Маленькая история из старого парка

                Василий Петрович

    Среди домов,  принадлежащим двум параллельным улицам Гоголя и Пролетарской,  пролегал  самый короткий путь Василия Петровича  на работу, в  Отдел градостроительства
. А метрах в двухстах,  наискосок  от  дома Василия Петровича,,  Пролетарская врезалась  в  Ленинскую улицу, разливаясь плавными дугами тротуаров    в обе стороны.
-Чем не устье реки,- думал всегда Василий Петрович, пересекая Ленинскую, -  и вообще улицы похожи на  реки и, даже на трубопроводы, потому что тоже подчиняются, по сути, гидравлическим законам.  Кроме одного: в узких местах жидкость увеличивает скорость, а люди начинают двигаться «по Броуну".
 Вдоль  Ленинской  тянулся сквер . Сквер был ровесником города, но, в сравнении с городскими постройками, война его только «ранила» огромной  воронкой , которую еще не успели засыпать . Василий Петрович  знал  сколько еще предстоит затратить сил, что бы город стал , как говорили у них, похожим на себя. Над уцелевшими крышами  еще не утихло эхо  беспощадной войны.  За этой воронкой . где Ленинская громадной дугой поворачивала вправо , сквер образовал небольшой парк
 
 В эту субботу Василий Петрович шел с работы в восьмом часу вечера , как всегда, через парк . Стояла осень   Надвигались сумерки , но невдалеке  было видно, как к одной из скамеек подъехала машина скорой помощи и двое санитаров в белом  поднимали с этой скамейки человека. Василий Петрович к этому месту  подошел в момент ,когда скорая тронулась. На земле осталась лежать книга и очки .   Подняв книгу, томик Пушкина,  и очки, Василий Петрович присел на скамейку и задумался. Очки принадлежали женщине. Одно стекло в них было разбито.  Томик Пушкина… Раз эти вещи были подняты, значит с ними надо что-то делать.  Больница в городе одна, значит женщину увезли только туда. Но…
 Василий Петрович привычным движением большого пальца левой руки шевельнул страницы томика. Книга открылась на закладке. Это был пожелтевший от времени лист с  поблекшим коротким текстом и расплывшимися словами почти в каждой строчке.
 Василий Петрович закрыл книгу. В глазах остались только слова из текста: «Вера Николаевна».
 До больницы идти было минут двадцать и Василий Петрович уверенно двинулся в путь.
 В приемном покое медсестра сказала, что да, привезли пожилую женщину с сердечным приступом. Врач сказал, что успели вовремя.
  -А вы родственник? Мы не знаем , кто эта женщина.
 - Нет,- ответил Василий Петрович,- я просто видел, как ее увозили из парка .И вот очки, скорее всего ее.
 - Оставьте, мы их передадим.
  «Что передадим,- подумал Василий Петрович,- они  уже ни к чему не пригодны, а женщина…»
 Вспомнился листок из томика Пушкина. Читать или не читать чужие письма вопрос уже отпадал. Василий Петрович всегда придерживался  принципа: если только раз позволил себе поступиться совестью, исправить уже будет ничего не возможно, а со временем и сожаления исчезнут в множестве оправдательных доводов. Сейчас, в этой ситуации, этот листок может помочь всему. Вынув его из томика, Василий Петрович прочел:
             
               

               
 
 
                « Вера Николаевна!
Прошу Вас!  Приезжайте к нам в …
.
 Девочки в нетерпении. Ваш Сережа их покорил. Он у Вас такой.. уже на… , взрослый человек. Порой у меня …ет сомнение в себе: мне хочется поучиться у Вашего Сережи …вязчивой, открытой,  вежливости, тонкому, врожденному такту .  … конца каникул мы...
 ...стрет... ...щий Краевский. У нас уж...         
                Ва…   А.Ф.Лединск...               
                … 4-го  дня 1917 го…


               
   Василий Петрович снова подошел к медсестре и попросил:
-Запишите , пожалуйста :  Вера Николаевна, возможно так зовут вашу больную.
Медсестра , наблюдавшая за всеми действиями Василия Петровича, к удивлению его самого, не задавая никаких вопросов, записала и  поблагодарила этого человека, взявшегося ни от куда.
 - Как долго будет находится у вас эта женщина? – спросил Василий Петрович.
-Не меньше недели,я думаю,- был ответ.
 Василий Петрович, уже наметивший план действий, сказал , что придет в понедельник и ушел.
- Вера Николаевна,- подумал Василий Петрович,- Сколько ей может быть? Семнадцатый год, Сережа - пусть тридцать. А сегодня пятидесятый. Да, не мало. 

.
 Очки надо заказать в «Оптике» новые, решил он. Слава богу одно стекло осталось целым. «Слава богу,- подумал Василий Петрович, - а почему оба бог не сохранил, а почему…».  Много чего почему-то  бог не сохранил. Если в доме сгорело десять, спаслось двое, то это тоже слава богу. А восемь?
- К черту! – вслух сказал Василий Петрович своим мыслям.

                Маша


 В понедельник  было не возможно уйти вовремя с работы и  надежды на следующие дни  не оставалось.  Все выполнила Маша. Внучке  Маше было 10. Но как все дети тяжелого , послевоенного, времени, она давно уже была взрослой. Попроси ее перетащить мешок с картошкой – она не скажет, что не могу, а начнет думать, как это сделать. Она умела заставить кого угодно обратить на себя внимание и выслушать до конца. Однажды, после долгих  сетований соседей на полуразрушенное крыльцо их подъезда и шатающийся навес, Маша, не сказав никому ни слова, зашла в домовой комитет и , поздоровавшись, начала присматриваться к кому бы, желательно поважнее, обратиться.
-Тебе чего, девочка? – спросили Машу и она , набрав побольше воздуха в легкие , что бы хватило, начала:
-Понимаете , с этим больше мириться невозможно.
Маша, конечно, заметила, как улыбнулась женщина, сидящая ближе к двери, а дядечка в центре за столом спросил:
-Так, так, а с чем это нельзя мириться ? Но сначала давай познакомимся. Меня зовут Николай Иванович, а тебя?
-Я Прохорова Маша Василиевна. Вот. А валится у нас крыша…
-Какая крыша,  в каком доме?
-Над ступеньками крыльца, - провела Маша рукой над головой,- и ступеньки уже развалились. Бабушка Даша один раз упала.
-Хорошо, что эта девочка ,- сказала женщина у двери, как бы про себя,  - пришла к нам, а не сразу в горком.
-Адрес! – без обиняков выкрикнул Николай Иванович.
-Улица Гоголя 23.
-А подъезд?
- Наш,- сказала Маша, - и где Валя , подружка моя живет , тоже.
-Кажется, все  ясно, - покачал головой  Николай Иванович, без удивления и серьезно глядя на эту худенькую Машу Василиевну.
 На завтра, после обеда, к удивлению жильцов, рабочие уже начали ремонт и на «нашем», и на «Валином» и на других, еще четырех, подъездах.
  Как-то стояла Машенька в очереди за хлебом. В большом проеме стоял стол, на нем тарелочные весы и дядя, краснощекий, в офицерских галифе, заправленных в добротные сапоги с  голенищами из белой , катаной, шерсти, бросал на весы буханку хлеба, тут же подхватывал ее и объявлял :
- Три двадцать! Два восемьдесят девять! Три десять!
 Когда подошла очередь Маши, этот дядя , привычным жестом бросил на весы хлеб  и тут же, отвернувшись за очередной буханкой, назвал цену.
 Конечно, Маша знала, что стоимость каждой буханки зависит от ее веса. Поэтому, как само собой разумеющееся, Маша подсказала:
  -Но вы , дяденька, не видели сколько это весит.
 Очередь грохнула праведным смехом.
 Много хлопот и огорчений  в жизни доставит Маше эта , предначертанная  ей при рождении,  дорога справедливости. Такие дороги всегда упираются в глухие стены. И доведенная до крайности толпа, хватаясь  за отбойный молоток революций,   
пробивает сквозь эти стены дороги к власти новым подонкам, оставляя после себя трупы  борцов за счастьее. Одно только благо есть на свете – это порядочность и ум образованных людей. Только они способны восстанавливать равновесие в судьбах наций. Только   такие примеры в истории, как говорится, можно пересчитать по пальцам.
 

  В пятницу Маша еле дождалась дедушку. Ей сказал врач, что  бабушку Веру, (именно Веру Николаевну), выпишут завтра. У  бабушки Веры  нету никого из родных.  Ей  иногда помогают соседки.   Ходить  сейчас ей врачи не советуют, поэтому дедушка  должен отвезти ее на «вашей колымаге», (так в отделе Василия Петровича называли полу разбитый трофейный «Опель», который , на удивление, всегда исправно заводился, но громыхал «костями» в пути) домой. Она живет по Ленинской, в доме 84. Где это – Маша знает.
               
                Вера Николаевна

 В воскресенье Василий Петрович постучал в дверь квартиры Веры Николаевной.
  - Я решил, Вера Николаевна,  этот томик Пушкина отдать только вам. Я боялся , что он может затеряться. А листок с запиской, который я был вынужден прочесть  в сложившейся ситуации, кроме меня  не видел никто.
  -Самое главное, Василий Петрович, это спасибо вам за Машу. За это маленькое сокровище. Мне всегда везло в жизни на людей с богатыми душами и благородными сердцами. А записка… Да, спасибо, она мне очень дорога. Очень дорога, - повторила Вера Николаевна, - и  инстинктивно, в знак благодарности, протянула руку Василию Петровичу, которую  он поцеловал.
 И Василий Петрович был первым человеком, кому Вера Николаевна решилась рассказать давнюю историю , вечным напоминанием о которой было это письмо.  Именно решилась и именно вот этому пожилому, чужому человеку, который , как будто,  вошел в эту комнату из того, далекого , прекрасного прошлого, из той культуры  и образа жизни.
 
 

  В самом начале двадцатого века Вера Николаевна  сидела на скамейке  в этом же сквере. Невдалеке  девятилетний Сережа стоял возле качелей в параллельные  корзиночки которых усаживались две совершенно  одинаковые девочки. Сережа, забыв о приличиях, смотрел на них во все глаза, пытаясь заметить хотя бы маленькое отличие. Девочки, нисколько не смущаясь, обратились к нему с просьбой:
 - Мальчик, раскачайте нас, пожалуйста ,для начала.
 После Сережа, радостный и возбужденный,  подвел  уже своих   подружек к маме и представил:
- Мама! Это Антонина и Даша!  А это моя мама,  Они тоже будут поступать в гимназию…- и больше не успел ничего сказать. Никто не заметил, откуда к ним подошел  в этот момент мужчина. Было не понятно, толи он  одет по последней моде, толи, наоборот, весьма просто , но при его движениях каждая деталька одежды выражала своей деформацией  беспрекословное  согласие. И улыбка его, и наклон головы, и естественные , осторожные, жесты  ,и  выражение спокойных глаз,  - все было красивым, простым, необходимым  и , мимо воли, предугадывалось .  Позже  Вере Николаевне было необходимо все время следить за собой, что бы  вовремя  «отрывать» глаза от этого изысканного в простоте своей, человека. 
 В дальнейшем разговоре выяснилось, что Арсений Федорович, папа близняшек Антонины и Даши, хочет найти учителя, который бы подготовил его девочек к гимназии…               
 
                Продолжение … должно быть