Глава 14. Амнезия или волшебный склероз

          Предыдущая глава: http://www.proza.ru/2017/01/03/1694


          «Разум забывает что-то неспроста...»
         
          Тодд. «Вспомнить заново (Rememory)».


          «Это только кажется, что за всё платят деньгами.
          За всё действительно важное платят кусочками души».

          Дмитрий Емец. Мефодий Буслаев. «Лед и пламя тартара».



          Фрейр передал едва дышащую Сигюн в руки подоспевшим на его зов лекарям и обернулся к Одину, еле сдерживаясь от клокотавшей в нем ярости.

          – Я немедленно забираю свою дочь в Ванахейм! И если только с ней что-нибудь случится, я превращу каждый день вашего бессмертного существования в кошмар! Уж я позабочусь о том, чтобы камня на камне не осталось сперва в этом дворце, а потом и во всем вашем Небесном городе!

          Не дожидаясь ответа, вне себя от гнева бог Лета скрылся в коридорах Гладсхейма.

          Маг проводил вана взглядом, в котором ещё плясали отсветы бешеного огня, а затем вскинул глаза на отца, застывшего каменным изваянием. Уголки его рта нервно подергивались в угрожающей ухмылке.

          – Локи, предупреждаю тебя: если ты сделаешь ещё хоть одно движение, я немедленно лишу тебя твоей силы, – грозно проговорил Один, которого буквально трясло от негодования. Он не отрывал взгляд от пальцев Локи, которые словно жили своей жизнью. – Ещё одно заклинание – и ты отправишься под арест в камеры Бури*!
         
          Широко разведя руки в стороны, Локи склонился в шутовском поклоне, и тут же зелёное пламя, словно щупальца, с шипением втянулось в ладони мага. Принц смотрел на отца, не мигая, глаза его сощурились. Ядовитый свет быстро ушёл из них, словно впитавшись в веки, позволяя зрачкам принять обычный чёрный цвет. Бушевавшее холодное пламя по щелчку пальцев царевича превратилось в зеленовато-голубое сияние, через секунду опавшим невесомым светящимся туманом, сотканным из миллионов мельчайших капелек. Воздух зарябил серебристым светом, и когда, через несколько мгновений, рябь исчезла, по стенам, дверям, потолку распространилась легкая изморозь, а пол оказался покрытым тонким слоем снега. За окном вдруг ярко блеснуло солнце, ветер стих, небо начало светлеть. Невозможно было даже подумать о том, что здесь ещё недавно бушевала стихия.

          – Прекрати паясничать, Локи, – оправившись от изумления, рыкнул Один. – Что за светопреставление ты здесь устроил?

          В этот момент из-под обломков мебели и кусков штукатурки чертыхаясь, отряхиваясь и отплевываясь, выполз изрядно помятый Тор. Оглянувшись вокруг, он остолбенело замер, словно не мог поверить своим глазам, а потом потряс головой, будто пытаясь проснуться или сбросить морок. Увидев разгневанного отца, он изумленно раскрыл рот.

          – Тор? И ты тоже здесь! Итак, кто мне объяснит, что здесь произошло?! – Грозно повторил свой вопрос Один, остановившись в разрушенном дверном проёме и глядя на очумелые лица своих сыновей, взъерошенных, словно коты после драки. Теперь его голос прозвучал резче. – Вы что, оба под чарами?

          Недавно горевшее неприкрытой злостью, лицо Локи внезапно приобрело растерянное и странное выражение.

          – Э-э-э, мы тут... Тор заглянул ко мне. Вероятно… – невнятно проблеял принц, запинаясь на каждом слове и удивленно рассматривая припорошенного снегом, помятого Тора, – …случайно... Ты же посадил нас под замок. Ну-у-у-у... ммм... Мы немного повздорили. Неожиданно... И, это... слегка увлеклись. Так получилось. Извини, папа.

          Один изумлённо окинул взглядом развороченные стены, разломанную мебель, а затем перевёл взгляд на сыновей, пребывавших в состоянии прострации и легкой истерики, и произнёс голосом, полным сарказма:

          – Значит, немножко повздорили, да?! А что ж меня не позвали?! Может, я бы вам помог чем-нибудь? Боеприпасами, к примеру? Вы же только полдворца разнесли. А в Асгарде ещё много целых строений осталось.

          – Прости, отец. Немного не рассчитали силу, – Тор наморщил лоб, словно пытаясь что-то вспомнить.

          Глядя на оторопелые лица сыновей, Один с удивлением чувствовал, как весь его гнев странным образом куда-то улетучился, уступая место усталости и недоумению. Он оглянулся и, посмотрев на застрявший в стене Мьёльнир, вопросительно поднял брови.

          – Силами они померялись! Теперь придется целое крыло в Гладсхейме отстраивать. Спасибо хоть не весь дворец разнесли. Восстанавливать будете всё сами. За собственные средства. До коронации остались считанные дни. Постарайтесь прожить их в мире и не покалечить друг друга.

          И, недовольно поджав губы и тяжело опираясь на Гунгнир, Всеотец скрылся в коридоре вслед за Фрейром, бормоча себе под нос:

          – Это невыносимо. Что за несносные дети. Подрались бы, как обычные мужи, так нет же – молотками да файерболами кидаться!

           Братья проводили отца задумчивыми взглядами. Некоторое время оба просто стояли, молча глядя друг на друга, как застывшие изваяния, а затем с удивлением стали осматривать разрушенные покои. В комнате было ощутимо холодно. Дыхание вырывалось едва заметными облачками пара. Редкие снежинки летали в воздухе. Тор пощупал огромную шишку, вздувшуюся на голове, и перевёл взгляд на брата, на лице которого, ускоренные регенерацией, яркими цветами расцветали синяки разной степени рассасывания, и, наконец, сформулировал вопрос:

          – Какого йотуна, Локи? С чего мы сцепились? – Он сделал шаг в сторону, споткнулся и скривился от боли. – По-моему, у меня ещё пару ребер сломано.

          – Мама меня прибьёт, она ведь сама здесь стены расписывала, – хрипло произнес Локи, словно не услышав заданного вопроса.

          Принц тоскливо посмотрел на то, что раньше было узорным потолком, а теперь стало грудой обломков, сделал плавный шаг, обходя руины, передвигаясь медленно, осторожно, словно не веря своим глазам.

          – У тебя нос разбит, – Тор поднял на брата блуждающий взгляд. – Вот, приложи.

          Он наклонился и повёл рукой, зачерпнув снег, устилающий пол. Локи прижал снег к переносице, поморщившись от резкой боли, но вскоре почувствовал облегчение. Тор глубоко вдохнул морозный воздух, вновь наклонился и, захватив обеими ладонями пригоршню снега, энергично растёр им лицо. В лучах заходящего солнца снежинки искрились золотом и серебром.

          – Красиво, – протянул громовержец, отряхивая руки и оглядываясь вокруг. – Снег – это красиво, но откуда он здесь?

          – Мне тоже любопытно, – произнес Локи задумчиво и обернулся к зевающему во весь рот Тору. – Шёл бы ты к себе, братец. А я уж как-нибудь сам тут... приберусь.

          Он присел на корточки, внимательно оглядываясь вокруг себя. Снова возникло ощущение нереальности всего происходящего. Что-то было не так. Зажмурившись, он сосредоточился и тут же уловил дыхание чужой магии.

          – Да, пойду, пожалуй, в сон что-то клонит, – выдёргивая засевший в стене молот, зевая, ответил Тор.

          Мысли в его голове путались, неожиданно сильная сонливость почти валила с ног. Взгляд громовержца затуманился, и, помотав головой, словно избавляясь от наваждения, сомнамбулической походкой направился к лестнице на второй этаж в свои покои, прижимая холодный Мьёльнир к шишке на лбу.

          Как только фигура брата исчезла в дверном проёме, Локи поднялся и уверенно направился к кровати, стоящей в глубине комнаты. Уперев руки в бёдра, принц вкрадчиво и ядовито позвал:

          – Где ты, мой четвероногий менталист? Вылезай немедленно. Я жду объяснений.

          Из-под кровати раздалось обиженное сопение, потом показалась чёрная морда, с небольшим сугробом на носу, и два насторожённых глаза. Осторожно выползя из укрытия, где он прятался, пока братья выясняли отношения между собой, и, отряхнув снег, Фенрир уселся на хвост и преданно уставился на Локи снизу вверх влажными глазами.

          – Ну, уж нет, больше я на эти «щенячьи» глазки не куплюсь. А вот мое любопытство пока не удовлетворено. Что здесь произошло? Я весь во внимании. Рассказывай, как тебе удалось сделать так, что ни я, ни Тор не помним, с какого перепуга мы чуть не поубивали друг друга.

          Фенрир мягко поставил лапу на запылённый сапог принца и приглашающе тявкнул. Локи согласно кивнул и уселся напротив, скрестив ноги, прямо на пол, снег на котором уже начал таять, превращаясь в грязные лужицы. Его глаза пришлись как раз напротив глаз волчонка, приобретших осмысленное, почти человеческое выражение.

        «Ты правда не помнишь, с чего всё началось? Хочешь увидеть всё с самого начала и до конца», – услышал Локи голос в своей голове и непроизвольно вздрогнул.

          – Ради Имира, когда же я к этому привыкну? Конечно. Давай. Я жду.

          Фенрир сосредоточился и ментально коснулся разума принца. Перед мысленным взором Локи замелькали яркие картинки, начиная с того момента, когда он впустил Тора в свою комнату, и заканчивая впечатляющей картиной холодного огненного шторма, вызванного яростью самого принца.

          Эмоции, усиленные в десятки раз, переливались через край. Слова хлестали хуже бичей. Ненависть заковала в непроницаемую броню все чувства. Жидкая ярость огнём разливалась по венам, словно горячая лава. Изумрудное пламя бушевало вокруг, сжигая в своём холодном огне последние остатки разума. Дикое, необузданное желание причинять боль и разрушать владело им. И среди этого кошмара Локи увидел широко распахнутые синие глаза, услышал мягкий звук её голоса. Сигюн. Она тоже была здесь!
        «Не подходи!» – кричал рассудок, а сердце тянулось к ней, рвалось, не зная, как найти выход. Как будто кто-то кричал изнутри: посмотри на неё, будь с ней, не отпускай.
          Но близость девушки только всё усугубляла. Что-то в нём всегда ломалось в её присутствии. Гнев всё ещё остаточным штормом бушевал где-то внутри, но под странной властью этой хрупкой девушки сходил на нет, оборачиваясь душевным опустошением. Локи почувствовал, как падает, погружаясь в бесконечную, необъятную темноту.
        «Беги!» – услышал Локи свой голос, отчаянно глотая собственную боль, собственные чувства, ломая иллюзии её и своих собственных надежд, её и своих желаний.
          А потом вдруг всё исчезло, оставив лишь страшную усталость. Бешеное биение сердца стало уменьшаться. Словно кто-то нашептывал ему на ухо: не кричи, не злись, не бойся, никто тебя здесь не тронет, это лишь твоя иллюзия. В голове осталось только одно желание: чтобы все оставили его в покое.


          Локи сидел, зажмурив глаза, стиснув зубы, сжав кулаки до хруста пальцев, тяжело и прерывисто дыша. Он опять всё испортил. Он вечно будет всё портить.

          – Это было впечатляюще, – сказал он ледяным голосом, обращаясь к Фенриру. – Дальше. Что было дальше? Это ведь твою магию я почувствовал?

         «Это было легко. Самые простые заклинания первого уровня, – Фенрир смотрел на принца снизу вверх, виляя лохматым хвостом из стороны в сторону. – Твой разум был замутнён ненавистью, разум твоего брата – чистый лист, а вот со стариком пришлось повозиться: у него очень крепкий ментальный блок. Первое заклятие – реморализация. Вашим настроением так легко управлять. Оно подобно ветру в море – может смениться в любую минуту. Я очистил ваши мысли от преобладающей отрицательной энергии, снял эмоции, питающие враждебность, сделал всех снова нейтрально настроенными. А потом – Успокаивающая Пелена. Она распространила вокруг спокойствие и умиротворение, привела всех вас в состояние полного душевного равновесия. И под конец – лёгкое заклинание изменения памяти, которое позволит всем не то чтобы совсем забыть, что здесь произошло, но не испытывать по этому поводу эмоций. Словно бы это и не с ними происходило. Теперь только ты будешь помнить о том, что здесь случилось и по какой причине. Вот только насчет девушки не уверен. Она потеряла сознание, и я упустил связь с её разумом».

          – А этот снег – тоже твоих рук дело?

        «Нет, Локи. Я здесь ни при чём. Ты говорил, что твоя стихия огонь, но этот огонь странный, у него не природная сущность. Он, как твоя магия, тяжёлый и холодный. Он не обжигает, а замораживает. Не знаю, в чём причина. Внутри твоей ауры я вижу уродливую тьму, похожую на ядовитую рану, ежедневно подтачивающую твою силу; отравляющую сердце, заставляя его черстветь. Она, словно вязкая трясина, засасывает твои эмоции, чувства и желания. Между этой чёрной дырой и тем, что ты любишь, чем безумно дорожишь – всего один шаг. Злость управляет тобой, обида. Ненависть – она в тебе. Ты не можешь держать её под контролем. Всякая магия имеет цену. Тёмная – особую».

          Прислушиваясь к словам, звучавшим у него в голове, Локи всё больше мрачнел и, наконец, не выдержал:

          – Замолчи, Фенрир! Я не хочу тебя больше слушать! Что ты можешь знать обо мне, ты, блохастый комок шерсти! Тоже мне – знаток душ! Философ доморощенный! Маг первого уровня! Что же ты не вмешался со своей реморализацией, когда мы с Тором только начали драться?

          Голос в голове молчал. Фенрир обиженно тявкнул, поднимаясь на лапы, и потопал к своему излюбленному месту под кроватью. На последних словах принца варг повернул свою чёрную морду и произнес, кося хитрым зелёным глазом:

        «Во-первых, я не блохастый. А во-вторых, мне было интересно, кто – кого...».

          – Ах ты, мелкий пакостник! – Локи оглядывался вокруг в поисках, чем бы запустить в волчонка, но того уже и след простыл.



          Пояснения к тексту:

        *Камеры Бури – в моей версии событий это были камеры, расположенные глубоко в подвальных помещениях Асгарда под Валаскьяльвом, где содержались особо опасные преступники. Камеры были снабжены антимагическими экранами, нейтрализующими любое проявление магии. Именно в такой камере отбывал Локи из «Локи Асгардского» своё пожизненное заключение, что, однако, не помешало ему создавать иллюзии внутри камеры.


Следующая глава: http://www.proza.ru/2017/01/15/21