Нежкин каток

      - Женя!!! Мне понрра-а-авилось!!!
      Блестящие карие пуговки сияют, наэлектризованные волосы из-под только что стянутой шапки растопырились солнечными лучами вокруг румяной шанежки. Курносик с лету обхватил отцовскую шею, вырвавшись из тренерской руки, а тот, большой курносик, как эстафетную палочку, унес своего рыжика в шумную раздевалку.
      - Я иду играть в хоккей, - два часа назад было громко объявлено, чтобы услышали все дети детсадовской группы. Для воспитательницы повторил еще раз, чтобы не подумала, что его забирают пораньше просто так.
«Игру в хоккей» спланировали сразу после приемных экзаменов в танцевальной школе, куда только что отпраздновавшего свое шестилетие Севу притащила кудрявая крестная в белых клешеных брюках. Место у приоткрытой двери в репетиционный зал удалось занять только ей, и тайны испытательных упражнений показали абсолютную пригодность крестника к танцевальному искусству.
       - Берем в подготовительный класс. Купить чешки, белую майку и черные шортики. На занятия в понедельник, – это бесповоротное решение вполне устроило тетку, но совсем не угодило племяннику.
      - Меня гнули, и было больно!
      - Потерпишь.
      - Не пойду.
      - Яша тоже не хотел ходить в музыкальную школу.
      - И в музыкальную не пойду.
      - А в магазин за Человеком-Пауком? – откровенно прозвучало обещание взятки…
Дома неподкупного новоиспеченного танцора подбодрил нежелающий когда-то ходить в музыкальную школу, но все же отягощенный лауреатскими наградами и свидетельством об ее окончании с отличием, а теперь посвятивший свои юные годы науке Гиппократа, старший брат.
      - Приняли? Ха-ха! Севочка-девочка!
      - А-а-а-а-а-а-а!!! – Переходящая в рев безысходность только подлила масла в огонь подтрунивающих реплик, доносящихся из соседней комнаты, и грозила разразиться лежанием на холодном коридорном полу протестующего шестилетнего абитуриента.
      - Ну, это мы уже видели.  – Кудрявая не унималась.

      Лежание на полу или на жесткой панцирной сетке железной кровати, с которой предварительно сбрасывались матрас и одеяло, ее собственного когда-то шестилетнего брата в целях самоутверждения  заканчивалось всегда неизменным триумфом материнско-отцовской любви, не выносящей вида самоистязаний родного чада. И только правильные педагогические методы, вычитанные в журнале «Семья и школа» старшей десятилетней сестрой, остававшейся караулить братца в отсутствие родителей, poco a poco1 исправляли намечавшийся поведенческий сколиоз.      
      Выражались эти методы в полном игноре валяющегося   ребенка после, например, несправедливо раннего возвращения с прогулки.  Изрядно измученный отсутствием уговоров и вспотевший от зимнего одеяния, маленький вымогатель сначала закидывал шапку в дальний угол, стягивал пальто и, выжидая еще немного времени, в валенках заходил в комнату, где сестра рисовала. Или лепила. Или занималась еще какими-нибудь интересными делами вроде вырезания бумажных денег для игры в магазин. Принимая предложенную кисточку с красками, Нежа, как называла его сестра, поменяв слоги в имени, в валенках дорисовывал начатую картину. Компромисс в виде неснятых валенок вполне устраивал малолетнюю училку, и к приходу родителей счастливые дружные дети вместе искали закинутую в какой-то угол одинокую шапку.

Тщательно продуманная (в три Женя забирает из детсада, в четыре Руся отводит на занятия, в шесть забирает Яков) и одобренная гран-маман танцевальная Севина карьера рушилась на глазах после телефонного разговора сестры с подросшим Нежей: «Я не против. Водить будете сами. Только один год. Дальше у меня другие планы».
      Неудовлетворенная годичным танцевальным образованием племянника, тетка отстала на время, высматривая расписание хора мальчиков в своей музыкальной школе и прикидывая, как бы там хорошо смотрелся крестник, а отцовские планы зрели, и в канун Нового года был объявлен пробный урок на льду.

Эта неожиданная весть разволновала всю семью и послужила поводом к давним воспоминаниям. Когда Николай Иванович, педагог на курсах баянистов, предложил своим ученикам – молодой паре – пойти с ним на каток, мама, не задумываясь, отправилась вместе с отцом, в качестве зрителя. Сама она каталась только на лыжах и предвосхищала чудесное зрелище фигурных па своего мужа. Об этом единственном культурно-спортивном ледовом вечере вспоминают оба, покатываясь от хохота. Солидный Николай Иванович и его долговязый ученик барахтались примерно также как Муравьева со своим администратором в «Карнавале», так что образ молодого супруга-фигуриста сразу как-то померк.   
      Дочка же мамины надежды воплощала с неожиданной легкостью: стихи запоминает на лету, в музыкальную школу привели – обнаружился абсолютный слух. Даже самая смелая мечта – чтобы дочь умела кататься на коньках – осуществилась тут же, как только были зашнурованы почти игрушечные цвета кофе с молоком ботинки. И каждый зимний вечер, в пору, когда заливали каток в парке, надевалась тонкая курточка, и в обутых дома коньках (чтобы время не терять на переодевание) Руська с подругой из соседнего подъезда Кларой мчались, обгоняя друг друга, через два светофора на ледяное блаженство. Каждый зимний вечер почти до закрытия катка носились под звуки пугачевских песен, возвращаясь домой на полусогнутых ногах все в тех же непереобутых коньках. Любая обувь теряла всякую ценность при сравнении с новыми белыми ботинками с маленькими золотыми звездочками по бокам и серебряными лезвиями снизу. Если бы можно было ходить в школу в этих божественных белых ботинках, Руська в них бы и ходила.
      И шестилетнего Нежу мама повела во двор на залитую хоккейную площадку, прихватив мальчиковые, и, как потом оказалось, неприспособленные для неокрепшей детской ноги, хоккейные коньки, но ее конькобежный урок провалился с треском.
      - Все из-за тебя, - так ни разу не прокатившись, как следует, в новеньких хоккейных обувках, сын с ревом залег в исходной позиции на коридорном полу.   
      Только бы Руся не вернулась раньше времени из музыкалки, иначе трагедия с коньками вмиг превратится в фарс. И только спустя несколько лет хоккейный эпизод стал достоянием семейных шуток и забавных воспоминаний. Ровненькие плотные Нежины ножки никак не хотели стоять смирно на узких металлических копытцах, скособочиваясь то в одну, то в другую сторону. Держась за материнский локоть, топтыжка едва мог сделать пару условно названных шагов, и, чиркнув лезвием по льду, неизменно оказывался в горизонтальном положении. Но боль зашибленных коленок не выдерживала никакого сравнения с первой в жизни душевной раной, вызванной порушенными хоккейными надеждами.
Остальные мальчишеские занятия были освоены им добротно и без потрясений: шахматы, лыжи, карате, бокс.
      - Женя, только не бокс, все, что угодно…
      - Ну ладно, - басил сынок, - не бокс, так кикбоксинг, - и убегал на тренировку…
Кататься на лыжах мама все же научила его сама. В этом деле она была ас – уроки физкультуры в студенческие годы не прошли даром, и до семидесяти лет ее красные лыжные ботинки лихо мелькали в городском бору мимо пенсионерской тропы, направляясь прямо на местную молодежную тусовку - холмы Монахи. Отсюда открывался сказочный вид покрытых снеговыми шапками сосен, причудливых карьеров и застывшей в журчащем беге реки. В начале прошлого века в этой живописнейшей части настоящего реликтового леса проживали старообрядцы, потому и осталось такое чудное название. Лыжные уроки проходили весело, в дружной компании с Виталиком, и не один год мальчишки катались на изящных полозьях с монашьих горок вместе со своими мамашками.
Шахматами занимался отец. Руська-таки пыталась влезть пару-тройку раз в боевую исламскую схватку с братом, самонадеянно рассчитывая победить влегкую. Но на удивление братишка знал какие-то секреты, видимо, из книжек, усеянных  этюдными композициями. Она и сама читала эти книжки, и особенно примечательными в них были фотографии балинезийского кота Алехина, бороды Роберта Фишера и жены Капабланки. Так что где-то после восьмого хода у сестры наступал ступор, и, оставив отца вместо себя разыгрывать партию, она убегала на свой намоленный чертов каток.
И вот этот каток если и не снился Женьке по ночам, то неизменно бросал вызов в каждом хоккейном матче Дворца спорта, где старшие ребята, экипированные в та-а-а-кие шлемы, нагрудники и перчатки, что дух захватывает, носились как угри на льду на тех самых злосчастных коньках, не пожелавших дружить с Нежкиными ножками.

Несостоявшийся в детстве хоккейный альянс оставил в душе червоточинку, затянуть которую мог только…
      А если не получится?
      Вдруг он упадет, разобъет нос, закапризничает? Вон какой строптивый оказался после приемных танцевальных экзаменов.
      Может, вообще не захочет?
      - Сева, - тихим вкрадчивым голосом затаившегося тигра, -  а Человек-Паук умел не только прыгать. Он еще и на коньках катался, – как бы невзначай паутинкой обвил прыгающего по всей квартире в человекопаучьем новогоднем костюме бесенка.
      - Я тоже буду!!! – выпалил сын, взгромоздясь на отца.

Штаны натягивает мама, папа шнурует ботинки коньков.
      - Это мои коньки? А где я буду кататься? Вон там, за дверью? А Яшу почему не взяли? – трещит без умолку Сева. Наконец запакованный как подарок рыжик встал, затаив дыхание и не трогаясь с места. Родители и не настаивают – воспоминания тридцатилетней давности свежи в Нежиных ножках как вчерашние. Вспотевшая ладошка плавно перекочевала из отцовской руки в тренерскую.
      Топ-топ – мелкие шажки к краю пропасти.
      Остановка...
      И ледяное зеркало ласково расстилает свою волшебную голубую дорожку, и прохладный нежный бриз уже щекочет нос, щеки и лоб.
      А там высоко на трибунах тает растроганное Нежкино сердце, а сам он здесь, внизу, скользит, падает, встает и снова скользит вместе со своим рыжиком, все больше и больше отрываясь от спайдерменовской тренерской руки.
___________________________________________________
1 poco a poco – мало помалу, музыкальный термин (итал.)

21 Февраля 2014 г.