Глава шестнадцатая. Когда дотлевают угольки

Иногда мне кажется, что мы уже все умираем. Только скорость у нас разная. Кто-то медленно, а кто-то…горит, как спичка: мгновение за мгновением. Казалось бы, в один момент нас должен потушить невидимый поток воды или короткий выдох, но порой подливают лишь керосин. Пламя разгорается, сжигая нашу сущность. Тяжелая рука депрессии проникает в недра души…
 ***
Я не спал. Лежал, прислушиваясь к звуку часов на лестничном пролете, судорожно пытался вздохнуть, что получалось отнюдь не гладко. Остатки рыданий сковывали легкие, упорно не давая воздуху проникнуть внутрь. Я чувствовал холод, накрывавший меня от головы  до ног. Самое страшное в происходящем – отсутствие явного объяснения и причины, глухая тайна и непонимание нависло над тем апрельским днем. И у меня не было сил сделать шаг к раскрытию, к правде. Страх ухудшения ситуации, страх новой порции боли – это было ядерным оружием в то время. Оружие способное уничтожить мир Колина Хейга. Если бы попытка узнать истину могла принести мне неимоверную боль, то как вы считаете…стоило ли все же пытаться обрести ее, не зная, принесла бы она столько счастья сколько боли? Нет? Я тоже думаю, что нет.
Рассвет постепенно настигал мое окно, постель, кончики моих пальцев и мое лицо. Привычные теплые ласковые лучи теперь казались ледяными уколами, щиплющими кожу. Каким бы прекрасным не показалось обычному человеку это утро, для меня оно было хуже приторно-сладкого сиропа от кашля. Такое же ненавистное и неизбежное. Цифры на электронных часах менялись со скоростью черепашьего шага, правда, если замереть и не двигаться, то можно запечатлеть собственную частицу в наступлении нового дня. И он наступил, а вместе с ним новые происшествия.
- Колин, встаешь сегодня? – то были слова мамы, которая по обыкновению зашла ко мне в комнату прямо с утра.
Шучу, на самом деле обычно ко мне заходил папа, со своей тысячей ругательств по поводу и без, так что приход мамы меня крайне удивил. Несмотря на нависшую проблему, я нашел в себе дух, чтобы задать вопрос:
-А что, могу не вставать? – да, возможно, слишком саркастично с моей стороны.
- Ну, можешь…однако, если говорить правду, то у тебя нет выбора на этот счет.
А есть ли он у меня вообще? Хоть в чем-то?
- Спасибо, мам. – буркнул я.
- Можешь не благодарить. Собирайся и иди завтракать, в школу я тебя отвезу.
- Так мне же пять минут всего идти.
- Ничего, сегодня доберешься за две. Неужели тебе не надоело, что каждое утро папа пинками выгоняет тебя на улицу, чтобы ты быстрее шел на занятия? Мне, лично, надоело. А сейчас у тебя вообще бонус – особо спешить не надо, так как я на машине. Считай, повезло!
- Огромное спасибо!
- Ладно, я пошла, а ты…и в самом деле собирайся, а?
- Буду.
- Вот и отлично. – с этими словами мама покинула комнату.
Я смотрел на солнечное пятно в самой середине одеяла, которое было теплое-теплое, оно напоминало мне о летних пляжах, о прогулках в зелени лесов и еще что-то…такое родное, тоже связанное с летом. Приятное воспоминание, которое все-таки пронизывало меня струной волнения и грусти. Летняя радуга на зимнем берегу.
Натянув джинсы и футболку, я юркнул на лестничную площадку и спустился на первый этаж, съехав по перилам, несмотря на то, что так было делать нельзя. Но я всего лишь пытался найти дурацкий способ поднять себе настроение и изменить вещи в лучшую сторону.
- Колин Хейг, вы опять за свое?! – грозно выпалила мама, поставив руки на пояс. – Сколько раз я тебе говорила, что, во-первых, ты портишь штаны, во-вторых перила, а в-третьих, рискуешь упасть и свернуть себе шею!
-Прости.
- Постоянно говоришь эту фразу, а на деле ничего не выходит. Уже не знаю, как с тобой бороться. То вечно опаздываешь, то нарушаешь установленные правила…и комнату свою в чистоте не содержишь. Взрослей, Колин Хейг, пора взрослеть! В этом году тебе семнадцать, не забыл?
Семнадцать лет… А Дэниэлу исполнится восемнадцать, еще три года, и он совершеннолетний… От этой мысли, я снова понял и почувствовал это вчерашнее, возникшее между нами непонимание и отсутствие даже пары слов, сказанных друг другу. 
- Мам, а что ты вкладываешь в понятие «взрослый человек»?
- Прежде всего, человек, отвечающий за свои поступки. Он и мыслит разумно, а в случае провала, неудачи или редкой ошибки понесет заслуженное наказание. Глупо тебе о таком спрашивать. Неужели сам не знаешь?!
- Да, конечно, знаю, мам…а, скажи…каждый должен объяснять свои действия пред другими?
- Нет, с чего ты так решил?
- Если человек резко меняет поведение, на то должна быть причина?
- Причина вообще есть у всего. Порой, она вообще явная, а мы тратим бестолковые усилия, чтобы открыть ее явность более сложным путем.
- Но, когда она сто процентов не явная? Что делать тогда?
- Узнавать. Узнавать ее прямым  способом и не лезть ни в какие дебри. И, Колин, откуда столько глупых вопросов сегодня? Вроде бы раньше ты сам разбирался с проблемами.
Раньше…и в самом деле было иначе.
- Я…оцениваю свою позицию. Исходя из мнений людей, которым задаю вопрос.
- И много мнений ты уже услышал?
- Пока только твое. Весь день еще впереди.
- Ну-ну, давай, удачи.
Мама посмотрела на часы, и новым вихрем недовольства стало:
- Вообще за временем следишь?! Быстро налил себе молока с хлопьями, съел все это дело, схватил рюкзак и бегом на улицу! Я жду тебя в машине, Колин! У тебя десять минут!
И она пошла в коридор за сумкой и ключами от машины. А я поплелся на кухню, где уже во всю орудовала бабушка Луиза.
- На, сядь, поешь, - бабушка подвинула ко мне миску с моим каждодневным завтраком. – Слышала я, как мама твоя ругается. Что же ты так? Не хочешь исправляться?
- Да было бы что исправлять…
- Возможно, она и погорячилась…
- Никто не идеален, бабуль…
- Это ты верно подметил, но нереальный идеал существует, к которому многие идут всю свою жизнь, - бабушка улыбнулась, и на ее лице заиграли морщины. А старческие глаза смотрели исподлобья, как, скорее всего, когда-то в бабушкиной далекой молодости.
- Угу, - проворчал я, - Спасибо, я...пойду, а то, мама уже заждалась там.
- Иди-иди…
Я закинул в рот последнюю ложку хлопьев, поставил миску у раковины, и, подобрав рюкзак, направился к входной двери. Переступил порог, открыл дверь маминой машины, уселся рядом с ней на переднем сиденье.
- Счастливо, Колин, удачи тебе в школе! – прокричала вслед бабушка Луиза.
Но я ее уже не слышал, мое «происшествие» снова заняло мысли…
***
Как только я вылез из машины на улицу, мне в уши ударил поток струящегося воздуха, шумов и криков.
- Позвони, как закончишь, - сказала мама.
-Ты меня и забрать хочешь? – недоумевая, спросил я.
- Если буду свободна в это время. Ты особо не рассчитывай, так: на крайний случай.
Я облегченно вздохнул:
- Еще раз спасибо, мам, пока…
- Пока, Колин.
Скрип колес добавился к прочей неразберихе, творившейся вокруг. Я прошел в здание, усердно стараясь, чтобы сознание очистилось… Невыносимо…
Как и предполагалось, добрался я до школы рано, даже слишком. Так что вариант, которому предстояло осуществиться – это сидеть в классе и ждать, пока придет мисс Барнс, а затем и все остальные.
Я нехотя глядел на «царапки», (о них, если не забыли, шло повествование чуть раньше), сделанные мною, водил пальцем по их неровной поверхности. «КОЛИН ХЕЙГ», «КОЛИН ХЕЙГ»… Безудержное множество таких «Хейгов» поработило мое место с незапамятных времен. Интересно, а приведя сюда человека и дав ему пощупать пальцем эти надписи…смог бы он уяснить написанное? Или это понятно только мне? Ну, разумеется, я знал, что пишу. Так что прочитать это с закрытыми глазами не представляло для меня огромного труда.
Казалось бы, я действительно отвлекся на царапки и на размышления о способностях людей к восприятию мира органами осязания, но тут в класс вошла Алиса Блек, предварительно зашуршав своей сумкой и одеждой.
- Привет, Колин, как дела?
Алиса, в отличие от Розы не была посвящена даже в самые малейшие подробности «происшествия», поэтому, ее, скорее всего, удивило мое раздражительное и нисколько не радостное приветствие.
- Привет, нормально, - отчеканил я, как по заученному.
- Что-нибудь случилось?
- Нет, все хорошо.
- Ты в этом уверен?
- Нет.
Она пожала плечами и отошла от моего места. Я бы сказал: правильно сделала.
Помещение постепенно наполнялось другими учащимися, и в каждом из них я пытался разглядеть человека, от которого бы смог получить, то, что мне нужно – не иначе, как правду. Я понял, что все же без нее мне никак нельзя, а мысли о горячем желании узнать били в голову раскаленными железными пулями, сознание истекало кровью.
Я заметил его… Дэниэл Уоллис непринужденно зашел в класс, даже не взглянув в мою сторону. Мой парень…я не знал, стоит ли считать его таковым теперь, а можно ли вообще? Мой парень во второй раз занял стол по соседству с Розой Далтон, она, казалось, нервничала, периодически поворачивалась ко мне лицом, ее лицо словно выражало жалость и сострадание. А он был такой гордый, независимый, и, несмотря на зияющую боль в груди, я по-прежнему им восхищался.
Урок истории, я старался глядеть только перед собой. Это оказывалось нереальным, а мозг распухал от придуманных мной дальнейших действий. Я, еле сдерживая дыхание и слыша стук собственного сердца, отсчитывал секунды до начала перемены.
Звонок.
Совершенно не замечая, что все еще сидят на своих местах, записывая домашнее задание по диктовку мисс Флепс, я сорвался с места и уверенным шагом подошел к Дэну.
- Что случилось, черт возьми?! Почему ты со мной не говоришь?!
Всеобщее внимание, в том числе и учителя, устремилось к моей персоне.
- Колин, в чем дело??
- Я не понимаю, что происходит, Дэн!
Он посмотрел на меня, его глаза горели ярче звезд в ночном небе… Далекие и недосягаемые… Пульс стучал в моих висках, а тело было словно под анестезией.
- Я не понимаю, что происходит, Хейг?! – сказала преподаватель, - Новые выкрутасы придумал?!
- Ответь мне… Дэн, пожалуйста…
- Колин, сядь, - проговорил он, - Поговорим после уроков.
Голос Уоллиса звучал ровно и спокойно.
И я повиновался.
Мисс Флепс раздраженно фыркнула:
- Хейг, если еще раз на моем уроке, в моем присутствии повторится что-либо подобное, то тебе придется объясняться в кабинете директора. Прости, но ты уже начинаешь переходить границы.

***
Я не знаю, как пережил этот день, как высидел уроки, периодически ловя на себе сочувственные взгляды Розы Далтон. Она всюду ходила за Дэном, а он как будто и не напрягался, не подавал виду, может, и совсем забыл, что нам предстоит разговор. И та минута, которую я так жаждал, настала.
Я ожидал в коридоре. Смотрел, то на одну лестницу, то на другую.
- Ты кого-то ждешь? – раздался голос справа от меня. Это подошла Роза Далтон, как бы невзначай отошедшая от Дэниэла.
Как будто она зама не знает!
- Мне нужно поговорить с Дэном, что-то произошло.
- И ты сам не знаешь, что?
- Нет, не имею понятия.
Спустя мгновение, я увидел, как Уоллис идет навстречу ко мне.
- Идем? – спросил я, как только парень приблизился.
- Сейчас, только куртку накину. – сухо сказал он.
- Колин, может…
- Извини, Роза, не сейчас… - И я устремился вслед за Дэниэлом. Не уверен, но полагаю, что Роза все также грустно смотрела мне вслед…
Мы вышли на крыльцо, и весенний воздух ударил мне в грудь, слегка развеяв мысли.
- Что ты хочешь от меня услышать? – поинтересовался Дэн.
Необъятное чувство непонимания и…страха? Поглотило меня с ног до головы.
 Я выдохнул:
- Я хочу знать, что произошло с тобой…с нами…просто…что произошло?
- Я решил, что так будет лучше.
- И для кого же?!
- Для тебя…для нас…
- Ты действительно думаешь, что будет лучше, если вся наша история, да, история, уже по-другому не скажешь, закончится на том, что мы перестанем разговаривать и разрушим отношения?!
- Да, я так думаю.
- И с чего, Дэн, ты так решил?! В чем дело?!
Парень упорно смотрел вперед, совсем не на меня. Затем, сделав что-то, похожее на свист, произнес фразу, поразившую меня, словно током:
- Колин, я уезжаю.
- Что?
Онемение за секунду распространилось по всему моему телу.
- Я уезжаю, - повторил он, - Учиться. Меня пригласили, я выиграл конкурс. Говорят, отличное место.
- Куда?
- Во Францию. Ну, ты же знаешь, что я художник. Искусство, все дела…
- Когда это случится?
- За несколько недель до конца учебы.
Он помолчал, я тоже не знал, что сказать. Голова кружилась от этого воздуха и слов, которые я только что услышал. Земля, как будто исчезла из-под моих ног.
- Поэтому, я и решил так поступить, Колин. Чтобы…впоследствии тебе было не так больно. А все из-за того, что…я люблю тебя.
- Это не так, Дэн.
- Я говорю правду, Колин.
- Нет…
Все. Дальше я бежал. Бежал, куда глаза глядят, лишь бы подальше, подальше от школы. Состояние, что я испытывал, было сравнимо с тем, когда тебе вырывают легкие, а ты пытаешься дышать. Состояние человека, который верит. Верит, что все не так, как оказалось на самом деле…
И тогда я вспомнил про угольки…

***
Как-то раз моя бабушка сказала…нет, вы не подумайте, это была совсем не бабушка Луиза, а бабушка Мэри, которая умерла аж до того, как мне исполнилось восемь лет, но эту фразу я запомнил. Думаю, будучи тогда совсем ребенком, я не осознавал ее смыл, а заучил, как правило по арифметике. Но вот сейчас, она всплыла передо мной и заполнила целое сознание. Кто знает, может, это и было предназначено моему происшествию?
Бабушка говорила:
- Знаешь, Колин…в мире все подобно закону угольков. А конкретно – наше общение, да-да, общение. Наилучшая связь, возможная с человеком, который тебе дорог. И закон этот таков: когда человек искренне любит, старается всевозможными способами продолжать, укреплять эту связь, то он подкладывает в огонь своеобразные угольки. Ими являются поступки, знаки внимания, добрые слова, объятия и многое другое. Огнем является – та самая связь. Невидимая, но при горении – прекрасная! Запомни, чем больше угольков, тем она лучше! Случается, что их перестают подкладывать… И тогда огонь тускнеет, а потом и вовсе исчезает. Одному человеку невозможно подкладывать угольки. В том-то и задача, чтобы равномерно поддерживать свой костер. Иначе – никак!
- А если костер сгорел, получится ли зажечь его снова, бабушка?
-Эх...только в случае, когда там еще остается что-то тлеющее. Глубоко внутри. И бывает сложно все исправить, но думаю, если есть чувства, то у тебя все получится, Колин…