой головой, в черном костюме.
- Прошу прощения, вы кто и к кому? – звонкий бас и впечатляющая внешность быстро обозначили для меня образ охранника.
- Мне необходимо видеть хозяина этого дома – сухо ответила я.
- О! Боюсь, сегодня это не возможно, уважаемая – на лице мужчины появилось нечто на подобии улыбки.
- Это еще почему? – возмутилась я.
- Видите ли, Кирилл Григорьевич занят очень и просил никого к нему не пускать – твердо, но вежливо ответил охранник.
- Вы не понимаете…
- Нет, это вы не понимаете, женщина! – перебил он. – Вы не представились, не говорите, зачем здесь, не реагируете на мои слова. Буду краток: за вашей спиной калитка – прощайте.
- Но… но у меня срочное дело! – настаивала я. – Прошу! Мне очень нужно поговорить с вашим Кириллом Григорьевичем.
- Я все сказал – лицо охранника заметно побагровело.
 Несколько секунд мы оба просто молчали.
- Послушайте, - безразлично начал мужчина. – Я не буду с вами ругаться, повторять что-то. Я сейчас вызову полицию.
- Но я… - заметив, что охранник уверенно достал мобильный, я сдалась. – Да ну вас! Можете хоть одну мою просьбу удовлетворить, уважаемый?
- Смотря, что вы будете просить?
- Вот эта коробка… - я вложила ее в руки озадаченному мужчине. – Передайте ее своему шефу.
- Что в ней? – немного настороженно спросил охранник.
- Не бойтесь! – отмахнулась я. – Там его вещи, он поймет. Прощайте!
- Хорошего дня – услышала я уже у себя за спиной.
 Ну, вот и все! Казалось, теперь мне никогда не узнать самое интересное и возможно самое главное. Внезапно сумбур моих мыслей разогнал голос позади меня. Его встревоженная звонкость заставила резко обернуться:
- Женщина! Подождите! Подождите, не уходите!
 Я замерла на месте. Навстречу мне по брусчатой дорожке бежал с коробкой в руках тот самый незнакомец, которого я видела на похоронах матери. Он немного прихрамывал, но оказавшись рядом, выпрямился и растерянно протянул руку:
- Вы… Разрешите представиться… Я…
- Я знаю, как вас зовут, - сухо перебила я, смотря ему в глаза и медленно протягивая свою ладонь на встречу.
- Извините, наверное, не стоило… - Кирилл Григорьевич явно растерялся. – А вы…
- Ирина, - кивнула я, слегка улыбнувшись. – Дочь Марины.
- Я вас узнал, - мужчина едва сдерживал сильный поток эмоций. – Там… на похоронах… Я хотел подойти к вам, но… Простите меня, Ирина. Оправдываюсь как мальчонка. Ирина! В моем доме дочь Марины – моя дочь.
- Не льстите себе! – резко и, возможно грубо, возразила я. – К чему такая любезность? Не сочтите меня дерзкой, но мы с вами едва знакомы.
- Понимаю, - его глаза виновато забегали. – Я не обижаюсь. Для вас я никто. Человек, которого вы видели лишь раз, и которого не знаете вовсе. Но поймите и вы меня. Для вашей матери я был далеко не последним человеком, как и она для меня.
- Уж поверьте, при иных обстоятельствах меня бы здесь не было, – холодно добавила я.
- Полагаю, ко мне вы пришли не только с этими письмами? – Кирилл Григорьевич легко потряс коробкой.
- В этом вы, безусловно, правы, - ответила я более любезно. – До последних трагических событий я даже не подозревала о вашем существовании. Но теперь мне известно нечто о вас с мамой, и мне хотелось бы разобраться. Словом, у меня есть множество беспокойных вопросов. Поймите, я просто хочу понять причину ее столь внезапной кончины. И если в том нет лично вашей вины, я хочу быть уверенна на сто с лишним процентов.
- Прошу вас! – мужчина соглашаясь закивал головой. – Имеете на то полное право. Скажу больше: я расскажу все, что должен. Вы обязаны знать это, Ирина. Хотя бы для того, чтобы подобное не повторилось в вашей жизни. Пойдемте!
 И снова мне пришлось любоваться достижениями этого безупречного двора. Правда, на этот раз я все-таки без преград оказалась у входной двери шикарного дома. Через несколько секунд я уже оценивала богатое внутреннее убранство особняка Кирилла Григорьевича. А еще по всему дому разносился чрезвычайно приятный аромат гортензии. Стоит заметить, что именно это растение было самым любимым у моей мамы. Неспешно преодолевая огромную гостиную, мы перекинулись с хозяином несколькими вполне дружелюбными предложениями. Он извинился за поведение охранника, а я за свой разговор с ним. Через несколько минут мы уже поднимались по шикарной винтовой лестнице на второй этаж, где находился личный кабинет Кирилла Григорьевича. Именно в нем, заняв скромное кресло во главе аккуратного канцелярского стола, он и начал свою историю.
- Любезная моя гостья! Прежде, хочу выразить вам самые искренние соболезнования по поводу вашей утраты. Я глубоко разделяю ваше горе и предлагаю вам любую свою помощь, если в том есть нужда. Поверьте, Ирина, моя боль не слабее вашей. Полагаю, каким-то образом вы уже знаете часть того, что переживали я и ваша мать. Думаю, Марина нашла способ рассказать вам о нас, но, к сожалению, не лично. Уверен, вы не сердитесь на нее за этот шаг. Любовь – непредсказуемое и противоречивое чувство. А еще настоящая любовь, по моему убеждению, это всегда тайна. Хотя, поверьте, любая тайна имеет свой срок. В свое время такой тайной для меня была Марина. Единственная женщина, которую любил, люблю и буду любить, пока дышу.
 На глазах далеко не молодого мужчины выступили слезы, и он учтиво отвернулся.
- Это была внушающая, умопомрачительная красавица. Еще в школе я обратил на нее внимание и всячески пытался ей понравиться. Но сердце такого человека, как ваша мать, нелегко завоевать. К тому же рядом всегда находились более красивые и привлекательные парни. Поэтому постепенно я смирился со своим положением наивного романтика с правом видеться хоть иногда со своей музой. Я всегда был возле нее. Для нее. Время летело, но не сулило мне никаких изменений. По ночам я плакал, молился Господу, чтобы судьба сжалилась надо мной. Забыть ее было невозможно, любить невыносимо. Что скажете, а? Как вам дилемма для юнца?
 Прошли годы, и я пошел в армию. Знаете, до самого конца я надеялся увидеть ее на проводах. Как сейчас помню: куча людей вокруг, а я высматриваю свою Марину. Ради нее готов был на что угодно, а она… Она не пришла.
 Я не сдался. Где-то глубоко в сердце теплилась надежда на перемены. Она вспомнит, она позовет меня… И полетели белыми бабочками письма из-под моей солдатской подушки. Когда на плацу нам раздавали почту, я весь застывал. Но ответа не было. Один, второй, пятый, десятый, тридцатый… без ответа. Я продолжал писать. И ждать. Может не вышло что, может случилась беда какая, может почтальон потерял… И вот, я получаю от нее конверт. Плачу, рву его, а там… приглашение на ее свадьбу с каким-то Дмитрием.
 Отчаяние и разочарование пленили мой разум. Прежняя жизнь навеки затухла. В душе поселилась тоска, боль и отвращение ко всему окружающему миру. В сердце не было ни грамма радости. Где-то в глубине едва горела вера. Но так глубоко, что это ничего не меняло.
 Домой вернулся исхудавшим, болезненным. Ни мать, ни родственники, ни друзья не могли мне помочь. Начал пить. В свои двадцать два стал похож на сорокалетнего мужика. Мне было все равно. Я стал неопрятным, угрюмым, неприветливым, грубым и растерянным. Не замечал ни слез родных, ни угроз отца.
 Как-то раз довелось мне сидеть в одной типичной для того времени кафешке. Там я увидел такие же растерянные, но голубые глаза, смотрящие с неприкрытым сочувствием. Впервые за последнее время мне стало стыдно за свой вид, за свое поведение. Что-то в этих глазах разбудило прежнего меня, понимаете. Я снова вспомнил Марину и одна единственная мысль, что она все же любит, а может даже ждет меня, вернула мне силы и уверенность. Взвесив все за и против, я принял решение изменить свою жизнь раз и навсегда. В то кафе я стал приходить регулярно. И каждый раз мои глаза встречал все тот же взгляд. Признаюсь честно, тогда именно он спас меня от, казалось, неминуемой, гибели.
 Однажды я случайно узнал, что Марина действительно ищет меня. Представьте себе мое состояние! Счастье и страх. Такой вот коктейль. Я думал, что сойду с ума. Собрался, было, бежать к ней и кричать: вот он я, наконец, мы будем вместе! Но остановился. Перед зеркалом остановился. Кто смотрел на меня? Жалкий убогий алкаш без гроша в кармане. Что скажет она, прекрасная из прекрасных, моя большая мечта, увидев такого Кирилла? Захочет ли быть с таким? Нет уж! Я твердо решил взять себя в руки. Сообщать о себе я ей не стал. Более того, пустил слухи, что навсегда уехал из города. В тот момент я считал, что поступаю более чем правильно. В противном случае, мне казалось, что я могу навсегда ее потерять.
 Через несколько дней, ранним утром, я собрал самое необходимое и, поцеловав сонную мать, двинулся на поиски хорошей работы. Сначала в столицу, потом заграницу. Очень тяжело было. Случалось, и кушать было нечего, и одеть, да и ночлег не всегда имелся. Однажды даже в такую переделку попал, что чуть ноги не лишился. Большая часть заработка уходила на элементарное выживание. Со временем мне подвернулась отличная возможность, которой я и воспользовался.
 Домой вернулся через несколько лет на собственной иномарке и при приличных деньгах. Мать моя была на седьмом небе от счастья. Стал расспрашивать о Марине своих знакомых. И с горечью узнал, что ее мужа посадили в тюрьму, сама она пережила тяжелый развод, но уже сошлась с другим мужчиной, от которого родила ребенка. На этот раз руки у меня действительно опустились. Я не успел. Имел ли право явиться в ее искалеченную жизнь просто так? Думаю, нет. Я чувствовал себя потерянным навсегда. Кому нужны были мои достижения? Мысль о том, что Марина не моя начала съедать меня изнутри. Не в силах смотреть на страдания матери я рискнул убедить себя в том, что Марина пропала для меня навеки. К тому же, они с мужем… вашим отцом, выехали в этот городок. Я понимал, что эта женщина – моя судьба. Но какова цена ее принятия? Я так не мог. В один из вечеров опять отправился в то же кафе. Немедля подошел к женщине с голубыми глазами, спасшими меня некогда, и сделал ей предложение. Растерявшись на несколько минут, она согласилась.
 Ее звали Еленой. Мы отыграли шикарную свадьбу и уехали на несколько лет в Турцию. Через три года у нас родилась прекрасная дочь, которую я назвал Маринкой…
 На этом месте Кирилл Григорьевич неожиданно прервался и резко подошел к окну позади. Я заметила поток слез и отчаяния на его суровом мужском лице, но сидела, не подавая виду, дабы не нарушить такую нужную ему паузу. Тогда мне впервые стало его искренне жалко. Дрожащими руками он прикурил сигарету и вернулся на место, уверенно смотря мне прямо в глаза.
- Убеждение не удалось. Я никогда не любил свою жену. Странное и бессовестное признание, не так ли? Я рассказал ей тысячу надуманных причин, для чего нам необходимо переехать именно в этот город. Но истинной была лишь одна – Марина. Я повторюсь: я не любил Елену. И вы обязаны это знать. Мое сердце принадлежало лишь одной женщине. Как тогда, так и теперь. Жену я уважал и уважаю. Она хороший человек, отличная мать, верный друг, но… Я все время сомневался, боялся кому-нибудь в этом признаться, а теперь… Теперь мне все равно, Ирина. Думаю, Елена когда-нибудь все поймет. А если нет, я никогда не откажусь ни от одного ее обвинения.
 Приблизительно четыре с половиной года назад я как раз закончил постройку этого замечательного дома. В один из ясных дней мы с моей дочерью выехали на рынок. Она очень любит груши. Так вот, именно там, среди таких привычных глазу торговок, я узнал мою Марину. Да, она заметно изменилась с годами, но была такой же неотразимой и очаровательной. Послушайте старика: время не властно над достоинствами по-настоящему любимых женщин. Я хотел наладить разговор, но быстро осознал, как тяжело далась ей эта наша неожиданная встреча. Лишь раз взглянув ей в глаза я все понял: она искала меня и никогда не сдавалась.
 Господи! За что на нас разгневались небеса? К чему были все эти страдания? Вы будете смеяться или напротив, но как только я вернулся домой, меня срочно вызвали в командировку. А я даже номер телефона у нее не попросил! Ехать пришлось срочно, и как оказалось, надолго. Обратно возвратился этой весной с твердым намерением отыскать Марину и расставить, наконец, все точки над і. И отыскал! Мы встретились на том же городском рынке, долго беседовали, обменялись контактами и даже обнялись. Ирина, вы даже представить себе не сможете, чем для нас обоих были те объятия!
 Мы договорились о встрече на следующий день, но к вечеру работа еще раз нарушила мои планы. Поймите, я был уверен, что все налаживается, и на этот раз ничто нам не помешает. Наивный! Мне нужно было съездить в столицу. Я позвонил Марине, и она любезно со всем согласилась. Пять дней назад я вернулся. Жены и дочери дома не было. Долго не раздумывая, я поспешил услышать такой родной мне голос. Встреча должна была состояться в парке на той же лавке, где в далекой юности мы с ней и познакомились. Целый день я то и дело бегал как прокаженный по дому. Разные мысли и волнения одолевали меня. Поймет ли она? Сможем ли мы вместе найти выход? Любит ли она меня?
 Осознавая всю напряженность момента, я убедил себя, что после встречи мне будет необходимо прояснить все с женой. Ведь оставшуюся жизнь я хотел прожить лишь со своей долгожданной мечтой…
 Позже, на похоронах, мне было невыносимо больно принимать такую нашу встречу. Ее уже нет. Теперь окончательно и навсегда она для меня утрачена. Сердце мое рвется желанием разделить с ней смертный одер. И поверьте, как бы это не прозвучало, я действительно думал о самоубийстве… Она не простила бы меня. Никогда…
Он больше не мог сдерживать свои слезы. Тяжело смотреть на мужчину, который плачет. Ведь так плачут лишь те, кто по-настоящему теряет.
- Вот ее фотография, - Кирилл Григорьевич протянул мне снимок, до этого лежавший в его столе. – Ваша мама. Моя Марина. Все, что у меня осталось. Я до сих пор люблю ее!
- Прошу меня извинить, - тихо, сопереживая, обратилась я. – Для меня многое стало понятно, кроме одного. Ваша встреча в парке… Так вы встречались?
 Он вытер глаза рукой и выпрямился в кресле, пытаясь упорядочить свои мысли.
- Я вспоминаю тот вечер снова и снова. Шел сильный дождь. Я приехал на место на тридцать минут раньше. Под зонтом просидел на той самой лавке до полуночи. Но она так и не пришла. Трижды я обходил парк. Ее там не было. Разочарованный, ничего не понимающий и разбитый горем я  уехал домой и наглухо заперся в своем кабинете. Двадцать звонков к ней… Все  в пустую. А на следующий день… Меня известили о  том… Боже! Марина! Я так и не узнал, любит ли она меня…
 Кирилл Григорьевич наклонил голову и начал говорить что-то невнятное.
 Теперь я узнала абсолютно все. Коснувшись его руки в знак понимания, я молча поднялась и покинула его кабинет. Я больше ни в чем не подозревала этого несчастного, глубоко влюбленного мужчину. Я сочувствовала ему.
 Моя душа будто освободилась. Минуя все того же охранника, я остановилась и протянула ему красный конверт.
- Передайте это Кириллу Григорьевичу, прошу вас. Скажите, что здесь его ответ на очень важный вопрос.
 Охранник одобрительно кивнул и мы с ним любезно распрощались. Выйдя за калитку, я глубоко вдохнула спокойную осеннюю прохладу.
 Как там мой Мишенька? Надо бы ему перезвонить.
                ***
 Пролетела та безумная осень. Наступила зима, которую мы с Михаилом встретили в нашей уютной квартире. Дом моей матери я не продала, оставив его вместе со всеми вещами своей тетушке Светлане. О Кирилле Григорьевиче я больше ничего не слышала. Тетя как-то звонила и рассказывала, что он навсегда уехал из городка. А под Новый год она переслала мне праздничную открытку с маленьким посланием от него из солнечной Турции: «Надеюсь встретиться весной у вашей мамы».
 Михаил долго возмущался моей историей, но вскоре все понял. В один из зимних вечеров, в канун Рождества, мы как обычно затеяли задушевную беседу. Я плакала, а он молчал, нежно поглаживая мою голову у себя на коленях.
- Знаешь, Ириша, - тихо промолвил он. – Вот никак не могу понять: почему твоя мама не встретилась  с ним? Она же так этого хотела!
- А ты представь себе на минутку, - я посмотрела мужу в глаза. – Вот, за деревом в парке, в тяжелые мгновения своей жизни стоит промокшая, промерзлая до кости страдающая женщина, желающая этой встречи всей душой, наблюдающая за тем, на кого молилась годы. Она хочет к нему, она мечтает о нем. И она знает, что… ничего невозможно предугадать. Что будет если… Она стоит и плачет, а потом… Это нельзя описать словами.
- Но ведь она любила его?
- Больше, чем свою жизнь, - ответила я, и задумано подошла к заснеженному окну.

04.01.2016 г.