Пролегомены

Пролегомены.
(начало книги «Записи текущего»)

1.

Как будто я с усилием открыл тяжело-скрипучую дверь - так я начал
эти записи. Я карабкался из сильнейшего утомления - физического, ду-
шевного, эмоционального. Но было ощущение, что я еще не всего растратил
себя, что еще не предел моих возможностей.
И вот началось рождение живого существа – записей текущего.
Текущего - одновременно и вне и внутри меня. Что текущее было и миром вокруг, являющимся во мне в разнообразных формах. Но я чувствовал, что и это я сам. шел снег, зеленели деревья, происходили события, умирали люди-всё это было мной. Я вдруг почувствовал в себе протяженность во времени и в пространстве. Некоторая часть этих чувствований отразилась в этих записях.
 Вдруг оказалось, что среди множества крупных и мелких, нужных и зряшних дел, горестей и радостей, отношений и взаимодействия,  происходит упорная и непрерывная  работа самосознания, работа по поддержанию своего "я" как существа кратковременного, балансирующего над хаосом и то и дело в  этот хаос соскальзывающего, снова из него возникающего, светящегося от  пересечения многих лучей какой-то краткий миг. Но краткости  этого мига тем не менее вполне достаточно, чтобы успеть почувствовать огромность и ошеломительность бытия.

2
Все испытать или хотя бы все почувствовать. Почувстовать себя летящим дождем, черной пористой почвой  впитывающей влагу, посмотреть в небо глазами луж. Это вчувствование в окружающее дополняет нашу активную деятельность отношения с людьми.
Мне пришлось работать на салом противоположном красоте полюсе — складах саж, участках открытой развески сыпучих химикатов, в сплошном реве тяжелого оборудования и висящей в воздухе сплошной пелене ядовитой пыли . B этом цехе не было бликов — они не возникали на засыпанных cажей поверхностях. Лица людей были черны и наполовину закрыты респираторами. Работа здесь требовала много физических сил и непрерывной работы ума, так как производственных процесс во многом держался на интуиции, опыте и расчете работающих. В отношениях между людьми здесь была некая значит значительность - отделенные друг от друга шкурами пропыленных комбинезонов, респираторами, непрерывным шумом, они общались немногими словами, жестами выражениями глаз. Нo была и какая-то загадочная притягательность в этом месте. Жизнь не уничтожалась, а делала необходимую работу неуклонно, со всем напряжением, как  с отрешенностью от царящей где-то красоты, как это бывает при выполнении долга. Жизнь отвоевывает себе место в любом царстве необходимости.
    Была и нервотрепка административной работы — каторга среды мелких дел, позволяющих цементировать работу большого коллектива.
   Ещe одна сфера — научно-инженерная деятельность. Напряженная, изворотливая работа ума при создании десятков изобретений. Научные статьи. Микроскоп. Аналитические весы. Расчеты. Kипениe жидкостей в колбах.  Семинары,  конференции. Командировки. Заказчики и исполнители.
Было многолетнее выбивание квартиры — унизительное, изматывающее, приводящее иногда к кавитации мозга, а иногда вдруг к приобретению новых ценностей, большей любви к ближним своим.
Обычные коловращения жизни... А жизнь у человека одна - как он ее проживет, так и проживет. Второй раз прожить не удастся, по другому не удастся...
И все же... почувствовать себя одиноким желтым листом, летящим с дерева в холодеющем осеннем воздухе. Почувствовать себя самим этим воздухом, легко, свободно и огромно текущим над поверхностью земли.
 
3..
Всю жизнь я барахтаюсь в море страниц. Книжный мир удвоил реальность Исторические и художественные персонажи не умирают - живут с нами, окружают нас. И отношения с ними важны для нас, так как они могут изменить отношения живым людям. Одни книги открывают нам двери и в них. Другие мы ощупываем, как слепец ощупывает выпуклости сосуда без отверстия. Книги-паразиты крадут у нас время. А есть еще книги, которые наполняют нас сладкой отравой, ослабляют нас.
     Нам почему-то мало живого мира, живых людей. Мы отчуждаем себя за чтением, видим в себе много незаполненной пустоты, чувствуем голод пустых клеток мозга. И, наполняя эту пустоту, вдруг получаем еще больше места в себе для вновь открывающегося новыми сущностями мира вокруг.
Жизнь других умерших и вымышленных людей передается нам. Без этого наш мир- это мир без теней. Мир без теней не пригоден для жилья.
Мы должны сконцентрировать в себе рассеянный опыт жизни других людей, наполнить память, включиться в великую сеть всеобщей духовной жизни с живущими, умершими, созданными воображением,  -  ведь мы можем пообщаться  с самим Сократом и даже с Христом, а можем просто посидеть в кабачке со Швейком. Но только тогда, когда чтение будет не просто чтением, а вхождением во врата нового мира.

4.
Мы общаемся непрерывно с небольшим количеством людей. И все равно умудряемся лишить большинство из них своей любви, а значит и себя ее лишить. Как мы умудряемся делать это? Может быть мы не понимаем главных ценностей этого мира, не понимаем этих ценностей в себе, не продуцируем их? Сухое, эгоистическое "я" как заведенная каким-то равнодушным механиком машина бегает по этой жизни, добиваясь нелепых, мелких целей. Бегает эта машина исправно, бегает по  проложенным для нее рельсам, а кто-то из ее создателей глядит с довольной ухмылкой на творение свое. Но в машине этой могут вдруг произойти какие-то необыкновенные превращения, и неожиданно бежит она с путей своих в луга свободы. Великий разум может проснуться даже в глупейших из нас и будет он учить нас. И почувствуем мы влажные толчки своего сердца, сладостную силу великих инстинктов, освобождающую энергию радости и увидим распахнутые глаза, смотрящего на нас человека, и душу его, и любовь его. И трудно нам будет удерживаться в теле своем, не коснувшись этого близкого человека...
5.
Не охватить все происходящее в себе и в мире. Жизнь наша — не одна широкая дорога, но множество разделенных тропинок, бегущих по самым различным местам. По многим из этих тропинок идешь одновременно, один или с другими людьми, иногда в толпе -  первобытноединым существом. И путь этот не только перемещение в пространстве, а прежде всего во времени,  это может быть даже сидение перед телевизором или на собрании.
Но мы можем оказаться на какой-то заброшенной тропинке совсем одни. Мы останавливаемся и вдруг чувствуем, как важна нам Жизнь. Не только наша личная жизнь, но жизнь вообще, безотносительно к какому-то отдельному существу. И как важна, даваемая жизнью всех существ на Землe способность мыслить, чувствовать, как важна способность сознавать.

6
Белая снежная равнина. Ни одного постороннего предмета - царство абсолютного духа. Может это полет над облаками, ровно и плотно окутывающими землю? Сверху черно-синее небо с ослепительно-резким, не смягченным атмосферой солнцем. Полная свобода для малоразличимой в себе мысли. Черно белый мир с проволочными каркасами мыслей. Но вот эти каркасы обволакивает настроением (что такое - настроение?), смазываются четкие линии логических построений, искривляются в мягких изгибах разделительные поверхности. Все томится в ожидании красок, запахов, звуков. И вот они хлынули изо всех пор окружающего пространства, окрашивая и озвучивая, оживляя поверхности, дробясь и рассыпаясь, создавая живую ткань бытия.
Невыносимое желание осязать. Ощущать течение материи вокруг тела. Жить в мире взаимодействий, в мире Единого Поля Взаимодействий.
Ослепительно белый лист чистой бумаги перед началом Творения...

( декабрь I987  — январь 1988 г.)