Диверсанты - Александр Бацунов

Александр Бацунов

Ночью в тылу фашистов завязав бой и  разгромив небольшую немецкую тыловую базу,  группа капитана Ивушкина,  забрав своих убитых и раненых,  отошла в лес.  В условленном месте,  передав раненых и убитых, саночникам,  сделав небольшую перекличку, лыжники  диверсанты,  измотанные постоянными ночными рейдами,  возвращались домой. Григорий шел замыкающим , медленно двигая лыжи , уставшими и опухшими от длинных рейдов ногами . Навалившаяся дремота склеила веки и погрузила в сон. Очнулся когда лыжи стали проваливаться в глубокий снег -  Сбился с лыжни, подумал первое, что пришло в голову, скинул с себя дремоту, огляделся, вокруг не было никого, группа ушла вперед.               
- Отстал от своих, далеко ли, шут его знает, сколько я проспал.Зевнул,и поправив автомат, он встал на лыжню, прибавил ходу, кинулся  догонять группу.  Страха не было, он хорошо знал маршрут и проходы к своим позициям, самое главное бы, не наткнутся на немцев или финнов. Финны хуже, звери, с ними встреча означала мучительную смерть. Вот так же ,  наши ребята Серега Осипов и Ванька Ребров в метель отстали от группы, долго плутали и вышли на финнов. Гришка передернул плечами, по телу прошел озноб, от нахлынувших воспоминаний. Их нашли подвешенными за ноги к сучкам березы, вернее нашли раздетые, окровавленные тела, разделанные ножами, как разделывают кабанов. Кожа была снята со спины лентами, выколоты глаза, отрезаны уши,  перерезаны глотки, и записка, примерзшая с кровью на ободранной спине  "Так будет с каждым из вас волки".                С финнами он знаком еще с финской, когда их батальон 756 стрелкового полка наступал на Карельском перешейке, знал их повадки и даже раз попал по огонь кукушки. Ему тогда повезло, а вот тем, кто остался лежать в снегу, не очень. Почти пол взвода тогда потеряли они на лесной поляне, в  рыхлом Карельском снегу. Огонь вела финка, кукушка,  с  площадки , подвешенной к густым сучьям дерева в ельнике, окружающего  большую поляну.  Хладнокровно дождавшись,  когда их взвод выйдет на середину поляны,  она открыла огонь. Укрыться было негде, снег, да камыш, положив взвод в снег на открытой поляне, расстреливала всех,  кто пытался хоть чуть, чуть поднять голову и разглядеть,  откуда ведется огонь. Стреляла хорошо,  на выстрелы, в общем больше чем пол взвода положила, пока ее не обошли краем поляны.  У нее  закончились патроны, даже когда полезли,  что бы сбросить  ее с дерева, она отчаянно сопротивлялась, ударом приклада, разбила голову бойцу,  кое, как скинули ее тогда,  вместе с досками. Разъяренные  бойцы пытались убить ее на месте, командиры не дали. Да, опыта Грише не занимать, Финская, Бессарабия и вот он уже снова здесь с первых дней войны, с августа в боях, прямо с колес вагонов.  Под Лоухами, сцепился их второй батальон с отборными передовыми частями дивизии СС Норд. Поубавилось у фрицев сразу прыти, в 88 Архангельской, собрали тоже не пальцем деланных, большинство ребят, уже нанюхались пороху. С ходу под бомбежкой пошли в бой,  фрицы уже находились в пяти километрах от станции, отбросили их и погнали назад.  Гнали почти сорок верст, потом приказ занять оборону на высотах. Тяжелые были бои, особенно в конце ноября, когда их батальон 426 стрелкового полка оказался в окружении. Командование полка сбежало, бросив два батальона на растерзание. Но хорошо нашелся смелый человек, не побоялся возглавить оборону, земляк Григория с Сибири, одним эшелоном ехали, командир второго батальона, старший лейтенант Строкин.  Десять суток под обстрелом, бомбежками и постоянными атаками держались два батальона. Без продовольствия и медикаментов и почти без боеприпасов, дрались отчаянно, нанеся противнику значительные потери. Рукопашная не раз выручала, подпускали их поближе и с окопов, лопатами, ножами месили. Отбили атаку и снова в окопы, немчура минами в злости начинает закидывать. Немцы в тех боях потеряли только убитыми до трех с половиной тысяч солдат. Особо окруженных донимал голод, но голь на выдумки хитра, питались кониной парной, коней убитых, кучи валялись. Нарубив конины, заматывали ее в клочок портянки, где почище, в ямку наложив, землей засыпав, разводили сверху костер,  через час  готово. Гришку тогда ранило осколком в правое предплечье, в тех боях, на десятые сутки окружения, получили приказ выходить. Почти все полегли на высотах, человек пятьдесят проскочили мелкими группами. Вышел он через болота с небольшой группой. Местный карел вывел, дай ему бог здоровья, какое только оно здоровье то на войне, день прожил и рад. Потом госпиталь в Сегеже и снова в дивизию.  Теперь Гриша автоматчик лыжной разведовательной диверсионной роты 88 стрелковой дивизии, не раз ходил он в тыл к немцам и финнам, опытный диверсант. Григорий шел,  налегая на лыжню, горячий пот пропитал его ватный бушлат, но он не сбавлял ходу, его подталкивало стремление быстрее догнать свою группу. Он шел, а вокруг  тихо шумел лес, будто не было, ни какой войны, зеленые лапы сосен напоминали ему родные места. Родился и вырос Григорий на Алтае, он хорошо знал лес, любил, и любовался его красотой. Мальчишкой,  он бегал с друзьями по сограм, собирал ягоду,  грибы, не боясь заблудится, научился легко находить  в лесу дорогу  домой, по приметам и тонкостям, которые знали все деревенские мальчишки и делились ими. В десять лет, соседский дед Иван  первый раз взял его на охоту, уток в лесу на болоте пострелять. Дед уже старый был, сам плохо видел, но охотник был заядлый. Ружье у деда старое, капсюльное,  шомполовка, через ствол заряжалась, капсюль вставишь и пали. Дед Иван, на охоте, заряжал ружье, подавая  Гришке, и шепелявя,  говорил,                – Гришка, сышь, ты к камышику, к камышику подползай, сышь тихонько раздвинь его, ствол один высунь,  прицелься и пали. Да, лушье целься, а то без приварка к похлебке останемся.Хорошо научился стрелять Гриша, до семи уток  за выстрел добывал, на плесах болот, те  густо сидели, аж черно от них на воде было.  Дед нахваливал его                - Ну и глаз у тебя Грышка,  сышь в наверно Кирилу пошел, своего прадеда, помню  его, мальцом я был, а помню. В Ляксандровку, сышь он объявился,  сразу опосля каторги, в году шесят четвертом,  сошелся с  Пелагеей, офицером, дворяном говаривали, был, за что уж его так, сышь к нам, не сказывал. Бывало на охоту пойдет, так до тридцати утей набивал шепелявил дед.. Позже в армии, обратили внимание на его меткую стрельбу и умению рукопашного боя. Сначала его малограмотного определили в батарею ездовым. Рослого, плотного телосложения, физически сильного,  с детства,  дравшегося  в деревне на кулачках, его быстро отметили на занятиях по рукопашному бою. Через год он был награжден нагрудным знаком Ворошиловского стрелка и переведен в стрелковую роту. Потом  их полк эшелоном через всю страну, перебросили в Белоруссию, а в конце ноября тридцать девятого года, их сто пятидесятая дивизия, была направлена на Карельский перешеек...
Краем глаза Гришка уловил, как между кустов, в метрах ста, на небольшой поляне мелькали халаты, шли на лыжах. Быстро снял лыжи,  встав за сосну, снял автомат и насторожился. В этой лесной тиши, он отчетливо услышал чужую речь.
- Немцы! Как током прошило сознание, быстро залег за ствол изогнутой березы, с обеих сторон по бокам его прикрывал кустарник,  росший по краям поляны.                - Лишь бы не заметили,  может, пройдут мимо, теплилось в сознании надежда. Немцы остановились, их было девять, скорее поисковая группа, огляделись, поняли что один,  повернувшись в его сторону, что- то  выкрикивая, стали расходится.                - Окружить хотят, значит,  будут пытаться взять живым,  посмотрим,  что из этого у них выйдет. Два полных диска к ППШа, набитые после ночного боя, на привале и граната, живого и так просто они меня не возьмут, подумал Григорий и прицелившись в первого дал короткую очередь. Немец подломился и медленно,  ткнулся носом  в снег.
- Один готов, мелькнуло в его голове, остальные быстро залегли и открыли огонь. Пули защелкали выше, засыпая его сосновой корой и иголками, с треском ломая ветки.                - Значит все-таки живьем, настроились взять, ну эта песня у них будет долгой, постараюсь удержать их на виду не дам им добраться до кустов, а то обойдут с боков и хана. Благо снег рыхлый, по нему далеко не уползут, а в рост сунутся, я их сразу положу.Зашевелились гады,  раздвигая  снег, немцы, ведя огонь, стали подбираться ближе. Прицелившись, он резанул очередью по ближнему,  который полз высовывая из под снега свою голову,  накрытую белым сливающимся со снегом капюшоном, пули вздымая снег, впились в чужое тело. Немец затих. Продолжая стрелять , резко перекатился  под комель  толстой  сосны, стоящей недалеко от него.  Перегнувшись и высунув ствол автомата, не обращая внимания на снег,  который набился под ватную куртку,  и холодом жег ему шею и спину, он выпустил еще две короткие очереди и спрятался за сосну. Он видел, что пули его прошли намного выше немцев окопавшихся в снегу, оставляя за собой длинные полосы на снегу.
– Опять припасы испортил,  Гришка бес тебя побери,  вспомнил он слова деда Ивана ругавшего его за промах,… да дед, сейчас не я, а за мной охотятся и горько усмехнулся. Фрицы,  открыли бешенный  огонь,  из автоматов. Пули со свистом , смачно щелкая впивались в ствол сосны, ссекая ветки  кустарника.  Двое немцев  вскочили и утопая в глубоком снегу , бросились к ближним кустам, пытаясь зайти с флангов.  Григорий высунул ствол автомата,  подавшись корпусом вправо от ствола сосны, навскидку,  не целясь, нажал на спусковой крючок и выпустил очередь по одному из бежавших.  Он не видел как пуля,  выпущенная из его автомата,  попала в голову немцу, окрашивая брызгами  крови  Карельский снег,  эту долю  секунды, он стремительно перекатился на левую сторону сосны, хладнокровно нажал на спуск , и пули изрешетили второго, автомат умолк, кончились патроны в диске. Закатившись за ствол сосны,  Гриша сменил диск,  зачерпнув  огромной ладонью горсть снега, вытирая,  остудил горевшее лицо. Немцы не стреляли, громко переговаривались, зарывшись глубже в снег.
– Вот и свела нас судьба на одной тропинке, теперь миром разойтись не сможем , им нельзя и меня они не отпустят.
Группа капитана  Ивушкина остановилась на привал, бойцы устало падали на снег.                – Не расслабляться! Сержантам проверить людей.После небольшой переклички, к  Ивушкину подошел  старший сержант Решетов.                – Товарищ капитан нет одного.                - Как нет!? Ты понимаешь Решетов,  что это значит, это значит,  что нам обоим хана,  если он ушел к немцам.  Трибунал светит. Кого нет!?                - красноармейца Батина  товарищ капитан! Он шел замыкающим в группе, опытный, не раз уже ходил в тыл,  отстал,  наверное,  может с лыжами что то.                - С лыжами, с лыжами!,  будут тебе лыжи,  когда нас в особый отдел потянут.  А что если он на немцев наткнулся и они его в плен взяли, он все проходы наши знает, а это знаешь,  что сейчас их надо  менять,  еще хуже,  если он сам к ним ушел.  Пойдем через проход, а нас там засада будет ждать.
- Не должен он к немцам уйти,  товарищ капитан, земляк он мой, я его хорошо знаю, вместе с первых дней войны, надежный парень, может,   догонит, подождем немного, а? товарищ капитан.  Сказал Решетов, нервно напрягшись и виновато глядя прямо в глаза Ивушкину.                - Не больше чем полчаса иначе,  если не немцы, так нас свои перестреляют  на выходе.Вдруг где то  недалеко, в километре не больше раздалась автоматная очередь из ППШа, нарушая лесную тишину, застрочили в ответ сразу несколько немецких автоматов. Решетов вздрогнул, так неожиданно и быстро наступила развязка, этого нервного напряжения.
– Это он! товарищ капитан! На немцев,  наверное  напоролся, помочь бы ему, а?                - Решетов! Бери отделение и бегом к месту боя!  Сразу в бой не вступай, осмотрись, если фрицев много, сам знаешь что нужно сделать и сразу же уходите! Снайпера захватите! Быстрей! Кричал капитан Ивушкин сквозь зубы. Гремя палками,  спотыкаясь, группа из пяти бойцов, возглавляемая старшим сержантом Решетовым  мелькая белыми маскхалатами, скрылась, за зелеными лапами елей и сосен.  А где то недалеко, шел бой, наполняя лес,  трескотней  автоматных очередей, потом  раз за разом ухнули сразу три гранатных разрыва.
Вот, уже больше получаса Григорий отбивался в одиночку, от наседавшей на него небольшой группы немецкой разведки. Немцы сменили тактику, разом кидали несколько гранат,  и хоть их осколки не могли причинить ему  укрывшемуся за сосной ни какого вреда, но от их взрывов снежная буза закрывала  ему видимость.  И Григорий хлестал очередями в эту белую пелену, не давая им, за этой завесой подойти к ближним кустам у полянки и окружить его.  Немцы уже находились в трех  десятках метров от него, двое вели огонь с правого фланга, двое с левого, в десяти шагах от кустов.  Один остался лежать в снегу на поляне, видимо раненый, он что то, громко кричал, издавая стоны.
- Ну, вот и все,  еще десяток минут,  они обойдут меня с обеих сторон и хана.  Но живого они меня все равно не возьмут. В диске осталось, не более двух- трех, патронов,  подпущу ближе, и вместе с ними.  Григорий,  достал  лимонку, которую он выменял у старшины, за две наркомовские нормы,  слегка разогнул усики кольца  и положил ее рядом.  Он в уме прочел молитву, которой его научила бабушка,  Потом зажал в правую руку гранату, просунул в  кольцо большой палец,  левой  взял автомат, нет,  страха смерти не было, а лишь его томило ожидание, ожидание чего, то неизвестного. Он ждал, как ждет волк перед последней битвой, знающий,  что это его последняя битва. Вдруг резко щелкнул винтовочный выстрел, недалеко справа, он четко определил, не автоматный одиночный, а именно винтовочный. И сразу же вслед за ним слева и справа у кустов раздались автоматные очереди из ППШа, несколько раз огрызнулся  шмайсер  и стрельба  стихла.  Кто то,  кричал, матерясь на родном языке, шел к нему пробираясь через ветки кустарника.  Гришка не сразу сообразил, что это бойцы из его группы, пришли ему на помощь.                – Кум . ты где тут,!  Живой .. твою мать!, не ранен?  Кричал подбежавший Федор Кретов, за ним не торопясь ,  шел коренастый снайпер сибиряк Сашка Иванов.                - Ты что это?  дай ка руку суда, сказал Федор, увидевший что Гриша,  пытается дрожащей рукой загнуть усики кольца держащего чеку.                - Все кум отпускай, зажал я чеку. Гришка  разжал руку, граната упала в снег, Федор поднял и протянул ее Григорию.
– На,  Гриша положь в карман, еще пригодится.                – Живой  чалдон! , бок в крови, что ранен? Спросил подбежавший  с остальными Решетов, поправляя на шее ремень автомата.
– Нет, по боку склизнуло, шкуру наверное  покарябало, боли нет.                – Ты что отстал, лыжи что ли, сломались?                - Да нет,  в дрему  шибануло, не заметил  как уснул, проснулся, а вас уже не было, ушли, кинулся догонять, а тут эти, еще маленько опоздали и мне хана, пустой автомат, все расстрелял, граната одна осталась.
– Хорошо они тебя тут покатали, молодец чалдон, пятерых уложил о гляди, один стонет,  кричит раненый,  наверное. Ну ка,  Кретов посмотри, только осторожно, смотри чтоб, не подстрелил тебя.  Федор снял автомат, взял его, наизготовку, полез к лежащему в снегу немцу. Немец, видно потерял много крови, стонал,  бормоча что то по своему. Федор посмотрел на него, он лежал в лежке густо залитой кровью, с раздробленным пулей бедром. Кретов переложил автомат в правую руку, поднял ствол и выстрелил немцу в голову.                – Ты что делаешь! Зачем немца убил, надо было его сначала допросить, что это за группа, может, он из лесных охотников, мог бы много полезного рассказать Накинулся на вернувшегося Федора, Решетов.
 – А ты что, немецкий язык заешь, или на себе его тащить собрался, ну бери, вон он валяется, оживишь, допросишь! Огрызнулся Кретов, надевая лыжи.                - Ладно, пошли! Быстрей! Сейчас  Ивушкин,  бесится будет, всем достанется. Решетов встал на лыжи и повел их за собой, щелкая палками , шестеро лыжников двинулись к основной группе.
– Федор,  ну ка, веди группу,  подмени мня, да не торопись сильно, дождись нас. Сказал Решетов Кретову, сходя в бок с лыжни, и хлопнул Гришку по плечу                - Сбавь ходу,мне переговорить с тобой надо. Смотри Гриша, ротному не говори что уснул, сразу под трибунал пойдешь, скажешь,  что крепление порвалось, пока чинил,  отстал, стал вас догонять, ну а тут немцев заметил, спрятался, думал что, они меня не видели, пережду, пока уйдут, но они меня тоже заметили, ну а про бой я сам все доложу. Смотри Гришка,  еще раз так уснешь, больше можешь,  не проснутся. Ты же понимаешь, что, я тебя замыкающим поставил, а ты проспал, а что если бы они тебе сонному мешок на голову накинули и в хвост к нам зашли?  А там сам знаешь молодежь одна, наломали бы они нам хвоста.  Ивушкин, то приказал, если что, шлепнуть тебя, что бы ты в плен не попал и дело с концом, я да Кретов  кум твой, переиграли все, как увидели, что их там четверо всего осталось,  А что Гришка, правда бы подорвал себя гранатой или бы в немца кинул?                - А что, лучше,  что бы они меня,  как Ваньку Реброва, на березе освежевали, выбор Паша у меня небольшой был.
– Это верно,  ну ка сними лыжу, дай ее мне. Взяв лыжу в руку, вытащил нож и перерезал ремешок крепления,  выдернул его и выкинул. – Снимай свой ремень, по быстрей, нож за валенок, а диск в карман запихай! Решетов взял Гришин ремень, вставил его в отверстие лыжи и завязал петлю узлом под размер валенка.
– Ну,вот и все, пошли догонять остальных. Соединившись с основной группой, Решетов подтолкнул Гришку локтем в бок.
- Пошли ротному все расскажешь,  и незаметно подмигнул.
– Ну что ты там за битву устроил? Почему отстал от основной группы, рассказывай о своих подвигах герой. Решетов уловил, что настроение у Ивушкина, было куда значительнее лучше, чем когда он уводил группу на помощь Гришке и он быстро выпалил.                - Товарищ капитан, четверых, он уложил, пятого ранил,  геройски бился, остальных мы, девять их всего было,  по моему группа лесных охотников, повезло парню, что на полянке успел заметить и положить, а то бы и пяти минут не продержался.                - Старший сержант Решетов,  я тебя, что ли спрашивал или у него язык отнялся. Ну что скажешь?
– Крепление у меня товарищ капитан порвалось, я же замыкающим шел, начал  Григорий, ежась от крошек коры и хвои,  налетевших за шиворот, во время боя.                – Я же вам приказал,  что бы проверили  лыжи и снаряжение перед выходом.                - Я зацепился им за сучок и порвал ремешок на валенке, пока с ним копался, отстал,  стал вас догонять,  на немцев наткнулся, ну а потом бой, выпалил Григорий заученные фразы, продолжая, ежится плечами.
- Молодец , верю, будешь представлен к награде. Ранен что ли? Спросил Ивушкин , указывая на пятно крови на боку и вскользь глянув на лыжи Григория.                - Нет,товарищ капитан, вскользь прошла, ответил Григорий, осматривая себя.                - Решетов так сколько их было ?                - Девять товарищ капитан, я уже говорил, пятерых красноармеец  Батин уложил, а остальных мы, быстро отчеканил сержант.
– Пятнадцать их было  запомни, это,  Доблестные разведчики капитана Ивушкина ликвидировали группу лесных охотников  численностью пятнадцать человек, ясно?  А, то штабные крысы, даже на значок ГТО, ему наградной не напишут, не то что медаль,  это они только геройски воюют, а мы водку пьем, да в землянках спим.
– Ясно товарищ капитан.
- Давай поднимай подымай бойцов, пошли, пора возвращаться, а то стемнеет, не хватало нам еще на своих минах подорваться….