Зачем разбиваются зеркала?

Рассказ о том, как больно терять друзей, и как немного, оказывается, значит в этом мире любовь.
ЭПИГРАФ: просто песня В. Казаченко:
Было все у меня – И любовь, и покой,
Каждый вечер был дорог, и каждая ночь,
Все прошло, как туман над холодной рекой
Ты спасти не сумеешь, не сможешь помочь.
Благослови на дальний путь,
Благослови, прости, забудь,
Пускай звучат слова твои
Благослови, благослови.
Все дается лишь раз в этой жизни шальной,
Нам теперь не исправить ошибки свои
Все дается лишь раз: и любовь, и покой,
На дорогу и счастье ты благослови.
Благослови на дальний путь,
Благослови, прости, забудь,
Пускай звучат слова твои
Благослови, благослови.


За окном стояло совершенно сказочное, нереальное лето! Было тепло, и, временами, даже жарковато. Однако нежно-синие ночи, заглядывая в мое открытое окно сотней золотистых звездных мотыльков, приносили долгожданную прохладу. Москвичи ворчали на духоту, и стремились на пляжи по всему миру, а я... Я просто была счастливой. Все, что я делала, приносило мне удовольствие. Больше того – наслаждение. Как я спала, проваливаясь в мир грез, едва голова коснется подушки. Как готовила завтрак для Яны, изобретая невероятные детские салаты. Как читала, гуляла, смотрела на мир! Может, кому-то покажется странным мое такое состояние: ведь любимый мой муж почти три недели пропадал на Черном море, где они снимали какой-то очередной русский боевик под рабочим названием «Подводная охота». Но он каждое утро будил меня своим звонком, и по вечерам подолгу вел переписку в нашем любимом «Контакте». Я не чувствовала себя одинокой. К тому же, рядом всегда были наши друзья – Егор и Жаннулька. Я ходила к ним в гости через день, а в Жанкин театр, на репетиции, - почти ежедневно. Нет, одиноко мне не было. Все было очень-очень хорошо. Я мечтала о том, как приедет Мишка... Как он обнимет меня и закружит... Как потом мы позовем друзей, и устроим грандиозный пикник!
Все было хорошо, до тех пор, пока я не разбила зеркало...
Маленькое круглое зеркальце в серебряной оправе... Миша подарил мне его еще до того, как я стала его женой. Я дорожила им! Понять не могу, как выскользнуло оно в то утро из рук... хотя чего удивляться. Это ведь случилось в тот день, когда я провожала Яну, мою маленькую девочку, в лагерь, жарко и торопливо целуя на вокзале. Она все спрашивала об отце, и у меня сжималось сердце оттого, что у Миши затянулись съемки, и он не может сейчас быть с дочерью.
- Ничего, солнышко! – весело говорила я ей. – Зато у тебя есть шанс завести за лето новых друзей! Все-таки элитный, международный лагерь.
Моя милая одиннадцатилетняя барышня с серо-зелеными Мишиными глазами, недовольно нахмурила брови:
- А может, вы меня на совсем за границу отдадите?!
- Что за глупости! – засмеялась я. – Это в каком же смысле? Ты что – вещь, чтобы тебя кому-то отдать?
Девочка в джинсовых шортиках, остриженная под мальчишку, смотрела на меня упрямо и серьезно, придерживая лямки огромного рюкзака.
- В таком, что когда дети надоедают, их отправляют подальше! Как Жанна Эдуардовна – Дашу!
- Так, ну-ка, прекрати! – тут я, в свою очередь, обиделась. – Так говорить нехорошо! Даша учится во Франции, потому, что там хороший колледж, и потому, что там живут родственники Егора! На каникулы она приезжает домой.
- А вот и нет! Этим летом она разве приезжала?
- Она была в круизе. Отдыхала! – мне начал надоедать этот разговор. - И ты едешь просто отдыхать. По горам полазаешь, камней красивых кучу соберешь. А потом мы поедем все вместе на море. Обещаю тебе!
- Да-а! – захныкала Яна. – Уже июль... А когда я из лагеря вернусь, будет август. И меня мама заберет.
- Мы с ней договоримся! – заверила я. Все время забываю о том, что Янка – не моя дочь. Полгода она жила у нас, остальное время – у бывшей Мишкиной жены. Они так договорились. Даже школ было две: в Москве и Киеве. Возможно, это не совсем правильно, но так хотелось, чтобы ребенок был счастлив!
Это еще что... С Мишиным сыном от первой жены, Никитой, вышла история похуже. Его мама развелась с мужем, когда узнала, что от него беременна другая женщина. Тяжело осуждать ее за это. Однако долгие годы она не разрешала Никите общаться с отцом. Миша предлагал брать мальчика хотя бы на каникулы, но она решительно парировала: «И чему он там научится? Менять жен и любовниц, как перчатки? Что бы ты у него на глазах водил в квартиру партнерш, и репетировал с ними постельные сцены, товарищ артист?! Нет уж, не будет этого!»
Честно говоря, не пойму, как она могла заявлять это, зная Мишку. Да не было у него никогда ничего такого! Хотя девчонок с его «брутальной» внешностью, вокруг него полно конечно, было... Но на глазах у сына он точно не стал бы... Но, видимо, она так не считала. И долгие годы отец и сын общались только по телефону и интернету. Только когда два года назад мы с Мишей поженились, этот вопрос удалось уладить. Никитка стал приезжать, и даже обрел сердечную привязанность, в виде Жанниной Даши.... Они повстречались пару месяцев, тайком от всех, но потом Никита вернулся домой и все решил рассказать маме. Что было! Тайфун «Вероника», не меньше! Она заявила, что запрет сына в военном училище, если он еще хоть раз посмотрит на дочь этой...........! Вместо точек здесь последовали такие эпитеты в Жаннин адрес, что повторить их я не рискну.
Вообще Жанну многие не любят. Хотя поклонников у актрисы, певицы и тусовщицы Лазоревской, все же, больше. И я понимаю, почему. К такой, как она, надо просто привыкнуть. Но причем здесь Даша? На редкость серьезная и положительная девочка!
Жанка вышла замуж в семнадцать лет, первокурсницей «ВГИКа». За своего преподавателя, сейчас он известный режиссер. Но что-то у них там не сложилось. Кажется, его семья ее не приняла... Жанна не любит говорить об этом. Как бы то ни было, она ушла от него с маленькой Дашкой. И за все эти годы этот тип ни разу не встретился со своим ребенком, представляете?
Но Жанне повезло, как немногим. Ей встретился Егор. Бизнесмен с редкими в своем кругу умом и тактом. Поженились они, конечно, очень быстро. Но зато Дашка до четырнадцати лет считала Егора своим родным отцом. А отчество и фамилию его носит до сих пор. Сейчас ей шестнадцать и они действительно отправили ее учиться во Францию. Зачем – сама не очень понимаю. На мой вопрос Егор туманно ответил, что, мол, в Москве слишком много соблазнов для молодой девушки, а он работает, а Жанна по полгода на гастролях. А там за ней присмотрят. Но, по-моему, он сам не верил в то, что говорил. Мне не нравилась эта история: ребенок должен жить с родителями, это же извечная истина. Правда, во Франции Егор бывал, пожалуй, чаще, чем в Москве. Там лучше, нежели в России шел его бизнес. Егор выпускал духи, дезодоранты, туалетную воду, и все прочее, в таком же духе. Иногда закупал готовые рецепты, но чаще нанимал парфюмеров, которые разрабатывали новые оригинальные композиции. Стоит ли говорить, что первые духи, разработанные с участием Егора, назывались «Жанна»?
Это была странная семья, хотя я, как подруга Жанны, привыкла считать ее обычной. Фамилия Лазоревской гремела по всему СНГ. Где она только не мелькала: по телевизору, в рекламе, на показах мод. Ни одна помпезная вечеринка не обходилась без Жанны. Однако никто и никогда не видел рядом с сияющей женой Егора. Его фамилия «Тимирев», скромная, как он сам, затерялась в лучах ее славы. По словам самого Егора, ему вполне хватало того, что он узнавал о более чем оригинальных выходках жены со страниц газет и интернета. Чтобы он еще давал интервью желтой прессе, да что бы его на улице узнавали, как мужа «той самой, что вчера, в «Империале», села при всех на колени к Леонтьеву» - нет, ни за что, он еще не сошел с ума!
Мне больше всего запомнился один из тех многочисленных корпоративов, которые она проводила на заказ. В это вечер праздновался юбилей какого-то криминального авторитета, который был ее поклонником. Даже на праздник он и его дружки пришли с оружием. Жанка, как всегда, держалась очень раскованно. Смеялась, обнимала юбиляра. Возможно, все закончилось бы так же весело, как и началось, только в зал ворвались ФСБэшники. Возникла перестрелка, во время которой Жанна пряталась под столом. Что самое интересное, вмешалось телевиденье. Корреспонденту Жанна с улыбкой сказала, что вот такая у нее опасная работа. Ее спросили, знала ли она, что человек, к которому она приехала, стоит во главе банды, на счету которой ряд кровавых убийств, а она лишь беспечно хихикнула: «Да? А мне так и показалось, почему-то, что он негодяй. А жаль... Красивый мальчик!». Видела ли она, что у гостей на вечеринке было оружие? Конечно, видела. Но она на работе, ее нюансы не касаются. Она едет к тем, кому нужна, а с остальным пусть МВД разбирается.
Репортаж с вышеописанным интервью появился в эфире популярного телеканала, и Егор увидел его в офисе. Тем вечером я в первый, и в последний раз слышала, как Егор кричал на жену, не стесняясь нас с Мишей. Жанна говорила, что он и до этого несколько раз устраивал, как она выражалась, «истерики», и даже обещал открытым текстом убить ее, ее она опять что-то выкинет, но при посторонних он обычно бывал очень сдержанным. Однако в тот день о сдержанности не могло быть и речи.
- Ты! Мы что, мало зарабатываем?! Тебе настолько денег не хватает, что надо под пули лезть?! Шкафчик для сотой шубки понадобился, да?! А если бы твой «красавчик» промахнулся, и попал в тебя?!! Ты просто сошла с ума! – кричал он. – О Дашке подумай, дура! Она еще не совершеннолетняя! Хватит, все, нагулялась! Будешь сидеть дома! Даже в театр тебя буду отвозить теперь сам. Ну, что за ребячество, честное слово?!
Покричать-то он покричал. Только через два дня Жанна к Кемеровскому Мэру на юбилей поехала. И Егор ничего не смог сделать.
«Милый, я актриса!» - говорила она. – «Ты же понимал, на ком женишься, так? Дело тут не в деньгах. Мне с людьми быть хочется!». И она была с людьми, в то время, как Егор сидел один в пустой квартире.
Несмотря на все эти недостатки, я обожала Жанну. За все, чего не хватало мне самой: за безбашенную смелость, за уверенность в себе. Она не была красавицей: слишком резкие черты лица, слишком большой нос и крупные губы. На их фоне искрящиеся нахальным весельем зеленые глаза казались узкими. Еще эта привычка Жанны их все время прищуривать. Однако всех вокруг она заставила поверить, что сказочно красива! Я любила ее за то, что она, действительно, была актрисой. Я знала, что Жанна готова петь и играть до последнего зрителя в зале, а репетировать может хоть по ночам. Не всякая женщина в сорок лет выдержала бы столь жесткий гастрольный график: полтора месяца каждый день новый город. Она выдерживала потому, что любила театр. И каждый корпоратив она превращала в театр тоже! Мне нравился ее частый смех, постоянные шуточки, и интонации Ренаты Литвиновой в голосе. Мне нравился ее удивительный голос, не особенно сильный, но проникновенный, трогающий душу. Мне нравились даже ее выходки и экстравагантные, порой даже откровенные, наряды, которые потом обсуждала взахлеб вся общественность.
Мишка, напротив, относился к Жанне довольно настороженно, хоть и говорил, что тоже любит ее. Не понимал, почему мы с ней столько времени проводим вместе: ведь мы такие разные. Я – тихая и домашняя, со строгими принципами поведения, Жанна – неудержимый фейерверк страстей. Но она сумела стать моей лучшей подругой за очень короткое время. Она была рядом, когда мне было тоскливо, и так умудрялась закружить меня, что депрессия, испугавшись такой активности, отступала. Она всегда знала, в какой ночной клуб пойти отдохнуть, где пообедать, а где купить модный наряд для внезапной вечеринки. С ней я перестала бояться выходить в свет, и спокойно вливалась в любую компанию. Она мне во многом помогала, а я... я ее любила. С детской непосредственностью. Словно звезду, сошедшую с неба специально для того, чтобы помочь мне!
И когда Миша рассказывал мне, как на вечере по поводу окончание съемок того криминального сериала, где они снимались вместе, она подошла к нему с бокалом, и, не предупредив, села на колени («Жаль ты не видела, какое у меня было лицо! Словно у пыльным мешком ударенного! А что потом желтая пресса про нас написала... Это даже повторять неприлично! Думал, меня Егор грохнет, честное слово! Хоть я тут и был ни при чем. Это потом уж узнал, что у нее такое – в порядке вещей. Но все равно, не пойму: куда Тимирев смотрит? Я бы...»), я только улыбалась на это, и говорила: «Ты не понимаешь... Это все образ, игра такая. Хочет внимание привлечь. Многие талантливые люди прибегали к эпатажу: ты вспомни Маяковского! А Жанна – хорошая, просто она – актриса. Живет, как играет, а играет, как живет!». И мне правда казалось, что все это – не взаправду. А, значит, и ничего страшного нет! Казалось до того дня, когда я разбила зеркало...
Я стояла, и растерянно смотрела на осколки, в которых сверкали солнечные зайчики. Зеркало разбивается к несчастью! – вспомнилась примета. И сразу обожгла тревога: Что-то с Мишей! Или Янка попала в аварию!
Словом, я всякое уже напридумывала, и, когда зазвонил телефон, мне понадобилось немало усилий, чтобы снять трубку трясущимися руками.
- Доброе утро, любимая! – нежно произнес знакомый хрипловатый голос.
- Мишка!!! – тут надо, по крайней мере, десять восклицательных знаков. Как же я любила этот голос, и, особенно, эти слова. Он не знал, что я их записала на диктофон и теперь фраза «Доброе утро, любимая» будит меня каждое утро!
- Как ты, Рен? – от простых участливых слов мое сердце ухнуло куда-то в пропасть.
- Все хорошо. Но я очень скучаю по тебе. Ты скоро?
Говорят, что мужчинам нельзя говорить такие вещи прямо. Как нельзя постоянно говорить, как ты любишь, какой он красивый, и все такое. Это выглядит навязчиво. Психологи советуют держаться холодно: мужчины любят стерв. Жанна умеет так: смотреть ледяным взглядом. Но я ничего не могу с собой поделать: я очень несдержанная. Что подумаю, то и скажу. А потом сама иногда жалею...
- Надеюсь, через неделю закончим!
- Неделя! Это еще, как минимум, вечность!
- Ничего, время пролетит быстро... – в его голосе сквозила улыбка. – Как дети? Никита не звонил?
- Нет, не звонил... А Яна в лагере.
- Замечательно!
- А вот ей так не показалось...
- Ничего, посмотришь, вернется оттуда с кучей новых впечатлений!
- Как ваша работа?
- Чудесно! Знаешь, в этот раз роль не такая уж и отрицательная... Вернусь, покажу материал. Я уже попросил у ребят копию.
- Не боишься? Знаешь, как я люблю критиковать!
- Ты – мой самый потрясающий критик.
Я невольно покраснела. Хорошо, что у нас не видеотелефон!
- Ладно, я пойду! Сейчас мне на дно лезть.
- Самому? А дублер?!
- К черту всех дублеров, ты же меня знаешь. Ладно, пока!
- Мишутка! Подожди! Тебе что, одного шрама на лице мало?!
- Шрамы украшают мужчин, Рен!
- Но здоровья не прибавляют. С этим кино ты станешь инвалидом!
- Ну, не каркай! Что с тобой сегодня?
- Зеркало разбила!
- И все? Моя девочка!
- Твой подарок, между прочим! – всхлипнула я.
- Не переживай, это – к счастью.
- Это посуда к счастью, Миш, а зеркала – наоборот! Ты смотри там, осторожнее!
- Конечно. Я куплю тебе тысячу таких зеркал.
- Не надо мне... зеркал. Лучше возвращайся скорее! – крикнула я, но он уже положил трубку. Мой Мишутка...Хотя... Нелепо называть детским именем «Мишутка» двухметрового раздолбая! Совсем не бережет себя, разбойник! Подумал бы о детях своих любимых. Что Мишка хороший отец, про это все говорят. Даже передача по ТВ была!
Успокоившись (чего переживать заранее, ничего ведь пока не случилось!), я села смотреть мой любимый Мишкин сериал. Тот самый, первый, про киллера и бордель. Какие у него здесь жесткие глаза... смешно, прямо. У моего доброго Мишки – такой звериный взгляд. Весь этот сериал люблю, кроме последних серий. Очень уж много он там целуется с Жанной. Хотя... не он с Жанной, конечно, а Демон с Марго. Так звали их героев. Демон... классное имя. Я его иногда так в шутку называю, и он вскипает. Не любит он эту роль, хоть она ему такую популярность принесла. Ему до сих пор девочки пишут: хорошо бы вам с Лазоревской пожениться. А он отвечает: Спасибо, я еще пожить хочу!)))
Уже спокойно, час спустя, я приняла новый звонок. Жанна! Легка на помине!
- Как поживаешь, затворница?!
- Почему, затворница? Я хожу гулять...
- В скверик вокруг дома, да? Вчера был показ у Катюши, чего не пришла?
- Жан... ну, я не модель!
- На меня бы посмотрела!
- Да... ты-то всегда прекрасна! Но я не люблю места, где много телекамер!
- Ну и глупо. Это наш шанс стать бессмертными, не понимаешь?
Я пожала плечами, хоть Жанна не могла этого увидеть.
- У меня другие методы...
- Ой, о чем ты? Хотя ладно, не будем спорить по пустякам... Я вот чего звоню... Короче: Ты придешь на мою свадьбу?!
- Конечно! Только я? Мишку ты не зовешь?
- Мишу... – она замялась. – ну... не знаю... он у тебя такой правильный, что я боюсь... Впрочем, ерунда! Конечно, пусть приходит Миша. И детей захватите. Планируем на начало сентября. Это будет нечто совершенно грандиозное! Выпишу вам пригласительный.
- Да не надо, мы купим билеты.
- Что?
- Купим билеты, и сядем с огромным букетом в первые ряды! А «Свадьба» – это по Чехову или что-то современное? И какая у тебя роль?
- Невесты, разумеется! – Жаннин голос звучал несколько удивленно.
- Здорово! Кто режиссер спектакля?
- Нет... Рен, ты с дуба рухнула? Я выхожу замуж!
- К-как?!! А-а-а! Поняла! Это такая шутка, да?
- Нет!
- Что же тогда? Вам с Егором захотелось пышного праздника, и вы хотите второй раз...
- Да нет же! С Егором я развод оформила как раз сегодня утром. Я влюблена, понимаешь?! Ты же у нас поэтесса! Кто меня поймет, если не ты?
- Влюб... Влюб... – я никак не могла выговорить это слово до конца.
- Да-а!!! Он та-акой!!! Представляешь, он мне подарил сирень! В июле! Настоящую, живую, цветущую сирень! Правда, с ума можно сойти?!
- Можно. – охотно согласилась я, понимая, что уже близка к этому от таких новостей! – А... он, это кто?
- Мой любимый! Ты что, подруга, инет не читаешь? О нас с Пашей всю неделю таблоиды гудят.
- Нет...
Я не читала даже ее ЖЖ. С тех недавних пор, как там пошли сплошные глупости, типа того, что туфли ей жмут, и ее грудь шестого размера – натуральная.
- Совсем от жизни отстала! – хохотала в трубку Жанна. – Паша – актер «Ленкома». Потрясный мальчик! Я с ума схожу по нему, Рен! Знаешь, что думаю? Рожу-ка я ему мальчика! А чего? Я давно хотела!
- Ты собралась рожать?! – эта фраза сначала у меня вырвалась, а уже потом я сообразила, как бестактно она звучит.
- Конечно, да! – Жанка была в такой эйфории, что обидеться ей и в голову не пришло.
- Прости... А как же... Егор?
- Ну-у-у, Егор! Мир большой, кого-нибудь, да встретит!
- Но он столько для тебя сделал! Нельзя же так!
- Ну, и что же? Сделал, да. Но... пришел конец нашей совместной жизни. Мне будет приятно о ней вспомнить, но время идет вперед. Ничего не поделаешь! Так мне рассчитывать на ваше присутствие?
Я молча нажала кнопку отбоя. Услышанное никак не укладывалось в голове. Почему-то мелькнула глупая мысль: «Вот оно, зеркало!».
Было страшно. Страшно оттого, что рушился весь мой привычный мир. Но я не теряла надежды. Мне казалось, что все это просто шутка, в Жаннином стиле. Вот, сейчас она позвонит вновь, и, смеясь, скажет: Какая ты наивная дурочка, Рен! Тебя даже разыгрывать неинтересно: все за чистую монету принимаешь! Ну, как же ты могла подумать, что я всерьез оставлю Егорку? Ты же знаешь нас обоих, подруга!
Я знала их... Я знала, как он приходил в театр в самый последний момент, чтобы незаметно занять свое место. И изо всех букетов, летящих в день премьеры на сцену, самый первый был – от него. Знала, что каждую ночь, во время гастролей, он звонил ей, чтобы поддержать. И пока ее коллеги по сцене пили, и вообще, всячески расслаблялись, Жанна, за дверью гостиничного номера, часами разговаривала с мужем. Знала, что один раз она уговорила его пойти днем в кафе, а там оказался журналист... На следующий день интернет взорвался сообщениями о том, что Лазоревская обедала и целовалась прилюдно с неизвестным мужчиной. Егора никто не знал в лицо, и никому даже в голову не пришло, что это муж! И он ничего не опровергнул.
Я знала, как приятно было смотреть на них, когда они выбирались вдвоем за город. У меня остался в памяти момент, когда она взбиралась на лошадь, и Егор подставил широко раскрытую ладонь, чтобы она на нее наступила... Так не делал даже мой Миша, а более романтичного мужчины я не видела в жизни!
Я еще помнила, как мягко звучал голос Егора, когда он спрашивал по телефону: «Моя Жаннулька не с тобой?».
Я хорошо их знала, и поэтому долго ждала ее второго звонка. На экране, который я забыла выключить, все еще обнимались Демон и Марго. Луна всходила над роскошным зданием респектабельного клуба, и обворожительно нежный голос – Жаннин голос! – пел песню о любви...
- Прости, Демон! – вдруг сказала Марго, блеснув малахитовыми глазами. – Мы должны расстаться!
- Не понял?! – хрипловатый (Мишин) шепот взорвался от удивления. – Маргоша, что ты такое говоришь?!
- Прости! – улыбнулась она. – Я влюбилась, понимаешь?....
Конечно, этой сцены не было в сериале, к счастью, не было. Она лишь пригрезилась моему расстроенному воображению. Я выключила компьютер, повторяя:
- Влюбилась! Влюбилась! Какое прекрасное слово! Почему же сейчас оно кажется мне настолько ужасным? Как Марго может оставить Демона, и влюбиться в другого? Как Жанна может оставить Егора? Нет, этого не может быть. Просто потому, что этого не может быть вообще!
А вот... Если Миша приедет, и скажет: «Прости, Рен. Я ВСТРЕТИЛ другую девушку. Я влюбился в нее». Что тогда будет? Я не могла представить себе этого! Мне было ясно, что в тот же миг моя жизнь закончится. Да, до меня у Мишки было три жены. Тем не менее, я не представляла, что он... что я... что мы можем разлюбить... У меня это не укладывалось в голове. Ведь это все равно, что Янка нашла бы другого мужчину, и решила, что он теперь будет ее папой!
Лежа на огромной кровати, поверх одеяла, я, как мозаику, перебирала воспоминания о Егоре и Жанне... Словно пытаясь сложить заново то, что сложить было уже невозможно.
Я вспоминала свою первую встречу с Жанной. К звездам опасно приближаться: они могут ослепить неосторожного. Именно это и случилось со мной. Я не замечала ее недостатков. Считала ее самой красивой, модной, умной и веселой. И когда я узнала, что в наш маленький провинциальный город приезжает со спектаклем та самая «Марго», с которой я переписывалась в социальных сетях, кто мог удержать меня?...
Мой друг бежал за мной, уговаривая надеть забытую куртку. Напрасная забота: мне не было холодно! Я торопилась к служебному входу, чтобы увидеть ее. И я ее увидела! Высокая на своих каблуках, с простой прической типа «конский хвост», моя звездочка выглядела простой и усталой. Я крикнула: - Жанна Эдуардовна! Жанна! – И, вот, второй крик она услышала. Сделала шаг в сторону, небрежно, наспех, обняла меня. Моя голова оказалась рядом с плюшевым медвежонком, которого я подарила ей в этот вечер. (Теперь я давно не видела этого медведя, и думаю, что она забыла его в первой же гостинице!)У меня не было слов от восторга, я все время запиналась, а она терпеливо слушала привычные комплименты, и так скромно, по-доброму, устало улыбалась мне с высоты своих каблуков. Немного опомнившись, я, наконец, спросила о Егоре: как он?
- Отлично! Он у меня молодец! – с тихой гордостью ответила Жанна. И добавила с ноткой удивления: - А вы знакомы с моим мужем?
Я кивнула, слишком поздно сообразив, что выдаю секрет. Егор нашел меня «ВКонтакте» за месяц до этого спектакля. Он был там зарегистрирован как «Егор Черный Дрозд», с головной фотографией птицы, и я сначала не поняла, что нужно от меня этому человеку. Выяснилось, что Егор часто заходил на страничку жены (Жанна тогда еще не очень хорошо управлялась с инетом, и ЖЖ у нее еще не было), и прочел там мои стихи про актера, которые я ей посылала. Стихи ему понравились, у нас завязался разговор. Но раньше я не писала Жанне, что мы с ним – друзья (еще виртуальные, правда).
Да... Егор вряд ли добавлял в друзья всех фанатов жены, но я его чем-то зацепила. Настолько, что, когда переехала в Москву, я стала дружить не только с Жанной, но и с ним.
Мы вели с Егором долгие и легкие разговоры о книгах и фильмах, а с Жанной... С Жанной чаще смеялись, чем разговаривали. Однажды она зазвала меня с собой на вечер к знакомой. Я не знала, что надеть, как выглядеть, и мы вместе поехали к ее стилисту. И Жанна... Ой, она такая выдумщица! Она так придумала, что у нас... в общем, были одинаковые платья и прически. И даже волосы мне выкрасили оттеночным бальзамом в рыжеватый цвет.
- Будешь клон Лазоревской! – весело сказала она, довольная собой. Мы произвели фурор, а Миша с Егором чуть в обморок не попадали. И мне было весело! Теперь кажется странным, что я так радовалась тому, что похожа не на себя. На той вечеринке много раз меня обнимали сзади незнакомые мужские руки, и чей-то голос шептал в ухо: «Жанночка!» И мне нравилось видеть, как они все изумленно отскакивали, едва я повернусь. Ни разу я не подумала, что хоть кто-то из них – любовник Жанны. Нет! Просто она свободно со всеми общалась. Она же мне сама говорила, что даже дорогих подарков она ни от кого, кроме мужа не принимает.
- Знаешь, иногда так хочется взять какой-нибудь миленький бриллиантик, но держусь из всех сил! – жаловалась она. – Представляешь, как трудно?
- Нет! – смеялась я в ответ. – Не представляю! Мне же никто никогда не дарил бриллианты!
- Как? А Миша?
- Что ты, Жан! Я ему давно запретила. Ненужная трата денег, да и не люблю я их!
- Глупышка ты, Рен! Бриллианты – лучшие друзья девушек.
И было излишним спрашивать, считает ли она себя девушкой в сорок с хвостиком лет. Конечно, считает!
Как же с ней всегда было весело, с моей милой Жанной! И как было жаль ее, когда она, усталая, падала на диван после многочасовых репетиций. Или после спектаклей, когда она, измученная донельзя, никогда не покидала фанатов до последнего автографа. Да, она всегда была такой! Как бы ни спешила, все всем подписывала и со всеми фотографировалась. А еще, если обещала куда-то приехать, к примеру, дать интервью, всегда приезжала вовремя. У звезд это так редко бывает!
Стоп! Я поймала себя на мысли, что думаю о Жаннульке в прошедшем времени. Как будто она уже умерла. Но ведь она жива! Она звонила мне двадцать минут назад. Моя лучшая подруга Жанна, которой я доверяла все свои секреты, которой я поклонялась... Для всех – звезда, ведущая себя на людях очень раскованно. Для меня – самая потрясающая женщина, мать и жена. Жена! Сейчас я позвоню Егору, и он мне скажет, что они не думали разводиться, что это все бред! Скорее, к телефону!
Егор не брал трубку... Раз, другой, третий. Бесполезно. Сегодня – воскресенье, значит, он вряд ли в офисе. Я оделась, кинула мстительный взгляд на неубранные осколки зеркала: «мы еще поспорим с тобой! Я не дам им разлучится, так и знай! Я поговорю с Жанной. Она всегда говорила, что ценит меня. Она меня послушает! Я поговорю с этим ее... Пашей. Если он настоящий мужчина, он должен понять, что ТАКУЮ семью разрушать нельзя. И уйти в сторону!». Хотя... о чем я?! Это же все неправда, неправда!
Дом-особняк в престижном московском районе казался пустым... Когда я, распахнув дверь, громко позвала: - Егор! Жанна! – мне никто не ответил. Я бы ушла, если бы моего уха не коснулся бы легкий звон из гостиной.
Просторная комната была увешана портретами Жанны Лазоревской во всех видах. Над огромным камином висел портрет, написанный известным художником по заказу Егора. Этакая рыжеволосая ведьмочка с яркими зелеными глазами. Только над головой – нимб. Он выглядит совсем нелепо, учитывая далеко не святой взгляд. Эту картину под названием «Богиня Жанна», написали после того, как она спела известную песню из репертуара Киркорова: «То ты царица, то ты богиня... Каждый день – новая роль». После этого многие стали так и называть ее «Богиня Жанна».
С портрета я перевела взгляд на стол, заставленный бутылками и стаканами, и только потом заметила хозяина дома, сидящего в кресле со стаканом виски. Я знала, что Егор не пьет, а вино в доме держит лишь для друзей. Вот Жанна не пренебрегала веселыми застольями, где всегда была королевой. Но и она не пила дома: для нее главным всегда было не вино, а компания. Однако сейчас... я его не узнала! Этот мужчина с дикими глазами – мой друг, Егор Тимирев?! Куда делась его легкая, немного застенчивая, улыбка? Кто украл огоньки в глазах?
- Егор! – я шагнула к нему, решительно отбирая бокал. – Егор, что ты делаешь?!
- Привет, Рен! – он кисло улыбнулся. – Делаю, что хочу. Я теперь свободен!
- Неправда! Ты этого не хочешь! Егор, остановись, прошу тебя! – я почти кричала. Мне казалось, что если кричать, волноваться, спорить, то еще можно что-то исправить... – Надо что-то делать, как ты не понимаешь!
- Я уже все сделал. Дал согласие на развод.
- Ты что, сошел с ума?! Как ты не понимаешь, что у нее все это временно? Несерьезно! Она потом сама будет жалеть! Егор, ну, ты же знаешь Жанну! У нее вся жизнь – игра.
- Вот именно! Вот и со мной она поиграла... Поиграла и бросила!
Я вся сжалась от этих слов.
- Не говори так, Егор! Не смей!
Он не слушал меня. Он негромко напевал мотив старой знакомой песенки:
Она была актрисою...
И даже за кулисами
Играла роль, а я хотел любви...
- Хватит! – Я прыгнула к нему, как кошка, и, схватив за плечи, принялась яростно трясти. – Что ты творишь, Егор?! Какой любви ты хотел? У вас ведь была любовь, самая потрясающая любовь из всех возможных! Она всегда и всем говорила, какой ты хороший. Егор, помнишь, как она хотела выброситься из окна, потому, что спектакль, который она готовила полгода, с треском провалился? Об этом не знают ее фанаты, но знаем ты и я! Как ты сказал, что готов любить ее любой: актрисой, домохозяйкой, хоть водителем такси! И как потом она плакала... она плакала у тебя на плече, Егор, потому, что ты ее спас! Вернул к жизни. И так было не один раз!
- Да... А теперь в интернете пишут, что я был плохим мужем... Что не ходил с ней по тусовкам, не выводил ее в свет. Что мне вообще было плевать на Жанночку! Плевать на нее, Рен, на ту, которую я...
- Егор, не надо никого слушать! Конечно, для ее фанатов всегда и во всем права она. Но мы-то не фанаты, а друзья. Человек может ошибаться. А друзья на то и нужны, чтобы не допустить этого. Мы не допустим, Егор!
- Поздно, Рен. Не лезь в это дело!
- Как это «не лезь»?! – возмутилась я. – Сколько лет вы прожили?
Он вздохнул.
- Осенью было бы пятнадцать.
- И что, вот так, сразу, надо все кинуть?!
Он усмехнулся.
- Почему сразу, Рен? К этому давно шло. Думаешь, почему Даша во Франции? Я отправил ее туда, чтобы девочка не была свидетелем этого!
Я похолодела. Неужели, в жизни моих друзей было что-то, чего я в упор не замечала?
- Чего, Егор?
- Как мама дома не живет неделями, вот чего! Как она на всех тусовках обнимается с этим, который ей в сыновья годится! И говорит, как ей с ним хорошо, и как он ее замечательно понимает! Я ее, выходит, не понимал!
- Какой ужас! – вырвалось у меня. – Бедная Дашка! Как же она расстроится, если узнает...
- Уже, Рен. Жанна ездила к ней на выходные.
- И?
- Она ездила с ним. Не знаю, что произошло, но девочка закрылась в комнате и прорыдала целый вечер. Наверное, сказали ей, что у нее теперь новый папа!
У меня затряслись руки, и я не сразу нашлась, что ответить. Я посмотрела еще раз на портрет, с которого гордо улыбалась она, и с горьким изумлением спросила, обращаясь к картине:
- Как же ты могла, богиня Жанна?!!
- А вот так! – Ответил Егор за нее. – Понимаешь, я думал, что если буду стараться во всем ее понимать и поддерживать, то всегда буду ей нужен. Наивно, правда? Я всего лишь наивный дурак, Рен!
Я молча сидела, и плакала. Теперь уже Егор пытался меня успокаивать.
- Да все хорошо, Рен. Она – твоя подруга. Ты должна поддержать ее. Тем более – он кивнул на компьютер. – Вся страна ее поддерживает.
- Я не могу поддерживать подлость, Егор! – прошептала я сквозь слезы.
- Не надо таких громких слов! Актеры, певцы, вообще творческие люди, живут другой жизнью, чем все мы. Для них перемена объекта любви – обычное дело. Прости – вдруг смутился он. – Я забыл, что твой муж тоже актер!
- Причем тут Мишка?! Я сама, если хочешь знать, творческий человек! Я писала стихи, рассказы! Это что, не творчество?! Но я считаю, что бросать человека, с которым счастливо жила пятнадцать лет – предательство и преступление! Я не понимаю этого и никогда не пойму! Не желаю понимать, Егор!
- Что ж, если она так будет счастлива...
- Как же можно построить счастье на страданиях того, кто отдал тебе всю жизнь?!
- Не преувеличивай, Рен. И... спасибо за поддержку, но напрасно ты приехала.
- Нет! Не напрасно! Сейчас я поеду к ней, и...
- Не надо, Рен! Не надо тебе к ней с таким настроением.
Но я лучше знала, что мне надо. Сама не пойму, как добралась до театра, когда глаза поминутно застилали слезы... Однако... я еще надеялась, что простая человечность сильнее разбитого зеркала!
- Я к Лазоревской...
- Дорогая! – Жанна, сияя улыбкой, бросилась ко мне, прямо с порога гримерной, оживленно щебеча. – Ты что-то неважно выглядишь... Нос красный, веки распухли... У тебя не аллергия, подружка? По себе знаю, какой это кошмар! Дать тебе телефончик хорошего врача?
- Жанна... Егор...
- А, ты была у него? Ну, и как? – она вертелась перед зеркалом, и, с помощью гримера Наташи, закалывала свои пушистые рыжеватые волосы.
- Ты не можешь уйти от него!
- Почему? – рассмеялась она. – Он что, ребенок? Или птенец? Не выживет в дикой природе?
- Он тебя любит!
- Перестань! – небрежно отмахнулась она. – Он просто привык, что он муж самой Лазоревской! Ничего, переживет. Я вот думаю: какое платье пошить для церемонии. Не подскажешь? Как-никак это уже моя третья свадьба... А у женщины каждая новая свадьба должна быть красивее, чем предыдущая!
«Она не играет!» - с ужасом подумала я. – «Ей и впрямь плевать на всех, кроме себя! Неужели, звездам это позволено?!». Я вскочила, сжав кулаки. В этот момент я готова была броситься на нее. На ту, которую еще недавно обожала.
- Как ты можешь так о нем? Ты же знаешь, какой он... Таких больше нет!
- Ну, не надо из Егора делать ангела! – хмыкнула Жанна. – Он тоже, знаешь... с другими куда угодно ходил, а меня не мог в свет вывести...
- А зачем было водить тебя туда, куда ты сама отлично знала дорогу? Ты мне вот что скажи...Значит, он тебя спасал, когда ты в окно кинуться хотела, а его спасать некому?!
В ответ Жанна рассмеялась почти издевательским смехом.
- Вот и займись им! Ты же ангел. Все говорят!
Да, муж называл меня ангелом... Но какой я, к черту, ангел, когда не могу даже такой малости, как спасти друзей от беды?!
- Жанна, это... так нельзя! Это... непорядочно, Жанна.
Снова смех.
- А когда это Лазоревская порядочно поступала? Всякие там скромники вечно меня критиковали... То юбка короткая, то танцую откровенно, то смеюсь громко. Но от тебя, Рен, я не ожидала! У меня же самое прекрасное чувство – любовь! Нет, видно, нет в тебе романтики!
Я молчала. Мне просто нечего было сказать. Я оглядела ее, такую веселую и самодовольную. Подумала. И сказала только одно:
- Ты думаешь, это любовь? Это эгоизм! Если ты любила больше двух мужчин, значит, по-настоящему ты любила только одну себя. Оставайся здесь, и играй любовь. Играй честных женщин, и стерв, бизнесменш, и хозяек борделя! Играть... это все, что ты можешь, Жанна! И я никогда не думала, что это так мало... Ты умеешь играть, но не умеешь любить! И жить ты тоже не умеешь!
Выпалив все это на одном дыхании, я выбежала из комнаты. В коридоре, неожиданно, я наткнулась на Наташу. Она много лет была костюмершей Жанны, и одной из самых преданных ее поклонниц. Сейчас в ее глазах светилась откровенная ненависть ко мне.
- Что же вы так?! А еще подругой Жанны Эдуардовны себя называли! Говорили, что любите ее! Да что это за любовь, если вы из-за такого пустяка набрасываетесь на человека?!
- Судьба человека – не пустяк, Наташа!
- Это не ваше дело, а их, личное! Почему вы позволяете себе судить других? Что, вы сами – ангел?! Вы не можете судить! Никто не может! Только Бог может! Человеку нужно прощать и смиряться.
- Не хочу я ее прощать! И смиряться с этим не хочу! - крикнула я, выбегая из театра. Я плакала. Никто не знал, как мне было больно в эту минуту. Я теряла подругу... Нет, не то. Я поняла, что у меня ее никогда не было. Я просто выдумала, что Жанна – красивая, умная и добрая. Выдумала свою Жанну, и с ней подружилась. А она не такая, и никогда такой не была! Вот и все... Как же может быть больно человеку от крушения собственных фантазий!
Но вскоре я вспомнила, что есть человек, которому сейчас еще больнее, чем мне. А я, эгоистка такая, совсем о нем забыла!
- Егор! – я ворвалась в дом, словно в крепость.

Он боялся, что когда-нибудь, под полной луной
Она позабудет дорогу домой,
И однажды ночью вышло именно так...
Он страдал, если за окном темно!
Он рыдал, на ночь запирал окно!
Он не спал, пил на кухне горький чай,
В час, когда она летала по ночам.
А потом, поутру, она клялась,
Что вчера это был последний раз!
Он прощал. Но ночью за окном темно,
И она улетала все равно!
Мне всегда нравилась эта, грустная до слез, песенка Макаревича, но никогда еще я не понимала ее смысл так остро, как в эту минуту, когда, спотыкаясь, бежала по лестницам и коридорам. Мне нужна была разрядка... Выплеснуть свой гнев...
На веранде стояли и висели зеркала... Жанна любила зеркала, и собирала их. Сейчас в каждом отражалось мое перекошенное, испуганное, совсем некрасивое лицо. Под влиянием порыва, я швыряла в них все подвернувшиеся под руку предметы, от вазочек до стульев, и кричала:
- Это вы, вы во всем виноваты! Из-за вас она решила, что красавица, что ей все дозволено! Вы украли у нее доброту, сердечность, тепло! Из-за вас она так заигралась, что осталась в игре навсегда! Верните! Верните мне мою Жанну!
И только тогда, когда от этих бездушных, отвратительных стекол, не осталось ничего, кроме осколков, я двинулась дальше.
- Егор! – я бежала по дому с отчаянным криком. Все комнаты были пустыми. Лишь монитор в гостиной по-прежнему демонстрировал страницы популярных сайтов, с сообщениями о новой любви Жанны Лазоревской. Мне бросались в глаза фразы о том, что Егора и не видел никто никогда, что он вообще – миф, что их брак был сплошным пиаром...
Горло сдавили спазмы.
- Егор!!!
Никто не ответил на мой отчаянный крик. Боже мой, он ведь все это читал! Как же они все... те, кто пишет... Кто защищает свою любимую актрису, Богиню и суперзвезду, как же они не понимают, что совершают, возможно, убийство! Да, неосторожным словом тоже можно убить!
А когда покатилась на убыль луна,
Он шагнул из окна, как шагала она...
Он взлетел, как взлетала она, но...
Не вверх, а вниз....
- Нет... – прошептала я, вспомнив, чем кончилась песня. - Егор!
Я поняла, что не успела... Окно на чердаке было распахнуто настежь. Я боялась выглянуть из него, чтобы не увидеть внизу, на дорожке, безжизненное тело Егора...
Не знаю, что было потом. Я очнулась от знакомого голоса. Было уже темно, и в чердачное окно заглядывала луна. Сколько же я здесь просидела, если вся эта история началась еще утром?!
- Рен! Рен, любимая, что случилось?!
- Миша?!! Мишка!!! Откуда ты... здесь?!
- Приехал еще в обед. Понимаешь, словно сердце кольнуло: что-то не так! Отпросился у режиссера, взял билет на самолет. Вижу, не зря! Я целый день тебя искал!
- Егор... – прошептала я, не сводя глаз с раскрытого окна. – Он... Его больше нет, Миш...
- Куда ж он денется? – удивился мой муж, все еще обнимая меня.
- Жанна... Она его оставила... Не спасла... Он ее столько раз спасал, а она... Он...
- Дурочка! Что ты придумала себе, Господи?! Да Егор у нас!
- Как?!
- А вот так! Кстати, от этого подоконника я его и увел. Он уверял, что просто хотел проветрить чердак, но кто его знает... Короче, с ним все хорошо! Ждет, когда я тебя найду...
- Миша! Миш, ты... ты никогда ни в кого не влюбишься?
- Рен! Зачем же мне влюбляться, если я уже влюблен? В тебя!
- И это надолго?
- Навсегда! Ну, что, поехали домой?
Я устало, но счастливо, взглянула на него, и кивнула.
Как только мы вошли в свою гостиную, где в глубоком кресле сидел наш друг, я бросилась к нему. Взяла его руки в свои, заглянула в глаза, и сказала:
- Егор, мы это переживем! Вместе, ты слышишь? Я и Миша всегда будем рядом с тобой. Никакие богини не испортят жизнь смертных! Нет больше никакой Жанны, есть только мы, понимаешь?
... И... Знаешь, что еще, Егор? Я поняла, зачем разбиваются зеркала. Они несут не горе, а лишь избавление от того, чего, на самом деле, нет. Мы живем среди людей, которых выдумали. Мы поклоняемся им, обожаем их, думаем, что наши кумиры безгрешны. Зеркала разбиваются, чтобы мы, наконец, увидели правду.
Они нас спасают. От наших глупых фантазий, идеализаций, лжи... Лжи, в которой мы привыкли жить.

********************** КОНЕЦ***************************

P.S Вот такой рассказик. Почти из личного опыта. Здесь больше правды, чем может показаться на первый взгляд.