Журавлик в небесах 5. лунный свет

5. Лунный свет

     «Егор! Егор!» — это голос Сергея, соседа, приятеля, друга. Егорка выглянул во двор. Из-за  каменного забора, разделявшего дворы, торчала стриженная ежиком голова.
     — Что? — дожевывая котлету,  Егор подошел поближе.
     — Мне надо за хлебом, пошли со мной.
     — Сейчас доем, и пойдем, ладно?
     — Давай, я пока соберусь.
     Через пять минут они уже шли по улице, посредине проезжей части, и беззаботно болтали, размахивая авоськами.
     — Сегодня историчка рассказывала о жизни Карла Маркса. Слушай, как интересно! Какой гигант был, а?!
     — Так он когда жил!  В те годы было много талантов, — философствовал Егор, — не то, что сейчас.
     — А почему? Чем мы не таланты?  Я, например, обязательно придумаю что-то особенное. Такое, что весь мир ахнет.
     — Ага, и Нобелевскую премию тебе немедленно вручат… — съехидничал Егор.
     — И вручат, поспорим? Спорим, что через двадцать лет я получу Нобелевскую премию?! Спорим?
     — Спорим! На что?
     — Ну, не на щелбаны же!
     — На бутылку коньяка.
     — Армянского!
     — Идет!
     — Я давно уже думаю, надо одолеть «Капитал» Маркса. Я себе такую задачу поставил. Я его обязательно прочту, и не просто прочту, а разберу «по косточкам».
     — Эх, Серж, мне бы твои заботы!
     — Что, скажешь, мелко?
     — Да нет, не мелко… Просто, есть дела поважнее твоего «Капитала».
     — Это какие же?
     — Ну, всякие, там…
     —  Нет, конечно, я не говорю, что «Капитал» — это высшая точка познания, но для меня, на этом этапе…
     — А для меня на этом этапе моей жизни  есть только одна важная цель, вернее – один важный человек.
     — Кто такой? Я его знаю?
     — Нет. Это девушка.
     — Ты что, влюбился? — глаза Сергея оттопырились и стали круглее круга, шея вытянулась и покачала посаженной на нее головой, желая стряхнуть наваждение. — Вот это да!  Умора!  Гошка влюбился! Васька сдохнет от смеха, когда узнает.
     — Не узнает.
     — Это почему же?
     — Потому, что я тебя сейчас убью.
     — И кто же наша э-ээ, м-мм королева? Кто посмел  так бесцеремонно очаровать  моего друга?! О, прости, оговорился — не очаровать, а самым нахальным образом влюбить в себя.
     — Заткнись, прошу тебя, не ори на всю улицу!
     — Кто посмел! Имя! Немедленно назови имя, или я за себя не ручаюсь! — потрясал руками Сережка.
     — Если не заткнешься, я тоже не ручаюсь за себя: получишь по-полной.
     — Ладно, шутки — шутками, расскажи, кто она.
     — Не буду! — Обиделся Егор.
     — Да ладно тебе. Пошутить, что ли нельзя? Я что, похож на трепача? Или ты меня не знаешь?

     Хоть и коробило Егора такое легкомысленное отношение друга, он все же не выдержал, сдался. Уж очень ему хотелось поделиться с кем-то своим счастьем:
     — Ее зовут Женей. Учится в нашей школе, в десятом.
     Они, не задумываясь, «на автопилоте» зашли в булочную, купили по буханке хлеба и пошли обратно. Каждый был поглощен своими мыслями. Егор думал о том, не зря ли он доверился Сергею, а Сергей  терзался сомнениями: открыть ли Егору свою тайну.
      — Ну, если девушка моложе жениха — это для женитьбы хорошо, — задумчиво произнес он.
     Егор посмотрел на Сергея: издевается опять, что ли? Да нет, вроде, не издевается, наоборот, задумался.
     — Ты знаешь, у меня тоже есть для тебя новость. Мне тоже нравится девочка из моей школы, и она тоже на один год младше меня.
     — Врешь! Это ты сейчас придумал.
     — Зачем мне врать. Ее зовут Рита. Она живет у морвокзала.
     — Ну, и как?
     — Что как?
     — Ну,  взаимность есть?
     — Ты что! Она ничего не подозревает. Пока.
     — Это правда, что она живет около морского вокзала?
     — Ну зачем мне врать?
     — А моя – около железнодорожного. Надо же, какие у нас «вокзальные» вкусы!
     — Ну, тогда пошли?
     — Куда?
     — Как куда? К твоему вокзалу, конечно. А потом и к морскому.
     — Пошли, — обрадовался Егор, — может кто-то из них выйдет — поговорим.

     Оставив хлеб дома, ребята двинулись в центр города. Посидели на лавочках вокзала, откуда просматривалась улица Жени, потом, убедившись, что ждать бесполезно, неспешно пошли к морвокзалу. Дом Риты стоял почти вплотную к парку, разбитому перед портом. Покрутились и  здесь, дожидаясь невесть чего. Оба понимали, что в столь поздний час, а было уже десять вечера, Рита не выйдет  из дома.
     — Слушай, —  вдруг вспомнил Егор, — у меня есть телефон Жени, мне ее одноклассник дал два дня назад. Я все не решусь никак позвонить ей.
     — Как это — не решусь? Чего здесь решаться, — храбрился Сергей, — прямо сейчас и позвоним!
     — Ты что! Одиннадцатый час! Она, наверное, спит уже.
     — А мы сейчас это проверим, — они как  раз подошли к телефонной будке. — Двушка есть?
     — Есть, я вчера рубль наменял на двушки.
     — Ну, так чего ты ждешь? Звони!
     — Страшно. Боюсь. Вдруг она рассердится, что поздно звоню и обидится.
     — Не обидится, дай сюда двушку. Говори номер.

     На том конце провода долго не подходили. Они уже потеряли терпение, когда что-то звякнуло в автомате, и он услышал…
     — Алло,  Женю можно? — это Сергей, он говорил нахраписто и уверенным голосом. Видимо, подошла Женя, потому что Сергей сразу перешел к делу. —  Женя, здравствуй, тут один человек хочет с тобой познакомиться…
     — А кто это говорит? — спросила она.
     — Это неважно, — ответил Сергей, а  Егор уже пытался вырвать у него трубку. — Его зовут…
     — Ну, раз неважно, тогда — до свидания, —  сердито бросила она и отключилась.
     — Ну что, допрыгался? Кто тебя просил быть моим адвокатом? — Егор с досадой бросил трубку на рычаг и отвернулся.
     — Да ладно тебе, что я такого сделал? Между прочим, с девушками надо быть понахрапистей, сразу брать быка за рога…
     — Ох, какой ты умный. С твоим аналитическим умом, да еще начитавшись Карлы-марлы, ничего не стоит сравнить девушку с быком, и взять ее «за рога».
     — Дурак  ты, Гоша! Я, как друг, хотел помочь тебе, а ты…
    
     Егор  беззлобно ругался с Сергеем и параллельно боролся с собой. Ему ужасно хотелось услышать ее голос, но страх быть резко отвергнутым все время удерживал его. Наконец — решился и, уже не слушая оправданий  друга, опустил двухкопеечную монету в автомат.
     — Алло… Это Женя?
     — Да.
     — Прости, пожалуйста, за наш поздний звонок, это мой друг звонил тебе только что…
     — Не понимаю…
     — Только не клади трубку, я тебе сейчас все объясню… Мы с тобой, можно сказать, «одношкольники». Я учусь в одиннадцатом, а ты в десятом… Меня Егором зовут.
     — Вот спасибо, просветил. А то я все думала, в каком же классе я учусь?
     — Не смейся. Я серьезно… Я хочу сказать… Ты мне очень нравишься… Я тогда попытался заговорить с тобой, но растерялся и понес какую-то чепуху… Ну, помнишь, тогда, у музыкальной школы… Ты мне действительно очень нравишься… И записку тогда, на литературе…

     Секунд пять в трубке стояла тишина, потом она спросила, с каким-то вызовом:
     — И что?
     — Как что? — осмелел Егор. — Хочу с тобой  дружить.  Давай встретимся, а?
     — Ну если ты из нашей школы, то мы встречаемся каждый день.
     — Нет, не так, давай встретимся вне школы, в любом месте, где скажешь, хоть на Луне.
     — На Луне? — засмеялась она. — Ну давай, на Луне.
     Он быстро нашелся:
     — В озере Пионерского парка лучше всего отражается Луна, я буду ждать тебя завтра в восемь вечера на ее отражении.
     — На  Луне! – повторила она и положила трубку.

     Егор стоял окрыленный и удивлялся самому себе. Как же он решился! Улыбка не сходила с лица. Он смотрел на Сергея, не понимая, о чем тот толкует, и вертел в руках телефонную трубку. А Сергей тем временем победно вещал о том, что «я же говорил! Надо брать быка за рога! А!? Ты понял, нет? Смелость города берет!»
     На следующий день Егор договорился с лодочником, чтобы тот разрешил ему покататься на лодке после шести. В шесть лодочная станция закрывалась. Ему пришлось оплатить лодку за шесть часов проката. Потом прибежал домой, наскоро пообедал, попросил у отца еще пять рублей, сам погладил брюки и помчался в парк. Серега, как друг сопровождал его: все-таки Егор будет с девушкой и мало ли что может случиться. С половины седьмого Егор плавал по озеру, стараясь понять, где будет лунное отражение когда совсем стемнеет. Сергей тем временем проводил сухопутную разведку. Его задачей было обнаружение девушек, похожих по описанию  на Женю, и подача условного сигнала, в виде  свиста.
     Егор просидел в лодке около двух часов. Уже луна четко отражалась в зеркале озера.  Терпению лодочника пришел конец, и он сменил вежливые просьбы вернуть лодку на сердитые требования и даже угрозы. Свидание не состоялось.

     На следующий день Егор подошел к Жене на большой перемене. Она, как ни в чем не бывало, разговаривала с подружками.
     — Здравствуй, Женя, — сказал Егор, и голос его чуть заметно задрожал, но он справился с волнением. — Я вчера был на Луне, а тебя там не было…
     Подружки, все как одна, уставились на него, не понимая о чем речь. Одна из девушек многозначительно покрутила пальцем у виска.
     — У меня ракета сломалась, — равнодушно сказала Женя, — Вторая ступень не отделилась. И отвернулась к подругам, чтобы продолжить разговор.
     Этого Егор не ожидал. Он обиделся.
               
                ***
     Сейчас, спустя столько лет, Катенин  понимал, что годы учебы в старших классах были годами упущенных возможностей. Судьба давала ему не один шанс сделать Женю своей половиной, а он их упускал — один за другим. Один за другим….
     Егор вспомнил старый  анекдот. В одном селе жил очень богобоязненный, верующий мужчина. Всю жизнь он молился, постился, ходил в церковь, помогал бедным, словом – был праведником. Однажды случилось большое наводнение. Объявили эвакуацию населения. Все соседи собрали самое ценное и бежали из села на высокую гору, а праведник говорит: «Я всю жизнь молился и служил богу, бог не даст мне умереть, он меня спасет!»
      Все уехали, вода затопила первый  этаж, он поднялся на второй. Смотрит в окно: плывет лодка с гребцами. «Эй, мужик, — кричат они, — давай к нам, мы тебя спасем». «Нет, — отвечает он. — Я всю жизнь молился и служил богу, бог не даст мне умереть, он меня спасет». Лодка  уплывает.
     Затапливается второй этаж. Праведник взбирается на чердак. Смотрит в открытое слуховое окно, а там плывет катер на воздушной подушке. «Эй, мужик, — кричат ему в мегафон, — давай к нам, мы тебя спасем». «Нет, - отвечает он, — я всю жизнь молился и служил богу, бог не даст мне умереть, он меня спасет».
     Тем временем вода затапливает уже и  крышу. Праведник стоит на коньке по шею в воде, еле удерживая равновесие. Пролетает мимо вертолет: «Эй, мужик, — кричат ему, — лови веревку, мы тебя спасем». «Нет, — опять отвечает он. — Я всю жизнь молился и служил богу, бог не даст мне умереть, он меня спасет».       Вертолет улетает, а вода затапливает уже все село.
     Естественно, праведник тонет. Попадает в рай и, возмущенный и обиженный,  прямиком идет на прием к Богу. «Господь, — говорит он, — как же так? Я всю жизнь молился, грехов не совершал, а ты меня все равно утопил, как  грешника!»
«Глупец! — отвечает рассерженный Бог, — кто же тебе посылал  лодку, катер, вертолет…. Ты отказался от моей помощи. Сам и виноват».

     «Вот так и я, — думал Егор, —  сам и виноват». Однажды он с ребятами, человек шесть, пошли в кинотеатр. Не помнит уже, какой фильм шел, но, судя по очереди в кассе, очень хороший. Друзья отстояли огромную очередь, но билеты закончились, и им пришлось взять их на следующий сеанс. Причем решили, почему-то, взять на два билета больше. Так, на всякий случай, мало ли, кто из знакомых подойдет.  Только вышли на улицу — идет Женя с двоюродной сестрой.     Они  зашли в кинотеатр, увидели огромную очередь и, видимо, решили не стоять. Вышли из кинотеатра и зашли в магазин напротив.
Ребята, видевшие «Егоровское остолбенение»,  стали подталкивать: «Катень, давай! Ты что? Такой шанс! Предложи им билеты!»
     Шанс был таким реальным, что Гоша  растерялся. Сердце колотилось бешено, он то брал у ребят билеты, то клал их в карман, то пытался оторвать два лишних билета… Как будто о чем-то думал, хотя  сейчас точно понимал: думать тогда  он  не мог, в мозгу царила паника. Эта паника длилась минуту-две, но этого хватило, чтобы девушки  ушли. Надо было догнать их. Надо было!  Надо было…. Но ведь он гордый. Представил, как побежит за ними, как предложит билеты, а они пройдут мимо, как будто его и нет, как будто не слышат  его слов. Такого «позора», да еще под взглядами ребят, он бы не вынес. Как говорил господь в анекдоте, глупец! Сам и виноват!  Все смотрели кино, смеялись и переживали за героев фильма, а Егор сидел и, как говорят, «сам себя кушал». Действительно, глупец!

     Вот уже три года, как его существование наполнилось новым смыслом. И все события крутились вокруг этого «смысла».  Все, что происходило — в доме ли, в школе ли, в городе, у друзей, у  родственников — все каким-то непостижимым образом увязывалось с этим волшебным именем — Женя.
     Она  была отличницей, и это стало стимулом в его  поступательном движении к знаниям. Казалось бы, что проще? Учи уроки, получай пятерки и догони ее по успеваемости, тем более, что потенциал у Егора был. Он ведь почти никогда не готовил уроков дома. А если б взялся за учебу, легко мог стать лучшим учеником в классе. Но… с любого учебника на него смотрело ее лицо, не давало сосредоточиться, направляло мысли по мечтательной траектории.  А ноги…  Ноги сами несли на вокзал: увидеть ее! А вдруг на этот раз на Женю нападут хулиганы! А вдруг, она  решит  заговорить с ним! А вдруг…. Он бросал учебник,  и шел на свой пост номер один.
     Вот так, незаметно пролетели три «влюбленных» года и  раздался последний звонок. Конечно, он не стал для Егора  неожиданностью. Парень понимал, что с окончанием школы они  разъедутся в разные стороны. Он к тому времени уже знал, что поедет  поступать в институт в Ленинграде.

     После неудавшегося свидания «на Луне» Егор  обиделся. Вернее, сделал вид, что обиделся, потому что обижаться на Женю не позволяло его влюбленное сердце.       Он перестал караулить ее на вокзальной скамейке, не провожал инкогнито после школы, а освободившееся время использовал для учебы. Надо было подтянуться и готовиться к выпускным экзаменам. Необходимо доказать Жене и прежде всего себе, что он способен учиться  не хуже отличников.
     Уже через три месяца Егор «щелкал» задачки,  ранее казавшиеся трудными и непонятными. Он мог полчаса рассказывать про любой, абсолютно незнакомый  химический элемент, глядя на таблицу Менделеева. Рассказывая о той  или иной химической реакции, он ясно представлял себе не только что, как и с чем реагирует, но и какие электроны вылетают из атома, какие переходят на более низкую орбиту, и как этот улетевший электрон захватывается другим атомом,  и  как эти атомы соотносятся с молекулами различных веществ. В общем, парень стал получать пятерки. Химия, физика, математика — стали ему понятны и даже  близки. Он настолько освоился, что на уроках вел себя раскованно, садился на первую парту, весело подсказывал друзьям  и даже некоторым учителям.
     Бедная «Рыжая молекула» — преподаватель химии — она не умела  четко излагать материал, иногда путалась, а он этим бессовестно пользовался и нередко каверзными вопросами ставил ее в тупик.  Заканчивалось все сердитым окриком: «Катенин, выйди из класса!»
     Этот год был выпускным сразу для десятых и одиннадцатых классов. Двойной наплыв в вузы.
     Да… Прозвенел последний звонок. Чемоданное настроение. Подготовка к экзаменам. Выпускники чувствуют себя хозяевами школы. Ожидание чего-то нового, ожидание крутых перемен в жизни. На  классной доске традиционная для этих дней надпись:
     Последний день — учиться лень,
     Мы просим всех учителей
     Не мучить маленьких детей…

     И вот, сквозь эйфорию «последнего звонка», сквозь консультации, сквозь экзамены, сквозь выпускные вечера и  хлопоты, связанные со всем этим — сквозь все его существование в эти радостные и возбужденные дни, навылет проходила и возвращалась, и растерянно металась мысль: «Скоро расстанемся!»  Было тревожно и жалко расставаться, но он не паниковал: в нем жила уверенность, что куда бы Женя не уехала, он  найдет ее, и все у них будет хорошо. Только вот сначала надо поступить в институт, чтобы  не чувствовать себя ущербным рядом с ней.  Если бы он тогда знал, как все сложится!

    (Продолжение следует)