О конструкторе 2-й категории С. И. Бухайло

ФАНТАСМАГОРИЯ ИЗ ЖИЗНИ НАУЧНЫХ И ОКОЛО НАУЧНЫХ РАБОТНИКОВ


1.  ЗНАЧЕНИЕ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ САМОДЕЯТЕЛЬНОСТИ В ЖИЗНИ ТРУДОВОГО КОЛЛЕКТИВА

После завершения учебы в ВУЗе, Володька был распределен в один очень засекреченный НИИ большого народнохозяйственного значения. В отделе кадров молодому специалисту предложили заполнить загадочную анкету, где, среди прочего, спрашивалось, на каких музыкальных инструментах он играет, умеет ли петь и танцевать. На эти непонятные вопросы выпускник ВУЗа дал  отрицательный ответ. 
Прочитав анкету, начальник отдела кадров опечаленно вздохнул и устало изрек - " Приходите завтра в полдень, на Вас будет заказан пропуск ".

В назначенный срок Володька прибыл в бюро пропусков, где мрачноватого вида дедок выписал ему разовый талон на вход и выход. Дед почему-то был одет в потертый матросский бушлат, а на голове его была роскошная бескозырка с суровой надписью  " СТЕРЕГУЩИЙ ".
Здоровенный, угрюмый охранник в "чекистской" кожаной куртке, перепоясанной портупеями, недоверчиво буравил Володьку воспаленными, черными глазами и долго вертел в руках пропуск.
Почувствовав, что секретный объект глубоко законспирирован, Володька постепенно перестал удивляться.

Поднимаясь по широкой мраморной лестнице главного корпуса, он повстречал немало интересных людей, в том числе, группу революционных солдат. Откуда-то раздавалось негромкое пение, на лестничной площадке между вторым и третьим этажами оживленно беседовали рабочий и колхозница.

Отыскав нужный кабинет, дипломированный инженер с легким волнением открыл дверь. За большим столом сидели двое - начальник отдела Пал Палыч ( улыбчивый мужчина интеллигентного вида, в очках, лет сорока пяти, кандидат наук ) и бородатый мужик по имени Егорыч.
Поговорив немного о Володькиной специальности и возможной научной перспективе, экзаменаторы поинтересовались его интересами в сфере искусства. Узнав, что тот не владеет гитарой и не умеет отбивать чечетку, заметно сникли и как-то заскучали.
Но когда услышали, что на протяжении всей учебы экзаменуемый сочинял сатирические куплеты и писал сценарии для студенческих капустников, тотчас оживились. После того, как соискатель прочел вслух несколько своих пародий, восторгу этих двоих не было предела. " А вот это, батенька, прелестно !!!! " - радостно воскликнул Палыч. " Очень даже зер гут !! " - горячо поддержал Егорыч.

В коридоре лукаво заиграл аккордеон. " Шлёма, погоди шуметь, мы заняты !! " - крикнул нач. отдела. Дверь приоткрылась и в кабинет заглянул владелец аккордеона - парень с веселой, немного дурашливой физиономией, примерно такого же возраста, как и Володька.
На голове Шлёмы красовалась потертая буденновка. Палыч пояснил - " Скоро институтский смотр коллективов художественной самодеятельности - ждем-с !".
 
Тут проэкзаменованный инженер-физик обратил внимание на то, что стены кабинета симпатичного кандидата наук были обклеены многочисленными грамотами и дипломами, свидетельствующими о регулярном и успешном участии его коллектива в институтских смотрах и конкурсах.

" Ну что же, молодой человек ! Оформляю Вас пока на инженерную должность, если все нормально пойдет - переведем на научного сотрудника " - таков был вердикт довольного Пал Палыча.
Володька уже догадался, что означает " нормально пойдет " и со светлой грустью вспомнил тихий и уютный город Волхов, где прошло его безоблачное детство. Бабушка так хотела, чтобы он поступил в музыкальную школу, которая располагалась в их трехэтажном доме. Но Володьку вскоре забрали родители, он уехал и в музыкальную школу более не поступал. А жаль.

 Дружный коллектив отдела весьма доброжелательно принял Володьку в свои сплоченные научные ряды.
Интеллектуальный и добрый Палыч был с детства буквально помешан на театре, в юношеские годы даже мечтал стать режиссером. Поэтому обожал устраивались театрализованные капустники и поощрял различного рода застолья с театральным уклоном, справедливо полагая, что эти мероприятия, помимо всего прочего, сплачивают коллектив.
На отдельских развлекательных вечерах шеф выступал в качестве сценариста и режиссера-постановщика. Отныне написание сценариев взял на себя перспективный молодой специалист.

Отдел Палыча не первый год принимал активное участие в институтских турнирах, но никогда не поднимался выше третьего призового места. Это подспудно угнетало начальника отдела - и не только по причине честолюбия.

Художественной самодеятельности в оборонном НИИ уделялось чрезвычайно важное, можно сказать, стратегическое значение.
От выступления артистической сборной института в районных и городских мероприятиях зависело очень многое, в том числе, и мнение вышестоящих партийно-хозяйственных органов о качестве работы предприятия в целом.
Ведь команда, представляющая организацию, является ее лицом , и лицо это должно выглядеть в высшей степени достойно на любом уровне, включая и всесоюзный.

В институте была учреждена престижная должность - "заместитель директора НИИ по культурно-воспитательной работе".
На этом ответственном посту в поте лица трудилась Зинаида Парменовна Синичкина - пышнотелая женщина серьезной наружности, которую все любовно называли Директрисой. Поговаривали, что всесильная Зинаида имела огромные связи в артистических и партийных кругах.
Именно она отвечала за формирование "концертно-театральной" сборной команды.

Каждое подразделение института делегировало Зинаиде самых одаренных своих представителей ( вернее, Директриса сама отбирала их на институтских конкурсах ). Попасть в сборную НИИ было мечтой многих.
Оказавшиеся там автоматически входили в касту "неприкосновенных" - их подчеркнуто уважали, у них были многочисленные "творческие " дни, им выдавали талоны на усиленное питание, продвигали по службе и т.д.
Эти ребята ( персонально и коллективно ), представляющие лицо родного предприятия, быстро становились настоящими звездами местного значения. С ними за руку здоровалось руководство, в них влюблялись девушки.

Палыч был талантливым организатором и хорошим режиссером, но, как ни старался, прыгнуть выше головы был не в состоянии. 
Реально делегировать для выступлений в институтской команде шеф мог лишь двоих подчиненных - старшего инженера Шлему ( аккордеон ) и младшего научного сотрудника Сашко ( гитара, весьма средненькая ).
Сотрудников с драматическим дарованием у Палыча не было вовсе, также, как и достойных мастеров вокального жанра.
Одним словом, шеф остро нуждался в выдающихся, ярких и высокопрофессиональных исполнителях. Кроме того, явно ощущалось отсутствие харизматичного театрального лидера, способного увлечь зрителей и повести их за собой.

2.  ПОЯВЛЕНИЕ И ТРИУМФАЛЬНОЕ ШЕСТВИЕ ИВАНЫЧА

Все изменилось, когда в отделе Пал Палыча Качалова неожиданно появился конструктор второй категории Сергей Иваныч Бухайло , которого, якобы в профилактических целях, временно перевели из другого подразделения - " за поведение, несовместимое с высоким званием конструктора " .
Как выяснилось позже, к появлению конструктора с недвусмысленной фамилией приложил руку и хитрый Палыч, имевший на Бухайло далеко идущие планы.

Когда Володька и прочие сотрудники в первый раз увидели тихого и тщедушного человечка в синих нарукавниках, то единодушно подумали о его неземной кротости и врожденной интеллигентности. Все сразу стали по-отечески называть его Иванычем. Но не прост оказался конструктор.

Очень скоро на всех праздничных капустниках и застольях отдела Сергей Иваныч стал центровой фигурой - истошно и страстно пел, феерически танцевал, чувственно читал стихи Есенина, показывал чудеса отстойной пантомимы, стремительно перемещался в пространстве и нехорошо шутил. Короче - "отжигал" и блистательно лицедействовал.
Володька, наконец, узнал, что такое "цыганочка с выходом", которая в исполнении Иваныча больше напоминала наркотическую ломку, нежели танец. Увидел также, что из себя представляют пляски в стиле "кантри" - это когда разжалованный конструктор, нацепив ковбойскую шляпу, хватал зазевавшуюся женщину и , визжа, бешено скакал с ней по комнате.
Много чего еще придумал и показал стремительный Серега.

Начальник отдела был без ума от своего приобретения - ведь он давно мечтал именно о таком блистательном профессионале и прирожденном сценическом лидере. И вцепился шеф в него, как в свое время Любимов в Высоцкого.
Резвящемуся лицедею прощалось многое, он настолько вошел в силу, что во время выступлений безбожно ломал заранее написанные сценарии, обильно вставляя в них чернушные экспромты собственного сочинения, вплоть до матерщины, а вскоре и вовсе вышел из под контроля,творя на вечерах Бог весть что.
Дальше - больше.

Написание Володькой сценариев постепенно потеряло всякий смысл. Но Палыча это нисколько не смущало, ему невероятно нравилось все, что вытворял его протеже, которого он уже искренне считал не только гениальным шоумэном, но и выдающимся режиссером-новатором.

Маленького и сухонького Сергея Иваныча интересовали только солидные и полные женщины. А к дамам весом менее 80 кг. он вообще не испытывал никаких чувств.
Его идеалом была шикарная Директриса Зинаида, в которой было не менее центнера живого веса. Но, увы, она оставалась его недоступной, вожделенной мечтой.

Во время праздников Серега шлялся по всем этажам предприятия, плотоядно выискивая партнершу для танцев, так как женщины родного отдела танцевать с ним категорически отказывались.
Коронным номером паяца-многостаночника всегда было сольное пение.
Надев большую черную бабочку, он голосил звонким, дребезжаще-елейным козлитоном, причем - очень громко, явно пытаясь обольстить крупных женщин. Его пение было похоже на призывный клич козлиного самца или на похотливые трели соловья-маньяка.

Сцена артисту с конструкторским уклоном была жизненно необходима, точно так же, как и трепетная любовь зрителей. На протяжении каждого вечера лицедей многократно перевоплощался, становясь то гениальным певцом ( в своем, разумеется, понимании ), то великим комиком, то выдающимся сатириком и прочее.
Он рождал свои буйные шедевры почти "на разрыве аорты", сжигая себя изнутри, и потому, время от времени прибегал к использованию высокоградусного "допинга". Добрый шеф не придавал этому должного значения, полагая, что гению сие жизненно необходимо - для восстановления организма и вдохновения.

Вскоре до Директрисы дошел слух, что появился в отделе Палыча обалденный самородок лет 50, маленького росточку, но жутко талантливый.
Зинаида этим фактом чрезвычайно заинтересовалась, ведь вскоре должен был состояться институтский смотр, где она председательствовала в жюри, а следом за ним - и районный.

3. ВЗЛЕТ. ОСЛЕПИТЕЛЬНЫЙ МИГ

Подготовка к смотру-конкурсу шла полным ходом. Шеф волновался. По вечерам они с Иванычем оставались после работы, отрабатывали мизансцены, "ставили" сценическую речь и пластику.
В помощь Сереге предоставили Шлему с аккордеоном, им выделили отдельную кладовку, где соратники в течение всего рабочего дня усиленно репетировали, вдохновлялись и закусывали. Из-за тонкой перегородки раздавалось надрывное - "С нами Клим Ворошилов и братишка Буденный .." и прочее из лагерной лирики.

Наконец, музыканты остановились на репертуаре " Песняров " и Иваныч начал вживаться в образ сладкоголосого солиста Леонида Борткевича. И теперь, с утра до вечера слух работающих сотрудников ублажал сладенький, елейно-козлиный голосок, доносящийся из кладовки - " Молодость моя, Белоруссия...". И так - до одурения.

Танец с саблями шеф разрешил во избежание возможного травматизма репетировать в домашних условиях, и три дня Серж на работе не появлялся, усиленно вживаясь в образ знаменитого танцора Махмуда Эсамбаева. Верный Шлема, конечно же, был рядом и аккомпанировал на гармошке.
 
За время репетиций ребята подружились, и даже пару раз дали маленький концерт около памятника Пушкину, где Серега ранее побирался в одиночку. Кроме того, подготовленные концертные номера, все-таки, необходимо было "обкатать" на публике.

И вот наступил долгожданный конкурс, проходивший в просторном актовом зале института. На первом ряду обосновались - Директриса ( в качестве председателя жюри ), секретарь парткома, председатель профкома и другие уважаемые лица. Зал был переполнен, многие пришли болеть за "своих".

Серега выступил блистательно. Сначала он, одетый в черное трико и красно-белые кеды, зажигательно и страстно исполнил лезгинку, зажав зубами столовый нож. С дикой скоростью носился он по сцене, непредсказуемо и молниеносно меняя направления движения, как взбесившийся хомяк в аквариуме.
Улыбающийся Шлема резво наяривал на гармошке, пританцовывая. А в конце и вовсе бухнулся на колени и темпераментно затряс плечами.

Потом Иваныч надел поверх потного трико симпатичную белую курточку-распашонку , вышитую цветочками, и затянул " Белоруссию ". Пел он, как никогда, вдохновенно и нежно, можно даже сказать - эротично.
Не отрываясь, томно смотрел на прекрасную Зинаиду, периодически закатывая к потолку блудливые глазки. Во время каждого припева подходил к самому краю сцены , протягивал к растаявшей Директрисе трепетные ручонки и проникновенно-ласково блеял - " Молодость моя, Белоруссия, песни партизан, сосны да туман ...". Шлема чувственно рвал меха аккордеона, последний куплет они с Иванычем спели вместе.

А на финальном аккорде Песняр Иваныч решительно шагнул на самый край подиума, чуть не загремев вниз, приложил ладошку к влюбленному сердцу и поклонился в пояс раскрасневшейся Зинаиде, персонально ей. Шлема тоже поклонился, но та его не замечала, а глядела лишь на голосистого солиста. Зал ревел от восторга.

Случившееся после концерта напоминало сцену из фильма " Женитьба Бальзаминова ". За кулисами распалившаяся Зинаида, как и героиня Мордюковой, выразила желание почаще видеть приглянувшегося Иваныча, а тот, в отличие от трусливого Бальзаминова, вовсе не возражал и совсем не спешил "домой-с" .
 
Так Сергей Иваныч оказался в сборной института. Теперь он часто, как к себе домой, захаживал в кабинет Директрисы - обсудить репертуар и наметить перспективы.

Вскоре грянул оглушительный успех на районном конкурсе, где Иваныч выступал с тем самым, "обкатанным" номером.
Секретарь райкома партии аплодировал стоя.
Шлема патриотично снял рубаху и остался в майке, на которой большими буквами было написано название его родного НИИ. Чтобы все запомнили, растудыт их в качель.
Зал аплодировал бешено.
Иваныч стал Лауреатом конкурса, заняв единодушное первое место. Аккомпаниатор тоже получил заветный диплом, но вел себя скромно, понимая, что успехом своим обязан исключительно таланту звездного друга.

В тот же день руководству НИИ пришла срочная телеграмма из райкома - " Гордимся вами. Спасибо за хлопцев ". Шустрый секретарь комитета комсомола хотел было отрапортовать, что хлопцев в их творчестве направлял комсомол при руководящей роли партии, но узнав, что главный лауреат далеко не комсомольского возраста, огорчился безмерно.

С тех пор ежедневно, в обеденный перерыв, все сотрудники прославленного института включали местное радио, чтобы послушать передачу " В рабочий полдень ". Мягкий, грудной голос диктора объявлял - " А сейчас прозвучит знаменитая песня в исполнении Лауреата районного конкурса Сергея Бухайло ".
И из десятков динамиков раздавалось на всю округу легендарное, многократно усиленное, и родное - " Белый аист летит, над полесьем, над тихим жнивьем...".
Слушали эту пронзительно-печальную песнь все, даже руководство института.
Зинаида, прикрыв глаза, душевно подпевала.
А если ей хотелось послушать данное музыкальное произведение в живую, то она в обеденный перерыв или после работы вызывала "на ковер" Лауреатов. Пели вместе.
По окончании спевки Директриса горячо обнимала героев и проникновенно произносила - " Ученые вы мои дорогие, спасибо вам огромное от меня лично и от всей отраслевой науки !! ".

Руководство , включая Зинаиду Парменовну, искренне считало, что наш, местный песняр Бухайло исполняет песню лучше, чем замечательный белорусский солист Леонид Борткевич. Народ одобряюще и радостно поддержал авторитетное мнение.
Звезда Сергея Ивановича поднималась все выше.

А к дню рождения всесильной Зинаиды ее подхалимы придумали вот что. В обеденный перерыв у нее в кабинете состоялось чаепитие для узкого круга прихлебателей. Уселись за стол, налили чай, включили местное радио и услышали - " Поздравляем нашу дорогую и любимую Зинаиду Парменовну Синичкину с ее славным днем рождения !! Специально для нее прозвучит песня " Вологда " в исполнении Сергея Бухайло !! ".
В радио-динамике послышались знакомые переливы гармони - это играл Шлема. Потом нежно и эротично вступил Иваныч - про то, как он письма на почту носит.
 
А на последнем радио-куплете друзья-лауреаты, которые заранее незаметно проникли в приемную, эффектно материализовались - открыли дверь и шагнули в кабинет, Шлема - при аккордеоне, Иваныч - с большим букетом цветов. И, вторя Сергею Бухайло, который голосил в радиоприемнике, живой, появившийся Серега ласково и нежно запел, обращаясь к имениннице - " Где-ж ты моя ненаглядная, где ? - в Вологде где - где - где в Вологде-где ! " и, все вместе - " В доме, где резной палисад ! ".
Надо ли говорить, как была поражена и растрогана Зинаида. Обнимая друзей, она, сдерживая слезы, повторяла - " Эх, ученые вы мои дорогие, хорошие вы мои ". Прихлебатели восхищенно аплодировали.

Через два дня в институтской многотиражке на первой странице появилась большая статья под названием " Наши славные песняры - Сергей Бухайло и Шлема Шнеерсон ", где с фотографии задорно улыбались счастливые лауреаты.
В статье увлеченно рассказывалось об ударном труде хлопцев, а также - прославлялась их концертно-артистическая деятельность. Автор статьи с уверенностью утверждал, что увлечение ребят музыкальным искусством генерирует в них животворящее, творческое вдохновение, помогающее в полной мере реализовывать недюжинный научный потенциал.

На следующий день фотография друзей красовалась уже на институтской доске почета. Она почему-то была общая - счастливые деятели науки на ней были запечатлены вместе. Причем, Иваныч был одет в вышитую курточку-распашонку, а Шлема держал в руках аккордеон.
Веселые физиономии новоявленных передовиков труда совершенно не гармонировали с серьезными и напряженными лицами прочих ударников, недовольно разместившихся рядом.

Звезда Сергея Иваныча взошла еще выше.

Приближался городской смотр. Зинаида позвонила Палычу и настоятельно просила осознать ответственность момента, тот осознал.

Теперь местом постоянной дислокации двух его сотрудников был актовый зал, где проходили репетиции. Тем не менее, несколько раз друзья-артисты были замечены в рабочее время за пределами института, в том числе - около ПамПуша ( памятника Пушкину ).
Они стали совсем неразлучны. Например, если вместе заходили в туалет, и Сергей Иваныч по уважительной причине там задерживался, то преданный Шнеерсон стоял возле его кабинки и задушевно играл " Полонез Огинского ", оказывая другу моральную поддержку и стимулируя правильное функционирование его организма.

4.  ТУЧИ СГУЩАЮТСЯ

Приближался городской смотр. Иваныч втайне мечтал, что после предстоящей победы ( в которой не сомневался ) ему удастся закрепиться в сборной института на постоянной, штатной основе и положить на своего шефа-благодетеля с прибором. Артисту нужна была только большая сцена. Театральные подмостки студии Палыча он давно перерос.

После грандиозного районного успеха Иваныч начал "звездить". Чувствуя поддержку могучей покровительницы и ощущая безнаказанность, он все больше и больше распускался и откровенно хамел на территории родного отдела.
Но очарованный начальник словно ничего не замечал. Между тем, подчиненный начал регулярно прикладываться в фляжке с коньяком, которую всегда носил с собой.

Пить Иванычу нельзя было категорически, т.е. вообще ни капли. С каждой выпитой рюмкой в нем буйно разрасталась неимоверная мания величия и еще более - беспричинная агрессивность.
Он быстрыми темпами дурел, на глазах превращаясь в ВЕЛИКОГО и УЖАСНОГО беспредельщика, циника и хулигана. Отдельские праздники все чаще стали проходить по шокирующим сценариям неуправляемого Сергуна. Но многих, включая шефа, это даже забавляло.

Прогрессивный шоумэн внедрил в консервативной студии Палыча элементы модерна и авангарда. На смену классицизму приходил театр похабной мимики, непристойного жеста и необузданной страсти.
Наиболее продвинутые граждане "повелись" на реформациях дерзкого экспериментатора, но наибольшая часть аудитории была крайне удручена происходящим . Добром такое закончиться не могло, Иваныч зашел слишком далеко. Назревала ситуация.

5.   ПРЕРВАННЫЙ ПОЛЕТ

Это случилось на Первомайские праздники. Вначале застолья Сергей Иваныч произнес малопонятный тост, да еще забыл, как его надо закончить. Стоял со стеклянными глазами и , как заклинание, долдонил - " Это самое, это самое".
Поэтому народ, не дождавшись конкретизации, выпил за "это самое" самостоятельно - каждый за свое.

Далее последовало традиционное сольное выступление оратора в классе вокала. Надев ослепительную бабочку, он минут сорок подвергал окружающих музыкальной экзекуции. Аккомпанировал скромный Шлема, которого зазнавшийся тенор в последнее время полностью подчинил себе.

Серега старался не просто так. Всякий раз певун искренне и логично полагал, что женщины, наслушавшись его призывных, жутковатых козлино-соловьиных трелей, потеряют остатки птичьего разума и бросятся в его жаркие объятья. Тем более сейчас - после такого громкого его успеха !
Но желающих " поехать в нумера " почему-то не оказалось. Это очень огорчило и ранило доверчивого артиста, в результате он впал в агрессивную депрессию, затаив в больной голове злобное желание отомстить.

Далее все пошло также, как и на предыдущих вечерах. Одурманив больные мозги алкоголем, Иваныч в очередной раз превратился в ВЕЛИКОГО и УЖАСНОГО. С этого момента руководимое им праздничное действо развивалось под конкретным лозунгом - " Тварь я дрожащая или право имею ?! ". Из яркой череды последующих беспредельных деяний артиста явственно следовало, что он вовсе не "дрожащая" , а просто тварь.

Театральный авангардист обожал реализовывать извращенные способы мести, проводя показательные, нетрадиционные карательные акции.
Вот и в тот раз угнетенный артист хотел, как обычно, снять со стены огнетушитель и гневно облить из него неблагодарное людское быдло - всех, кто будет находиться в радиусе действия пенной струи.

Следует отметить, что Иваныч все-таки старался вести прицельный огонь - бил в основном по членам партии и худым женщинам ( которых люто ненавидел за их худобу ).

Но огнетушителей в комнате не оказалось - их перед праздниками стали прятать во избежание недоразумений.
Тогда ВЕЛИКИЙ и УЖАСНЫЙ отправился на их поиски и нашел, таки, один забытый экземпляр - в коридоре, двумя этажами выше.
Однако в процессе предварительных испытаний грозного оружия, разволновавшийся вундеркинд допустил оплошность ( через чур сильно крутанул вентиль ) и не запланировано опорожнил содержимое баллона непосредственно на месте испытаний, уделав пеной половину коридора.
Огорченный придумщик не стал возвращаться в родные пенаты, а, сплюнув брезгливо, отправился на голодный желудок выше, в направлении просторного кабинета своей покровительницы.

Обнаглевший подонок заявился в хоромы Зинаиды Парменовны очень вовремя - там в самом разгаре проходило танцевальное мероприятие под магнитофон с участием самой Директрисы !!

Скоропостижно перекусив на ходу, Серега галантно пригласил примадонну на танец. Иваныч увлеченно вальсировал, плотно прижавшись к аппетитному торсу своей артистической начальницы, и что-то ворковал ей на ухо. Рот у Иваныча был заполнен салатом оливье, но это совсем не мешало ему шептать слова любви.
Мудрый Серега, отправляясь на утомительное вальсирование, предусмотрительно взял в дорогу некоторый запас пищи. Пол тарелки салата поместил за правую щеку, как хомяк.
Но самое главное - изо рта у него торчало длиннющее перышко зеленого лука, которым он ненавязчиво и эротично щекотал ухо и щеку раскрасневшейся партнерши, определенно возбуждая ее таким извращенным способом. Тщедушный соблазнитель рискованно закрутил габаритную подругу в безумном вихре танца.

В конце концов, эта шикарная пара загремела на пол, причем, Зинаида серьезно повредила руку, а Серега - свою дурную головку.

Когда раненый танцор пришел в сознание, то поинтересовался, жива ли Зинаида. Услышав утвердительный ответ, благодарно улыбнулся побелевшими губами. Несчастному кретину не стали говорить, что травма у нее, по-видимому, достаточная серьезная и потому уже мчится по вечерней Москве "скорая помощь", тревожно полыхая мигалкой.

Пострадавшего плясуна доставили в родной коллектив, где ему обработали рану и, за не имением бинта, обвязали разбитую голову чьим-то женским платком. Нашкодивший Сергей Иваныч сидел за столом, как настоящая звезда, изо рта торчало перышко зеленого лука.
Чувствуя всеобщее внимание, начал ерничать, всячески изголяться и куражиться. И тут в гости к Палычу, на огонек, зашел недавно назначенный Зам.директора НИИ по техническим вопросам. Почти никто в лицо его еще не знал, и все подумали - мужик какой-то заблудился.

А Иваныч к тому времени совсем распоясался. И этот Зам. сделал ему замечание. Тут Серега, поправив окровавленный платок на голове, препоганейшим, глумливым голосом спросил у Володьки, сидящего рядом, - " Володенька, тут хто-то чиво-то сказал, или мине показалось ?" . Разыгравшийся фантазер Володька мгновенно подхватил идею, привстал, протер очки, а потом долгим и пристальным взглядом обвел всех сидящих. После чего произнес предельно мерзко - " Сереженька, Вам таки показалось ! ".
Зам. директора дико разозлился и убежал, выкрикивая угрозы.
А вслед ему, как бутылка в спину, летел юродствующий голос героя дня - " Эй, милай !!! Крути педали, пока в рыло не дали !!! ".

Но вдруг распоясавшийся хулиган каким-то звериным чутьем уловил приближающуюся опасность. Осознав, что его артистическое благополучие находится под угрозой, он сник и "на радостях" банально нажрался, в хлам.
Сердобольный Володька вызвался отвезти полуживого ханыгу домой, о чем в дороге не раз пожалел. Кого только не изображал огорченный артист в пути !

Сначала он ворвался в пивнушку, расставив пальцы веером, рыча и бросаясь на посетителей. Потом вдруг притих, заказал кружку пива и долго перекачивал ее содержимое то в себя, то из себя.
После утомительной процедуры перманентного переливания, устало изрек - " А теперь пора пообщаться с быдлом ".
Подошел к мужичкам, стоявшим в очереди за бутербродами с красной рыбой, и елейным голоском начал интересоваться качеством пива и закуски. Но вдруг неожиданно сменил тональность и злобно заорал, демонстрируя неприличные жесты - " Вот вам, поганцы, пиво холодненькое!!! Вот вам, падлы, рыбка солененькая !! Быдло !!! Хамы ы ы !!! ".

В отделении милиции моментально перевоплотился в кого-то другого, вытирал горькие слезы и, сквозь юродствующие рыдания, каялся сержанту - " Мусорок ты мой миленький, прости, мусорок родненький, меня, убогонького !!! ".

После выдворения из ментовки достал из кармана шариковую ручку, расковырял нос и измазал кровью лицо. Шел по улице в кровяном платке, с физиономией, измазанной кровищей, плакал и охотно рассказывал окружающим, что побывал в застенках НКВД. Потом, перепачканный кровью, зловеще читал предсмертные стихи Есенина т.д.

Короче, добирались долго и приехали поздно. Сдав клиента на руки родственникам, Володька опрометью бросился к остановке троллейбуса. Иваныч, в трусах и майке, одиноко стоял на балконе и позорно выл, как волчара в зоопарке.
Его жуткий вой, напоминавший крик смертельно раненой птицы, улетал в черное поднебесье и леденил душу. Так не мог кричать человек. Володька бежал, ощущая на спине колючие мурашки липкого страха.
Тем не менее, после этого "веселого" путешествия Володька и Иваныч крепко подружились.

А утром следующего дня униженный Зам.директора вызвал Палыча к себе и долго распекал его за недостойное поведение некоторых сотрудников. " Ну ладно, этот, который был в платке - видно, что он законченный идиот. А что за придурок в очках был с ним рядом ? ". Это он так про Володьку поинтересовался.
Но на Иваныча обижен, все-таки, был больше. Оказывается, Зинаиду прямо с праздника увезли в больницу, она потом была на бюллетене почти два месяца.

В тот же день состоялось отдельское собрание, посвященное позорному беспределу Сергея Ивановича на злополучном вечере. Тот все осознал, бил шаловливым кулачком свою хилую грудь и клялся мамой, что вести себя впредь будет хорошо и Зам. директора больше обижать не станет.

Отлучать хулигана от художественной самодеятельности не стали ( учитывая, что скоро городской конкурс ), но дали ему испытательный срок - в течение двух месяцев артист во время всех культурно-массовых мероприятий не должен употреблять спиртное и, соответственно, не безобразничать. Иваныч клятвенно обещал, что сдержит слово.

6.  ТО ВЗЛЕТ, ТО ПОСАДКА

Действительно, после того резонансного случая с праздничным травматизмом и унижением Зам.директора, Иваныч на время затих. На четырех застольях подряд пил исключительно минералку. Коллектив дружно радовался за непутевого коллегу, твердо вставшего на путь исправления.
А вот блаженный Палыч и еще некоторые заскучали по искрометным шоу талантливого конструктора. И однажды кто-то из них сказал во время очередного застолья - " А сейчас нам споет Сергей Иваныч !! ". Но тот - глянул строго, прикрыл глаза, заиграл жевлаками и переборол себя. Короче - стойко держался мужик. До поры, до времени.

Случилось это внезапно-негаданно. Как-то, Сергей Иваныч должен был после работы встретить в аэропорту " Домодедово" жену и дочь, прилетавших из отпуска.
На службу он пришел в новом парадном костюме. С самого утра был очень сосредоточен, звонил несколько раз в аэропорт, волновался. А тут в отделе случился внеплановый банкет по поводу чьей-то предзащиты и Иваныча туда буквально затащили - посидеть пол часика за компанию и попить чаю " в знак уважения " .

Кто именно его туда затащил потом вспомнить не могли, почему случился психологический срыв - тоже никто не понял. Может, перенервничал Серега из-за самолета, а скорее всего - осточертел ему несправедливый и унизительный сухой закон, ну а может, и еще что.

В итоге, уже минут через сорок после приземления за праздничный стол, он был в озверевшем состоянии и громогласно заявил окружающим, что никуда вечером не поедет, т.к. не знает достоверно, на какой именно аэродром ему надо ( Домодедово, Шереметьево, Внуково или Быково ) - а все потому, что в стране нет порядка и самолеты летают повсюду, где захотят. И прилетают - куда захотят.

Вдребезги разнервничавшись, обладатель парадного прикида матерно сокрушался по поводу того, что нет сейчас с нами товарища Сталина. А "на десерт" приверженец тоталитаризма начал громогласно орать дурниной - " Суки, быдло, .....,ненавижу-у-у-у ! ". И относилось это не только к аэрофлоту, но и ко всем прочим, включая жену с дочкой, сослуживцев и руководство страны. Кто-то срочно побежал прятать огнетушитель.

В завершение веселья вконец осатаневший диссидент, радостно запев " Не забуду мать родную и отца бухарика ! ", распластался спиной на красиво сервированном столе, вдребезги испоганив парадный костюмчик. Многие, включая начальника отдела, были в восторге - праздник удался, маэстро не подкачал.
Володька предложил шефу поздравить отдыхающего на скатерти лицедея с очередной творческой удачей и подарить ему огнетушитель вместо цветов. Палыч аж расплакался от душившего его смеха и хмельного счастья.

Домой Сергея Иваныча на этот раз повез молодой, необстрелянный сотрудник Боря. Он потом долго, с восторгом рассказывал про художества " великого маэстро ", которые тот вытворял по дороге к родному жилищу.
Володька посмеивался, он примерно был в курсе. Вот так нарядный Иваныч "шикарно" встретил своих родных и не сдержал священную клятву, данную родному коллективу.

7.  ПОСЛЕДНЯЯ ГАСТРОЛЬ АРТИСТА

Серега сильно переживал, что сорвался, смалодушничал и не сдержал обещание. Регулярно вызывал друга Володьку в коридор, где с болью в сердце рассказывал, как нелегко жить на свете ранимому артисту. Актеры - они ведь, как дети, говорил Иваныч, их любой обидеть может. Дыша перегаром,"ребенок" гневно осуждал бездушных чиновников.

После того, как Иваныч опозорился на банкете, от артистической сборной его временно отлучили. На городской конкурс он не поехал и был обижен абсолютно на всех. Никто пока не знал, как долго продлятся наложенные штрафные санкции - у Зинаиды после гипса еще побаливала рука.
"Ничего, ничего, это мы еще поглядим, кто кого !!!" - мечтал проштрафившийся. " Скоро в отделе вечер в честь 8-го марта, я им, паскудам, покажу, на что способен Серега Бухайло !! ". И действительно - показал.

В тот незабываемый день Иваныч появился в отделе, как всегда, при полном праздничном параде - набриолиненный, в щегольском пиджачишке, красивых баретках и с большой бабочкой на тонкой шее.
Никто не заметил, что пришел он немного нервный и задумчиво-озлобленный - с тайным намерением "сотворить экскримент". В артисте подспудно и неотвратимо просыпался ВЕЛИКИЙ и УЖАСНЫЙ.
 
Сначала, в соответствии с регламентом, Иваныч произнес традиционный тост "про это самое", после чего вдохновенно проблеял пару декадентских романсов. Нахмурился недобро, не уловив должного восхищения. Женщины танцевать с ним, как всегда, отказывались, а мужчины общались холодно - ведь отморозок был еще в опале и на нем висела "черная метка". Добрый Палыч улыбался виновато и и растерянно.

" Вот, значит, вы как, суки !!! " - оживился Иваныч, и, мстительно вспомнив, что он "не тварь дрожащая, а право имеет" , традиционно направился на поиски заветного огнетушителя, решив действовать по давно отлаженной схеме.
Его распирало жгучее желание как следует окатить неблагодарное быдло пеной из любимого оружия возмездия. Но в отделе все противопожарное оборудование заранее попрятали, а в других подразделениях дать напрокат категорически отказались.

Одним словом, испортили конструктору второй категории веселый, незатейливый праздник. В результате он как-то уж слишком быстро захмелел, впал в расстройство, побился немного в падучей и неожиданно затих, пропав из поля зрения. Никто не заметил, когда несостоявшийся "пожарник" исчез. Подумали, что поехал заниматься излюбленным ремеслом - петь и побираться около памятника Пушкину.
А на самом деле, загрустивший и озлобленный Сергей Иваныч залез в стенной шкаф, где уснул среди коробок, тряпья и прочей макулатуры. Там его и оставили, когда закрывали помещение, уходя домой.

Кошмар ситуации заключался в том, что комнату на праздники опечатали сотрудники охраны, и преждевременно снять пломбу было невозможно.
Иваныч, проснувшись поздно ночью, дико, по-волчьи завыл, с ужасом осознав, что произошло. На воле его уже искали.
В комнате был городской телефон, по которому шальной артист позвонил начальнику отдела домой и простодушно поведал о своем заточении. Палыча от таких откровений чуть удар не хватил. Вызволить протрезвевшего придурка без катастрофических последствий было решительно невозможно.

Тогда-то и созрел дерзкий план. Искателю приключений предложили тихо посидеть в опечатанной комнате, не подавая признаков жизни, в течение трех праздничных дней. Еды и выпивки в холодильнике оставалось много.

Иванычу эта авантюрная идея чрезвычайно понравилось. Несколько смущало отсутствие в комнате туалета, но изобретательный шоумэн с легкостью взялся решить этот вопрос. Он осознал свою значимость в сложившейся ситуации и начал активно качать права - требовал возвращения в театрально-концертную сборную и немедленного повышения зарплаты.
Особо угнетала честолюбивого артиста его унизительная должность - конструктор второй категории. Для специалиста, блистательно прославляющего родное предприятие, это недопустимо !! Короче, узник требовал высшую категорию, в крайнем случае - первую ( ненадолго ).
Начались торги, стороны постепенно приходили к взаимному соглашению. Но все испортила бестолковая супруга Иваныча, решительно потребовавшая скорейшего освобождения мужа-идиота.

Пришлось освобождать. Как ни старались потом замять случившееся, скандал получился грандиозный. Дверь вскрыли лишь поздним вечером - в присутствии представительной комиссии.
К тому времени разнервничавшийся артист изничтожил почти все, что было в холодильнике и с трудом держался на ногах. Но главное, мерзавец цинично нагадил за шкафом, даже не попытавшись решить проблему утилизации.

Разочарование и боль утраты жгли доверчивое сердце Пал Палыча. " Негодяй " - в сердцах произнес он, уныло разглядывая отходы жизнедеятельности своего оборзевшего подчиненного, а про себя подумал встревоженно - " Но ведь как нестандартно, раскрепощенно и дерзко мыслит, стервец !!! Неужели вот за такими ниспровергателями устоев будущее нашего многострадального искусства ?? ".

Праздно философствовавший интеллигент, увы, во многом окажется прав - действительно, лет через двадцать и далее, повылезают на свет Божий различного рода авангардисты, модернисты и просто извращенцы, которые будут упорно пытаться воздействовать на путь развития российского театра.

А в те далекие дни, в процессе дознания по делу скандального опечатывания помещения, Иваныч на все расспросы отвечал уклончиво - ввиду серьезного нервного и умственного расстройства.

8.  ЭПИЛОГ

И снова был товарищеский суд, снова Иваныч бил себя в хилую грудь и слезно клялся мамой.

" Эх, Палыч, Палыч ! Не сберег ты свой Театр, профукал его в погоне за модой, не заметив, как он превратился в похабное Шапито, где правит бал разнузданный безумец ! " - устало подумал Володька. Отдав почти пять лет жизни славному научному коллективу с театральным уклоном, молодой специалист уволился без всякого сожаления.

Путь его лежал в большое Научно Производственное Объединение, что совсем недалеко от Москвы, которое в дальнейшем станет для него вторым домом. А первым человеком, с которым Володьке суждено будет подружился, окажется неистовый Женька по имени ЧЕ.
Но об этом, и не только об этом, в других главах.

Декабрь 2016 года.