кн4. МиГ-18. Будем ходить пешком... Пора обедать
ЗАПИСКИ МЕДВЕДЯ
или
ПО ТУ СТОРОНУ РЕАЛА
(роман)
книга четвёртая
ЗАПИСКИ МЕДВЕДЯ
С ШИРОКО ЗАКРЫТЫМИ ГЛАЗАМИ…
Часть первая
РАСЧЛЕНЁНКА
МиГ-18
БУДЕМ ХОДИТЬ ПЕШКОМ… ПОРА ОБЕДАТЬ
I don't turn on the radio
Я не включаю радио
Coz they play shit, like... You know
Оно играет всякую фигню, типа... ну ты поняла
When your hand was down on my dick
Когда твоя рука спускается к моему дружку
It felt quite amazing
Я чувствую наслаждение
And now that, that is all over
А теперь, когда все закончилось
All we've got is the silence
Мы попали в тишину
In the deathcar, we're alive
Мы живем в гробовозке
In the deathcar, we're alive
В гробовозке мы живем
So come on mandolins, play
И пусть сыграют мандолины!
/In the Deathcar (оригинал Iggi Pop)
В гробовозке (перевод xtra xtra из moscow)
Источник: © Лингво-лаборатория «Амальгама»: http://www.amalgama-lab.com/.
***
Всё оказалось не так просто. Выпросила инвалидную коляску и с горем пополам усадила в неё упирающегося Ромашкина. Хотела предотвратить дальнейший развал Ромашкина. Но коляска была тяжёлая, а дорожек для коляски не было. Ступеньки, да приступки. Дверной проём –– первое препятствие. Увы и ах –– коляска шире дверного проёма. Но Ромашкина, точнее коляску с Ромашкиным, удаётся всё же протиснуть в этот дверной проём после того, как открыли вторую дверь. Нашла мужчину с двухметровым ростом. Попросила. И он отодвинул ненавистную верхнюю щеколду. Дверь открылась. Мы выкатились. Точнее выкатился Ромашкин, а я бежала за коляской. Уклон –– дело тонкое. Опять уклон. Такой крутой, что я пожалуй не выдержу и выпущу Ромашкина из рук. Я представила стремительно мчащегося на коляске Ромашкина, который в конце концов срывается и падает с обрыва вниз. Разбивается, рассыпается впрах! Вдым!..
«Ромашкин! Прости! Я не хотела тебя убивать!»
Ноги устали тормозить, с ладоней вот-вот полезет с шипением шкура. Фу! Наконец горизонталь! Можно перевести дыхание! Я уже поняла, что коляска –– это плохая затея. Не зря Ромашкин сопротивлялся и не хотел садиться в эту тачанку. Теперь бы вернуться в целости и невредимости.
У нас по расписанию ванны. У Ромашкина –– сухие, у меня –– мокрые, йодо-бромные. Мои –– нервы успокаивают, я знаю. Сама врача просила об этом. А вот что у Ромашкина?
Я подошла к стенду с описанием действия его сухих ванн.
—— Ну вот, Николай Александрович. Сейчас вам потенцию поднимать будут! Тут так и написано: «возбуждает моторику, стимулирует и поднимает потенцию…»
—— Вот именно! Потенцию мне поднимут, а проверить нельзя будет! Вы же ушли от меня! Зря вы, Мария Ивановна, не захотели со мной в одном номере жить. Вам бы понравилось…
Ромашкина, как инвалида Отечественной, везде пропускают без очереди. А заодно и меня. –– Хоть какой-то плюс от Ромашкина.
Инвалидную коляску оставляю в медицинском корпусе. –– Пусть лучше назад Ромашкин идёт пешком. Целее будет!
Возвращаю Ромашкина вместе с потенцией в главный корпус. Усаживаю в фойе, в ближайшее кресло, и бегу назад –– за коляской.
Вверх –– вниз, вверх –– вниз… –– «Спасибо, что посторожили коляску»
Теперь назад, к сидящему в кресле Ромашкину. Но нет, сначала вернуть эту зловредную коляску, за которую я отвечаю. –– «Спасибо! Мы будем ходить пешком!»
Как быстро летит время. Уже отдыхающие потянулись на обед.
—— Ну что ж, Николай Александрович. Пора обедать!
Примечание:
Картинки взяты из интернета.
Смотри продолжение: кн4. МиГ-19. ОБЕД
http://www.proza.ru/2017/01/05/1642
Свидетельство о публикации №217010401290