И. С. Тургенев. Отцы и дети. Статья 4

             Владимир Голдин

       И.С. Тургенев "Отцы и дети". Статья 4.


«ОТЦЫ И ДЕТИ»

В первой главе романа уместилась история трёх поколений. Тургенев в длинных предложениях заложил психологическую глубину жизни предков. Автор представляет читателю главных героев с первых глав романа: Кирсанова, Аркадия Николаевича и Базарова, Евгения Васильевича. Базаров появляется перед читателем, как человек «вещь в себе», произносит своё отчество в сокращенном виде, промолчал и ничего не ответил на слова отца Аркадия, Николая Петровича, через минуту присвоил новую кличку «Толстобородый» - ямщику.

С первого знакомства не заладились отношения между Базаровым и братом хозяина поместья Кирсановым, Павлом Петровичем. Первый, дворянин с малым финансовым доходом и высоким самомнением во всем, основанном на юношеском максимализме, возникшем неизвестно откуда. Второй, аристократ, привыкший к успеху и вниманию в обществе. Уже изначально во встрече этих двух людей заложен конфликт поколений.
За утренним чаем, братья Кирсановы и Аркадий заговорили о Базарове. В этой беседе впервые прозвучало слово «нигилист». Каждый из присутствующих высказал своё мнение о том, как они понимают значение этого слова.

«- Нигилист, - проговорил Николай Петрович, - человек который ничего не признаёт.
- Скажи: который ничего не уважает, - подхватил Павел Петрович.
- Который ко всему относится с критической точки зрения, - заметил Аркадий. Нигилист – это человек, который не склоняется ни перед каким авторитетом, который не принимает ни одного принципа на веру, каким бы уважением ни был окружен этот принцип».

 Вообще в романе можно встретить несколько нестыковок в характеристике Базарова. Аркадий только что утверждал в пятой главе, что нигилист «не принимает ни одного принципа на веру». В шестой главе Базаров признается, что немцы наши учителя, что тамошние учёные дельный народ, значит, у него всё же были свои кумиры. Так и хочется здесь вспомнить слова из «Рудина»  «Красноречие его не русское».
На замечание Аркадия: «ты решительно дурного мнения о русских». Базаров отвечает: «Эка важность! Русский человек только тем и хорош, что он сам о себе прескверного мнения». Вот это преклонение перед западом, зародившееся в России со времен Петра, в девятнадцатом веке развилось до коленопреклонения и существует до сегодняшнего дня.

Но прервемся и послушаем Шуберта «Ожидание», это произведение исполнял отец Аркадия на виолончели. Интернет изобретение двадцатого века позволяет нам это сделать. Ожидание – это символично для романа «Отцы и дети».
 
Ожидать долго не приходится, уже в десятой главе происходит откровенный разговор между Базаровым и Аркадием с одной стороны и братьями Кирсановыми с другой.
Опустим некоторую часть дискуссии, остановимся на главном. «Аристократизм, либерализм, прогресс, принципы, - говорил между тем Базаров, подумаешь, сколько иностранных … и бесполезных слов! Русскому человеку они даром не нужны.
- Что же ему нужно, по-вашему? Послушать вас, так мы находимся вне человечества, вне его законов. Помилуйте – логика истории требует…
- Да на что нам эта логика? Мы и без неё обходимся.
- Как так?
- Да так же. Павел Петрович, - взмахнул руками.
- Я вас не понимаю после этого. Вы оскорбляете русский народ.
- Я уже говорил вам, дядюшка, что мы не признаём авторитетов, - вмешался Аркадий.
Мы действуем в силу того, что мы признаем полезным, - промолвил Базаров. – В теперешнее время полезнее всего отрицание – мы отрицаем.
- Всё?
- Всё.
 - Как? Не только искусство, поэзию… но и… страшно вымолвить…
- Всё, - с невыразимым спокойствием повторил Базаров…
- Однако позвольте, - заговорил Николай Петрович. – Вы всё отрицаете, или, выражаясь точнее, вы всё разрушаете…  Да ведь надобно же и строить.
- Это уже не наше дело…  Сперва нужно место расчистить.
- Современное состояние народа этого требует, с важностью прибавил Аркадий.
- Стало быть, вы идёте против своего народа?
- А хотя бы и так? – воскликнул Базаров. – Народ полагает, что когда гром гремит, это Илья пророк в колеснице по небу разъезжает. Что ж? Мне соглашаться с ним? Да притом - он русский, а разве я сам не русский?
- Нет, вы не русский после всего, что вы сказали! Я вас за русского признать не могу».

По-видимому, достаточно цитировать содержание этой дискуссии, кто заинтересовался, тот может вернуться к первоисточнику, к роману «Отцы и дети». Здесь пора задуматься над тем, что уже высказано.

Во-первых, в советское время на этот диалог ни в школе, ни в институте не обращали внимания. Время было суровое, и точка зрения была единой, любое мнение с личной кочки зрения преследовалось. Но как эти слова напоминают большевистскую диалектику.

Во-вторых, поражает глубина мыслей вложенных Тургеневым в уста своих литературных героев. Естественно, Тургенев не был пророком, но вдумайтесь, как он точно описал совсем недалёкое будущее для России. Роман был опубликован в 1861 году, а октябрьский переворот в России свершился в 1917, прошло каких-то неполных шестьдесят лет. Для истории это мгновение.

В-третьих, возникает законный вопрос: «По кому делал Ленин революцию в России, по Марксу, или по Тургеневу?» Давайте задумаемся, в 1861 году в России было отменено крепостное право, но наши революционеры всё смотрели на Запад и ждали революции по их образцу. Но в 1861 году до Парижской коммуны ещё нужно было прожить девять лет. Анархист, член 1 Интернационала и Парижской коммуны Эжен Потье написал знаменитую Марсельезу в 1871 году. Аркадий Коц впервые перевел Марсельезу на русский язык в 1902 году, и только после нескольких его переводов Марсельеза в СССР превратилась в гимн Интернационала, а затем и в гимн СССР (1922-1944).

Старшее поколение, я думаю, не забыли слова из того гимна:
Весь мир насилия мы разрушим
До основания, а затем
Мы наш, мы новый мир построим –
Кто был никем, тот станет всем.

Неважно по кому большевики в России делали революцию, важно то, что Тургенев видел истоки зарождающегося движения, и практически финал его.

А сейчас вернёмся к дискуссии братьев Кирсановых с Базаровым и Аркадием. Читатель без труда найдёт созвучные слова из этой дискуссии со словами гимна в переводе Коца. И здесь же вспомним нашу совсем недалёкую историю и слова Павла Петровича: «Материализм, который вы проповедуете, был уже не раз в ходу и всегда оказывался несостоятельным…»

После десятой главы повествование в романе приобретает вкус предыдущего романа «Дворянское гнездо» те же светские встречи на губернском уровне, те же ужимки дам и цинизм молодых мужчин. Выпитое шампанское у госпожи Кукшиной. Льстивость Ситникова, бал у губернатора всё это уже знакомо в мелочах. Но вот знакомство с Одинцовой вносит некоторый разлад в умонастроения Базарова, и, конечно, читателя.

 Его цинизм: «Какое богатое тело! – хоть сейчас в анатомический театр», заканчивается его смущением и признанием «какой я смирненький стал». Базаров пока гостил у Одинцовой, не гулял один по утрам и не «резал» лягушек. Образ Базарова, каким его начал рисовать для читателя Иван Сергеевич, начинает тускнеть и хотя бы в одной жизненной позиции, отношение к женщине, совсем скукоживается. Одинцова от скуки забавляется с Базаровым и путем не сложных женских уловок и наводящих вопросов дает «понять» Базарову, что она к нему привязалась. И вот тут всплыла вся несостоятельность «сильного» характера Базарова. Он объяснился в любви Одинцовой. Когда Базаров понял, что он попал в расставленные женские сети, и срочно покинул гостеприимный дом Одинцовой, он продолжал хорохориться перед Аркадием: «по-моему – лучше камни бить на мостовой, чем позволять женщине завладеть хотя бы кончиком пальца». Слова старые и привычные для Базарова, но мнение-то читателя меняется. Основа убеждений, хотя бы по женскому вопросу, у Базарова рухнула.

Так кто же такой Базаров? Откуда он, как нигилист появился? Вот Ситников, базаровский ученик, сразу признается: «Поверите ли, что когда при мне Евгений Васильевич в первый раз сказал, что не должен признавать авторитетов, я почувствовал такой восторг… словно прозрел!» В основе всего лежит человеческая психология. В массе людей всегда есть чем-нибудь недовольные личности, проще сказать нигилисты, для таких людей нужен поводырь-пропагандист. Для Ситникова и Аркадия Кирсанова таким пропагандистом стал – Базаров. Базарова «заразил» этой бациллой кто-то другой, или книги, определённого содержания. Для наглядности стоит почитать повесть Софьи Ковалевской «Нигилистка» и понять как это происходит.

Тургенев в своих романах проводит своего рода литературное исследование проблемы зарождения революционного движения в России, хотя в четырех романах он слов «революция» «революционер», не использует. Вместо этого он вводит в литературный оборот почти забытое слово «нигилист». После опубликования романа это слово стало популярно, с каким-то негативным оттенком, даже с каким-то не очень приятным запахом, как у В. Даля: «Нигилизм – безобразное и безнравственное учение, отвергающее всё чего нельзя ощутить».

 Публикация романа «Отцы и дети» совпала с таким важнейшим событием в истории России, как отмена крепостного права. Если до этого события «нигилисты» в основном жили и проповедовали за границей и среди дворянской интеллигенции, то после февраля 1861 года политическая обстановка в стране резко изменилась.
События 1812 и 1825 годов всколыхнули самосознание творческой интеллигенции, начали бурно развиваться все направления русской культуры. 1861 год, можно считать годом отсчёта в развитии общественной и политической жизни страны, годом, когда политическая жизнь как бы выплеснулась наружу.
 
Тургенев в своих романах показал динамику развития этого начинающего движения. Рудин – бунтарь одиночка, без цели и знаний, мечется по жизни и погибает, не поняв, ради чего он отдал свою жизнь. В романе «Дворянское гнездо» Михалевич уходит в народ, и его образ не раскрыт в романе. В романе «Накануне» болгарин Инсаров стоит во главе тайной организации, которая готовится к освобождению Болгарии от тирании турок. Но это ещё не русский человек – болгарин, в России ещё нет таких сил, чтобы выступить открыто, но среди русского дворянства появляются отдельные люди готовые подняться на борьбу – Елена Николаевна Стахова, но здесь в основе душевного порыва Елены лежит чувство, а не осознанное действие. Все эти герои своего рода нигилисты.

В романе «Отцы и дети» Базаров доморощенный нигилист, в книге нет сведений, что он жил за границей, но он начитан и предпочтение отдает иностранной литературе. Значит, идеи нигилизма стали приживаться на национальной почве. Однако Базаров, как и литературные герои предыдущих романов не имеет никаких результатов своего нигилизма. Его успех только в том, что он имеет одного последователя – Ситникова, да и тот глуп, Аркадий от него отвернулся. Базаров даже какого-то отдельного сплочённого кружка нигилистов создать не смог.

Жизненные перспективы Базарова велики, как говорил Аркадий в разговоре с отцом Евгения, но в какой отрасли деятельности, он так определить и не смог.

И ещё на один момент хотелось бы обратить внимание, почти все литературные герои мужчины в романах Тургенева погибают: Рудин – на баррикадах, Инсаров – умирает от болезни, Базаров – от заражения тифом. Случайно ли это? По мнению автора статьи не случайно. На момент публикации романов в России не существовало, сколько нибудь организованного нигилистического (революционного) движения, а борьба одиночек всегда обречена на поражение – отсюда и финал жизни литературных героев Тургенева.

После публикации романа «Отцы и дети» авторитет Тургенева, как литератора, значительно укрепился, но, как и бывает в реальной жизни, у Тургенева появились сторонники и противники. Слова «нигилист» и «базаровщина» стали неотрывными от имени Тургенева.

Вопрос кто такой Базаров остался открытым. Но здесь уместно вспомнить Владимира Федоровича Одоевского: «Приходит на ум: не шарлатан ли Базаров? (Не эту ли мысль автор хотел выговорить в характере Базарова»)

Не будем спешить с ответом впереди у нас ещё два романа Тургенева «Дым» и «Новь».