Домашний вопрос

             Надежда в одночасье осталась сиротой. А ведь вчера было все, или, если говорить честно, - лучше, чем совсем ничего. Жила она в городке с названием Сокольники, правда не в Подмосковье, а в соседней области. Жила с родителями - работящими, но пьющими. Ее мать как-то с перепоя посадили в подвал, где она и замерзла. Да и отец через четыре года "сгорел" от водки. Так, в одиннадцать лет  уже в начале века двадцать первого оказалась Надя у бабушки, бывшей учительницы, причем, орденоносной. Именно в честь бабушки - Надежды Васильевны Серовой ее когда-то и назвали.

            Надежда Васильевна как только вышла на пенсию, сразу же внезапно овдовела. Поэтому родная внучка стала для нее ясным днем среди невзгод. Она растила ее, обучая, кажется, всему, что знала сама. А церковь неподалеку для обеих Надежд стала вторым домом. И в Наде маленькой "проклевывалось" гораздо более объемное, чем просто навыки, которым обучала Надежда Васильевна. Это выражалось в генетической  связи с последней: такая же натура и исполненная достоинства повадка, спокойный и доверительный русский лад. Бабушка и внучка походили друг на друга как две капли воды.  Идя вместе по жизни и поддерживая друг друга, они жили в большом ладу и,кажется, не было сомнения в том, что учительница еще погуляет на свадьбе своей самой дорогой ученицы.

            Но жизнь расставляла свои знаки и метины. Когда Надюше исполнилось 14 лет, Надежду Васильевну парализовало. Тут-то и началось хождение по мукам. Пожилая учительница не вставала, а Надя, да еще прикрепленный соцработник полгода ухаживали за ней. Но лучше не становилось: больная бабушка так и не смогла подняться с постели, не сумела и заговорить. И тогда органы опеки решили назначить другую опекуншу юной девочке. За дело взялась дочь умершего мужа Надежды Васильевны от первого брака, которая Наде родней не приходилась и вовсе.

            Новоиспеченная "родственница" Верка освоилась довольно быстро.  "Надя не слушалась, - потом жаловалась та соседям, - и я сдала ее в интернат". И только беспомощной бабушке она ничего не объясняла, а, по откуда-то "всплывшему"  завещанию, оформила на себя  двухкомнатную квартиру, а затем и машину покойного отца. Умирающая бабушка даже не догадывалась обо всем этом.

           Надежда же была определена и стала учиться в интернате областного центра. Она была свиду доброжелательной, хотя почему то действительно непослушной. Начала покуривать... Бабушка вскоре умерла и внучка ощутила ее смерть как полное одиночество. Наверно, чувство ненужности, когда никому нет до тебя никакого дела, одно из самых тяжелых. Вроде бы вокруг и люди, а поделиться не с кем. Но, одновременно, чувство собственной изолированности открывало ей путь к сочувствию другим.
   
          Надя ездила на похороны в Сокольники и там, прямо на поминках, с ней также случилось несчастье. Только что освободился из тюрьмы рецидивист, который прятался на чердаке пятиэтажки.  Надя нырнула туда "курнуть" и тут он вышел... Об этом бессовестном надругательстве по время поминок говорил весь город. Совратитель был в очередной раз осужден, а ее жизнь перешла в фазу, которую в медицине называют "посттравматическим синдромом". Все вокруг одной черной линией... без просвета.

               Один раз ей дали понюхать клей, потом дихлофос... и пошло-поехало. В голове мелькали вереницей веселые чертики, хотелось бегать, выпрыгнуть с третьего этажа общежития и даже полететь... Лечение оказалось мучительным, а дурная слава еще более болезненной. На летних каникулах в Сокольниках ей в спину кричали: "Такая же, как ублюдки родичи, вон морда опухшая, красная... А ведь еще несовершеннолетняя..." . И только одна  иногда заступалась за нее перед соседями: "Господи, да каждому свое! Не всем же такими быть как покойная Надежда Васильевна. Отстаньте от Надюхи..."

              Эта тетка Лида, тоже не родная, была ее единственной защитницей в то время. Но и та как будто знала, кого она на самом деле защищает. Можно догадаться... себя. Дело в том, что за Надей от родителей оставалась трехкомнатная квартира, а вернее, третья часть оной. Кроме нее там и жила эта " добрая тетя" - вдова  второго сына бабушки, также умершего от водки. Еще их сын, подросток-ровесник, приходившийся Наде двоюродным братом.

            Однако, время не стояло на месте. И, не долго горюя, ее "родственница"  перебралась на сожительство к одному из своих подмосковных знакомых. Очень скоро родился второй ребенок. Вот только деньги...словно кот в мешке наплакал. Тут-то и пригодилась бедная родственница-сиротинушка. Как будто специально за  квартиру никто не платил и долг накопился свыше ста тысяч. И тогда тетенька, что называется, включила мозги. И то правда, пока она в Подмосковье еле скраивает концы с концами,  Надежда на всем готовом в интернате, ну а... потом?!..  "И как ее разделишь, эту площадь?.. Потом Надьке понадобится для всяких там шашней..." - меряя по себе, рассуждала Лида.

              Но как кто-то правильно заметил,  для любого одиночества существует свой корабль. Голубоглазая статная девчушка, а по статусу "бедная родственница" Надежда, маячившая на горизонте практичных тетенек, словно бельмо на глазу, неожиданно вышла замуж. Вообще-то она имела из интерната направление на учебу в училище, что-то по швейному делу. Поехала оформляться и как-то вылезла не на той остановке. К ней подошел молодой парень, оказалось, "друг по несчастью". Тоже интернатовский, но ему "подвезло". Приемная мама купила ему к окончанию училища домишко на окраине областного центра с условием: "Как только появится семья, он твой".

          О бездомных детях знают далеко не все. Конечно, кому-то квартиры и давали, но таких было гораздо меньше в действительности. А об обманах и "усадках" в места не столь отдаленные совсем особый разговор. Одного из его товарищей, имеющего от умерших родителей большую комнату в центре города, мафия выследила и выселила в сарайчик в самом отдаленном районе области, а затем он попал в колонию. Любой молодой сильный юноша в такой ситуации редко до конца осознает, какую "мину"  ему подкладывают на всю оставшуюся жизнь, бомбу, на которой подрывается вера в справедливость и желание жить дальше.

               Надежда  была потрясена и даже вначале не поверила, что живущая родная мама навсегда отреклась от него годовалого, а чужая по крови дает крышу на всю жизнь. "Коль, ты знаешь, у меня все по другому. Мать и отец оставили мне "трешку", правда, не одной мне придется там находиться. Двоюродный брат вот-вот должен из армии прийти. А у тебя... Надо же, не только ничего от нее, но отреклась... Как это?"

            "Да, вот так. - говорил возбужденно Николай. - Сколько ее не вызывали интернатовские или районные власти, заявляла, что это какая-то ошибка, что у нее не было никакого мальчика, а вот только девочки от второго брака. Кстати, тоже в интернате."

            К этому времени Надежда не понаслышке знала, что одиночество отталкивает людей, а сам человек его стыдится. Грусть одиночества редко вызывает в людях  симпатию, хотя в определенной степени одиночество и удел каждого. И только люди, познавшие когда-то горечь невосполнимых потерь, понимают это. Они знают, что происходит в душе, когда не знаешь куда себя деть. Надежда прошла уже через эти муки, свято уверовав, что черная полоса в ее жизни навсегда миновала  и она никогда не  возвратится к ним. И ей захотелось пойти навстречу юноше, которого и приемная мать, видно, не слишком ждала. Видимо, не сложилось. Так, суд да дело, и оказалась Надежда не в училище, а хозяйкой домика, похожего на вагончик: состоящего из двух узеньких комнаток, с крошечной кухонькой и небольшой верандочкой. Это прекрасная секция для двух пенсионеров, но и для молодой семьи - рай в шалаше. Такого не было ни у одного из знакомых Николая, ютившихся в лучшем случае у родителей.
         
            Надежда с уверенностью подумала о еще более радостном будущем: "Как же хорошо, что у меня есть квартира! А эта дачка с газовым отоплением и водой наш надежный запасной аэродром. Жить скорее всего здесь не придется...". Как вдруг ее размышления прервал звонок. По мобильнику звонила тетка Лида из Подмосковья. "Надюх, Надюха! - кричала она трагически истошным голосом. - у нас трешку могут отнять. У нас долг за квартиру накачал 270 тысяч! А сама она стоит "мильон". Давай, сделаем так. Надь, выписывайся и мы ее продадим к чертовой матери. Выписывайся, прошу,так как я ее должна пред тем приватизировать. Сейчас для всего возьму в банке кредит на триста тысяч и оплачу долги.  Не сопротивляйся, выписывайся. Иначе, плакала наша квартира! Хоть деньги  отобьем... Не трусь, свои люди - сочтемся!"

            Надя не знала тогда того, что долг был не столь велик и что тетка подсовывает ей "куклу", и что через полгода после продажи она от своих слов напрочь отречется. Прохиндейка расправится с Надеждой с безжалостностью "телефонного права", когда невозможно посмотреть в глаза друг другу, расставшись (даже не встретившись) со словами: "Я собственно тебе ничего не должна. Ты мне вообще-то никто..."

        Но все это будет несколько позже, а сейчас Надежду волновали вовсе не материальные вопросы. Она была совершенно сбита с ног по уже совершенно другому поводу: ей так хотелось облагодетельствовать своего жениха, принеся за собой солидное приданное, а получилось, что сама "повисла" в воздухе. Планы оказались сплошной иллюзией. А ведь это были обычные мечты людей, которым хотелось жить просто по человечески. Как бы мы не храбрились и не опирались на заповеди, но чтобы согрета была душа ей нужен и кров, под который она могла бы укрыться, а иногда и спрятаться. Приют нужен не только для справления хозяйственных нужд или отдыха, а, прежде всего, для души.

            И именно сейчас, в минуты, когда решалась ее судьба, оказался как нельзя кстати этот простенький домик, как пристань, где ее душа смогла бы оттаять от пережитого. И его, кстати, тоже. Так, одиноким людям свойственно не только к кому-то, но и к чему-то прибиваться, чтобы навсегда забыть о своем одиночестве. И это случилось с ней здесь, в деревянном сосновом срубе на окраине большого города!

         Вдруг ее внезапно затошнило и, покрывшись холодным потом, она легла на диван, не в силах подняться. "Скорую! - закричал Николай отчаянно.- Я сам здесь без году неделю и никогда не обращался!..". Прибежавший на крик сосед тут же вызвал карету скорой помощи. Уже не молодой и внимательный доктор через очки рассмотрев Надежду, сказал: "У Вас стрессовое состояние. А еще... Вы, сударушка, беременны... Берегите себя, не расстраивайтесь по пустякам. Вон у Вас домик какой уютный, от реки свежий воздух идет... А у меня, как и многих, даже квартиры нет, приходится углы снимать. Вот одиночу на постоянных дежурствах. Будьте здоровы!". Мелькнув в белом халате, он как будто испарился...  Показалось, что все это пригрезилось.      

         Для человека нет ничего полезнее человека, его участия, а порой и мимолетного слова. Надежде нужен был в тот час утешитель, своего рода психолог и его роль выполнил врач неотложки, как это ни странно в чем-то похожий на нее. Она подумала, что в дальнейшем они могут встретиться и  вот так же поговорить.  Как вдруг одернулась! Бред прекратился. Внезапно она поняла, что  этот человек рядом - живой, настоящий и зовут его Николаем.  И прошептала про себя: "Стать такой же, как бабушка... Я буду такой, как бабушка!"

          Прошел год, а затем и пять. Дом наполнился детскими криками и надеждами на все самое прекрасное. И он уже не казался таким маленьким. И что бы не случалось в жизни, стоило ступить на порог, как все тревоги моментально улетучивались. Говорят же: дома и стены помогают! Такое вот оно, счастье человеческое без вопросов.


                6-7.01.17