Солдат и чернокнижник. Пальцевская сказка

Забрали солдата несть царёву службу за дальние границы, за Капказские горы. И прослужил он там не год, не два – двадцать пять лет. Получил, наконец, чистую отставку и пошёл на родину. А путь–то не близок - шёл через многие земли и разные государства. Шёл близко ли, далёко ли, коротко ли, и под осень выпал ему путь через глухой край да тёмный лес…
Осень на дворе – зябко солдату. Как на беду, и хуторка нет, ни деревеньки. Намаялся бывалый какую ночь в лесу под елью ночевать. Чем дальше в лес заходит, тем всё пуща караколястей  да тесней.

Вдруг потянуло дымком. Солдат тута и видит деревеньку с десяток домишек. Стучит в окно крайней избы – свет сразу погас, затаились внутри. Солдат не отступает, стучит и стучит. Наконец слышит бабий голос:

- Чего надо, служивый?

- Пусти, хозяйка, переспать! Студно и сыро в осеннем лесу. Места много не займу.

- Ступай дальше, солдатик! Тут тебе одно беспокойство будет. На страшный грех пришёл ты.

- Что за грех?

- А в нашей деревне на днях помер колдун – чернокнижник. И таперича рыщет он каждую ночь по нашим домам, и грозит отомстить  страшно всем, и час смертушки назначил. Его уже несколько раз, как хоронили, а он в свой дом каждый раз в гробу вертается. Не принимает его земля.

Хмыкнул солдат, потрогал рукоятку тесака да и отвечает бабе:

- Эй, да ведь православные мы! Бог не выдаст, свинья не съест.

Зашёл в дом, поужинал, разделся и лёг на полати. Дело к полночи. Баба и её ребятишки не спят – смерти ждут…

Ровно в полночь грохнулись, попадали засовы, открылись двери, входит колдун–чернокнижник. Борода всклокочена, глазищами сверкает, руки синие тянет! Солдат тесак вытащил – ждёт. Затаились все в избе. Колдун загробным голосом шипит да воет:
- Сроку вам один день остался! Холодно мне, верните мне сапоги! Нет покоя мне, и вам смерть настанет жуткая – отомщу! Верните, воры, всё моё! Близок час расплаты…
Зарыдал, завыл и пропал, как не было его.

Баба, ребятишки в голос рыдают, а солдат слез с полатей и говорит:

- Бросьте слёзы лить! Сроку ещё  ночь да день. Разберёмся. А что это он вернуть требует?

- Не знаем, батюшка. Спаси нас Христа ради! Этот колдун–чернокнижник зажиточен был – и деньжата водились, и многое другое. Только мы не брали ничего!

- Богатый, говорите? А почему появился без савана, в рубище стыднее нищенского?

-  Не знаем. Обряжал и хоронил его человек пропащий, Федька–забулдыжник.

- А где его найти?

- Да здесь он, почитай, рядом живёт. Только твёрдый он не бывает, всё пьёт со страху.
Утром пошёл солдат к Федьке. Изба у него под стать хозяину – на ветру качается. В доме тесно от пустых штофов, а среди них сидит хозяин. Сидит, трясётся, ажно зубы стучат. Солдат сразу на него накинулся:

- Эй, ты, пропойца, потерянная душа! Ну, сознавайся, как на исповеди, где краденое? А обманывать станешь – тут тебе и конец!

Вытащил тесак для страху, и Федьку за шиворот хвать! Трясётся Федька пуще прежнего - испугался грозного гостя, а пуще тесака. Заплакал и сознался:

- Покойнику ить всё одно, в чём лежать, а тем более такому колдуну. Я его вещички все в кабак заложил. Помянуть хотел проклятую душу. Кто думал, что чернокнижник не успокоился.

- Что, всё целовальнику заложил? А вот сапоги на тебе с подковами серебряными откуда? А ну, скидывай! Много чести взял… Собирайся, к колдуну пойдём.

Пошли они в дом покойника. Дом богатый, а нет нигде образов. Посреди горницы на столе стоит дубовый гроб, а в ём чернокнижник лежит, только рваной дерюжиной покрыт.

   Подумал солдат, прикинул и достал из ранца свою старую походную шинель. Думал, самому ещё сгодится, а тут такой случай представился. Вот так они с Федькой натянули покойнику сапоги да шинелькой тело прикрыли. А потом взяли гроб и снесли на развилку дорог, закопали от греха подальше.

Вернулся солдат к бабе, у которой ночевал, и стали они ждать ночи. Но ночь пришла, и  ночь прошла, а нет чернокнижника более. Возрадовалась деревня этому, и ну давай солдата поить и кормить, расхваливать за дело толковое! Всех он спас и выручил. И Федьку-забулдыжника на чистую воду вывел - колдун то, не колдун, а воровать да пропивать чужое грех. А уж с покойников – и говорить неча.

Погостил солдат в деревне, поотъелся, отдохнул. Пора и честь знать – дорогу до дому гнать. Сладка эта дорога на родину! Собрали ему люди харч исправный, и отправился он в путь.

Идёт лесами да болотами, дело к ночи. Нарубил лапок еловых, постель себе устроил. Запалил костерок, поужинал гостинцев деревенских, да и чарочка нашлася. Помолясь, прилёг солдат и только засыпать – глядь! Сидит у костра колдун–чернокнижник. Сидит, смотрит на солдата и шинельку его старую на себя натянул.

-Чего тебе, нечистый, от меня надо?- закричал солдат и схватил тесак в руки.

- Должник теперь я твой, солдат. Ты мне добро сделал – и сапоги волшебные вернул, и даже своей шинелькой укрыл.

- Не надо мне твоих благодарностей, проклятая душа! Без тебя как–нибудь обойдусь. Иди, откуда пришёл!

- Не торопись, солдатик. Всякое в лесу бывает. А я тебе ещё пригожусь.

Сказал это и пропал. Как и не было его.

Ночь прошла, опять зовёт дорога. Места всё пустые, дикие, дня не увидишь. А как  день  наступает, снова является чернокнижник. И тем же путём бредёт по следу солдатскому. Сначала гнал его солдат прочь, а потом махнул рукой. В таких глухих местах и такому попутчику рад. Так они и шли день за днём.

Вот выводит солдата под вечер дорога к большой хоромине. Большая невидаль в таком лесу. Выходит на крыльцо старушка, вроде рада путнику. В дом пригласила, накормила, расспросила и спать на печку положила. Доволен служивый, да рано радовался.

Только глаз сомкнул, слышит, во дворе кони заржали, да голоса мужичьи… Вваливается в горницу десяток молодцев, дебелых да хватких. Глаза острые и вид разбойничий. Бабка–хозяйка им кланяется, и они ей как матери. Видно путнику, что то семья разбойников, и старуха сынам на него указывает:

- Вот и гостинец вам, ребятушки. Солдат царский к нам на беду забрёл.

- Сегодня день удачный у нас на купцов был. Эва сколько злата, серебра да парчи добыли, - захохотал старший, атаман, вываливая из мешков матери под ноги свою душегубскую добычу. А солдата звал с печки спуститься. Тот слез.

- Ну вот, служивый. Вот и конец твой настал. Много с тебя не возьмёшь, но уж такая жизнь наша разбойничья. Ты ведь в нашем доме видел всё и слышал и, конечно, исправнику всё донесёшь. А молчать тебя только могила заставит. А пока поужинай с нами, да выпей чарку за помин своей души.

Понял солдат, что последние мгновения доживает. Сел за стол - кусок хозяйский в горло не лезет. В таком деле и тесак не поможет против кистеней и револьвертов.

Дело к полночи. Тоскливо солдату смерти ждать. Только вдруг как завоет кто–то в лесу! Грохнули, попадали засовы, и входит в избу чернокнижник. Борода всклокочена, глазами сверкает, руки синие тянет… Задрожали тут разбойники, а колдун шипит:

- Эй, служивый, ну-ка вон из горницы! Не дело тебе смотреть на пир кровавый!

Солдат только тут и был. В доме визг, крик да теснота! Потом всё стихло. Выходит колдун в дорогой одёже, только в крови та вся. Смеётся, проклятый, и  солдату ранец его выносит. А ранец золотом разбойничьим набит:

- Всё, в расчёте мы с тобой, служба! Не должник я более!

Захохотал дико и пропал. Солдат плюнул, перекрестился, но ранец исправно за спину закинул и пошагал домой.

Вот и сказка вся. А ты слушай да на ус мотай – может, ложь то, да ведь и правда есть.


Рассказала Любовь Григорьевна Дунаева из д. Пальцево Бологовского р-на Тверской обл.


Графическая работа художника Л.Н. Константинова