скованные цепями

необходимость не стоко
подталкивала аккуратненько,
скоко тащила, еенные зубищи сцепив,
к предназначенному, во тще, спозаранку.

воля вольная
в цепях предположений
безосновательно запамятованных,
усугубляющих и без тогось не радостное.

а поделюсь-кось радостными
формулами, к-рые пока в голове
иль исчо хде-й-то тамо обездвиженными сидят,
словами-пеленами закрученные, искрящимися и лучистыми.

обидчивость прикрыв
тряпочкой, шоб не уползла,
в одиночество взлелеенное головой,
какоси в подушку, штобы мокрая потома от слез была.

пустячок, ага, исчо один,
ой, гляди-кось скока тута пустячков
насобиралоси и чого-й-то с ихними таперича
делать-то, ладноть, пущай будит пустяковина такая.

слабому сознанию не
под силу было соединить
разрозненное, какоси оно и
не пыталось преуспеть в ентом.

власть ненавидит народ,
народ ненавидит власть,
время разрушает бремя,
бремя разрушает время.

"а как относитесь к власть имущим?",- бывало спрашивали тунеядцы.
а пока не касается, никак не отношусь: што есть оне, што 
нету ихних. а кодысь коснетси, то по прынсипу
"подалее от нашальства, поближее к кухне".

пирамида отношений
чиловека к чиловеку не
оставляла никаких шансов на
проявление веры, надежды и любви.

но, благодарность, ну, пущай
мысленная, должна присутствовать
фсеж, хотя б какоси панимание тогось,
што не напрасно фсе, што жисть прожыта не заздря.