Гарцевские вечера

Должно быть, село назвали Гарцевом от слова гарнцевый. На реке стояла водяная мельница и за помол брали гарнцевый сбор. Теперь уже и слово это позабыли, но название села осталось. Как возникло это село, никто не знает, да этим никто и не интересовался. Жили себе да жили, тихо и мирно. Они никого не трогали, и их никто не трогал.
Село расположено в пойме реки Рассуха при впадении в неё Тростянки. На противоположном крутом берегу Тростянки зеленеет роща, называемая жителями села гаем. Через село проходит шоссе, связывающее районный город Стародуб с областным центром. Вдоль этого шляха ютятся избушки под соломенными крышами. От этой главной улицы ответвляются в обе стороны ещё по одной улице: Заровье и Ольховка.
 Церковь во время революции разрушили, остались только кирпичные стены колокольни. Во всей округе не осталось ни одной церкви, но религиозные праздники регулярно отмечают, и строго соблюдают великий пост: ни петь, ни плясать в это время не разрешается. На пасху с самого утра молодёжь собирается в гаю, и начинаются танцы.
В мае ежегодно в Гарцеве проводится ярмарка. Вот и сегодня настал этот день. Дорога заполнена народом, спешащим со всех окрестных деревень на ярмарку. От реки веет прохладой. Сквозь листья кустарника, росшего по берегу реки, сверкают солнечные блики. Мельница подымает на свои колёса широкие волны и кидает их, разбивая в брызги. Река во всей  красе  предстала перед людьми. Небо, зелёные кусты и мельница отражаются в её волнах.
Ярмарка шумит и гремит. Голоса людей, звуки гармони и смех молодёжи слились воедино. Народ мечется и снуёт по площади. Шура со своими подружками тоже толкаются в народе. Полюбовались горшками, посмотрели на визжащих поросят. Люди прицениваются, совершают покупки, но молодёжь это не интересует. Они устремились туда, где играет гармонь, и начинаются танцы.
В тёплые весенние дни молодёжь дома не удержать. Каждый вечер они собираются вместе, поют песни или танцуют под гармонь. Как хороши весенние вечера, когда песни девушек заглушает пение соловьёв! Как хороши ночи! С неба глядят звёзды. А вот и месяц показался из-за горизонта. Земля вся в серебряном свете. Очаровательная ночь! Гай полон мрака и кинул тень на землю. Тиха река. Воды её обрамлены стеной верб, растущих по её берегам. Они изредка шумят своими листьями, когда ночной ветер, подкравшись, целует их. Природа спит, а на душе хорошо.
Вдруг послышались трели соловья. Кажется, что и месяц среди неба заслушался его пением. Село дремлет, песни умолкли. Тихо. Люди уже спят, только кое-где светятся окна. Это хозяева запоздали с ужином.
Витька в это время подходил к реке. Мрачно чернел гай. Река подула свежестью на Витьку, и он сел под вербой. Тихо, только слышны трели соловья. Ночь казалась ему очаровательной. В небе блестит месяц. Вокруг расстилается туман. Запах черёмух льётся по земле. Витька направился к Шуриному дому. Звучно перекликаются соловьи, слышится гудение бекаса, носившегося над лугом. А вот и Шурин дом, но девушка уже спит и не знает, что Витька по ней тоскует. Лучи месяца через окно падали на спящую Шуру. Витька ушёл. Через некоторое время и он уснул, и всё на селе уже уснуло. Один только месяц плыл в необъятных просторах неба, а ночь догорала. Так же прекрасна была земля в серебряном свете, но этим уже никто не любовался: все спали, только изредка лаяли собаки.

Шура осталась сиротой в раннем детстве, воспитанием её занимаются отцовы родители. Бабушка просыпалась рано. Свежесть утра веет над селом, клубы дыма со всех труб несутся навстречу солнцу. Зевая и потягиваясь, дремлет дедушка и не хочет расставаться со сновидениями, но, услышав голос бабушки, поднялся, протёр глаза. Встала и Шура. Подперев локтем подбородок, задумалась. Облако задумчивости опускало её брови на серые очи. Но вот она улыбнулась, и какое-то радостное чувство подняло её тёмные брови. И радость, прекрасная гостья, прилетела к ней, озарив её лицо. Какой хороший летний день выдался! Как небесный купол обнимает прекрасную землю в своих объятиях! На нём ни единого облачка, и в небесной синеве  дрожит жаворонок, и пение его летит из-под небес на землю. Солнечные лучи освещают огороды с их стройными подсолнечниками. В поле колосится рожь. В садах гнутся от тяжести плодов ветви яблонь и груш. Как хорошо летом!
День прошёл. Вечером Шура вышла гулять с подругами. Сели на скамеечке, лузгают семечки, переговариваются и посмеиваются. Было то время, когда утомлённые дневными заботами парни  и  девушки  собирались вместе вылить своё веселье. Задумчивый вечер обнимает небо. Звонкая песня льётся по улице села. Песня доносилась с соседней улицы.
- Кто это так тянет на подголосник? – спросила Шура подруг.
- Да это же Витька Чернов.
- Так он же заикается! Когда он отвечает урок у доски, не поймёшь, что он хочет сказать.
- Это от волнения он заикается. Урок плохо выучит, вот и волнуется.
- А поёт замечательно!
- Заикам рекомендуют не говорить, а петь. Во время пения они не заикаются.
- Ай, да Витька! А я и не знала, что он так хорошо поёт.
Немного погодя, песня умолкла. Витька ускользнул от песенников и пошёл на соседнюю улицу к девчатам. К ним присоединился ещё один одноклассник, Васька. Он давно предлагал Шуре свою дружбу, но она избегала его. Вскоре молодёжь собралась расходиться по домам. Васька взял Шуру под руку, собираясь проводить её до дома. С другой стороны Шуру взял под руку Витька. Так они втроём дошли до Шуриного дома. Пока кавалеры спорили, кому из них следует уйти, Шура ускользнула от них. Хлопнув калиткой, она скрылась во дворе, закрыв ворота на засов. Делать нечего, кавалерам остаётся уйти домой. Они так и сделали, но Витька вернулся и стал ждать у калитки с надеждой на то, что Шура к нему выйдет.
- Нет, видно, спит уже красавица! Шура! Ты спишь или не хочешь выйти ко мне? Выйди, пожалуйста! Ночь тёплая, но если ты боишься, что замёрзнешь, я прижму тебя к своему сердцу и отогрею своим поцелуем, - говорил Витька. – Не хочешь выйти? Гордая!
- Ну, что ты кричишь на всю улицу, - произнесла Шура, выходя на крыльцо. – Люди же услышат.
- Пусть слышат! Что плохого в том, что я тебя люблю? Или я тебе не нравлюсь?
- Я люблю тебя, Витя! Мне хорошо с тобой. Ты идёшь по улице и мне приятно на тебя смотреть. Оказывается, ты и поёшь хорошо. Я с удовольствием сегодня слушала тебя.
- О, Шура! – воскликнул Витька, прижимая её к груди.
- Посмотри! Посмотри на небо. Как горят звёзды! Они смотрят на нас с тобой. Правда, Витя? – говорила Шура, подняв глаза вверх, где синело небо, заслонённое ветвями вербы.
Они подошли к реке, оплакиваемой вербами. В ней отражались и вербы, и огненные звёзды. На крутых её берегах росли деревья. Они и ещё гуляли бы тут, но на востоке уже алела заря, и слышался говор просыпавшихся хозяек. Витька крепко обнял Шуру, поцеловал и ушёл.
- Прощай, Витя! – сказала Шура, задумчиво глядя ему вслед.
Огненное солнце величественно поднималось из края земли. Ещё половина его была скрыта за горизонтом, а мир уже наполнился светом. Река засветилась искрами. Тени от верб падали на землю. Шура заспешила домой. Дверь в сени захлопнулась.

Лето промчалось быстро, начался новый учебный год. Шура в этом году заканчивает школу. Вот уже прошёл последний день перед Рождеством. Месяц поднялся на небо посветить всему миру. Мороз, но зато так тихо, что скрип снега под ногами слышен далеко. Месяц заглядывает в окна, вызывая девушек выбежать на скрипучий снег. При месяце снег искрится, всё видно, как днём. И Шуре хочется с подружками в рождественскую ночь погадать. Она ждёт, когда они зайдут за ней. Пришёл Васька.
- Зачем ты пришёл? Сколько раз тебе говорить, чтоб ты за мной не ходил? – говорит Шура Ваське.
- Не сердись, Шура! Позволь мне только смотреть на тебя, - отвечал ей Васька.
- Кто же тебе запрещает глядеть? Гляди издали, а ко мне не ходи.
- Она меня не любит, - думает Васька, - а я хожу за ней по пятам, как дурак. И на уроках глаз не свожу с неё. Век бы глядел на неё! Мучит она меня, бедного, а я света не вижу с тоски. Я её так люблю, как никто на свете любить не будет.
- Ну, что ж это девчата не идут? Мы собираемся идти гадать, - говорит Шура.
- А что тебе гадать? У тебя женихов не счесть, выбирай любого, - говорит Васька.
- Так уж и много, - засмеялась Шура и стала одеваться, чтобы отправиться на поиски подруг.
Вскоре девушки уже гадали. Сначала они обнимали забор, считая колья: если парное число, то в этом году девушка выйдет замуж. Потом они под окном спрашивали имя суженого. А мороз трещал, не заглушаемый вьюгой. Метель осыпала девушек снегом. Но вот метель прекратилась, снова появился на небе месяц. Всё вокруг осветилось. Снег загорелся серебром и искрился звёздочками. Стало теплее. Девушки с песнями шли по улице.
Как хорошо потолкаться в лунную ночь среди хохочущей и поющей толпы девушек. И парни явились со своими шутками, какие только могут придти им в голову в такую ночь. В полушубках тепло, от мороза горят щёки, а шалости сами просятся. Крик и смех оглушают и самих их. И Шура тут же.
 Ей минуло семнадцать лет, но парни на неё уже давно заглядываются. Они говорят, что нет девки на селе лучше её. Шура слышала, что о ней говорили, и она стала груба с ухажерами. Она одного только Витьку выделяла из всех обожателей. Но, несмотря на это, парни гонялись за ней толпами. Мало-помалу они теряли терпение и обращали внимание на других девушек. Только Васька не оставлял своего упорства и волочился за ней, несмотря на то, что с ним она обращалась так же неласково, как и с другими.
- Куда девался мой ум? Она меня не любит, а я хожу за ней по пятам, будто на свете она одна. Слава Богу, на селе полно хороших девчат и без неё. Пора за ум взяться, - думал он, а перед глазами стоял образ смеющейся Шуры, он только о ней и думал. - Не могу думать о ней, а всё думается только о ней одной. Неужели я не смогу её забыть? Отчего это против моей воли лезут непрошеные мысли?
Между тем молодёжь веселилась. Парни снежками бросали в девушек, девушки подставили парню ногу, и он стремглав упал на землю. Казалось, всю ночь они готовы веселиться. А ночь, как нарочно, так хороша! От блеска снега свет месяца казался ещё ярче.
 Утром Шура проснулась не в духе. На сердце досада, слёзы дрожат на глазах. В чём причина? В такой торжественный день печалиться? А дело в том, что Витька её разлюбил. Вчерашний разговор с ним убедил её в этом.
- Я буду поступать в военное училище, - сказал он ей. – В село я не вернусь, а тебя с собой я взять не могу. Офицеру нужна грамотная жена. А кто тебя учить будет?
- Что же теперь делать? – думает Шура. – Значит, Витька меня и не любил. Если бы любил, то не отказался бы от меня так легко. Вот Васька меня любит по-настоящему. Он безропотно выносит все мои грубости, и так просто от меня не отказался бы.
Всю ночь Шура вертелась с одного бока на другой – и не могла уснуть. То она бранила себя, то решала ни о чём не думать – и думала.
- Что ж! Поживём – увидим, - решила Шура. - Сначала надо школу закончить, а там видно будет.
После окончания школы Шура вышла замуж за Ваську. На свадьбу собрались гости. В те времена люди любили повеселиться. Дивились гости чёрным бровям невесты, новому нарядному платью.
Столы уставлены бутылками с самогоном и блюдами с едой. Играет гармонь, молодёжь танцует до изнеможения. Между тем Шурина бабушка вынесла икону  благословить молодых. Эта икона – благословение Шуриной матери. Приподняв икону вверх, она произнесла молитву.
Невесту увёз жених в свой дом. Столы и там ломились от снеди и бутылок с самогоном. Грянула музыка, начались танцы. Даже старики пустились в пляс. Пировали до поздней ночи так, как теперь уже не пируют на селе. Гости разошлись, но кое-кто остался ночевать на полу под столом, - где пошатнулась голова, там и храпит.

Прошёл год. День сменился ночью. Тихо светит месяц. Будто белой кисеёй его свет покрыл землю. Мать тихо колышет дитя. Васька смотрит на неё.
- Что ты, мама, такая печальная?
- С чего ты взял? Я вовсе не печальная.
- Что-то ты сегодня не поёшь. Всегда пела Ванечке колыбельные песни, а сегодня не поёшь.
- Надо бы окрестить Ванечку, но ты же против этого.
- Я – коммунист. Если я окрещу сына, меня из партии исключат.
- Я же не коммунистка. Не ты, а я буду крестить.
- Меня обвинят в том, что я не смог тебя перевоспитать.
- Все дети в селе крещёные, а мой внук будет расти басурманином.
- И ты веришь в Бога? Это всё поповские выдумки. Нет ни Бога, ни чёрта, а ты поверила попам.
 Мать замолчала, опустив глаза. Васька любовно посмотрел на сына и поцеловал его. Ванечка проснулся и заплакал. Васька взял его на руки.
- Не плачь, сынок! Сейчас тебя мама покормит, потом положит в люльку и споёт песенку. Возьми его, Шура!
Она дала ему грудь. Когда Ванечка насытился, она положила его в люльку и стала качать, напевая колыбельную.
- Месяц над нашею крышею светит,
Вечер стоит у двора,
Маленьким птичкам и маленьким детям
Спать наступила пора, - лилась песня над колыбелью, а Васька смотрел, не отрывая взгляда от жены.
Дом Васьки стоит на главной улице возле моста через реку. Изба его, как и у других жителей села, состоит из одной комнаты и сеней. В этой избе и ютится вся семья: мать и Васька с женой и сыном. Отец его погиб на войне. Мать растила его одна и гордилась тем, что вырастила хорошего сына. Живут они небогато. Обстановка в доме такая же, как и других жителей села. Васька с Шурой спят на кровати. Возле неё к брусу подвешена люлька, в которой Шура и укачивает Ванечку. Мать спит на лежанке.
Утром Васька проснулся, сел на лавке, а Шура, пока Ванечка спит, взялась вышивать полотенце. В этой местности модно вышитые рушники вешать на иконы. Мать растопила печь и стала готовить завтрак.
- Кому, как не снохе, помочь старой матери, - бормочет она про себя.
- Ты, мама, хочешь поссориться? Твои волосы уже побелели, а ты, как неразумное дитя, ищешь повода для ссоры, - говорит Васька.
- Я думала, что твоя жена будет в доме хозяйкой, а я, наверно, до самой смерти топтаться буду у печки, - сказала мать и закипела свара.
- Уйду я от вас, - говорит Шура. – Сил моих нет терпеть Ваши придирки.
- Шура! Погляди на сына! Ты хочешь, чтобы он рос без отца? Он же пропадёт без отца! – говорит Васька.
- Ты, Вася, не любишь меня! Иначе ты не позволил бы матери тиранить меня. Это по твоей вине сын останется без отца.
- Хватит, Шура! Иди, Ванечка, я тебя поцелую! - потянулся Васька к проснувшемуся сыну. – Помирись, Шура с мамой. Мама, не огорчай больше Шуру!
- Ради тебя только, сынок, я всё стерплю.
С этого дня Шура сама стала топить печь и готовить еду. В это время за Ванечкой присматривала бабушка.
День разгорелся, но хмурый, и на землю сеялся дождь. Шура протопила печь, сготовила обед. Сели за стол. Шура налила в миску борща.
- Всё борщ и борщ! Надоел уже, - говорит мать. – Сварила бы лапши.
- Борщ никогда не надоест, - говорит Васька. – Шура такой вкусный борщ варит, а ты, мама, недовольна. Все люди в селе едят борщ.
Мать ничего на это не ответила. На второе Шура подала картошку со свининой.
- Свинина жирная, я не хочу её есть, - сказала мать.
- Не хочешь, не ешь, - сказал Васька.
Мать нахмурилась, поела молока с лепёшкой и вышла из-за стола. Васька после обеда заснул, проснулся под вечер. Шура качала люльку, погрузившись в воспоминания. Она вспомнила бабушку и дедушку.
 Милая добрая бабушка! Как она её любила! В детстве она ласкала внучку, целовала, расчесывала её русые кудри. И Шуре нестерпимо захотелось увидеть бабушку, заменившую ей мать.
А что же рассказать о Шурином дедушке? Это весёлый старик. Всё он делал с шутками-прибаутками, и всё в его руках ладилось. Маленькая Шура приставала к нему, чтобы он рассказал ей какую-нибудь сказку. Рассказывать ему не жаль. Иной раз она от страха не могла уснуть, но на другой день снова просила рассказать ей страшную сказку. Дедушка знал много сказок. Истории и присказки такие, что слушатели хватались за животы со смеху. Иногда дедушка с внучкой после ужина играли в дурака. Дедушка брал в руки потрёпанную колоду карт. Вот и карты розданы. Шура радовалась, когда удавалось выиграть.
- Деда дурак! – радовалась Шура, и дедушка нисколько не обижался: на то игра!
Он сдавал карты, и снова начиналась игра.
 Но детство ушло, и бабушки уже нет в живых. Дедушка умер ещё до её замужества. Теперь у неё есть муж и сын. Но куда же девался Васька?
А Васька посмотрел в окно, а из окна видна речка. За ней темнеет гай. Слышно журчание воды в реке – это работает мельница. Васька потихоньку вышел из дома. Небо прояснилось, с реки дул свежий ветер. Васька пошёл к реке, послушал шум воды, успокоившей его. День клонился к вечеру, солнце село. Мычат коровы, возвращающиеся с пастбища. Блеснул на небе серебряный серп луны. Небо засеяли звёзды. Они горят и светят над миром и отражаются в реке. Гай почернел, и стая ворон уселась там на ночлег. Васька поспешил домой. Шура сидит на лежанке и, качая люльку, поёт колыбельную. Поужинали и, немного погодя, все уснули. Завтра рабочий день и придётся встать пораньше.

Далеко от Гарцева высятся горы. Нет таких гор в Брянской области. На вершину этих гор не ступала нога людская. Белая верхушка гор блестит на солнце. Это Карпаты. Сюда и приехали Васька с Шурой лечиться. У Васьки камни в почках и врач рекомендовал ему курортное лечение в Трускавце. Васька прихватил с собой и Шуру попить Трускавецкой нафтуси. Ванечка остался с бабушкой.
Взошло солнце, и заискрилась белая верхушка гор. Васька с Шурой попьют нафтуси, позавтракают и идут бродить по дубравам. Когда же вечерняя заря догорит, они возвращаются в санаторий. Снова пьют нафтусю, ужинают и ложатся спать.
Возле бювета образовался хор из людей, приехавших из разных уголков Советского союза. Каждый день они собираются тут и часами поют украинские песни. Так хорошо поют и такие хорошие песни! Поют они и весёлые, и грустные песни. Им аккомпанирует баянист. Вокруг толпятся слушатели. Старики слушают, опустив головы, не смея слова вымолвить. Присоединились к ним и Васька с Шурой.
Домой они вернулись отдохнувшие и подлечившиеся. Васька вымыл камушки из почек, а Шура восстановила кислотность желудка. Время от времени они вспоминают Трускавец.
- На курорте дюже маюсь –
Разом с пивнем подымаюсь
Ку-ку-ку! – напевает Шура.
А разве можно забыть походы в горы, экскурсии! Порой Шура еле добиралась до постели, но зато полно впечатлений от дивной природы.
Годы идут, Ванечка подрастает, а родители его старятся. Мать Васькина умерла. Шура поседела, и в золотых кудрях Васьки появилось серебро. У Васьки ухудшилось зрение: пришлось одеть очки. Шура стала плохо слышать. К тому же и память плохая: хоть говори, хоть не говори – всё равно тут же забудет.
- Хорошо иметь склероз! – говорит Ванечка. – Для тебя всё, что ни скажешь, новость.
- Да, всё равно, что воду в решето лить.
Ванечке уже исполнилось 30 лет. Он окончил институт, живёт в городе с семьёй. Иногда они приезжают навестить родителей. Шура старается угостить дорогих гостей. Напечёт пирогов, наварит всяких вкусностей. Пироги она печёт удивительно вкусные. Лучших пирогов вы нигде не попробуете.
Бывают и родители у сына в гостях. Живёт он недалеко от церкви. По утрам в квартире слышен звон колоколов, призывающих к молитве. Ванечка окрестился, но молиться ему некогда. Он целыми днями сидит за компьютером, и теперь его величают Иваном Васильевичем. Когда Иван Васильевич был ещё Ванечкой, то учился он в Гарцевской средней школе. Он был старательным мальчиком, да и память у него была отличная, так что он без особого труда учился хорошо.
- Побольше бы таких учеников, - говорил директор школы родителям Ванечки.
Правда, он был шаловлив. Такой непоседа весь урок высидеть не мог, и Шуре часто приходилось выслушивать упрёки учителей по этому поводу. Но школу он окончил успешно и поступил без труда в институт. И тут он был образцом для подражания. Он получил специальность программиста и стал работать в НИИ. Он женился, появились дети: их у него двое. Дети учатся в школе, там же и жена его преподаёт биологию. Отпуск у них бывает в разное время, так что ездят они порознь к своим родителям.
Когда деревья оделись молодыми листьями, а земля зазеленела свежей зеленью, запахло весной. Иван Васильевич сел в автобус и поехал в Гарцево.  Васька к тому времени умер, Шура осталась в своём доме одна.
Автобус пришёл в село, когда солнце уже зашло. Первым ему повстречался Пётр. Голова его неподвижно покоилась на короткой шее с двухэтажным подбородком.
- Здравствуйте! – поздоровался с ним Иван Васильевич.
- А-а! Ванечка! С приездом! Заходи ко мне в гости, - проговорил Пётр.
- Зайду как-нибудь.
Шура была рада приезду сына. С дороги надо гостя накормить, и мать водрузила на стол жареную курицу. Поужинав, Иван Васильевич сразу же лёг спать. Он вздохнул раза два и пустил носовой свист, всхрапывая по временам. Утром, когда Иван Васильевич проснулся, сердце его сильно забилось от сознания, что он снова в родном селе. Он вышел во двор. Сквозь вербы блестела река и дышала свежестью. Когда-то он в этой реке купался, ловил с товарищами раков.
Из дома вышла Шура. Ей уже шестой десяток лет, но выглядит она моложе своих лет. Она всю жизнь работала в колхозе и успевала управляться с огородом, скотиной и домашними хлопотами. Она варила варенье, делала овощные заготовки на зиму и везде поспевала. Пока был жив Васька, он во всём помогал ей. Теперь всё приходится делать одной. По приезде в Гарцево сын стал помогать матери управляться с хозяйством, но он находил время сходить в луга или пройтись по полям.
По вечерам звучали песни девушек, и Иван Васильевич  заслушивался ими. Вот и сегодня он вечером пошёл в луга. Что за чудный вечер! Какой чистый воздух! Как горят цветами луга! Над болотцем чибис спрашивает: «Чьи вы?» В траве трещат кузнечики. Свист, жужжание насекомых, крик птиц. Ни на минуту они не замолкают. Солнце садится. Как свежо и хорошо! Сереют сумерки. Трудно сказать, что тогда творилось с Иваном Васильевичем. Он стоял на одном месте неподвижно и следил глазами за полётом птицы в небе.
Шура не могла нарадоваться приезду сына и не упускала случая похвастаться им. В обеденную пору Иван Васильевич вспомнил о приглашении Петра.
Дом Петра такой же, как и у других жителей села под соломенной крышей.
- А, Ванечка! – закричал толстый Пётр, ходивший по двору.
- Я зашёл к вам на минутку.
- На минутку? Ну, нет. Этого не будет. Заходи в хату. Тут немного прохладнее.
Иван Васильевич вошёл в комнату. На столе появились самогон и закуски. Ивана Васильевича усадили за стол. С ним сели и хозяева.
- Ты выпьешь самогону? – спросила хозяйка.
- Ты не выспалась сегодня? – вскричал Пётр. – Кто же спрашивает гостя, будет ли он пить самогон? Ты ему наливай. Иван Васильевич! Прошу выпить нашей сивухи, – сказал он, взяв рюмку в руку.
Он вылил разом всю самогонку в рот, пополоскал хорошо во рту, после чего проглотил её и закусил хлебом с солёным огурчиком.
- А ты, Ванечка, переменился с того времени, как я тебя видела, - сказала хозяйка.  – Да ты кушай! Возьми вот спинку курицы!
- Гость сам знает, что ему взять! – произнёс Пётр. – Возьми, Ванечка крылышко! Что ты мало взял? Возьми окорочок!
Иван Васильевич принялся кушать курицу. Стук ложек и тарелок заменил разговор. Когда обед кончился, Иван Васильевич ушёл, а Пётр лёг на диван немного всхрапнуть.
Дома Шура расспрашивала Ванечку о проведённом им дне. Узнав, что Ванечка был в гостях у Петра, она заинтересовалась, как его там встретили.
- Чем же тебя там угощали? Хозяйка там мастерица готовить, - спрашивала Шура.
- Оладьи были со сметаной.
- А курица была?
- Была и курица!
- Значит, хорошо угостили?
- Хорошо. Вот только мух развелось много.
- Очень много! – ответила Шура. – Сарай же рядом с домом. В навозе разводятся целые полчища.
Разговор на этом закончился. Ванечка ранее, чем обычно, лёг в постель. Желанный сон сморил его и захрапел он так, что воробьи, собравшиеся в огороде, с перепугу улетели.
На другой день пошёл дождь. Льёт, как из ведра. В такую погоду лучше сидеть дома. 
После ужина мать мыла посуду, а сын смотрел на неё, не отрывая глаз.
Хорошо быть дома! И хотя его семья теперь далеко от Гарцева, но родительский дом по-прежнему остаётся его домом. Как ему мило всё то, с чем он теперь в разлуке. С первой минуты, как он увидел этот дом, душа его пришла в спокойное состояние. Но более всего он радовался встрече с матерью. На её лице написана такая доброта, такая любовь, что невольно начинаешь таять от умиления. Лёгкие морщины на её лице не портили её красоты. По ним можно читать всю её жизнь.
Однако, отпуск кончился. Пора уезжать. После этого мать прожила недолго. Однажды она услышала, что её зовёт Васька. Она выглянула в окошко. Светит солнце, никого нет.
- Васька меня зовёт к себе! – подумала она.
Вам приходилось слышать, чтоб ваше имя позвал голос умершего человека? Люди объяснили это тем, что Васькина душа стосковалась по Шуре и словами призывает её. Значит, Шура скоро умрёт. Этот таинственный голос страшен. И Шура покорилась убеждению, что Васька её зовёт к себе. Действительно, она вскоре умерла. После похорон Ванечка дом продал и больше в Гарцево не ездит.