М. М. Кириллов Белоомут. Мещерский край. Очерк

М.М.КИРИЛЛОВ


БЕЛООМУТ, МЕЩЕРСКИЙ КРАЙ

Очерк

    Лето 1959-го года. Артиллерия рязанского парашютно-десантного полка, в котором я тогда служил, выехала в район Белоомута на артиллерийские стрельбы. А я, догоняя убывший ранее полк, приплыл туда по Оке. 
      Городок Белоомут  – часть Мещерского края, ближняя к Москве.   Было мне тогда только 27 лет.   Многое  было для меня впервые. И эти места не стали  исключением.
     Белоомут оказался небольшим поселением, состоящим  из сотни частных домов, с заросшими палисадниками, и десятком, в основном грунтовых, улиц.   Кое-где высились обшарпанные, но всё же белые церкви. Городок-то он был небольшой, но древний. Соседи по теплоходу рассказывали, что ему уже более четырёхсот лет. Молодой царь Пётр, проезжая эти места, будто бы заглядевшись на белую окскую водную пену у корабельного борта, назвал деревню Белый омут. С тех пор названии это и прижилось.
    У небольшой пристани люди  указали мне куда идти, и я пошёл. Во время долгого пути на теплоходе по Оке от Рязани насиделся на палубе вдоволь, и теперь идти было приятно. В конце посёлка располагались некоторые наши подразделения, и десантники отвезли меня далеко в лес,  на полигон, к артиллеристам.
      Врач я там был один, народ – отменного здоровья. Десантники.  Питание, было хоть и однообразно-армейским, но сытным. Артиллерийские батареи уже давно выехали сюда, на полигон  вглубь Мещеры.  Предстояло мне прожить со всеми здесь с месяц.
      Недалеко от офицерских лагерных палаток, в высоком хвойном лесу, протекал лесной ручей, образуя небольшое озеро. Вода в нём была прозрачной и холодной, видно, недалеко отсюда били ключи, и она не успевала согреваться. Да и лес закрывал солнце. Дно озера было покрыто толстым мягким  слоем опавшей хвои. Вода имела тёмную окраску и немного пахла хвоей. Глубина озера была небольшой, не более трёх метров. Я с удовольствием купался здесь, когда удавалось,  и утром, бывало,  и вечером. А некоторых эти «хвойные ванны» почему-то отпугивали. В глубине вода в озере была чёрной.
     Здесь вообще преобладали хвойные леса, в основном, ель. Таких озёр, как у нашего лагеря, в округе было много. Они назывались гумусными, что объяснялось обилием хвои. Но были и луга, и низкорослые кустарники. Вот здесь-то и размещалось стрельбище.
      Я видел военную карту местности. Здесь были указаны громадные лесничества, просеки, редкие дороги. Дикий, безлюдный край. Предупреждения о стрельбах официально,  конечно, делались, дороги перекрывались, но сторожить было некого. Глухомань на многие десятки километров. Полигон был понятием условным. Он не огораживался. Важнее было, чтобы свои люди  не заблудились.
       Техника и солдаты оставались на полигоне всё время, жили в палатках, здесь же питались. Медпункт был открыт, но никто не болел. Офицеры по окончании конкретных стрельб, всякий раз  уезжали на базу. И я с ними. Связывались по рации. В Рязани такие стрельбы были бы невозможны.
    Заместитель командира полка по артиллерии (начальник артиллерии) подполковник Виноградов хлопотал больше всех. Лесная жизнь требовала организации. В свободные минуты он рисовал в блокноте простым и цветными карандашами наиболее живописные здешние места. Он был любитель-художник, и позже, уже дома, эти наброски становились картинами. Я их видел. Мы с ним были соседи по дому и дружили.
     Месяц прошёл незаметно. В лесу одичали немного, но и оздоровели. Закончив стрельбы, всё имущество собрали в грузовики, прицепили к ним пушки, и, вытянувшись в длинную автоколонну, организованно, с впереди идущим газиком  и замкомандира полка по артиллерии во главе двинулись по лесным дорогам в сторону Рязани.
     В пути, чуть в отдалении от дороги, вдруг увидели спокойно сидящую огненно-рыжую лису. Солдаты, сидевшие на грузовиках, показывали на неё пальцами, смеялись, кричали, а она и с места не тронулась, сидела как домашняя собака. Здешний лес и был её домом, это мы были гостями.
     Ехали долго, с привалами и полевой кухней. Перед въездом в Рязань через большой окский мост, привели колонну в порядок и аккуратно проследовали через город в расположение своей части. Мой полк стоит и сейчас в Дашках (в/ч 41450).
     Через много лет я впервые прочёл книги Константина Паустовского и  именно о Мещерском крае. Это – замечательный писатель – живописец. Он около двадцати лет прожил в глубоких местах Мещеры, где-то севернее Рязани. Он писал: «в Мещере всё обыкновенно – и леса, и озёра, и луга, и прозрачный воздух». Обыкновенно, а уезжать отсюда не хотел. Я в нём себя узнаю. Мы с ним, не сговариваясь, увидели здесь одно и тоже.
      Прошло почти шестьдесят лет, а эти воспоминания живы. И я вижу, и читатель видит. Даже если он там сам не бывал. Выходит дело, я ему Мещеру подарил. Сколько во мне ещё таких подарков, я не знаю. Вчера ещё я думал, что уже ничего не вспомню, и надо же! Накопил за свои долгие 80 лет не мало. Надо успеть раздать всё. А кому не понадобится, Бог с ними.

6 января 2017-го года, Саратов.