Не найдешь

- Ты там живой еще?
Яростный крик выдергивает меня из полузабытья. Перед глазами все плывет, правый глаз вообще мало что видит, лишь тоненькая щелочка от нависшей, видимо оборванной брови. Голова раскалывается от боли. Соленный вкус крови во рту перемешался с горечью желчи, что видимо не удержалась внутри меня. Бесчувственные руки связаны за спиной. Сам я лежу на правом боку в луже чего-то горячего и до спазмов в желудке противно пахнущего. Или это тело у меня горит, взрываясь каждой клеточкой на причиняемые мне муки.
- Очнулся. – Радостно и зло бросает тот же голос.
Очередной пинок по уже поломанным ребрам. Кровяной всхлип вырывается из меня, а тысячи ножей режут мои внутренности, прокалывают их, смещают и смягчают, превращая из крепких и живых в мягкие, рыхлые отбивные.
Еще пинок.
Готовое сорваться в никуда сознание останавливается на грани и переломанным тараном возвращается обратно вместе с гнилостно пахнущей жидкостью, выливаемой на меня сверху. От вони хочется вывернутся на изнанку. Но нечем. Да я и так уже на изнанке самого себя. А что не довывернуто, то перекроят эти парни.
Вот это я попал.
Мыслей в голове нет. Там каша, перемешиваемая и встряхиваемая пинками. Кровавая каша из моих же мозгов. А думать мне больше и не надо. Не зачем и не о чем. Лишь чувствовать боль, находясь в туманных обрывках своего сознания.
- Сюда смотри, падла! – Слова сливаются с очередной порцией гнилых помоев на лице.
Приоткрываю пока что работающий левый глаз. Окутанные кровавым маревом фигуры стоят вокруг меня. Я их не знаю. На мгновенье становиться тихо. Они чего-то ждут. Тут одна из фигур срывается с места и быстрым движением втаптывает в меня свой ботинок и меня самого.
- Хватит. – Тихий и спокойный голос еле доносится до моего слуха из-под оглушающей волны боли.
Откинутый последним пинком, я вновь открываю глаз и смотрю на те же фигуры вокруг меня. Молодчики. Сколько их? Без разницы. Они стоят, а я лежу. В крови, блевотине и помоях.
-Ты слышишь меня? – Тот же спокойный голос вновь пробирается к моему размазанному сознанию. Говорят не парни вокруг меня, голос доносится откуда-то из-за них.
И как по команде парни расступаются. Зрение возвращается ко мне. Я вижу больше. Я в каком-то складском помещении. Сверху льется мутный свет дневных ламп. В открывшемся моему взору коридоре виднеются стеллажи с какими-то канистрами, а по центру стоит человек в длинном черном пальто. Он слегка опирается на трость. Седые волосы аккуратно зачесаны назад. Жесткий взгляд с усмешкой победителя всверливается в меня, взбивает в пену мое разжиженное тело и сознание.
Я его знаю. И на трость он опирается благодаря мне. Я пытаюсь улыбнуться.
Разбитое лицо болью отзывается на мою попытку, а затем ближний молодчик сбивает своим ботинком усмешку с моих в лоскуты разорванных губ.
- Я сказал, хватит. – Повторяет седой человек. – Пусть улыбается. Больше ему ничего не придется делать в этой жизни.
Прихрамывая черное пальто подходит ко мне.
- Теперь-то ты понимаешь? – Он сгибается надо мной. – Понимаешь, что если тебе говорят, не лезь, забудь, что если тебе даже деньги за это предлагают, то не лезь. А? Понял ты это, наконец? – Из спокойного его голос становится жестким. – Погонь тупая. – Он вновь берет себя в руки. – Добился? Чего? Правды своей? И теперь подохнешь тут со своей правдой, и никто ее никогда не узнает.
Я вновь пытаюсь улыбнуться. Разорванные губы нехотя расползаются, рвутся по спекшейся крови, обнажая кровяные дыры от выбитых зубов и острые осколки еще оставшиеся во рту.
- Улыбаешься. – Седой человек раздражено шмыгает носом. – Ну, улыбайся, улыбайся. – Он разворачивается, намереваясь уйти. – Приберите здесь все. – Устало бросает он молодчикам. – Этого. – Он кивает в мою сторону. – Сжечь до пепла. Прах мне.
Через шаг, опираясь на трость, седой человек удаляется за спины смыкающих круг парней.
- Ты ее не найдешь. – Шипя и проглатывая буквы, еле произношу я.
Один из молодчиков уже подхватил стоящую рядом канистру. Скинул затычку и принялся поливать меня. Начиная с ног, он перешел к телу и голове. Это были не те помои, что выливались на меня ранее. Бензин.
- Ты ее не найдешь. – Громче, на сколько это возможно, повторяю я.
Еще один парень чиркает спичкой. Я вижу мутный дергающийся огонек в его руках.
- Не найдешь. Слышишь, тварь. – Пытаюсь кричать я.
Седой человек в ярости распихивает стоящих вокруг парней, подходит ко мне и упирается тростью мне в лицо, туда, где раньше был нос. Трость соскальзывает на болтающиеся бахромой губы.
- Повтори. – Кричит седой человек. – Повтори, что ты сказал?
Конец трости впивается мне в рот, перемешивая и так вывернутые зубы. Боль есть, но  я к ней уже привык. Она не пугает, не страшит меня, она доказывает, что я прав.
- Ты ее не найдешь. – Выплевываю я слова вместе с наконечником трости.
Вновь вернув трость мне на лицо, седой человек свободной рукой судорожно лезет во внутренний карман своего пальто. Достает телефон. С минуту ковыряется в нем и подносит трубку к уху. Стоит, вперив в меня свой взгляд. Вновь сверлит меня, не отстраняя телефон от уха. Связь обрывается. Он набирает снова. Снова ждет ответа. Трубка молчит. Седой со всего размаху лупит меня своей тростью. По лицу, по шее, куда попадет. Бьют истерично, в ярости. Сам чуть не падает на разлитых подомной помоях. Ловит равновесие. Ругается. Снова бьет меня. Молодчики стоят, не смея двигаться.
- Где она? – Трясет он взлохмаченной головой. – Где она, сука.
Снова бьет. Устает. Отступает. Тяжело дыша, достает из кармана платок, белый, шелковый с замысловатой вышивкой на краю. Вытирает выступивший на висках пот, затем наклоняется, обмакивает забрызганные помоями и моей кровью лакированные туфли. В последнюю очередь смахивает меня со своей трости. Брезгливо бросает измазанный платок мне в лицо.
- Ты скажешь, сука. – Пытаясь успокоиться, произносит он. Голос его дрожит. Взгляд, до этого спокойный и рассудительный, прыгает то на меня, то на канистру с бензином, то на парня, в руках которого уже потух яркий огонек зажженной спички. Седой поднимет голову вверх, смотрит куда-то высоко, нервно водит бровями. Вновь впивается в меня своими бешеными глазами. – Ты скажешь. Я тебе обещаю. А еще я тебе обещаю, что ты пожалеешь, о том, что не умер сейчас. Поверь, тебе было бы проще сгореть сегодня. Я тебе обещаю это. – И, наконец, приняв решение, Седой выходит за спины молодчиков. – Его с собой. – В гневе бросает он через плечо. – За город, ко мне.
Черное пальто скрывает от единственного моего глаза. Раздосадованные не получившейся казнью молодчики вновь приступают пинать меня. Это хорошо. Сознание гаснет от их ударов, и я отключаюсь.