Неужели это Чёрное море?

Праведные и необходимые для существования человека трудовые будни, несущие с собой пользу, как для отдельной личности, так и для всего общества в целом должны быть адекватно отмечены приятным и полезным отдыхом для души и тела все того же работающего человека. Нам с Мариной тоже захотелось отдохнуть, поехать куда-нибудь и не холодной ветреной и снежной зимой, в тулупах и тяжелых шапках, как отдыхают все речники, а знойным и солнечным летом налегке, в шортах и солнцезащитных очках.

Такой отдых нам и подвернулся неожиданно в самом начале теплого же августа, когда все детки собрались дома, отдохнув и загорев, рвались в школу, до которой был еще месяц. Людмилка за мальчишками тоже собралась в первый класс и прожужжала маме все уши про портфель и учебники, ручки и карандаши, новую одежду и обувь.

- Стас, может, смотаемся куда-нибудь на недельку от них, а то все уши продавили о школе трещать? – начала она как-то вечером разговор, когда детки угомонились и легли спать.
- А куда? – поинтересовался я, понимая, что не зря она задала такой вопрос, я вообще в последнее время стал за ней замечать, что у нее все происходило не зря.
- Да сегодня на работе Толя с Леной предлагали смотаться на Черное море на машине, дикарями. Отпросись у начальника своего, хоть, отдохнем, позагораем, искупаемся, как белые люди, - почти умоляющим тоном произнесла ласково она.
- Ты же знаешь, что нам летом отдыхать не положено, - начал, было, я.
- Да, начальникам и замам положено, а тебе нет. Вас же трое, двое и сработают, пока ты отдохнешь, - настаивала Марина, ты за столько навигаций хоть раз отдыхал летом?
- Нет, - тихо ответил я.
- Вот, видишь, давай, завтра спрашивай разрешения и пиши заявление на дни в счет отпуска, - настойчиво закончила она разговор…

Наутро я так и сделал, спрашивая разрешения у своего непосредственного начальника, аргументировав свое желание тем, что живу двадцать лет в полудне езды от моря, а ни разу на нем не был. И на мое удивление практически без колебаний он ответил:
- Хорошо, пиши заявление, десять дней дам тебе в счет отпуска.

Я не поверил своим ушам, тут же вынул из своей папки чистый лист бумаги и пока он не передумал, быстренько написал заявление. А он его с ходу и подписал…
Ранним утром, когда красное летнее солнышко только собиралось выглянуть из-за ближайшего перелеска, воздух был свежим и влажноватым, а листочки на деревьях и просыпающаяся трава умывались первой блестящей росой, мы вчетвером выехали на «Волге» друзей в южном направлении, взяв кратчайший путь прямо к Черному морю. Толя за рулем, я рядом с атласом России, а девчонки с подушками под головами на заднем сидении, развалившись в большом салоне отечественного автомобиля. Мы легко и быстро мчали по пустым дорогам Придонья, белые верстовые столбы с синими табличками километража мелькали один за другим. В приоткрытые окна врывался пока еще свежий ветерок утреннего восхода, предвещавший, однако, жаркий солнечный день южной части страны со всеми отсюда вытекающими неприятными потными последствиями. Спустя два часа быстрой легкой езды за спиной осталась родна область малой Родины, а в глазах пестрели просторы Нижнего Дона, со своими уже спелыми ядовито-желтыми бескрайними полями подсолнечника и зелеными кукурузными угодьями, ровными рядами оранжевых абрикосовых деревьев и поспевшими наделами зерновых культур.

- Как красиво! – восхитился Толя. – Только глаза режет от желтого цвета. Может, остановим, посмотрим шляпки, поспели ли? Заодно я отдохну и спину разомну.
- Тормози, - согласился я, а девчонки все спали сзади сном невинных агнцев, пуская слюнки умиротворения и блаженства.

Мы тормознули на обочине одного из бескрайних подсолнечных полей, иногда разделенных неширокими межами для комбайнов, и пошли смотреть семечки. Подсолнухи стояли, низко опустив тяжелые полные черных зерен головы, что обозначало их созревание и желание быть сорванными. Шляпки огромного диаметра сами тянулись к нашим рукам и мы с другом не устояли от соблазна оторвать парочку «голов».
- Наглеть не будем, все равно не съедим, да и салон засорим, - проговорил Толя, – пошли обратно, я размял спину, путь еще дальний впереди…

Ближе к обеду мы выехали на очень оживленную автостраду, с ее машинами и автобусами, мотоциклами и даже комбайнами, двигающимися в разных направлениях. Атлас вывел нас на трассу, ведущую до самого Черного моря, до его курортов и санаториев, до его желтых песчаных пляжей и серых горных перевалов, и, конечно же, с его мирно загорающими и купающимися аборигенами и гостями. Девчонки наши проснулись и во все глаза высматривали заоконную суету, жару и невыносимый яркий солнечный свет.
- Что, проснулись, сони?! – гаркнул весело водитель. – А я думал вы и отдых на море проспите! - и весело засмеялся.
- Счас, размечтался, - ответила Лена, - не дождетесь, отдыхать мы будем сами, вам не доверим.

Тут уже рассмеялись все, значит, все и проснулись, а в салоне стало пооживленнее, музыка из магнитолы заиграла погромче и даже солнечный свет, режущий по глазам, забылся. Ветер ворвался внутрь машины, когда Толя ненадолго открыл свое окно, но тут же закрыл, так как этот самый ветер внес с собой еще больше жары, сразу чувствовалось неумолимое приближение настоящего юга, как-никак, но мы на несколько сот километров приблизились к самому экватору.
- И как только негры в Африке это солнце выдерживают? – сам с собою разговаривал Толя. – Я бы уже умер от такой раскаленной жары, поджарился бы, словно в духовке.
- Я представляю такую тушку на сто двадцать кило поджаренной, - схохмила Марина, - сколько ее бы ели аборигены саванны?
- Я тебе поем тушку! – глядя в зеркало заднего вида, улыбаясь, пригрозил водитель…

Так с шутками и остановками, покупками фруктов и холодного питья, мы проскочили половину Краснодарского края до самой Адыгеи, пролетев по дамбе над Кубанским водохранилищем, где я решил блеснуть знаниями, что бы вновь растормошить компанию:
- Наши собратья работают, такой же филиал управления, как и мы. Здесь дружок мой училищный старший работает, который одолжил в свое время парадную военно-морскую форму мне на приезд из Баку, с флотилии…

…Серега Ломов учился на три курса старше меня, на том же путейском отделении, был высоким спортивным парнем, заканчивавшим в свое время ту же школу, что и я и живший в соседнем доме нашего квартала. Когда он приехал после стажировки с Каспийской флотилии, я увидел его в парадной военно-морской форме с аксельбантами от плеча и блестящими погонами, на которых красовались две «сопли» старшины второй статьи.
- Ух, ты, Серега, классная форма у тебя! Дашь потом мне ее на приезд из Баку?
- Ты сначала окончи училище, салага, - по-доброму улыбнулся в свои крупные белые зубы он, погладив меня по голове.
Он вообще ко мне весь год нашей совместной учебы относился как к младшему брату, опекал, спрашивал, не обижает ли кто, помогал с уроками и давал свои красочные старые конспекты по разным специализированным путейским предметам, которые, если честно, я долго потом хранил, но никогда не читал, предпочитая учиться самостоятельно.
- Да, ладно тебе, закончу, я же хорошо оканчиваю первый курс, - обиделся было понарошку я, понимая, что он шутит и, конечно же, даст свою фланку и бескозырку.
- Да отдам, конечно, зачем она мне будет нужна через два дня, только патрули смешить.
Серега сдержал свое слово, получив все документы по окончании училища, погуляв в «парадке» по улицам поселка и посетив родную школу, через три дня он уезжал по распределению на Кубань, в тот самый техучасток, оставив мне свою форму на память.
К слову сказать, там он и работает по сей день, женившись однажды на кубанской казачке, черноглазой Оксане, которую мне через три года после своего отъезда показывал на новогоднем празднике в нашем доме культуры, когда вместе с ней приезжал в отпуск и гостил у своих родителей…
…- Стас, что задумался? – оборвала мои воспоминания Марина, видимо, уже пытавшаяся что-то у меня спросить.
- Да так, вспомнилось давнее, - ответил я и повернулся к своему окну, на минуту пожалев, что меня оторвали от моих воспоминаний…

Мы подъезжали к морю со стороны Новороссийска, как увидели в атласе первый поворот с автострады, ведущий к нему, а где-то около шести часов вечера мы все дружно увидели морскую даль, простиравшуюся в легком мареве испарения до самого горизонта, как бы падая вниз, словно водопад.
- Ух, ты, силища! Неужели это Черное море?! Столько лет рядом жил, а воспоминания лишь из далекого детства, когда родители в семидесятом меня лечиться сюда возили! Сбылась мечта идиота! – моему красноречию не было предела, даже, классик не устоял своими словами.
Я действительно увидел мощь и красоту такой большой массы воды, не считая нашего искусственного Цимлянского водохранилища, которое даже при всей его красоте, размаху и непредсказуемости натуральному естественному морю и «в подметки не годилось». Что значит природа!..

Сначала мы решили остановиться в Геленджике, который показался нам красивым, чистым и приятным во всех отношениях курортным городком, да и ехать дальше не хотелось, по крайней мере, сегодня, Толя провел за рулем двенадцать часов и сильно устал. Но сам же, как только подошел к воде, где плавали всевозможные предметы человеческого обихода, ужаснулся и что бы никто из окружающих не слышал, сказал:
- Я здесь даже ноги мыть не буду. Кошмар, какая грязь. Помойка, а не пляж.
- Здесь так всегда после ветра с моря, приносит все подряд, что в воду сбрасывают, ведь, это же закрытая бухта, – пояснила Марина, раньше часто посещавшая эти места в детстве и в молодости с родителями на лечении.
- Нет, я готов еще столько же просидеть за рулем, лишь бы найти хорошее место, с чистой и прозрачной водой, поехали, - и он развернулся обратно в гостиницу.
Мы двинулись за ним, нам тоже расхотелось купаться, хоть, мы и вспотели от дневной жары, но души не лежали заходить в воду…

На юге темнеет быстро, а на побережье еще быстрее и не успели мы выехать в южном направлении из города вдоль моря, как резко начали сгущаться сумерки и вскорости крутые виражи Черноморских перевалов укутались в ночное одеяло тьмы. Свет ярких фар выхватывал только встречные машины, деревья, стоящие по обочинам, верстовые столбы и полосатые барьеры дорог, предостерегающие от падения автомобили и автобусы в пропасти со скал, о которых в темноте мы могли только подозревать, когда и их серые каменистые фрагменты выхватывались из кромешной мглы.
Я сидел с атласом на коленях и под светом сотового телефона читал названия селений, которые должны были появляться на пути, называл их Толе и через некоторое время он подтверждал их чтением с дорожных информационных знаков. Так мы ехали часа полтора, как вдруг я увидел в атласе ответвление вправо от основной трассы, ведущее к самому морю и произнес:
- Через несколько километров есть поворот направо, к морю, он всего километров семь и затем тупиковый поселок Бетта на самом берегу, может, туда поедем?
- Бетта, говоришь?! Люблю все незнакомое! А поехали, девчонки?! – воскликнул водитель…

Так мы черной-черной августовской ночью и появились в этом славном тихом курортном поселке, спускающемся своей центральной и единственной продольной улицей к самому Черному морю, хотя той ночью мы этого не увидели. Вымотавшись за дорогу и найдя быстренько приют для ночлега, мы перекусили и отправились отдыхать.
Утро нового дня встретило нас приятным мягким матовым солнечным светом и прохладой, подтолкнувшей всех вчерашних путешественников поскорее забыть о долгой дороге, оторваться от подушек и поспешить занять хорошие места на пляже, собственно, сделать именно то, зачем мы сюда и приехали.
Быстро спускавшаяся к воде асфальтированная дорога через несколько минут привела нас на пустынный пляж, где небольшие шелестящие волны ласково плескались о прибрежные, на первый взгляд, казалось бы, гладкие камешки, а прозрачная зелено-голубая вода привела меня, видевшего море впервые во взрослой жизни в неописуемый восторг:
- Неужели я на море? Глазам своим не верю, Черное море, мать моя женщина! – и быстро побежал в воду.

В далеком детстве меня еще мама ругала за то, что я не медленно и спокойно входил в воду, а всегда с разбег нырял, а она все причитала, что там могут быть камни или бревна, о которые можно удариться головой. Так это на нашем мутном Теплом озере или Теплушке, в него впадающей, но какие же здесь камни или бревна, вода видна на глубину до двух и более метров и как же не нырнуть с головой себе в удовольствие, разбежавшись от берега. Только потом, чуть спустя, я понял, что не это главное на море, а остроугольные мелкие камешки, кажущиеся на первый взгляд гладкими и добрыми, а на самом деле они противные, острые и режущие подошвы ног. Да и вода, эта ласкающая и обволакивающая прохладная влага моря, не такая и приятная, как видится взору, стоит лишь нечаянно чуть-чуть хлебнуть ее внутрь и понимаешь, какая она соленая и противная, да и после выхода из моря, высыхая, тело становится липким и тягучим и скорее ждешь возвращения в номер, под душ с пресной водой. Вот тебе, бабушка и «Юрьев день»! Приехали, обрадовался морю, как в далеком-предалеком Советском детстве, как однажды рассказала мне мама…

…Семидесятый год двадцатого столетия в Стране победившего всех и вся коммунизма располагал любую рабочую семью, отработав одиннадцать месяцев, откладывая от зарплаты какие-то деньги, собраться и запросто так съездить на южные курорты Великой Державы. Всем предлагалось одновременно с купанием в море и загоранием на желтых песчаных пляжах посетить памятные места боевой Славы дедов и отцов, отбивших знаменитые здравницы и в тоже время крупные морские порты у фашистов.
Наша семья была именно из таких, рабочих, которая одиннадцать месяцев складывает в копилку, сделанную из банки «Московского» кофе часть заработанных денег, и затем один месяц их просаживающих при  отдыхе на побережье Черного моря. Так в три года от роду родители впервые взяли с собой и меня, толстого карапуза, желая совместить свой отдых с моим лечением, ведь, я часто болел простудами, которые лечились соленой морской водой.
На берегу моря, куда мы пришли первый раз попробовать воду и искупаться в ней, лежал большой плоский камень, одним покатым, в виде горки, боком, уходящий в воду. Пока родители раздевались, я попытался на него забраться и тут же соскользнул в море, папа только успел обернуться на звук брызгов, а я уже вдоволь нахлебался соленой воды. Там не столько было глубоко, сколько меня взяла обида за полный рот соли и я со слезами на глазах, возмущением на устах и солеными соплями из носа, надув губы, произнес:
- Она соленая, не пойду больше купаться!
Вот тебе и приехали лечиться, мне одного раза хватило!
Им пришлось купить мне большую надувную лягушку с бассейном внутри и только таким образом, сидя в ней целыми днями, меня лечили соленой водой, даже, фотка черно-белая того времени есть в моем альбоме и мама при рассмотрении семейного фотоархива всегда вспоминает этот случай с соленой водой…

- Я больше купаться не буду, - произнес я, выйдя из воды и просохнув, - не нравится мне соленая вода.
- А зачем ты хлебал? – с улыбкой спросила Марина. – Можно же просто заходить в воду, спокойно и рот не разевать, когда ныряешь.
Все весело и шутливо посмеялись надо мной, понимая, что первое впечатление меня не воодушевило, хотя, конечно, дальше все было интересно, и я спокойно купался в прозрачной воде, нырял и собирал ракушки и камешки со дна, видя на несколько метров до дна. Море, оно и есть море, оно не может не нравиться, его нельзя не Любить, оно прекрасно и умиротворяющее действует на нервы и весь организм, уводит своим спокойствием и блеском в солнечных лучах от бед, забот  и печалей, располагает к новым знакомствам и бесшабашным действиям. Оно просто дает отдохнуть от суеты, особенно, когда ложишься на волнах, распластаешься звездочкой и смотришь в голубое небо, такое же спокойное и бескрайнее, как оно, находящееся под тобой зеркало соленой воды...

Дни, вечера и ночи полетели со скоростью стрелы, пущенной из лука Робин Гуда по своим врагам, где дневные культурные программы выездов на машине перемежевывались с бесцельным валянием на взятом в прокат лежаке или брошенном на гальку полотенце, а вечерние гуляния в прибрежных кабаках сливались в парных медленных танцах, заказанных певцам. Денежные средства улетали из карманов еще быстрее, чем та стрела, уходили на развлечения, как хрустящий пляжный песок сквозь пальцы рук. Они уплывали никуда, но оно того стоило, стоило поработать годик и откладывать, как когда-то папа и мама, что бы просто морально отдохнуть от мира суеты и толкотни, подковерных игр и скрипения зубами врагов за спиной.

Восемь дней и семь ночей когда-то должны были закончиться, что однажды и произошло, когда вечером мы отправились в понравившийся больше других ресторан на берегу. Да и понравился он нам не из-за низких цен, они почти везде были одинаковыми, нет, певец, вот кто взял за душу всех нас своим живым пением любой песни, какую только могли заказать посетители. А вкусы, я вам скажу, «у людей разные», как пел некогда солист знаменитой группы «Цветы», пел он, правда, это не о них, да ладно, главное, что пел парень от души и с душой.
- Ну, что, Леонидыч, погуляем напоследок! – потирая руки, с восторгом произнес Толя, когда мы вошли по ступенькам в увеселительное заведение. – Завтра домой, давайте на прощание заказывать нашу музыку, речную!
- За нами не заржавеет! Да, Любимая? – обнимая Марину, похорошевшую от соленой водицы и загоревшую на Черноморском солнышке.
- Один раз живем! – воскликнули в голос наши жены, готовые к прощальному веселью.

И тут понеслось, вместе с выпивкой и закусками мы заказывали медленные танцы на все времена и для всех поколений танцующих, приглашали своих жен и менялись ими в танцах. Весело и приятно отдыхали в свое удовольствие, да только не тут-то было, рядом за столиком тоже гуляла компания, состоящая из трех офицерских семей,  они-то и перебивали наши заказы о Любви и речном флоте своими песнями о моряках и офицерах. Между нами завязалась интересная игра, кто больше песен о себе знает и закажет, а этот неугомонный певец, солист ресторана, имевший в своем компьютере, наверное, миллион композиций, выполнял любое наше желание, как говорится, «любой каприз за ваши деньги, господа отдыхающие». Потом мы все перезнакомились, вместе выпили и мирно разошлись почти на рассвете, разошлись, «как в море корабли», счастливые, довольные и уставшие от этого самого веселья…

Уезжали мы довольные проведенным временем, моральным и физическим отдыхом, опустошенными от денежных знаков кошельками и карманами, правда, наполненными там же новыми знакомствами и приятными впечатлениями, настолько приятными, что до сих пор, иногда собираясь вместе, вспоминаем именно ту, первую нашу поездку к сине-зеленому Черному морю…