Повороты судьбы

Нужно было найти денги. Денги на билет. Срочно!
Не хватало всего «300 сомони». Для богатого человека эта сумма – деньги небольшие или, как говорит сосед по лестнице, дядя Миша, «капля в море», но для Аниса – это была  огрпомная сумма. Что делать? С этим вопросом уже четвертый день мучался студент-заочник Анис Искандари. Он не ходил на самбо. Не ходил в библиотеку. Ничего не делал, если не считать того, что ел три раза в день.
Правда, иногда с ленцой делал зарядку по утрам. А так, лежил на диване и часами смотрел в потолок. Смотрел, не моргая. Словно гипнтотизируя. Словно какой-то джинн спустится с потолка и подбросит ему эти самые злополучные деньги.
Мама Аниса, Аклимо раньше работала в неком научно-исследовательском институте, а теперь – библиотекарем в Республиканской библиотеке имени Фирдоуси. Сам Анис смутно помнил своего отца. Убили его во время Гражданской войны, когда Анису было пять лет.
Часто их навещает тётя Азизмо, которая живет в Кумсангире. Три года назад она тоже стала вдовой, как и Аклимо. Её муж работал в Москве на стройке и однажды, споткнувшись на лестнице, упал со второго этажа. Разбился насмерть. Старший его сын Мунис до сих пор находится в Москве. Маме своей он помогает. Среди родственников Анис больше всех любит тётю Азизмо, а она души в нём не чает.
Однажды она привезла много съестного: мешок картофеля, мешок репчатого лука, ящик яблок и два больших пластиковых ведра помидоров.
Анис бесшумно вошёл в квартиру. От громкого разговора мамы с тётей Азизмо он почему-то насторожился. Судя по голосу из кухни, тётя Азизмо была обижена на маму и почти плачущим голосом говорила:
– Не будь гордой, Аклимо. Твоя зарплата идёт на содержание Аниса. В центральной библиотеке работаешь, а ходишь в обносках. Разве это хорошее дело, когда вам привозят овощи со своего огорода, а ты отказываешься?
– Не в том дело. Просто я устала. Не могу слышать сплетни про тебя.
– Так в чем я провинилась ещё?
– Азизмо, не делай невинное лицо. Я всё про тебя знаю. Мужа похоронила, и теперь сожительствуешь с каким-то узбеком-лакайцем. Был бы у вас мусульманский никох, я бы так не страдала.
– Аклимо, разве я от хорошей жизни так поступаю. Я молода. Мне нужен мужчина… защитник.
– Согласна. Уговори его на никох. Будешь законной женой.
– Не хочет он этого. Жену боится.
– Значит, он тебя не любит.
– Ещё как любить. Он вообще не ночует у себя дома. Жена у него больная и некрасивая.
– Так вот в чём дело. Неужели ему так трудно пригласить домой муллу, чтобы он по-мусульмански скрестил ваш союз никохем? – удивилась Аклимо, мама Аниса, и продолжила: – И вообще, как  твои маленькие дочки на всё это смотрят? Неужели тебе не совестно от осуждающих взглядов соседей?
– Мне трудно, Аклимо. На зарплату заведующего «Домом культуры» не могу прокормить троих детей. Хорошо, что Мунис иногда посылает нам денег.
– Это не повод. У тебя есть свой огород, свой сад. Жизнь в городе труднее, чем у вас там в Кумсангире. Я тоже не старая, но я не нуждаюсь в мужиках. После смерти Искандара я думаю только об Анисе. У меня только два любимых мужчины. Обожаемого мужа Искандара похоронила, остался сын Анис.
– Твой обожаемый покойный муж был виноват в твоей бездетности.
– Азизмо, как ты смеешь говорить такое?
– Прости меня, Аклимо. Просто мне неприятно, когда ты плохо говоришь о Мингтуре.
– Твой Мингтура живой. О мёртвых или хорошо или ничего.
– Не буду больше. Но не забывай: я только ради тебя пошла на это. Отдала тебе своего сына, когда он ещё не насытился материнским молоком. Я и мой покойный Фаррухруз никогда не жалели об этом. Сегодня ты не хочешь принять продукты. Разве я этого заслужила?
– Азизмо, давай больше не будем о старом. Лучше ты попробуй мой пирог.
– Аклимо, какая скучная жизнь теперь наступила. Не жизнь, а одни только проблемы.
– Что поделаешь. Человек, который не имеет проблем, наверное, не из нашего мира.
– Аклимо, я тебе новый джемпер привезла. Кстати, этот джемпер – не подарок от Мингтуры.
– Спасибо, только, знаешь, мне он не идет совсем. Не мой размер. Я не люблю розового цвета, Азизмо. Оставь себе джемпер, ради Бога. После смерти мужа я надеваю  только чёрную одежду, под цвет траура, или тёмно-зелёные платья.
– Аклимо, я не хочу, чтобы ты и Анис в чём-то нуждались. В конце-то концов, он наш общий сын.
Тихо отворился дверь. В кухню вошел Анис. Поздоровался он с тетей Азизмо и холодным голосом спросил у Аклимо:
– Мама, это правда?
– Ты слышал нас сынок? – спросила у него бледная Аклимо.
– Мама, всё это правда? – жалобно спросил опять Анис.
– Правда, сынок, правда, – со слезами в глазах сказала Аклимо.
Анис медленно подошёл к маме, взял платок из кармана и начал вытирать материнские слёзы. Когда мать и сын спохватились об Азизмо, её и след простыл.
С того дня Анис сильно изменился. Нет-нет! Он не стал ни грубым, ни скрытным. Наоборот, он стал добрее к маме. Зная, как ей тяжело, он стал «таксовать» на старой отцовской машине. По вечерам перевозил состоятельных коммерсантов из душанбинского аэропорта в Куляб и Курган-тюбе. Через месяц устроился охранником в одну международную организацию. Работа была хорошая. Сутки он дежурил, а двое – был дома. Год проработал там, а со следующего года организация не продлила с ним контракт. Ходили слухи, что местные спонсоры не дали денег организации, потому что сотрудники вовлекали людей в католитическое христианство.
Анис стал безработным. Свыкнувшись с однообразием, он не искал перемен в жизни. И он вовсе не ожидал, что его скучная жизнь после одной вечеринки очень сильно изменится.
Однажды на вечеринке, куда его пригласил друг Андрей, Анис познакомился с милой студенткой, девушкой его мечты. А было так, что два друга сидели возле барменской стойки на высоких круглых мягких крутящихся табуретах, тянули «тоник» и непринуждённо болтали. Тут Анис приметил одну девушку, которая танцевала почти со всеми. «Вертихвостка какая-то», – неодобрительно подумал о ней Анис, но захмелевший и он не приминул пригласить девушку на танец.
Она не отказала и стала танцевать с ним. Когда он назвал ей свое имя, она, обнажив белые здоровые зубы, громко засмеялась. «Какая же она вертихвостка! – вновь огорчился Анис. – Как грустно, что я не ошибся…»
– Простите меня, пожалуйста. Меня зовут Аниса. Я и засмеялась потому, что в моём имени на одну букву больше, –пояснила девушка свой смех, и тут они засмеялись оба.
Действительно, их имена различались на одну букву «а».
Молодые люди понравились друг другу. Они кружились и порхали, словно бабочки на лету. Друзья с удивлением смотрели на них. Со стороны эта пара выглядела чудесно. Оба высокие, стройные, симпатичные и удивительно беззаботные. Лица парня и девушки сияли от нежданного счастья. Казалось, что счастливее их нет никого на свете. Остановись, мгновенье!
А как блестяще, тонко и душевно танцевали они, заворожённые своим минутным счастьем, словно заправские танцоры, понимая друг друга, угадывая каждый шаг, каждое движение и сопереживая.
– Послушайте, а Вам не кажется удивительным то, что Анис и Аниса танцуют вместе? – спросила Аниса.
– А что тут удивительного? – отмахнулся Анис.
– Не совпадение ли это? – не унималась Аниса. – Может быть, судьба?
– А может быть, и судьба, – на сей раз согласился и рассмеялся Анис.
– А кто его знает? – Аниса сделала серьёзное лицо.
Потом они встречались часто. Как выяснилось, они удачно сошлись характерами. Анис любил то, что любила Аниса, и  девушка стала долгожданным подарком в его серой и рутинной жизни. Своим весёлым и задорным нравом она прогнала все его печали.
При каждой встрече, увидев его хмурым, Аниса напевала, словно ласточка:
– Хушвакт бош, то хушбахт шави! (Будь весёлым и станешь счастливым!).
– Моё счастье зависит от тебя, – с тяжёлой думой как-то нечаянно сказал он, а после, немного погодя, он решительно предложил: – Давай поженимся.
– Прямо сейчас? – засмеялась Аниса.
– Не сейчас, а перед Новым годом, – поправил Анис.
– И ты увезёшь меня на Памир?
– Аниса, зачем притворятся? Ты же знаешь, что мои родители давно перехали в Душанбе, и живу я с мамой в сорок шестом микрорайоне.
– Дорогой, это твоя вина, что я мало знаю про тебя. Прежде, чем думать о свадьбе, сначала ты должен познакомить меня со своей мамой. Вдруг я ей не понравлюсь.
– Моей маме ты понравишься. Она любит всех моих друзей.
– Друзья – это друзья, а жена для свекрови – совсем другой человек и другой разговор. Браки, как известно, совершаются на небесах, как и то, что я – полукровка, полутаджичка и полурусская. Одному господу Богу известно, понравлюсь ли я такой твоей любимой маме, у которой ты – единственный близкий человек на белом свете?
В сентябре приехала тётя Азизмо. Много чего опять притащила с собой. За обедом с гордостью хвалила своего сына Муниса. По её словам, он работает в одной иностранной фирме. Директор без него ничего не делает, поскольку Мунис – его правая рука.
Попросив номер телефона у тёти Азизмо, вечером Анис позвонил Мунису. Мунис был доволен. Обрадовался, когда услышал голос брата по телефону. Долго разговаривали братья. Под конец Анис спросил брата про работу.
– Анисик, брат мой. Приезжай поскорее. Будешь жить у меня. Я сразу устрою тебя на работу. Или охранником, или экспедитором. Мне мама всё рассказала, – на том конце провода замолчали и после осторожно спросили? – Это правда, что ты женишься на татарке?
– Аниса не татарка. Отец у неё таджик, мать русская. Она с мамой живет. Отец давно умер.
– Не беда. Главное, чтобы вы любили друг друга.
– Знаешь Мунис, она такая замечательная девушка. Маме она нравится.
– Слушай Анис. Тебе нужен капитал, чтобы жениться.
– Верно брат. Ты не знаешь, но я в прошлом году от безысходности на заочное обучение перевёлся. Приеду к вам, накоплю немного денег, а потом – обратно. Мама же останется одна, а ей нужна помощница.
– Не хитри, брат. Скажи честно, что тебе хочется жениться: ха-ха-ха! – брат рассмеялся и нравоучительно сказал: – А тётя Аклимо пока не пенсионерка, чтобы ты в её дом приводил помощницу.
– Согласен, брат. Мне самому надоелая одинокая жизнь, – признался Анис.
– Нет проблем, брат. Завтра я вышлю тебе четыреста долларов. Купишь себе билет на самолёт, и дней через десять жду тебя в нашем аэропорту.
– Спасибо, Мунис. Я в долгу не останусь… – заверил Анис и хотел продолжить, как Мунис его оборвал и резонно заключил:
– Брось ты. Я пока для тебя и тёти Аклимо ничего не делал, ведь так?
– Всего хорошего, брат, – улыбнулся Анис.
– Передай привет тёте Аклимо, а тебе желаю всего хорошего и говорю: до свидания! – тепло завершил беседу Мунис.
– До свидания, Мунис, – попрощался Анис и был счастлив.
Мунис сдержал своё обещание. Он прислал брату 400 долларов. Вечером Анис всё рассказал маме. Мама всплакнула от неожиданных планов сына. Она была немного озадачена и ничего не могла сказать ему.
– Мамочка, я только на год. Если работа попадёт денежная, через полгода вернусь. Мне тоже будет трудно без тебя, без Анисы.
– Хорошо, сынок. Поезжай к брату, и поступай, как считаешь нужным.
Утром,  Анис взял книгу-фотоальбом «Памир» из книжного шкафа и положил её в сумку. Мама задумчиво посмотрела на сына, как он вырос! Когда они простились, и сын собрался уходить,  мама почему-то заплакала и тихо сказала:
– Никому её не отдавала, только тебе. Твой отец так берёг эту книгу.
Анис, стиснув зубы, промолчал и вышел.
Он логлго бродил по городу с книгой. Успел побывать в гостиницах «Душанбе» и «Таджикистан», где показывал книгу многим иностранцым туристам. На чистом английском рассказывал им о её содержании, безмерно хвалил книгу. Только жадные иностранцы, как говорящие попугаи, повторяли одни и те же слова:
– Sorry. It is nice book but it is in Russian. Unfortunately I don’t know Russian. (Простите, пожалуйста. Ваша книга написана на русском. К сожалению, я не владею русским языком).
Ближе к полудню Мунис сел в автобус и поехал в район «Водонасосной». По словам его однокурсника Самада, здесь проживают многие туристы, а иностранные организации арендуют под офисы благоустроенные частные дома. Возле одного красивого дома он остановился. Местные женщины, одетые по-европейски, входили туда. В поисках покупателя Мунис тоже вошёл следом за ними.
 Внутри тенистого двора было много мужчин, женщин, девушек и парней. Анис толком не понял, куда попал. Среди них были и таджики, только многие из них говорили на фарси. И Анис подумал о том, что здесь  делают иранцы. 
Понаблюдав за озабоченным Анисом, красивая миниатюрная молодая женщина подошла к нему, поздоровалась, представилась Малохат и деликатно спросила о цели визита. Анис грустно улыбнулся и спросил в ответ:
– Малохатджон, у Вас есть тут иностранцы?
– А зачем они вам?
– Мне срочно нужны деньги… – замялся Мунис, совершенно не думая о том, что делает против воли и просьбы матери, и обманно заявил: – … на операцию. Я продаю вот эту книгу – фотоальбом «Памир». Книга, как видите, дорогая. Иностранцы обычно покупают книги, как память о Таджикистане, о Памире.
– А вы сами с Памира? – спросила Малохат.
– Да.
– У меня однокурсница оттуда, зовут её Гулнигиной. Работает в Хороге, в городской детской поликлинике врачом-педиатором. Может быть, знаете такую?
– Увы, нет. Дело в том, что я родился в Душанбе и живу здесь. На Памир с мамой приезжаю каждое лето и, кроме своей родни, там никого не знаю, – покраснел Анис.
– Ничего, – успокоила Малохат, –  я просто так спросила.
После подумав немного, она радостно объявила:
– Правда, знаете, у нас есть один иностранец. Он из Австралии. =  Посмотрев в небольшой вишнёвый сад, она тихо сказала: – Видите того мужчину, который сидит на топчане? Это и есть наш гость, австралиец. Зовут его огои (господин) Кайонуш. Он миссионер. Приехал к нам проповедовать.
– А что он проповедует?
– А Вы разве не знаете? Вы пришли в храм Бахаи, и все мы – бахаиты.
– Простите. Я не знал.
– А вот и он идёт. Давайте, лучше к нему в кабинет.
Кайонуш, здоровый кучерявый и смуглолицый мужчина средних лет был красноречив, как и остальные иранцы. Вынув очки из кармана пиджака, он посмотрел книгу и громко прочитал предисловие.
«Слава Богу, он знает русский. Значит, может купить книгу», – подумал Анис.
Малохат на фарси стала говорить, какая это ценная книга, как туристы охотно берут её, и в конце дипломатично добавила, что Анису нужны деньги на операцию.
Кайонуш  внимательно, выслушав рассказ Малохат, только буркнул:
– Он из наших?
– Нет, но они очень образованные и современные люди.
– Кто они?
– Памирцы, то есть выходцы из Горно-бадахшанской автономной области.
– Понятно. Спасибо, Малохат. Вы можете идти, а мне надо поговорить с молодым человеком, – проповедник выказал свой интерес.
Малохат с пониманием взглянула на Аниса, вышла из комнаты и тихо закрыла дверь за собой. Кайонуш сам разлил чай. Сначала гостю потом себе. Поставил тарелку с фруктами перед Анисом и неожиданно стал говорить по-английски.
Проповедик задавал разные вопросы, а Анис спокойно и полно ему отвечал.
– Здорово.  Если честно, я вовсе не ожидал, что такой молодой, красивый парень будет ещё хорошим собеседником, – признался Кайонуш. = Уважаемый Мунис, невзирая на Вашу молодость, Вы обладаете широким кругозором. Как я понял, Вы исповедуете шиитский исмаилизм.
– Верно, огои Кайонуш.
– Итак, молодой человек, когда зайдёте в магазин, Вы новую рубашку купите или старую?
– Конечно, новую.
– Видите ли, Мунис, наша религия – новая. Первые последователи бахаизма появились в Иране, в конце девятнадцатого века. Мне известно, что исмаилиты отделились от асноашаритов при имамах Исмаиле и Мусе Козиме. Это было в седьмом веке.
– Что вы хотите этим сказать, огои Кайонуш?
– На Вашем месте я бы выбрал бахаизм и стал бы бахаистом.
– Огои Кайонуш. Отрекаться от своей религии и принимать новую веру – не такое лёгкое дело, – задумчиво проговорил Мунис.
– А мы не любим спешку, – заверил проповедник.
– Знаете, я к религии отошусь очень даже лояльно. Мой отец умер давно. Мама работает в библиотеке –  образно говоря, в «храме знаний». Поскольку дома мы мало говорим о нашей вере, я окончил русскую школу. Моя невестка христианка, хотя её покойный отец был мусульманином. У  меня много друзей среди христиан, а в школе я дружил только с бухарским евреем, Якубом. Хотя он давно живет в Израиле, для меня до сих пор остаётся хорошим человеком и настоящим другом. Благодаря ему, я полюбил всех евреев.  Другой мой близкий друг, по национальности – бурят. Он исповедует буддизм ламаистского толка. В ламаизме совершенно отсутствует насилие. Честно говоря, мне хочется, хоть разок, побывать на Тибете и увидеть монахов-ламаистов собственными глазами. Я много читал и про Вашу религию, огои Кайонуш, и знаю, что её называют «религией гармонии». Я уважаю бахаизм, потому что он не подвержен фанатизму. Бахаи не консерванты и не  догматики, они идут в ногу со временем. Если честно, мне было бы комфортно, если мои соседи были бы бахаистами.
– Так значит, Мунис, Вы согласны принять нашу религию?
– Я был бы рад, если бы имел друзей-бахаистов.
– Молодой человек, но только честно: за сколько вы продаёте книгу?
– Я прошу пятьдесят долларов.
– Ну что же, вот Ваши пятьдесят долларов. Но интуиция мне подсказывает, что деньги Вам нужны вовсе не для операции.
– Вы правы, огои Кайонуш. У меня проблема не со здоровьем.
– Молодой человек, мы уже близки к цели. Значит, Вы скоро встанете в наши ряды?
Анис поспешно взял зелёную купюру в «50 долларов», сунул её в карман и, посмотрев в глаза огои Кайонуш, твёрдо сказал:
– Нет, огои Кайонуш. Я пришёл сюда продать книгу, и мне от Вас больше ничего не нужно. Я родился исмаилитом, и умру исмаилитом.
Через  неделю Аниса и мама Аклимо провожали Аниса в душанбинском аэропорту, а в зале ожидания московского аэропорта Шереметьево Мунис с нетерпением уже ожидал возвращение брата.