Князь Ярош. Глава 13

…Ярош остановился в шатре у говорливого команина. Зовут его Слатвин. Две огрянки-наложницы, узкоглазые и коренастые, похожие на близняшек, уносят опустошенный ими казанок и ставят кувшин с кумысом. Запив жидкую просяную кашу с кониной сладко-кислым напитком, они отваливаются на медвежьих шкурах. Слатвина размаривает и он дремлет.

Мальчик, лежит на боку, облокотившись на ладонь, и разглядывает плетеное из прутьев кочевое жилище с дырой наверху и очагом посередине. Стены увешаны воловьими шкурами, но в одном месте диковинным пятном выделяется богатый узорчатый ковер, которому позавидовал бы и князь. Огрянки на улице кормят собак. Яроша тоже начинает смаривать, но тут полог шатра приподнимается, и в него просовывается физиономия одной из наложниц.

- Русин, сюда, сюда ходи! - говорит она возбужденным шепотом, косясь на спящего хозяина.

- Чего, поганая? - неприязненно откликается мальчик.

- Сюда, сюда ходи!

Ярош поднимается и выходит из шатра.

- Туда, туда ходи! - она показывает на покосившуюся кибитку на огромных колесах, стоящую неподалеку, и толкает его в спину.

Мальчик идет в ту сторону. Оглядывается.

- Туда, туда ходи, дурак, русин! - машет руками огрянка.

За кибиткой, почти подпирающей большой войлочный шатер, стоит Фатьма. Она хватает его за руку и тащит в угол между шатром и кибиткой. Ее робость чудесным образом пропала.

- Вот, бери! - она сует ему в руки, укутанного в ловчую сеть, белого вздрагивающего голубя.

- Что это! - восклицает Ярош.

- То жертва Перунова будет. То хорошая жертва. Голубка с Гуляевской голубятни. Та голубка, которой все голуби хотят. Перуну люба жертва сия будет... Иди теперь!.. - она быстрым шагом, придерживая мониста на груди, огибает шатер и исчезает.
Ярош же, ошарашенный, остается, прижимая к груди теплую птицу.

За кибиткой слышится стук копыт, негромкие голоса. Мальчик выглядывает из-за колеса. Мимо в ряд неспешно едут три всадника. Двое по бокам что-то втолковывали третьему - Каиму. Тот насупленно глядит перед собой. Когда всадники проезжают, Ярош выходит из-за кибитки.

У гуляевского шатра, на снегу, лежит соломенное чучело, на которое комане натягивают окровавленную рубаху, ту, что дал Ярош. Один из коман вплетает в пучок соломы, торчащий из ворота рубахи, конский хвост.

Из шатра, куда недавно занесли Гуляя, выскакивает знахарка, склоняется над чучелом и причитает. - Ой, занемог Гуляй! Ой, вот тут лежит, совсем плохой Гуляй! Ой, да все скажут: тута он лежит Гуляй, и уж не дышит совсем уже Гуляй! И женка его скажет, и детки его скажут: тута вот он Гуляй! Совсем мертвый Гуляй!..

Полог шатра открывается и оттуда, с громким ревом, выскакивают гуляевские дочки и сама Фатьма - без накидки и с расцарапанным лицом. Она бросается на чучело и завывает. - Ой, Гуляй, мой, Гуляй! Да на каки луга ты уходишь, на каких конях кататси, Гуляй!.. А хто тот злыдень что убил табе до смерти, Гуляй!.. Ох, да, как я без табе, да дочки без табе, Гуляй!..

Тут с разных сторон сбегаются женщины, и совсем скоро вокруг чучела стоит несусветный вой, в котором слышится. - Ой, Гуляй!..Ляй!.. Ляй!.. Ой, Гуляй!.. Ляй!.. Ляй!.. - Колыхнувшись, стенающая толпа женщин идет вглубь куреней, неся обряженное чучело. Ярош, постояв немного, возвращается в шатер. Слатвин сидит, осоловело глядя на вход. Огрянки, громко чавкая, доедают остатки каши.

- Чей-то шумят тама? - говорит он, почесываяь. - Гуляя хоронят?

- Ага, - отвечает мальчик.

- Ну, то хорошо, - заключает команин и подмигивает.