Закономерный итог

               
     Благословивший свою немногочисленную ублюдочную паству человеков, скорее, схожих со свиньями, если и не по внешнему образу, довольно - таки симпатичному, пятачок, меленькие зенки, ушки - на - макушке, копытца мелких бесов, струящихся зыбкими движениями выколотоглазых карточных дам в тиковых капотах недотыкомок, розовато - грязные шкурки, тщательно обхаживаемые стилистами поганых спортсменок, вылепленных из моей крови и глины Адама Голумовича, соскребенной с чердачных балок пражского замка археологическими ложками хирурга Виккельмана, забавные хвостики, крученые, верченые, также в крови моченые - о, сколько кровушки выпили проклятые твари ! - пополам с гноем, текущим неостановимо из орбит все тех же поэтесс, патриотов и теннисисток от славных, рецептурных капель подмосковных докторов Менгеле, вышибающих волю к жизни из своих подопечных под ласковое мурлыканье кошек - людоедов, точечным термоядерным ударом пророк Замотай, счастливо прищурясь и внутренне хохоча ( экая дикая фраза, сырая, как мясо, недоделанная, как отечественный Рейх, дубовая, словно головы соотечественников, стремная до невозможности, точно информационное пространство насельников планеты, к сожалению, пока еще дышащих атмосферой Земли ) осматривал округу, поворачивая совиную головенку перед зеркалом при помощи ржавого ворота отцов доминиканцев, поскрипывая арбалетными жилами и скрытыми пружинами Да Винчи. Притаившаяся до срока нечисть, чувствуя неумолимое приближение осинового колышка, заточенного этой ночью, нескончаемой ночью боли и слез, с верной подружкой Смертью на правом плече, тепло вздыхавшей в ухо, и не было никого, кто смог бы отогнать ее, словом каким или ударом наотмашь, только мертвые лежали на холодных полях шахматных сражений, грезя с открытыми глазами о новой эре всеобщего благополучия, что вот - вот наступит в яркой вспышке атомных взрывов и шквалов яростного пламени, считанносекундно Рутгера Хауэра даря забвение эры Водолея, шуршала осклизлыми мыслями и обломками чужих идей, вызывая ухмылку отвращения и непреодолимое желание уничтожить навсегда, стереть из памяти все эти мерзкие попытки манипуляций, подталкивание к краю, остроумное видение приватных дел и делишек, в кои так смешно сунуть сифилитический нос уимблдонистой потаскухи, поводить немножко и хрюкнуть, убывая, бля, в привычное дерьмо.
     - Ништяк любовь, - сворачивая сове голову хихикнула Смерть, угощая пророка сигаретой, - за все бабки просто.
     - Ну, - кратко подтвердил Замотай. Присел, точнее, упал в кресло, разбросав враз обессилевшие ноги, закурил и разговорился, найдя свободные уши, пусть и полусгнившие. - Их предупреждали, не раз и не два. Они прекрасно знали, что Чапай не выплывет, мертвые не воскреснут, двуногие не станут людьми и мир не изменить. Наверное, - пожал плечами пророк, - они надеялись на снисхождение или безразличие бога. Но его нет, - заржал пророк, подзывая подружку и обнимая ее костлявые ледяные плечи, - и никогда не было.
     - Что теперь ? - С трудом переведя дыхание спросила Смерть, целуя Замотая в губы. - Заново ?
     - Нет, - мотнул головой Замотай, дрожа от омерзения. - Чаепития не будет, это ж было предсказано еще в конце года, вроде, старухе - стриптизерше, не помню, - он сплюнул, - может, пропадле спортсменке, может, сраной еврейской поэтессе, не суть. Кто хотел знать - узнал. Пойдем.
     Они встали и, обнявшись, ушли.
     Маленький плюшевый медведь проснулся, протер меховыми кулачками глаза и недоуменно огляделся. Впервые его приятеля не было рядом. Он вздохнул и умер.
     Несуществующий бог смеялся, глядя на маленькие трагедии с неба, пока не лопнул, сойдя говном и желчью на ожидающую оптимистической любви планету. Земля вздрогнула и сдохла.
     Лишь падаль крутилась вокруг светила, остывшего и мертвого, отмеченного на картах приближающихся пришельцев как Земля, третья планета проклятых.
     Но через минуту все воскресли, потому, что мексиканская речка - срачка вывела - таки по руслу к правильным людям, как на фото, например, чего и вам желаю.