Труселя

   Вчера вечером вернулась из треньки, дома никого нет. Я разделась, чтобы принять душ, и осталась в одних труселях. Ну таких бабских , совсем не стрингах, в которых удобно заниматься в зале. По дороге в душ встала на весы, чтобы полюбоваться цифрой. Втянула живот, чтобы весить поменьше, и вдруг вспомнила про сапоги. Много лет назад мне их подарила подруга (наверное, ей они были малы) .Красоты они были необыкновенной! Каблук, черная замша, сверху украшены черным мехом… Как раз то, что некуда одеть в Израиле! С тех пор каждую осень я их вытаскивала из коробки , смотрела на эту красоту , надевала их … и пыталась застегнуть. Но сапоги, собаки, были узкими, молния доходила только до середины икры , точнее сказать, икрищи, и замирала там. Всё. Выше она подниматься не хотела. Я говорила себе, что не больно- то и хотелось, что такое давно не носят, что в Израиле зимой жарко, и запихивала сапоги назад в шкаф до следующей зимы.
  И вот вчера, стоя на весах и любуясь цифрой, которую я там увидела, я вдруг вспомнила о том, что тётка не может похудеть в одном месте, в животе, например. Что тётка худеет как-бы вся. И в икрищах в том числе. И подумала я , стоя на весах в труселях и втянув живот, что настал мой звёздный час. Пора доставать сапоги!
  Божештымой, как он застегнулся, мой сапожок! Молния поднялась наверх, как бабочка взлетает на цветок. Молния взлетела и замерла там, наверху, рядом с чёрным мехом.
  Это было счастье! Не такое общее для всех счастье, когда мир во всём мире . А такое личное, собственное счастье, победа над молнией !
  Я покрутила ногой туда- сюда, направо- налево, вверх- вниз и представила, как наступит в Израиле зима, будет жутко холодно, всего 15 градусов, и я такая… в сапогах… Лабутены будут молча плакать в темноте…
  Я решила снять сапожок и не запихнуть, а аккуратненько положить его в коробку, но не тут-то было!
  Молния , взлетев наверх, не просто замерла там , а замерла там навсегда!
Она не двигалась. Вообще. Силы её покинули. Она, тварь такая, не расстёгивалась! А мой сапожок становился испанским. Я сидела в труселях и в одном, в одном, Карл, сапоге, и пыталась от него избавиться. Нет. Бабочка сдохла. И я поняла, что нужно принимать кардинальные меры.
  Я пошла искать плоскогубцы. Пошла. Пошла! На одном каблуке. Другая нога была босиком- я же в душ собиралась перед этим! Вы когда- нибудь цокали каблучками? А каблуком? Одним одноногим каблуком?
  Ящик с инструментами стоял на полке, полку закрывала дверь, к двери была приставлена стремянка. Всю эту конструкцию завершала табуретка, которую было жалко выбросить, а места ей в квартире не находилось. Отодвинув это строение, я поняла, что устала навсегда, но до коробки в инструментами добралась.
  Я нашла там всё. Там лежало несколько молотков. Кто бы мне объяснил, зачем в хозяйстве несколько молотков! Там были кусачки- как заусеницы откусывать, только побольше. Там были странные железки странного вида и непонятного назначения. Там была наждачная бумага. Рулон. Рулон наждачной бумаги. Там были гвозди. Много гвоздей в разных баночках. Плоскогубцев там не было! Я перерыла всё. На меня упала стремянка. Я посидела на табуретке в одном сапоге и труселях и попыталась понять, как дальше жить.
  Решение было элегантным , как всё гениальное . Я вылезла из-под стремянки, нашла пилочку для ногтей, расковыряла молнию и вышла на свободу.
Через пол часа домой пришёл муж Яшка. Я , совершенно обессиленная борьбой и победой, сидела на диване. Яшка побродил по квартире, зашёл в комнату и спросил:"А почему стремянка не на месте?"