Удумал, старый хрыч!

     Так и слышу восклицания, что нехорошо за чужой жизнью подглядывать, но если эта жизнь на твоих глазах, как на ладони, а вернее, на соседней крыше происходит. Что, теперь и в окно не глядеть?
     Утро, дождик моросит. Вдруг слышу - кар-кар. Ожил наш брошенный! Иду к окну, а он на соседней крыше голубку охмуряет. Видимо инстинкт размножения взыграл. Это в северных широтах они о потомстве в феврале задумываются, а здесь и новогодние праздники в самый раз. Вороны в основном моногамные птицы, а этого измена подруги к полигинии толкнула. Ну ладно бы в гнездо воронье заглянуть, а он удумал с голубкой закадрить.
     Такие фортеля выкидывает пред ней, оторопевшей. И голубь, как на грех, куда-то подевался. Поднимется ворон в воздух и такие виражи закручивает, прям высший пилотаж. Потом по крыше важно прохаживаться стал. Голову вскинул, шею раздул, хвост веером, как павлин, распушил, крылья приподнял и вокруг неё, бедной, круги нарезать стал. Право, не узнать красавца брошенного. Не иначе вспомнил про Всемирный потоп, когда вместе с голубем его предок человечество спасал. Так это когда было-то!
     Голубка от него шарахается, недоуменно головкой своей крутит, писклявым голоском талдычит на птичьем языке, взывая к разуму.
     Куда там! Не слышит ворон! Оглох! Ослеп! Забыл о возрасте своём, ведь лет, поди, не мало! Не зря легенды говорят о долгой жизни воронья. Пора бы разум приобресть, а он туда же! Хоть и ворон, а из отряда воробьинообразных и повёл себя воробьём сопливым. Прокаркал жёнушку свою, покинула и глаз не кажет.
     Вдруг голубь прилетел, да не один, а стаей. Присели на крышу. Живут на ней не первый год, гнездуются попарно на чердаке. Голубка под крыло к своему супругу. Голубиная стая окружила их. Такой гам поднялся на крыше!
     Деваться некуда было ворону. Понял - не совладать ему одному с дружной стаей. Сделал вид, будто мимо пролетал. Взмыл в серое небо и был таков. Не знаю, возвратится ли на свою любимую сосну.