Возвращение

Мы проходили мимо очень пьяного человека, на лице которого невозможно было увидеть какие-либо эмоции. Обычно, нетрезвые люди всем своим видом показывают, что у них на уме. Он продолжал пить, мне показалось, что в его лице что-то изменилось: брови подползли ближе друг другу, что вкупе с остекленевшим взглядом говорило о том, что человек силится вспомнить что-то или напряженно о чем-то думает.
- Что с ним?
- Ничего интересного, пьяница. Сидел бы сейчас на холодной белой плитке Чистилища, если бы не одно маленькое отягчающее обстоятельство. Трёхгодовалое обстоятельство в виде сына. Его жена погибла во время чумы, он остался один с ребёнком и бутылкой. Когда закончились средства, он решил продать малыша. Один сердобольный благородный господин пожалел его, стоящего на площади с малюткой, и дал ему денег, чтобы тот позаботился о ребёнке. Отец на радостях оставил дитя одного в доме и ушёл, чтобы купить еды, но, к несчастью (каюсь, не без нашего вмешательства), не смог пройти мимо бара и ушёл в запой на неделю.
Когда он вошёл в свой дом, дух его ребёнка уже покинул тело. Не прожил он и месяца, как пожар в городе забрал его вместе с множеством других людей.
- Но почему он пьёт здесь? Он не чувствует вины за содеянное?
- Понимаете ли, нам не нужна его вина и его раскаяние. Покуда он греховен, он в наших руках. Разум его вечно притуплён, а душа не перестаёт мучаться ни на секунду. Пойдёмте дальше, мне многое надо вам показать и рассказать.

Мы вошли в здание с высокими потолками. Оно было разделено на сцену и зрительный зал. Зал был полон, все сидячие места были заняты. Я пригляделся и обнаружил, что люди пристёгнуты к сиденьям, закреплены в одном положении, не в силах смотреть куда-либо помимо сцены. Он улыбнулся, увидев моё удивление. На сцене стояли самые разнообразные орудия убийств: от висельницы до электрического стула. У сцены выстроили шеренгу людей и по одному поднимали на сцену для того или иного способа казни. Жуткое зрелище дополняли крики из зрительного зала, где люди не могли ни убежать, ни помочь хоть как-то жертвам. Мне было не по себе.
- В чём же смысл этого ужаса?
- Ну-ну, вы излишне чувствительны, не забывайте, что все они - грешники. Эти люди, которых казнят на сцене - самоубийцы, они отказались от жизни сами. Люди из зала - не просто зрители, то есть всю жизнь они и были зрителями: они смотрели на горести других и не пытались им помочь, хотя могли, они отворачивались от взгляда смерти, а теперь они вопят, потому что смерть прямо перед ними, теперь они будут видеть её. Право, шум меня достал, давайте покинем это место.

Мы вышли и пошли вверх в сторону дальнего холма. По пути он рассказал о внутреннем устройстве мира, об изменениях, произошедших за время, о новых необычных людях, орудиях смерти, о новых инструментах зла.

Мы дошли до вершины ближе к закату. Чёрное солнце скрывалось за фальшивым горизонтом, чтобы утром подняться фальшивым рассветом.
Аид в ночи был мрачно-прекрасен, над городом пролетала запоздалая гарпия со снопом огненных копий в лапах.

"Рад, что вы вновь с нами, Господин, ваше отшельничество нас порядком напугало", - сказал Вельзевул.