Рассказ Юрия Петракова Детская любовь

Рассказ Юрия Петракова
ДЕТСКАЯ ЛЮБОВЬ

С детства я был влюбчивым ребенком. Еще в старшей группе детского сада влюбился в Зою - свою соседку по столу. Сейчас, вспоминая ее миловидное личико, я прихожу к мысли о том, что хороший вкус, как и тяга к прекрасному полу у меня были заложены с раннего детства.
Любовь к Зое продолжалась ровным счетом все лето. А точнее до того дня, когда ее родители были переведены по службе в другой город и увезли ее с собой. Но я горевал недолго. Уже первого сентября своего первого школьного года на школьной линейке я приметил девочку, года на четыре старше меня. Позже я узнал, что звали ее Светой. Она была похожа на цыганку. Две толстенных косы спускались ниже ее пояса. Вероятно, именно эти косы и поразили меня.
Светлана жила в доме у самой школы. Она училась во вторую смену и была пионеркой. Каждое утро, проходя в школу я мечтал увидеть ее на балконе, расчесывающей свои густые, черные как смоль волосы.
Тогда же, посмотрев  фильм «Дом в котором я живу», я влюбился в исполнительницу главной роли Жанну Болотову. Мне грезилось, что она не погибла на фронте. И где-то в заваленном руинами подвале еще ждет своего спасителя, которым конечно должен был быть я.
Потом, лет пять мое сердце оставалось не занятым ни чьим воображением. В ту пору я, как и многие ребятишки нашего послевоенного городка босяковал – тайком покуривал, сдавал в утильсырье добытый в развалинах домов цветной металл, и на вырученные деньги покупал конфеты под названием «подушечки». А еще ходил на рыбалку. С увлечением ловил карасиков и красноперок. Играл в орлянку и дурака. Собирал марки и спичечные этикетки.
Видимо, боязнь оставить меня в дурной кампании, заставила мою матушку перевести меня в другую школу, которая была только-только восстановлена из руин. Еще недавно она была обнесена забором, и мы сигали через него с разбегу, попадая прями на пустырь с трофейным немецким самолетом. Как он туда попал - не знаю. Запомнил только, что корпус его был из дюраля и напоминал шифер.
И вот тогда, будучи уже пятиклассником, я увидел девочку, на первый взгляд ни чем не примечательную. Но, что-то в ней все-таки было, что заставило меня влюбится в нее с первого взгляда. Хотя, надо сказать, что влюбленными в нее были не только все мальчики нашего класса,  но и некоторые старшеклассники. 
Так продолжалось с пятого по восьмой класс. По окончании которого я вынужден был идти работать. И хотя учеба, а потом и работа музыкальным мастером была весьма интересной и увлекательной, я ей все-таки тяготился. А как иначе? Мне всего-то было пятнадцать лет и все еще хотелось побыть беззаботным мальчишкой. В чем-то этому способствовал и мой наставник Петр Иванович Винниченко. Бывший скрипач,  офицер, он был тяжело ранен на фронте. Играть виртуозно, а иначе он просто не хотел, он больше не мог. И поэтому не стал продолжать учебу. Но, будучи глубоко любознательной, творческой личностью, самостоятельно освоил ремесло мастера по ремонту музыкальных инструментов. А это было скажу вам очень непросто! Петр Иванович оказался на редкость хорошим учителем и высоко порядочным человеком. Он по- своему жалел меня. Особо не нагружал работой. Он же привил мне любовь к книгам. Именно у него я впервые  увидал книжный антиквариат. Увидел и пристрастился к их чтению.
Но как бы там ни было, в шестнадцать я стал работать самостоятельно. Работа заключалась в поездках по музыкальным   школам и домам культуры, которые на своем балансе имели от пяти и  более фортепиано, с целью устранения неполадок при  их эксплуатации.
За время работы мне выпало объехать всю Донецкую и частично Луганскую области. Повидать много интересных людей. Повстречаться с известными артистами. Так прошло девять лет, с перерывом на армейскую службу. Затем была студенческая жизнь.
Что касается личной жизни, то со временем  вкус и интерес  к женскому полу не исчезал. Любил ли я женщин? Конечно, любил! Любили ли  они меня? Наверное, любили!
Я был дважды женат. У меня трое детей и трое внуков. Интернет подарил мне встречи через много лет с женщинами, которых я любил когда-то. Мне было интересно узнать, как сложилась их жизнь. Как могло быть у меня с ними, не разведи нас судьба по разным городам и весям. Но так случилось, что была еще одна встреча, о которой я не думал, не гадал, но о которой я так мечтал в детстве.
Так случилось, что в годы недавней российской смуты мне довелось оказаться в рядах тех, кому интересы России были дороже личного благополучия. Кто не убоялся режима компрадорской буржуазии. Возможных репрессий и даже смертельного риска. Это были разные люди. Известные и не очень. Добрые и суровые. Смелые и осторожные.   Как-то  так получилось,  что в их среде я оказался востребованным. В том числе и на профессиональной основе. Возможно, что мне еще удастся написать свою книгу о тех временах. Об этих людях. Право, они  заслуживают этого.
Тогда мы все вместе организовали Народно-патриотический Союз России, возглавили который Николай Иванович Рыжков и Геннадий Андреевич Зюганов. Это был некий прообраз нынешнего Общероссийского общественного фронта, руководителем  Исполкома которого, видимо, не случайно является  Станислав Говорухин, который был тогда Заместителем Председателя Координационного Совета НПСР. И так уж получилось, что заместителем руководителя аппарата Исполкома  НПСР по идеологии стал ваш покорный слуга. Руководил аппаратом Александр Тимофеевич Уваров – человек интереснейший во всех отношениях. Тогда о нас с ним многие говорили так: «Если бы в КПСС были такие коммунисты как вы с Уваровом, Советский Союз не развалился».
 Тогда же при НПСР создавались всевозможные общественные организации. В их числе и Российская гильдия  актеров кино и телевидения. В нее вошли многие известнейшие советские артисты. Конечно, во времена разрухи и безденежья, добиться какого либо успеха  мы не могли. Но для нас важно было заявить о своей позиции.   Ведь большинство членов гильдии и по сей день люди самодостаточные, высокопрофессиональные, не терпящие диктата с чьей-либо стороны.
Были среди них и Николай Губенко со своей супругой Жанной Болотовой. Бывший министр культуры СССР, выдающийся актер и режиссер, руководитель Театра содружества актеров Таганки, он в ту пору был еще и депутатом Государственной Думы России второго созыва. Туда он был избран по списку КПРФ, как представитель общественного движения «Духовное наследие», руководил которым известный тогдашний политик Алексей Подберезкин. Конечно, при встречах с ними я не мог не вспомнить о своей детской увлеченности, но рассказать об этом не решился.
Не знаю почему, но смутные времена обостряют отношения между людьми. Так  произошло и в отношениях Губенко и Зюганова. За свою позицию по вопросу тактики борьбы между партией власти и  КПРФ Николай Губенко был исключен из компартии и в депутатский корпус Госдумы третьего созыва не попал. Однако, через год после исключения из Компартии  вновь вступил в нее на общих основаниях.
Тогда же в связи с приближающимися выборами в Мосгордуму, формировался список кандидатов в депутаты Москвы. Тогда же мне удалось убедить заместителя Председателя КПРФ Ивана Мельникова, курирующего предстоящие выборы, включить народного артиста в первую тройку кандидатского списка. Выбор был настолько удачным, что Николая Губенко избрали заместителем Председателя Мосгордумы.
В канун 9О-летия Великого Октября партия готовила праздничный концерт в Колонном зале, организацией которого было поручено мне. В составе оргкомитета от Союза писателей России была включена заместитель председателя СП России Лариса Баранова-Гонченко и заслуженный деятель культуры России Юрий Мартынов.
Накануне, я с Ларисой встретились с Николаем Николаевичем в его кабинете. Встреча носила далеко не праздный характер. Речь шла о его отношении к нашей инициативе включить в праздничную программу отрывок из спектакля «Кремлевские куранты». Дело в том, что исполнять роль Владимира Ильича Леина вызвался актер  из Орла. Наша задача состояла в том, чтобы предложить исполнение этой роли, а так же вести вечер самому Николаю Губенко.
Николай Николаевич и от первого и от второго предложения отказался и пригласил нас с Ларисой на чашку чая.  Так случилось, что, выпив не одну чашку, мы тогда о многом поговорили, но о самом главном для меня – рассказе о моей первой  детской любви поведать я так и не решился. Может быть потому, что об этом услыхала бы Лариса? А, может быть, мне тогда показалось это мелким и смешным?