Трамвай

   В то утро над городом повис невероятно густой туман, преграждавший путь солнечному свету. Густой, как молоко. Стоя на трамвайной остановке, я едва мог различить здания на противоположной стороне улицы.  Я вышел из дома довольно рано, и людей на остановке было мало. Запомнился мужчина лет пятидесяти высокого роста одетый в длинное черное пальто, шарф был аккуратно намотан на шею, на голове была шляпа федора, а в руках портфель. Лица я его не видел, но на его портфеле были следы от мела, из чего я сделал вывод, что он преподает в ВУЗе. Но самое странное это было то, что он был одет почти как я, за исключением цвета пальто.
 
   Он стоял на расстоянии двух трех шагов спиной ко мне и смотрел на приближающейся к остановке трамвай, видимо рассматривая сквозь туман его номер. Номера не было видно, виден был только свет от фар. Трамвай крался медленно, словно кошка желающая напасть на воробья. А профессор смотрел на часы, опаздывал...
Сквозь туман проглядывался номер трамвая, я точно был уверен в том, что это не мой, я знал примерное время прибытия моего, и оставалось около пяти минут до его прибытия. Профессор увидел номер трамвая чуть  раньше меня, оглянулся и посмотрел мне прямо в глаза, скорее он это сделал не нарочно, так как сразу опустил взгляд и отвернулся. Я не обратил внимания на это, я думал о своем. Трамвай остановился, его двери распахнулись. Профессор и еще несколько человек вошли в него и заняли сидячие места.  Я продолжал копаться у себя в мыслях, в моих наушниках играла грустная музыка. Сквозь мелодию я услышал звук захлопывающихся створок трамвайной двери. Трамвай под номером «5» продолжил свое движение, искря токоприемником.
Ко мне в голову полезли воспоминания. О девушке, которую я когда то любил. После нашего расставания мое сердце превратилось в кусок льда. Оно кололо, когда я вспоминал все то, что мы пережили вместе и то, как быстро мы стали чужими. В этот раз кололо с особенной силой. Видимо потому что на том месте, где стоял профессор, теперь ожидала трамвая молодая пара, до боли напоминавшая нас в том возрасте, когда мы были еще вместе. Они стояли в обнимку, что-то нашептывая друг другу на ухо, и смеялись, а глаза их горели, так что можно было освещать ими путь через этот густой туман. Девушка с великолепными  распущенными волосами смотрела прямо в его глаза, а он в ее. Они были влюблены, эта энергия ощущалась на расстоянии, на котором стоял я, но мой кусок льда ни как не реагировал. Я думал о своем. Свет фар приближающегося трамвая рассек туман. Пара зашла в трамвай номер «7» и он скрылся в тумане.

   Миновали те пять минут, за которые должен прийти мой трамвай, но его все не было. Я  посмотрел на свои часы и к удивлению узнал, что прошло всего 2 минуты. Хотя я был уверен, что прошло минут десять. Все больше и больше людей приходил на остановку, для меня они были абсолютно одинаковы, в одинаковых серых одеждах, одинаково смотрящих вовнутрь себя, каждый  думал о своем, а я о своем.
Каждый день я просыпался с мыслью о том что бы мой любимый трамвай мне отрезал голову и моя пустая и никчемная жизнь наконец окончилась. Для самоубийства мне не хватало смелости да и что бы подумали родные. Родные...каждый родственник был не роднее тех людей которые меня сейчас окружали. Каждый раз когда их видел, когда мы собирались на чьем нибудь дне рождения я видел лишь лицимерие и показуху, каждый пытался выглядеть лучше всех, но это было так  очевидно, но никто не подавал виду все поддакивали и охали и ахали. Восхищаясь всеми хвастовствами. И мне были противны эти посиделки.  Я ненавидел эти даты что запомнил их навсегда, и они отпечатались в моем мозгу лишнем грузом.

   Вот и мой транспорт. Один и тот же трамвай, старинный, еще советский, удивительно как он не развалился от старости. Что менялось раз в неделю так это граффити на боку. И в это утро понедельника оно было в серых тонах, что нагоняло еще большую тоску, на стекле двери весела афиша цирка, гласившая «Сегодня в городе собрались все веселые клоуны в одном месте!». Ага... В этом городе и так хватает «клоунов». Двери распахнулись, и я собрался было уже входить, как почувствовал чьи-то холодные пальцы у себя на запястье. Это был дряхлый старичок, повидавший много всего за свою жизнь, о чем говорили его грустные глаза и шершавые ладони. Он попросил помочь забраться на ступени на входе в трамвай. Кое-как он поднялся, превозмогая себя, из последних сил.  Я попросил молодого человека уступить ему место. Тот, молча, встал и вышел в еще открытые двери.  Старик жестом попросил меня склониться к его устам. Он что-то прошептал мне, но я расслышал только «спасибо» и еще слова, которые меня немного смутили: «Твое время еще не пришло, выходи...». Я не придал этим словам значения и занял место в конце вагона.

   Трамвай тронулся, я лишний раз удостоверился, взглянув на план маршрута трамвая, что я сел именно в тот который мне нужен. Да это был мой под номером четыре. Ко мне подошла кондуктор с очень широкой, но фальшивой улыбкой. Я протянул ей руку с мелочью, которую грел на всем протяжении ожидания, а она в ответ протянула мне билет. Никогда прежде я не смотрел на номер в билете, но этот раз я был немного шокирован, хотя и подумал что это совпадение. Номер в точности повторял дату моего рождения и сегодняшнюю дату. Я подумал про себя, что это бред, скомкал его и сунул к себе в карман.

   Скомкал, словно это была моя жизнь. Всю жизнь я мечтал о крепкой семье, о работе, которая мне будет нравиться, а получил крохотную комнатку в коммуналке, которая скорее походила на средневековую темницу, чем на жилье. Старый диван со сломанной ножкой, подпертый книгами, маленький холодильник стол с ноутбуком, и лампочкой, свисавшей с потолка на длинном проводе. Я задумывался о ремонте, но понял что мне и так хорошо. Единственное что я поменял так это шторы. Комнатку и одиночество. Не было ни друзей не любимой девушки, с которыми я мог и в счастье и в радости. Были, конечно, коллеги по работе, с которыми мы каждую неделю собирались в баре, и пили пиво. Они смеялись и шутили, а я сидел и думал о своем. Я не считал их проблемы вроде того что одеть на вечеринку, или как бы выделиться перед начальством, или семейные проблемы, настоящими.

   У меня не было ни намека на проблему все шло как по маслу, но куда-то не туда. А туман становился все гуще и гуще, казалось еще чуть-чуть и он превратиться в мутную, мыльную жидкость. Среди пассажиров было много пожилых людей, которые разговаривали между собой, мне стало дико любопытно, о чем они говорят,  но постеснялся подойти ближе, чтобы расслышать их голоса, к тому же это дико неприлично. И я стал размышлять, ведь у этих людей за плечами много пройденного, много всего интересного, много грусти и печали. А о чем буду я рассказывать в старости, о том, как каждый божий день проводил одинаково, о том, как я выходил, ехал на трамвае писал, документы весь день и повторял процесс обратно? Мои мемуары уместятся на одном книжном листе.

   На следующей остановке зашла девушка лет двадцати семи в роскошном красном пальто и шляпе с широкими бортами. Она улыбалась. В ее руке была маленькая сумочка клатч. В ее внешности было что-то дико притягательное. Грациозность ее движений могла поразить любого учителя танцев. В ее глаза можно было смотреть вечно. Как два бриллианта они сверкает, и передавались на свету. Губы алые как самые спелые и наливные яблочки. Такие женщины пользуются своей красотой для достижения своих целей. Таким женщинам серые и плоские, вроде меня, мужики не нужны. Им нужны мужчины которые умеют добиваться того что хотят любой ценой. Как бы ты бесконечно не был добрым и ласковым как бы ты не старался для такой женщины она выберет того кто знает чего он хочет и добивается этого. Как правило, такие мужчины при деньгах. Нам же серым офисным работникам либо ничего, либо что попадет. Мужчины знают эти законы, но продолжают действовать не правильно.
Она оглянулась вокруг и не найдя свободных мест решила стать в конце трамвая где стоял я.

   Я перестал думать, о чем либо, я только смотрел на эту женщину. Смотрел, не переставая, но она и не смела меня заметить.
Она не шла, она плыла на своих высоких каблуках, а я смотрел и ничего не мог поделать. Тихо, как будто из другой вселенной я услышал мягкий, очень приятный женский голос. Я не мог понять, откуда он исходит. Он становился все громче и громче. Вдруг я осознал, что со мной говорит эта дама, на которую я смотрел уже несколько минут.
   –Мужчина. Мужчина с вами все хорошо? Вы слышите меня?
После некоторой паузы, в которой мой мозг производил перезагрузку, я ответил. Да. Простите, задумался. Что вы хотели?
   –Я прошу прощения, Вас зовут случайно не Сергей?
Все мое вдохновение и душевное (когда самолет взлетает) резко оборвалось. Меня звали не Сергей.
   –Нет, вы ошиблись к сожалению...
Все мои надежды рухнули. Мысленно я отгонял все мысли о знакомстве или хотя бы разговоре. Я вышел из своей головы и понял, что этой дамы уже нет в трамвае. И я продолжил движение под стук колес и плавное покачивание вагона.
Сегодня один из стандартных дней, которые я поставил на конвейер. Проснулся в шесть утра от жутко противной мелодии будильника, который звонил дважды. У меня болела голова от того что одеяло съехало на пол и я всю ночь мерз. Я встал не с той ноги, налил питьевой воды в свой электрочайник, который был покрыт толстым слоем накипи, щелкнул включателем. Чтобы не было так тихо, я включил онлайн радио, где рассказывали прогноз погоды на сегодня.

   ...ожидается сильный туман, температура воздуха четыре градуса...

Горячей воды не было, как всегда, пришлось чистить зубы ледяной, но к этому я привык. Чайник уже закипел и автоматически отключился.

   ...критическая политическая и военная обстановка на ближнем востоке...

   Однотонный голос новостного диктора вещал из динамиков, в то время как я пил свой кофе. Отвратительный, дешевый растворимый кофе, изготовленный не понятно из чего, напоминал по вкусу мыло. Я выбрал на сегодня одну из многочисленных одинаковых белых рубашек. Всегда идеально разглаженные они видели у меня в шкафу. Я допил остатки кофе, взял свой портфель, закрыл дверь на ключ. Спускаясь по лестнице, встретил соседку. Я поздоровался, она улыбнулась в ответ. Выбежав из подъезда, я посмотрел на часы, и оказалось, что я вышел раньше, чем обычно. Убавил шаг, огляделся, все вокруг затянуло густым туманом, я едва не сбился с пути. Я шел, лишь смотря под ноги, но ни как не по сторонам, и врезался в незнакомого мужика. Путь к трамвайной остановке проходил через мрачную детскую площадку со старыми проржавевшими горками и качелями, все это утопало в болоте. Чтобы не увязнуть в этой «трясине», смекалистые люди положили кирпичи, по которым надо перебираться на другую сторону, словно ты какой-то там супермарио. Странно, эту непроходимую преграду можно было с легкостью обойти по чистому тротуару. Но люди, следуя своим инстинктам, сохраняли свое драгоценное время, прыгая по кирпичам.

   Миновав полосу препятствий, я вышел через арку на улицу, со стандартным для Российских городов названием «Ленина». Серые люди в одинаковых одеждах, куда-то спешили, кто его знает куда. Может кто-то из них великий врач, спасший много людей, может кто-то пожарный, спасший много людей, но в толпе они были одинаковые.

   Их подобие сводится к одному фактору, они перестали мечтать. А без мечтаний ты не увидишь простой красоты самой жизни. Они не смотрят на небо ясной ночью, они даже не любуются красотой вещей созданных человеком. Их покрыла корка из постоянных стрессов и переживаний, дешевых средств маскировки этих проблем. Я стал не исключением.
   Добравшись до остановки, я видел туже самую картину, что и в любое другое утро предыдущих дней. И каждый раз в голову вкрадывалась мысль изменить все это, добавить красок, разворошить серые людские тучи. Но потом вспоминал, что надо платить за квартиру. 
   Голос из громкоговорителя пробудил меня от воспоминаний событий сегодняшнего утра. В трамвай вошли  двое неприметных мужчин. Оба были одеты в пальто, но у одного из них вокруг шеи был завязан шарф. Шарф был ярко желтого цвета. Первой мыслью в моей голове было восклицание: Господи, какая безвкусица. Они прошли к центральной двери и, держась за поручни стали говорить об утренних новостях.
   –Вы слышали, что происходит в Иране? Люди как будто озверели, на улицах просто идут бои. Много погибших и раненных. А все из-за какого-то проходного закона об амнистии. Хорошо наша страна далека от этого.
   Трамвай проехал по неровному участку пути и загрохотал, словно пустая железная бочка. Я не услышал, о чем они говорили, но очевидно первый был возмущен ответом второго. Никогда не понимал такого горячего обсуждения политики в обычной жизни, или это действительно волнует массы, или это уже стало как обсуждение погоды, поводом завести разговор и избежать неловкого молчания.

   Когда-то в молодости я любил сесть в любой трамвай и проехать до конечной остановки. Поразмыслить примерно, так как и сейчас, вспомнить  прошлое, пофантазировать о будущем. И ни одна фантазия не сбылась.
 
   Трамвай стало трясти все чаще и чаще, а туман перестал быть туманом и превратился в густой дым. Я уже не мог различить место, где мы ехали. Так же я заметил, что нет ни одного света фар. Трамвай трясло сильнее и сильнее, скорость возросла, а шум не переставал становиться громче. Но посмотрев на пассажиров, я не заметил и капли паники.
   Я решил что это нештатная ситуация с каждым стуком сердца трамвай набирал рывками скорость. Ах да, откуда этот громкий стук сердца? Не понимая, что происходит я, побежал в кабину вагонважатого, попутно сбив с ног мужчину с шарфом. Мое удивление не описать словами, внутри кабины никого не было, я обернулся, но и в салоне никого ни оказалось. Трясущееся рукой я протер глаза, но это не помогло. Последовал сильный удар, меня подбросило вверх, и я ударился головой. Еще удар…еще… Мое обездвиженное тело носило по салону как тряпичную куклу. Удар…
   
   –Разряд!– услышал я из темноты, боль была по всему телу.
   –Жив!– этот же голос вновь.

Я открыл глаза, я находился в автомобиле скорой помощи.
   –Что…что случилось?– ели выдавил я из себя.
   –Вы попали под ударную волну, не беспокойтесь все уже позади.

Только сейчас я понял, насколько приятен на слух был этот голос. Им обладала очень красивая девушка фельдшер, которая держала меня за руку всю дорогу до больницы. И это я ни забуду, ни когда…

Позже я узнал, что случился теракт. К сожалению все, кто был на остановке, кроме меня погибли. То, что я видел и что чувствовал, я скрыл, и рассказываю спустя много лет тебе читатель. Видимо, старик тогда был прав, мое время еще не пришло…