Андреич

Унылый вид на русскую равнину,
Беднеет деревенька под горой.
И всё вокруг, куда я взгляд ни кину –
Расстроено, как злой пчелиный рой.


На шестом десятке лет Андреич, прежде не очень задумывавшийся о вопросах бытия и прочей философии жизни, вдруг отчётливо понял, что жизнь прожил не так, впустую, зря, растратил детство, юность и зрелость на не пойми что. И так становилось обидно от этих мыслей, что хоть на стенку лезь.
Жил Андреич в татарской деревушке Русские Шабаши. В этой деревне он и родился, а совсем рядом была деревня Татарские Шабаши, и люто ненавидели парни из этих деревень своих соседей. Жестокие драки заканчивались взвоями сирен милицейских машин и карет скорой помощи.               
После службы в рядах Советской армии вернулся Андреич в родные Русские Шабаши и проработал в колхозе «Путь Ильича» вплоть до смерти колхоза, наступившей вскоре после кончины Советского Союза. От тех, в общем-то, хороших времён остались у Андреича старенький грузовичок, чуть ли не старше своего хозяина, огромное количество запасных к нему частей, бочки с маслом, бензином, заботливо запасаемые на колхозной машинно-тракторной станции, а со смертью колхоза вдруг оказавшиеся никому не нужными. Бензин колхозный давно уже был скормлен автомобилю – единственному источнику дохода Андреича. В райцентре, носящем не менее чем Шабаши, странное для русского слуха имя Базарные Матаки, оба подрабатывали перевозкой каких-никаких грузов.
Брал с клиентов Андреич по-божески – на бензин и поллитру, иногда две, это, смотря, куда надо было ехать.
Однажды соседка, ну не совсем чтобы соседка, а так – через две улицы, пришла к Андреичу и попросила перевезти её с нехитрым скарбом в Москву – бывают же такие повороты и изгибы в жизни, когда вдруг становится весело и радостно от грядущих перемен в лучшую, конечно же, сторону. Всего-то какая-то тысяча километров – и вот – столица, широкие прямые улицы – не чета Шабашинским, море огней – ночью на улицах читать можно, море людей – идёшь и поминутно извиняешься, потому что не столкнуться со встречным невозможно, а правила приличия требуют извиниться перед человеком, которого ты толкнул, море машин – из Матаков в Шабаши кроме Андреича ездили ещё двое деревенских на старых-престарых машинах Ижевского завода.
Да вот ещё Володька Тупин на своём Мерседесе.
Этот Володька был в своём роде примечательной личностью в Русских Шабашах. Скорее, конечно, со знаком минус, но всё же примечательной.
Володька Тупин рос на глазах Андреича, после армии остался в большом городе, а потом вернулся и стал заводить в деревне странные порядки, пыля по проселку на старой, громыхающей всеми частями своего дряхлого тела иномарке. Хотел Володька и на Андреича наложить денежную дань – мол, зарабатываешь – делиться надо, но Андреич поговорил с ним по-мужски, и Володька угомонился.
Ох, и зол был Андреич на Володьку, но после ста граммов водки зло размягчалось, а ещё после ста становилось подвижным и, как ртуть из разбившегося градусника, шариками скатывалось со стола на давно немытый пол и забивалось в щели между высохшими некрашеными досками.
С тех пор захаживал иногда Володька к Андреичу пропустить стаканчик-другой, пожаловаться на нежизнь в не таком уж и далёком от столицы, но столь же глухом и беспросветном российском захолустье. Но Андреич по-прежнему считал Володьку Тупина пропащим человеком, нечестным и неспособным на дружбу.
«Дурень дурнем», –  отзывался Андреич о молодом бизнесмене, как тот сам любил себя называть – «тьфу! слово-то какое паскудное!», хотя и выпивал с ним.
Некоторое время Андреич размышлял, сколько денег просить с соседки, прикидывал так и сяк, потом гордо объявил: бензин туда и обратно, да поллитры пять, нет – шесть штук. Андреич не то чтобы боялся продешевить, нет, просто возраст уже после такой дальней поездки не позволял на следующее утро снова куда-то ехать, вот и рассчитывал Андреич несколько дней отдохнуть дома. А какой же отдых без выпивки? Шесть бутылок водки вполне могли скрасить ожидание нового заработка.
И вот – Москва.
Шумная, суетливая, беспокойная, некрасивая, грубоватая и невежливая, словно женщина, волею несчастливой судьбы выполняющая грубую мужскую работу, не выпуская папиросину из плотно сомкнутых губ, и от этого огрубевшая и омужичившаяся.
Андреич, привыкший к неторопливой езде по бездорожью района Базарные Матаки, поначалу немного подрастерялся, но скоро опыт взял своё, и старенький грузовичок с номерами шестнадцатого региона Российской Федерации бодренько стартовал со светофоров, уверенно вписывался в повороты, приближая всё более и более волнующуюся соседку к её заветной цели – облезлому панельному домику в самой глуши Восточного административного округа столицы, в окружении вызывающих гнетущее впечатление промышленных зон, рядом с гудящей, словно встревоженный улей, днём и ночью кольцевой автомобильной дорогой.
На узкой улице страшно ревущий автомобиль опасно обогнал Андреича – благо, тормоза недавно проверял и регулировал – и, выпустив облако гари, скрылся за поворотом. А оказавшийся рядом и всё прекрасно видевший инспектор сановитым движением полосатого жезла остановил Андреича.
«Специально, ведь, гад, такой же урод, как и Вовка Тупин» – выругался Андреич, доставая документы.
Инспектор аж побелел.
«Кто?»
«Да Володька Тупин, сосед мой по деревне».
«И что же?»
«Позор всей деревни. Да и всего района. Дебошир, взяточник, насильник, бандит, одним словом, И всё с него, как с гуся вода!»
«Гражданин, а Вы знаете, кто такой Владимир Владимирович Тупин, которого Вы тут э… распекаете?»
«Его ещё и по отчеству? Этого негодяя!»
В отделении полиции молоденький лейтенантик, составлявший непонятно какой протокол о непонятно каком нарушении, с какой-то необъяснимой для Андреича жалостью смотрел на него.
«Гражданин, Вы телевизор смотрите? Новости, интернет?»
«Чего?»
«Вы же живёте в России, передовом государстве. Новейшие технологии, цифровая связь, коммуникация людей».
«Ну, телевидения у нас нет, радио тоже нет. В старом клубе, от которого одно название и осталось, толстенные подшивки газет, уже жёлтых  и ломких, но ещё можно складывать буквы в слова – «Правда», «Известия». Вот их и читаю. Как там… «Международная общественность выражает
глубокую скорбь в связи с кончиной Леонида Ильича Брежнева – крупнейшего политического и государственного деятеля современности. Австрийские коммунисты навсегда сохранят память о Леониде Ильиче Брежневе как о пламенном борце за мир и коммунизм…».
Лейтенантик с восхищением смотрел на Андреича, впрочем, очень скоро восхищение уступило место гражданскому долгу. А Андреича словно разбудили от крепкого сна:
«Гвардейцами хлебных маршрутов названы московские шофёры за активное участие в уборке урожая. Помогать Оренбургским хлеборобам в осеннюю страду стало традицией».
Андреич перевёл дух.
«Читаешь раз, другой, третий, поневоле запомнишь. Да я ещё тридцать с лишним лет назад читал эти газеты. Да-да, аккурат тридцать два года назад. А нынешних модных слов я не знаю».
«Это как же прикажете понимать?»
«А вот так. Молод был – таких слов у нас не было, а ныне и узнавать их не хочу!»
«Да, ситуация», – задумчиво, как бы про себя, проговорил лейтенантик.
«Живу в лесу, молюсь колесу. Хорошо, если бензин не успеют разбавить, пока я его куплю, а то и машина не поедет. Картошку-репку посадим, уродится – проживём. Крыши соломой чиним, а Вы про технологии какие-то».
«А Тупин?»
«Да сколько можно говорить – не хочу я про него и говорить. Не стоит он того. Самовлюблённый и самодовольный клоун, мнящий себя пупом земли!»
Лейтенантик поморщился, потом пожевал губами, выпрямился, расправил плечи и гордо объявил:  «Владимир Владимирович Тупин – наш президент».
«Кто? Володька Тупин? Этот прохвост?»
Непонимание длилось бы ещё очень долго и могло бы привести к печальным для Андреича последствиям, если бы не появился майор, быстро оценивший ситуацию и  пославший лейтенантика проверить показания Андреича.
Андреич провёл в отделении часа четыре, рассказывая, зеленея всё больше и больше, о своём соседе, искренно не понимая, какой интерес к столь никчёмной персоне, как Володька Тупин, может быть у московских полицейских. Оказалось, что всё это время московские полицейские пытались выяснить, о каком же всё-таки Тупине так недостойно отзывается провинциальный мужик. Даже запрашивали районное отделение полиции в Базарных Матаках – а действительно ли проживает там такой Владимир Владимирович Тупин?
Когда же всё выяснилось, к видимому удовольствию сторон, доказательством чему были многочисленные вздохи облегчения, Андреича отпустили, посоветовав более не упоминать всуе имя президента Владимира Владимировича Тупина, тем более в таких неприглядных выражениях. И даже думать нежелательно.
Андреич ехал обратно и  дивился превратностям судьбы.
«Вот ведь как иногда завернёт, и не придумаешь! Володька Тупин, чтоб ему пусто было, одноимёнец и однофамилец с самим президентом! Эк, скотина!»
Поймав себя на запрещённой мысли, Андреич остановился на обочине и долго всматривался в зеркало заднего вида, пытаясь обнаружить за собой слежку – ведь есть же приборы, определяющие на расстоянии то, о чём человек думает, а мысли Андреича были ох какие крамольные, антигосударственные!
Но ничего подозрительного Андреич на увидел. Машины суетились на широкой дороге, обгоняя друг друга, торопясь по важным и не очень делам.
«Гад такой!» – осмелел Андреич и, вспомнив о дожидающихся его дома шести бутылках водки, включил первую передачу и нажал на газ.
До Русских Шабашей оставалось ещё почти девятьсот километров.



Персонажи вымышлены,
совпадения случайны,
аналогии бессмысленны.