19

 Утро 25 февраля оказалось самым жутким утром Дакоты за всю её жизнь и вместе с тем самым лучшим. Как только девушка открыла глаза, у неё потекли слёзы. Душа её была наполовину пуста, но наполовину полна ненависти и ярости. Дакота не знала, почему плачет. Она задавала себе вопросы, но мысли её так спутались, что уже душили её. Дакота задыхалась от собственных слёз.
- Почему ты плачешь? Что с тобой случилось, Дакота? Когда ты перестанешь раздражать меня? – Йохан был совершенно взбешен.
Но Дакота не отвечала. Она просто лежала на совершенно мокрой подушке. У неё не было эмоций. Казалось, что она тихо ждёт своего конца.
 В 11 часов утра Йохан открыл дверь двум молодым санитарам Университетской клиники Кёльна. В несколько ловких движений Дакоту положили на носилки и вынесли из квартиры. В её глазах отражалась пустота. Она совершенно не сопротивлялась, когда её руки и ноги обвязывали плотными лентами. И только когда девушка оказалась в палате психиатрического отделения, она схватила санитара за руку.
- Где я? – речь Дакоты была тихой и вялой.
- В клинике.
- Зачем?
- Не знаю. Ваш молодой человек сказал, что вы – сумасшедшая. – красивый светловолосый санитар пожал плечами и вышел из палаты.
 В палате было тепло и уютно. Плотные холщовые шторы закрывали длинное окно. Из коридора проникал запах свежей выпечки, апельсинового сока и шоколада. Это место совершенно не было похоже на клиники, в которых Дакоте доводилось бывать по учёбе. Здесь ей было очень хорошо и спокойно. Девушка лежала на мягкой кровати, накрытая большим белым одеялом. Справа от кровати стоял небольшой комод, на котором разместились несколько журналов и маленькая фарфоровая вазочка. А слева, у самого окна, ровным рядом выстроились чемоданы Дакоты. Если девушка смотрела прямо, она видела два кресла из красного дерматина  и большую подделку картины «Половина фигуры ангела» Ван Гога. Дакота задумалась о том, почему именно эту картину решили повесить в психиатрии? Неужели сумасшедшие и правда ближе всех к Богу? Или наоборот? Может, они дальше всех от Него? Закрытые глаза ангела убаюкивали Дакоту, и вскоре она оставила пустые сумасшедшие мысли о Боге и уснула.
В 3 часа девушку разбудил уже знакомый ей санитар. Его звали Джофри и он был интерном в отделе психиатрии. Джофри снял ленты с рук и ног пациентки, посадил её в инвалидное кресло и вывез в коридор. Запах выпечки и сока окутал Дакоту с ног до головы и её настроение мгновенно улучшилось.
- Зачем это, Джоф? – девушка положила ладони на крутящиеся колёса коляски.
- Док говорит, что ты еще слаба.
- Но я не чувствую себя слабой.
- Ну, док лучше знает.
Дакота улыбнулась. Ей уже давно не было так хорошо. Наконец Джофри привёз пациентку в кабинет главного доктора.
- Добрый день, Дакота. Меня зовут Эмануил Краузе.
Дакота рассмеялась. Перед ней сидел красивый мужчина лет 40-ка в сером шерстяном свитере и белом халате. А на голове у него была копна чёрных кучерявых волос.
Доктор улыбнулся.
- Из-за такого смеха мне давно уже хочется побриться налысо.
Даки залилась еще большим смехом и смогла успокоиться только через минуту.
Лицо доктора Краузе было очень приятным. Ему хотелось довериться.
- Дакота, вы же знаете, почему вы здесь?
- Из-за Йохана.
- Йохана? – док вопросительно посмотрел на девушку.
- Ну, это же он меня сюда отправил.
- Ах, ваш молодой человек….Точно. Вы не обижайтесь, но он производит впечатление аффектированного идиота. А вы – очень милой заблудшей души.
- А вы уверены, что у меня есть душа?
- Ну конечно, она у всех есть.
Между доктором Краузе и Дакотой уселась тишина. Но вскоре док прервал её.
- Знаете Дакота, вы выглядите совершенно здоровой. Эти несколько дней я понаблюдаю вас и либо поставлю диагноз, либо отпущу домой.
- Только коляска мне не нужна, я сама могу ходить. – Дакота встала.
- Хорошо, Джофри будет провожать вас. И вообще, обращайтесь к нему с любой просьбой. Ну, вы можете идти. Джоф должен стоять за дверью.
Дакота направилась к выходу, и уже хотела было выйти, но неожиданно для себя остановилась.
- Док…, - девушка задумалась, - а почему именно картина ангела Ван Гога у меня на стене?
- Вам не нравится? – он улыбнулся, - Хм… 10 лет назад, когда я только начинал работать в клинике, у нас лечился молодой мужчина 30ти лет. Кажется, его звали Огюст. У него были длинные рыжие волосы и простая шизофрения. А простой называется самая тяжелая форма этой болезни. Он был абсолютно отчужден. Он говорил только со своими картинами, больше никогда и ни с кем. Даже с собственной матерью. Все понимали, что его участь – провести в клинике остаток своей жизни. Огюст часто копировал работы других художников, причем просто по памяти. Но Ван Гога он на дух не переносил. Мы приносили ему альбомы и журналы про живопись, и всегда находили вырванные страницы, на которых фигурировал Винсент Ван Гог. И тут он копирует одну из его работ! Но если приглядеться, лицо ангела вовсе не такое, как на оригинальном полотне. Огюст написал своё лицо, представляете! Он закончил картину вечером, а утром его нашли мёртвым. Представьте, умер во сне! Как святой! А мы решили повесить картину Огюста в его палате. Ну, всё, ступайте, уже время обеда.
 Дакота вышла, не сказ ни слова. Её тронула эта история, и она полюбила Огюста всей душой.
Джофри принёс куриный бульон, яичницу с беконом, апельсиновый сок и круассан.
- Док говорит, что тебя можно не привязывать. – сказал Джофри и вышел. 
 Дакота осталась наедине со своими мыслями, тёплой едой и Огюстом. Она закрыла глаза и начала всё глубже опускаться в болото собственных раздумий.
Несколько дней Имануил Краузе обследовал Дакоту, удивляясь ей при каждой встрече. В первый их разговор он подумал, что у неё маникально-депрессивный психоз и она просто находится на высшей волне. Но после двух дней общения с Дакотой, он окончательно поставил диагноз – психастения. Даки сильно погрузилась в самоанализ, её постоянно одолевали страхи непонятного происхождения. За несколько дней её состояние заметно ухудшилось.
Йохан не появлялся в клинике, а только прислал записку, в которой говорил о невозможности существования их дальнейших отношений и о том, что снова уезжает в Россию.
 С 1марта у Дакоты начиналось полноценное лечение медикаментами, массажами и горячими ваннами. Вечером этого же дня в палату к Дакоте зашел Джофри. Он принёс букет таблеток и букет тюльпанов.
- Док говорит, ты у нас на долго. – парень поставил цветы в вазочку.
Дакота лежала на кровати и смотрела вперёд.
- Может снять к чёрту эту картину? – Джофри смотрел то на Дакоту, то на картину.
- Нет. Иди Джоф, спасибо.
- Ну, как знаешь.
Перед самым отбоем к Даки зашёл доктор Краузе. Девушка претворилась, что спит. Мужчина сел на кровать и уставился на Дакоту. Её лицо было худым и бледным, но неизменно красивым и притягательным. Доктор встал, подошёл к окну и раздвинул шторы.
- Ничего так не получится, Даки. В психиатрии ничего не зависит от лекарств, всё зависит только от человека. Неужели ты хочешь кончить как Огюст? У тебя может быть еще такая большая жизнь! А ты в этой клетке хочешь сидеть. – он смотрел в огромное окно во всю стену. – Ведь ты девушка с картин Редондо, а не сумасшедший рыжий ангел.
 Имануил Краузе тяжело вздохнул и вышел. Дакота встала и подошла к окну прямо на то место, где полминуты назад стоял доктор. Она провела рукой по стеклу. Через окно на девушку смотрел тёплый ночной Кёльн. И именно там, за стеклом, её ждала настоящая большая жизнь. Но она считала преступлением вносить в большую жизнь хаос и мусор, которые были сейчас в её голове. Поэтому Дакота придвинула к окну кресло и просидела так до самого рассвета, оставаясь тихим наблюдателем еще предстоящей ей жизни.