Ислам у финно-угорских народов России

ИСЛАМ У ФИННО-УГОРСКИХ НАРОДОВ
  Абд аль-Малик Московский (Абд аль-Малик аль-Ибади)


   Практически все  финно-угорские народы Поволжья  и Урала (и близкие им по культуре чуваши) прошли исламский период собственной истории, связанный с обращением в эту религию одних своих представителей и исламским воздействием на культурные традиции и религиозные воззрения иных  .
   С большой долей уверенности можно констатировать, что приобщение к исламу волжско-уральских народностей началось еще в доордынский период и обусловливалось  булгарским влиянием на народы, состоявшие в различной степени зависимости от мусульманского Булгарского Эмирата («Волжская Булгария»).
     Монгольское нашествие и разгром Волжской Булгарии в 1236 г.  ослабили процесс исламского прозелитизма в отношении финно-угров. Однако после 1320 г. ислам был принят в качестве государственной религии в «Золотой Орде» и  его распространение возобновляется. На этом этапе археологически фиксируется исламизация тех групп восточных финнов, которые проживали в крупных городских центрах (например, городище Мохши, Муранский и Аткарский могильники в Центр. России и Поволжье)  .
   Исламизация усилилась с образованием Казанского ханства.  Тогда же, в XV–XVI вв., под воздействием ислама происходила активная ассимиляция и инкорпорация финно-угорских народов Поволжья и Урала в тюркскую этнокультурную среду.  В первую очередь это коснулось феодальной знати, вынужденной приспосабливаться к интересам господствующей  верхушки Казанского ханства.
  Вместе с тем, верования большинства финно-угорского населения, особенно окраинных областей, постепенно  деградируют до уровня языческо-мусульманского, или мусульманско-языческого, синкретизма . Таким образом, представители финно-угорских племен и чувашей, находившиеся в сфере воздействия религиозных центров и активно участвующие в политической жизни Ханства, включаются в формирование мусульманского татарского этноса, тогда как оказавшиеся на периферии создают новые синкретические культы, которые  имели уже мало общего с исламом.
   Причинами подобного явления, по мнению ряда историков, могло стать то обстоятельство, что для части представителей народов Волго-Камского бассейна процесс исламизации осуществлялся во многом формально. За соблюдением предписаний ислама и его обрядов, традиций и ритуалов в эти века осуществлялся слабый контроль. Такие мусульмане имели совершенно абстрактное представление об идейных и мировоззренческих основах ислама, которое со временем еще больше трансформировалось  .
    В то же время, даже там, где ислам не смог укорениться и  уступил в итоге место возродившимся языческим традициям, сама догматика Единобожия пустила настолько глубокие корни, что ее элементы отчетливо проявлялись и в более поздние времена и становились препятствием распространению христианства, на что недвусмысленно указывали письменные свидетельства. Так, находившийся на русской службе англичанин Пери писал уже в XVIII веке:
«…не только Самоеды и Татары, живущие на границах Царских владений <…>, отказываются от Христианской Веры в том виде, в каком представляется она им у Русских, но и Мордва и Меря, также Черемышские Татаре (Cheremiss Tartars) по сю сторону Волги, покоренные за 140 лет тому назад, проживающие в деревнях, находящиеся в постоянных сношениях с Русскими и под непосредственным управлением Царя, также положительно отказываются от принятия Христианской Веры, хотя им многократно предложены были значительные выгоды и преимущества, если они перекрестятся в Русскую Веру, несмотря на то, что им приходится ежедневно терпеть со стороны Русских оскорбления и обиды за то, что они упорствуют в своем отказе. <…> Я часто пользовался случаем разговаривать с ними об их Bepе, и они говорили мне, что употребление икон между Русскими пугает их при мысли о принятии этой Веры. Так как Бог Один, то люди не могут его изображать, или описывать, и они, поднимая глаза к небу, говорят, что там обитает Тот, которого они боятся, и который останавливает их от злого дела; они страшатся переменив свою Bepy, лишиться его благословения .»
   Исламизация волжско – уральских народностей  не была остановлена и после падения Казани и присоединения Среднего Поволжья и Урала к Московскому государству, также продолжалась и в рамках Российской империи в ХVIII –ХХ вв., наряду с возвращением в ислам раннее христианизированных мусульманских общин региона. 
  На этом этапе, историками и этнографами отмечается факт значительной ассимиляции финно-угров и чувашей в татаро-башкирской этнической среде при принятии ими ислама. Причины этого, по мнению татарского историка и лингвиста В.Г. Садура, крылись в законодательстве Российской империи, противодействовавшей мусульманскому прозелитизму и активно применявшей в подобных случаях карательные меры.  Вместе с тем, не возникало вопросов, если верующий был из «коренных» мусульманских народов, официально признаваемых таковыми администрацией.
  Масштабы распространения ислама среди финно-угорских народов  изучены слабо, не только из-за малого кол-ва письменных источников, но и в силу целенаправленного игнорирования официальной российской наукой процессов влияния ислама на народы России.   

 
 ЧУВАШИ,  МАРИЙЦЫ (ЧЕРЕМИСЫ) и БЕСЕРМЯНЕ
    Само формирование этих народов неразрывно связано с особенностями внутренней этно-социальной картины Булгарского эмирата («Волжская Булгария»).
   Так, по мнению ряда ученых, к середине XI столетия этноним «булгар» уже утрачивает этническое содержание и становится политнонимом, обозначая в целом людей, проживающих на территории Волжской Булгарии.  Возможно, что это обусловливалось постепенной исламизацией двух иных групп, составляющих, наряду с собственно булгарскими племенами (Берсила, Сувар, Эсегел), основу населения этого государства, а именно черемисов и чувашей.
   Поволжско-тюркское названия марийцев (тат. чирмеш, чув. ;арм;с)  происходит от тюркского корня *;er- ‘сражаться, воевать’. Отсюда выводится и старое русское название этих племен  — черемисы.   В свою очередь, этно-социальный термин «чуваш» возводится к общетюркскому нарицательному слову со значением «мирный, тихий, спокойный, смирный». 
   Представляется весьма вероятным и логичным, что волжские булгары, а позднее и казанские татары подразделяли подчинённое им население на «мирных» и «немирных» инородцев — «чувашей» и «черемисов» .
   «Черемисы» были обязаны военной службой и были представлены прежде всего лесными финно-угорскими племенами, которые формировали подразделения пеших лучников и являлись, в первую очередь, предками марийцев. «Чуваши»,  были податным земледельческим населением различного происхождения, платившим налоги и в гораздо большей степени подвергшееся булгаризации.
   Об исламском периоде марийцев (черемисы) встречаются многочисленные свидетельства европейских путешественников, посетивших Московское государство. В частности, барон Сигизмунд фон Герберштейн, дважды 1517 и в 1526 гг. побывавший в Московии, указывал:
   «Народ под названием черемисы живет в лесах под Нижним Новгородом. Они имеют собственный язык и следуют учению Магомета. Ныне они повинуются царю Казанскому, хотя наибольшая часть их некогда платила дань князю Московскому; отсюда они и досель ещё причисляются к подданным Москвы. Многих из них государь привез оттуда в Москву по подозрению в преступлении измены, мы видели их там. Но когда они были посланы на границы в направлении к Литве, то в конце концов рассеялись в разные стороны. Этот народ обитает на далеком и широком пространстве от Вятки и Вологды до реки Камы, но без всяких жилищ. Все, как мужчины, так и женщины, очень проворны в беге, затем все они весьма опытные стрелки, никогда не выпускают из рук лука».
   Сведения барона подтверждал и Александр Гваньини, составивший в первой половине 1570-х гг  «Описание Европейской Сарматии», где писал:
«Далее на восток от Владимира встречается княжество Нижегородское, которое равно Владимирскому по плодородию и обилию всякой живности. В этом княжестве есть обширный деревянный город, называемый Нижним Новгородом, от которого получила имя сама область. Он стоит у слияния знаменитейших рек Волги и Оки. К этому городу примыкает также крепость, которую выстроил из камня на возвышенности князь Московский Василий. Отстоит же Нижний Новгород от Московии на сто польских миль.
Дальше этого города христианская религия не распространяется. Ибо, хотя государь Московии имеет и за этим Новгородом крепость, которая называется Сурой от реки того же названия, однако племена являются смешанными и называются черемисами. А они исповедуют учение не христианское, а магометанское. Есть там также и другие племена, называемые мордва и смешанные с черемисами  ».
  Об исповедании ислама чувашами и их насильственной христианизации говорят народные предания этого народа, одно из которых гласит, что недалеко от современных Чебоксар стоят две чувашские деревни - Тутаркасы и Юртакасы. До взятия Казани в 1552 г. там жили мусульмане и были они настоящими мусульманскими городами с ханами, медресе и ученой знатью. Когда эти поселения захватил Иван Грозный во время своего похода на Казань, он крестил оставшееся там чувашское население.
   В свою очередь, языковеды, историки-арабисты показывают, что многочисленные заимствования арабских и персидских слов в чувашском языке, относящихся к наименованиям языческой религии, очень стары и в большинстве случаев связаны с мусульманством, а не объясняются позднейшим воздействием татарского языка на чувашский. Чуваши унаследовали обычай ставить надмогильные памятники в виде каменных плит и в виде столбов, называемых «юпа». Связь чувашей с исламом наблюдается в текстах некрологов, выбитых на надмогильных камнях. Большинство этих эпитафий относятся к XIII—XIV вв. и начинаются, как правило, с цитирования арабоязычного изречения: «Во имя Аллаха, Милостивого, Милосердного», затем идут гражданские сведения о покойном с указанием года по Хидрже, месяца и дня на булгарском языке, который созвучен с современным чувашским языком. 
   Еще в ХIХ веке можно было встретить не отатарившихся мусульман – чувашей, сохранивших ислам, в качестве своей религии, которые просили администрацию приписать их к мусульманскому приходу. В частности, в одном из таких посланий утверждалось: «...мы из некрещеных чуваш, исповедуем с древних времен магометанскую веру, но остались вне мусульманского прихода, нас не записывают в метрическую книгу, и народ нас называет язычниками, просим присоединить к Урмаевскому приходу  ».
 Те из чувашей, которые исповедовали ислам и пользовались, наряду с иными,  булгарским языком в кипчакизированном Казанском ханстве называли себя бесермяне.
   Единственной на сегодняшний день приемлемой этимологией самоназвания бесермян (бесерман) является гипотеза о том, что оно происходит от тюркского слова *busurman / *b;s;rmen, которое, в конечном итоге, восходит к арабской лексеме, означающей «мусульманин».
  Некоторые ученые, на основе анализа русских летописей XIV—XV вв. пришли к заключению, что в них под именем «бесермяне» на территории бывшей Волжской Булгарии вплоть до второй половины XV в. упоминаются «булгары», отличавшиеся от другой группы населения — «татар» (то есть уже кипчакизированных жителей) живших с ними бок о бок . В связи с тем, что Казанское ханство воспроизводило социальную структуру Золотой Орды, его верхушку образовывали выходцы из кочевого мира, а отличное от него податное населения, составлявшее исламизированных чувашей и черемисов называлось «бесермяне».  Некоторые группы булгар, так называемые «чуваша арские» , представлявшие из себя смесь булгароязычных групп и южных удмуртов, при доминировании последних, спасаясь татарско-кыпчакских поборов вынуждены были переселиться на отдаленные территории, где они и сохранили собственное самоназвание «бесермяне» и, видимо, изначально будучи двуязычными (булгарский язык и удмуртский), полностью перешли на удмуртский язык, правда с большим количеством булгаризмов. 
   В результате, после 1588 г. юридическая зависимость бесермян от татарских князей ослабла, и к нач. XVIII в. сложились предпосылки для преодоления социального неравенства между татарами и бесермянами. Этому способствовала также единая вера двух народов: к 1744 г. относится первое письменное упоминание о том, что представители обеих групп исповедовали ислам. П.Н. Луппов отмечал, что к кон. XVII в. в местах поселения чепецких татар и бесермян действовало несколько мечетей и нач. школ при них. Документы XVIII в. свидетельствуют уже о широком распространении ислама среди двух народов. В это время увеличилось число брачных связей между татарами и бесермянами. Дальнейшая консолидация татар и бесермян была прервана в период 1725–62 гг., когда произошло крещение значительной части бесермян. К 1762 г. 53% бесермян, проживавших в Слободском и Глазовском уездах, уже числились новокрещеными. В условиях сурового администр. контроля за новокрещеными это привело к тому, что с кон. XVIII – нач. XIX вв. крещеные бесермяне значительно отдалились от татар-мусульман и получили условия для более тесного контакта с принявшими крещение удмуртами. Другая часть бесермян осталась верной исламу и начала быстро смешиваться с татарами-мусульманами, существенно пополнив их число .
 Особый интерес многих исследователей вызывали остатки мусульманских обрядов в религиозных верованиях бесермян, до сер. XVIII в. официально числившихся мусульманами, а затем, с крещением северных удмуртов, обращенными в христианство. Несмотря на это, бесермяне продолжали сохранять мусульманские обряды до сер. XX в. (а в части селений и в наст. время). Например, они приглашали муллу весной для моления перед выгоном скота и началом посевных работ; обязательным было участие муллы на поминках по умершему и на общих календарных поминках; мулле относили муку (крупу) после первого выгона скота в поле; сохранялось табу на свинину, соблюдался мусульманский пост, существовал культ «татарских» кладбищ (бигер шай)  .
   МOPДВА (ЭРЗЯ и МОКША)
  О том, что значительная часть мордвы была мусульманами в период ее завоевания монголами, свидетельствует Гильом де Рубрук, монах-францисканец, в 1253—1255 годах по поручению французского короля Людовика IX  посетивший Улус Джучи ("Золотая Орда"). В частности, он сообщает:
 "Эта страна за Танаидом очень красива и имеет реки и леса. К северу находятся огромные леса, в которых живут два рода людей, именно моксель, не имеющие никакого закона, чистые язычники. Города у них нет, а живут они в маленьких хижинах в лесах. Их государь и большая часть людей были убиты в Германии. Именно  татары вели их вместе с собою до вступления в Германию, поэтому моксель очень одобряют германцев, надеясь, что при их посредстве они еще освободятся от рабства татар. Если к ним прибудет купец, то тому, у кого он впервые пристанет, надлежит заботиться о нем все время, пока тот пожелает пробыть в их среде. Если кто спит с женой другого, тот не печалится об этом, если не увидит собственными глазами; отсюда они не ревнивы. В изобилии имеются у них свиньи, мед и воск, драгоценные меха и соколы. Сзади них живут другие, именуемые мердас, которых латины называют мердинис, и они — сарацины. (то есть мусульмане)" 
 В данном контексте следует отметить, что Рубpук  – первый из путешественников, обративший внимание на двойственность, бинарность мордвы, состоящей из, говоря словами путешественника, двух родов людей»: «Моксель» и «Мердас»; под Мердас он подразумевал эрзю.   
Можно также предположить, что мердас входили в  раннегосударственное образование на территории проживания мордовских племён, известное как «Пургасова Русь» и, будучи федератами Булгарского Эмирата, защищали его пределы от посягательств Владимиро-Суздальских князей «Дома Мономахова» и их союзников из племен мордвы, исповедовавших язычество,  которыми правил некто Пуреш, получавший также помощь и от половцев. На этом этапе противостояния мусульман с христианами и язычниками на земли мордвы и обрушивается монгольское нашествие. Тем не менее, о том, что многие из мордовцев исповедовали ислам еще в 15 – 16 веках обращают внимание европейские путешественники, побывавшие в те времена в Московском государстве.
В частности, Рафаэль Барберини,  итальянский аристократ, посетивший Московию в 1564 году, сообщал:
«Но обращаясь к тому, что сам я видел, скажу, что почти в ста сорока милях от Нижнего Новогорода находится река, текущая с юга, и именуемая Сура (Zura); вливается она в Волгу, там именно, где стоит крепость называемая Васильев-город (Ваsilonugorod). Река эта составляет границу московского княжения и казанского царства. Не во многих милях оттуда протекает еще другая река, именуемая Малая Москва, которая впадает в Оку повыше города Мурома (Muron). На этом пространстве, между означенными двумя реками, находятся большие леса, в которых обитает народ — Мордва (popoli Morduisti), частью идолопоклоннический, частью магометанского исповедания, подчиненный тоже московскому государю; народ это воинственный, но пеший, вооруженный луками и стрелами».
Также, А. Гваньини в своем «Описании Европейской Сарматии» указывал:
«Двигаясь на юго-восток от Нижнего Новгорода, который мы описали выше, встречаем огромные дикие леса, которые населены на большом протяжении вдоль знаменитой реки Волги народами под названием мордва.
Они говорят на собственном языке, живут в деревнях, разбросанных повсюду, и занимаются земледелием. В изобилии у них мед и разнообразная ценная пушнина.
Люди эти суровые и воинственные, они храбро отгоняют от своих земель разбойничающих татар (которые обитают по соседству), сражаются почти всегда пешими, вооружены длинными луками, чрезвычайно искусны в стрельбе: зверей бьют стрелой, пущенной в нос, чтобы сохранить мех неиспорченным и нетронутым.
 Некоторые из них исповедуют магометанскую религию, некоторые упорно остаются язычниками».
  У более поздних русских историков принадлежность в прошлом значительной части мордвы к мусульманам также не вызывала сомнений. Так, известный исследователь истории Рязанского княжества Дмитрий Иловайский во второй половине XIX в. писал,  что еще в  XVI веке часть мордвы исповедовала ислам.   
   Подвести итог главе об исламском периоде в истории мордвы можно словами современного мордовского историка профессора Владимира Абрамова:
«Как показывают имеющиеся документы, почти все мордовские князья переходили в христианство из ислама, причем мусульманскими были нетолько мокшанские князья (их можно было посчитать мишарями или даже татарами), но и феодалы из чисто эрзянских мест, например, вышеназванные арзамасские мурзы Мустофины, или князья Баюшевы, чье эрзянское происхождение не вызывает сомнений. С учетом указания Рубука на мусульманство Мердас и более чем двухсотлетнего пребывания в составе Золотой Орды, где ислам являлся государственной религией, это явление вполне естественно  ».

УДМУРТЫ
  В отличие от марийцев и мордвы  не сохранилось исторических письменных свидетельств принятия ислама удмуртами в этот период, поэтому  четко выделить начало процесса исламизации удмуртов достаточно сложно. Однако, достаточно косвенных указаний, чтобы прийти к заключению о распространение мусульманства у удмуртов еще в булгарский период. 
  В частности, известно, что булгары активно взаимодействовали с пермскими финнами. Вследствие подобных контактов среди удмуртов, вероятно и начал распространяться ислам. Это подтверждается и археологическими данными. Например, был раскопан мусульманский некрополь в крупнейшем историческом центре удмуртов, на городище Иднакар .
Образование этнической группы бесермян, некогда мусульман с родным удмуртским языком, рядом этнографов также относится именно к булгарскому времени. 
 Есть множество сведений об активном возвращении представителей этого народа в ислам уже после их формального крещения, что также может свидетельствовать о сохранении народной памяти об исламском периоде истории.   
    Исламская культура оказала влияние на материальную и духовную жизнь удмуртов: Алнашские удмурты (юго-зап. Удмуртии) в нач. ХХ в. носили амулеты с изречениями из Корана, ныргындинские удмурты (юго-вост. Удмуртии) хоронят покойников по мусульманским обычаям и т.д.
   Все это облегчало миссионерскую деятельность исламских проповедников во второй половине ХIX – начале XX века. В частности, исследователь С. Рыбаков в конце ХIX в. поднимает вопросы «христианского просвещения» «инородцев» Уфимской губернии и противодействия распространению среди них ислама. Он отмечает, что особой склонностью к переходу в ислам отличаются удмурты. По его словам «вотяки многих деревень не только магометанствуют, но и построили уже мечети» и, что «эти вотяки более ревностные магометане, чем татары».    Примером подобного прозелитизма может служить и обращение в ислам, примерно в середине XIX столетия, села Гарибашево, где поселился мулла Файзулла -  удмурт, воспринявший ислам, который стал учить основам мусульманской веры как детей, так и взрослых. До его прихода в деревне уже было примерно 10-15 мусульман, но с началом деятельности Файзулла-муллы их численность возросла. Поскольку Файзулла не был указным муллой, в деревне не имелось ни мечети, ни своего прихода (мэхэллэ); мусульмане ходили в мечеть в д. Акбулат. Разрешение на строительство мечети жители получили вскоре после прибытия указного муллы из д. Новое Тазла-рово (ныне Бураевского р-на) Жалалетдина (Щэлэй мулла). Из срубленного на горе Янситтау леса совместными усилиями гарибашевцы построили мечеть. Во время ее строительства из д. Бураево прибыл молодой мулла Султангали. Таким образом, в Гарибашево появились два муллы и муэдзин, которым стал сын Файзуллы Муртаза, вскоре открывший медресе при местной мечети (Гэрэбаш авылы).
   Постепенно почти все население с. Гарибашево приняло ислам, и лишь небольшая часть удмуртов сохраняла приверженность своей религии. Удмурты, воспринявшие ислам, меняли также собственную этничность на башкирскую/татарскую и переходили на татарский язык общения. К 1930-м годам удмурты, не ставшие мусульманами, проживали только в трех дворах, а в настоящее время их в селе вообще не осталось. Последняя жительница села, владевшая удмуртским языком, умерла в середине 1990-х годов.
      В 8 губ. Российской империи, в которых проживали удмурты, в 1911 г. мусульманами были почти 4 тыс. представителей этого народа.

ХАНТЫ И МАНСИ
   
  Находясь в близком соседстве с народами, исповедующими ислам, прежде всего сибирскими татарами, часть хантов и манси оказалась в сфере деятельности и исламских проповедников.
    Шейхи использовали реки в качестве основных транспортных путей, – отмечает доктор исторических наук Елена Михайловна Главацкая, – поэтому и направления распространения Ислама среди хантов и манси совпадали с руслами рек. Наиболее серьезному воздействию подверглись манси, жившие вдоль Туры и Тавды, и ханты бассейна Иртыша и его притоков.
   В рукописи украинского полковника Григория Новицкого, отправленного в ссылку в Сибирь  в начале XVIII века и помогавшего христианским миссионерам, сообщалось о том, что до появления православной миссии в некоторые волости уже успел  проникнуть ислам. В частности, деятельность мусульманского проповедника в Бурейковых юртах привела, по словам Г. Новицкого, к тому, что население этих юрт стало исповедовать ислам, «начата себе нарыцати бесурманы... и воздвигоша кличи» (вероятно, подобие мечетей или минареты).
  Косвенным подтверждением того, что ислам укоренился в Бурейковых юртах, является и то, что Г. Новицкий не упоминает об уничтожении каких бы то ни было изображений божеств в этом месте в 1712 г., когда миссионеры разрушали священные места на всем пути миссии от Тобольска до Березова. Кроме того, ислам, вероятно, настоль­ко утвердился здесь, что население Бурейковых юрт не пустило миссию Ф. Лещинского в 1713 г. и ни за что не хотело слушать христианскую проповедь год спустя.
Ханты и манси, принявшие ислам в итоге были принуждены к крещению действиями местных властей. 




Литература:   
см.  ЭТНОКОНФЕССИОНАЛЬНЫЕ МЕНЬШИНСТВА НАРОДОВ УРАЛО-ПОВОЛЖЬЯ МОНОГРАФИЯ, / Е.А.Ягафова, Е.С.Данилко, Г.А.Корнишина,
Т.Л.Молотова, Р.Р.Садиков; под ред. д-ра ист. наук
Е.А.Ягафовой, Самара 2010 Глава II стр.113
  Ислам на Урале: энциклопедический словарь / Коллект. автор. Сост. и отв. редактор – Д. З. Хайретдинов. – М.: Издательский дом «Медина», 2009. «ИСЛАМ В КУЛЬТУРЕ УДМУРТОВ»
  ЭТНОКОНФЕССИОНАЛЬНЫЕ МЕНЬШИНСТВА НАРОДОВ УРАЛО-ПОВОЛЖЬЯ МОНОГРАФИЯ, / Е.А.Ягафова, Е.С.Данилко, Г.А.Корнишина, Т.Л.Молотова, Р.Р.Садиков; под ред. д-ра ист. Наук Е.А.Ягафовой, Самара 2010 Глава II стр.113
  Браславский Л. Ю. Ислам в Чувашии. — Чебоксары: изд. «Чувашия», 1997 История распространения ислама на территории вошедших в состав Чувашии уездов Казанской и Симбирской губерний ( X в. — 1917 г.) Основные этапы исламизации народов Среднего Поволжья
  Перри Д. Другое и более подробное повествование о России. — Пер. с англ. О. М. Дондуковой-Корсаковой, предисл. М. И. Семевского // Чтения в Императорском обществе истории и древностей российских, 1871.
  Руденко К. А. Волжская Булгария в XI — начале XIII в.: поселения и материальная культура. — Казань: РИЦ «Школа», 2007. — С. 108
  Напольских В.В. Введение в историческую уралистику.— Ижевск, 1997. С. 42.
  Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. — СПб., 1996. — Т. 4. — С. 376; R;s;nen M. Versush eines etymologischen W;rterbuchs der T;rkschprachen. — Helsinki, 1969. — S. 175.
  Белых С.К. К вопросу о происхождении самоназвания бесермян // VIII Петряевские чтения. Материалы научной конференции. г.Киров, 24-25 февраля 2005г. - С. 130-135.
  Текст воспроизведен по изданию: Барон Сигизмунд Герберштейн. Записки о московитских делах. Павел Иовий Новокомский. Книга о московитском посольстве. СПб. 1908. пер. А. И. Малеина.
  Текст воспроизведен по изданию: Александр Гваньини. Описание Московии. М. Греко-Латинский кабинет. 1997 © текст - Козлова Г.Г. 1997© сетевая версия - Тhietmar. 20
  Браславский Л. Ю.Ислам в Чувашии. — Чебоксары: изд. «Чувашия», 1997
  Браславский Л. Ю.Ислам в Чувашии. — Чебоксары: изд. «Чувашия», 1997. — 160 с., илл.Чуваши и ислам: взгляды и концепции
  Напольских В.В. Введение в историческую уралистику.— Ижевск, 1997. С. 52–53; Напольских В.В. «Бисермины» // О бесермянах: Сб. ст.— Ижевск, 1997.
  Исхаков Д. М. Об этнической ситуации в Среднем Поволжье в XVI—XVII вв. (критический обзор гипотез о «ясачных чувашах» Казанского края) // Советская этнография. — 1988. — Вып. 5. — С. 140—146.
   Луппов П.Н. О бесермянах // О бесермянах: Сб. ст.— Ижевск, 1997. С. 22–23.
  Ислам на Урале: энциклопедический словарь / Коллект. автор. Сост. и отв. редактор – Д. З. Хайретдинов. – М.: Издательский дом «Медина», 2009. «КРЕЩЕНИЕ ТАТАР И БЕСЕРМЯН УДМУРТИИ»
  Ислам на Урале: энциклопедический словарь / Коллект. автор. Сост. и отв. редактор – Д. З. Хайретдинов. – М.: Издательский дом «Медина», 2009. «БЕСЕРМЯНЕ»
  ВИЛЬГЕЛЬМ ДЕ РУБРУК, «ПУТЕШЕСТВИЕ В ВОСТОЧНЫЕ СТРАНЫ ВИЛЬГЕЛЬМА ДЕ РУБРУКА В ЛЕТО БЛАГОСТИ 1253»  ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ «О стране Сартаха и о ее народах» пер. А. И. Малеина, Текст воспроизведен по изданию: Путешествия в восточные страны. М. 1997
© текст - Малени А. И. 1911, © сетевая версия - Тhietmar. 2002

  Н.П. Шастина (ред.) Путешествия в восточные страны Плано Карпини и Рубука. М., 1957. с.111
  Текст воспроизведен по изданию: Путешествие в Московию Рафаэля Барберини в 1565 году // Сын отечества, № 6. 1842© текст - Любич-Романович В. 1842 © сетевая версия - Тhietmar. 2007]
 Текст воспроизведен по изданию: Александр Гваньини. Описание Московии. М. Греко-Латинский кабинет. 1997 © текст - Козлова Г.Г. 1997© сетевая версия - Тhietmar. 2003]
  Д.И. Иловайский. «История Рязанского княжества» Глава I. Происхождение Рязанского княжества. Финское население в области Оки.
   В.К. Абрамов «Мордва» ,Саранск 2004 г.  стр.77.
  Ислам на Урале: энциклопедический словарь / Коллект. автор. Сост. и отв. редактор – Д. З. Хайретдинов. – М.: Издательский дом «Медина», 2009. Ислам в культуре удмуртов.
  ЭО, 2006 г., № 2© Р. Р. Садиков ТРАДИЦИОННЫЕ ВЕРОВАНИЯ ЗАКАМСКИХ УДМУРТОВ: ИСТОРИОГРАФИЯ ПРОБЛЕМЫ 
  ЭО, 2010 г., № 6 © Р.Р. Садиков
ПРОЦЕССЫ МЕЖКОНФЕССИОНАЛЬНОГО ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ В ЭТНИЧЕСКИ СМЕШАННЫХ СЕЛЕНИЯХ УРАЛО-ПОВОЛЖЬЯ: ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННЫЕ ТЕНДЕНЦИИ РАЗВИТИЯ
  Ислам на Урале: энциклопедический словарь / Коллект. автор. Сост. и отв. редактор – Д. З. Хайретдинов. – М.: Издательский дом «Медина», 2009. «ИСЛАМ В КУЛЬТУРЕ УДМУРТОВ»
  E. M. Главацкая. Екатеринбург А БЫЛ ЛИ ВЫБОР ? Аргументы против теории ненасильственного крещенияхантов и манси в 1712 - 1715 гг. глава III. Распространение ислама. Стр. 98 - 100