Декабрь

 В сетях все выкладывают фотографии заснеженных улиц. Все! как сговорились! Хотя в Питере с начала месяца – ни снежинки.

В реале в Питере декабрь – черный. Самый черный из всех месяцев, чернее даже, чем ноябрь. Чернее всех зимних месяцев. Потому что ведь тут еще и самые короткие дни. 22 декабря – день зимнего  солнцестояния. И значит, неделя «до» и неделя «после» – самые длинные ночи.

 Полярная ночь. Не думайте, что в Питере – полный абзац, и все такое. Сыктвыкар, Ухта, Кировск – они, конечно, смеются с наших Полярных ночей. Как и с Белых.  У меня были знакомые из Воркуты. Вот там Полярная ночь – это да! Пацаны говорили: уходишь в школу - ночью, возвращаешься – ночью. А день длится два часа. Между вторым и четвертым уроками, за окном светает, быстренько вечереет, и к пятому уроку – опять ночь. Так что в Питере еще ничего.  Но, правда, в Воркуте снег - всю зиму – ровно полгода. И в Сыктывкаре. И в Ухте. А в Питере, гад, нет! Ваще! Ни снежинки! С точки зрения природных прелестей и даров, декабрь – самая дрянь!
 
Но, как уже говорилось, зима – время жить внутри. В себе, в семье, в социуме. Не то чтобы для спасения, там, для выживания, и на пределе сил. Предел – это в феврале, а в декабре - это плановое переключение в режим экономии усилий. Все максимально звуко-шумо-тепло-энерго изолируются. Упаковываются в свитера, шарфы, и шубы, переобуваются в теплую обувь. Хотя в Сыктывкаре опять засмеялись бы с этой теплой обуви. У меня зимние сапоги лежат лет пять – не одеванные! А осенних я износила - пары три за это время. Вот и опять, в прогнозах на Новый Год – плюс пять. А это значит дождь со снегом или снег с дождем. Короче ноги мокрые, как всегда. И ни снежинки!

 От этих прогнозов в Питере такое неверие в мороз. Люди совершенно не умеют тепло одеваться: например, нет ничего удивительного, если идет девочка в теплой парке, вот с таким огроме-еным шарфом, скрученным в ленту Мебиуса - мода,  и при том в коротких джинсиках, из-под которых видны кроссовки и голые щиколотки в белых носочках. Вы думаете, хотя бы носочки теплые? Да щас! Вот такие короткие, практически следки! Конечно, драть некому! Но в Сыктывкаре – это было бы невозможно в принципе! В Сибири, на Урале разве можно себе представить человека в декабре, в кроссовках, и с голыми ногами?

Я помню, как мы одевались в детстве на улицу: колготки, гамаши, теплые стеганые штаны. Майка, фланелевая рубашка, свитер, шуба, и сверху теплый бабушкин платок, поверх меховой шапки, и не столько для тепла, сколько от ветра. В валенках и в шерстяных носках, в теплых рукавицах на резинках, чтобы не потерять, мы гуляли по два-три часа, на морозе, минус 15-20,  без опаски и почти без нареканий. Интересно, сколько бы выдержала на таком морозе девочка в кроссовках? А она, скорее всего, не верит, что бывает, чтобы валенки и три пары штанов!

Подозрение, что зима не везде такая, как у нас, у меня возникло только в восьмом классе, когда нас на зимние каникулы повезли на экскурсию во Фрунзе и Алма-Ату. У нас-то это время, по  любому - для шапки и рукавиц! А там было – просто - че попало! В шапке – жарко, без шапки – холодно, но круто, и все попростывали. И такими тяжелыми казались эти зимние пальто, шубы, сапоги, на фоне мокрого асфальта, и весенней сырости.

 В Питере так же видны люди, приехавшие из Сибири. Они так маются в своих жарких одеждах в метро. Так выделяются своими  тяжелыми мехами на улицах. Ведь в Питере и шубы оценивают совсем по другим основаниям. Красивая и легкая, без утеплителей. Ну, что это? Разве же это шуба?! Это пальто. Демисезонное. Хоть и меховое. Одни понты! Хотя у меня была знакомая из Хабаровска, которая и там умудрялась не носить шапку. Но она на машине.

В общем, в декабре в Питере, тоска! Единственное, что скрашивает существование – в декабре начинают ставить елки. Украшать гирляндами проспекты и площадя. В какой-то год заливали даже  кое-какие фигуры изо льда. Но после - отказались. Нептун не дожил до Нового Года. Снегурочка – до Рождества. Но елки – это всегда!
 
И такие порой прекрасные решения. Например, в этом году на Черной Речке елку украсили варежками, носочками, шапочками, валенками и коньками. Ну, игрушечными, конечно. Но получилось уютно! Душевно! Тепло! Нежно! Сколько-то лет назад Невский украшали гирляндами, в которых огоньки текли вниз, как слезы или капель. Это было так восхитительно! Такое живое движение! И ощущение питерской зимы! А в этом году – такие люстры Снежной Королевы! Сверху свечи, снизу – сосульки – обалденно! Еще бы снегу чуть-чуть! А то ведь ни снежинки!

К середине месяца на всех перекрестках вырастают елочные базары. Ровно в тех местах, где торговали арбузами. И, кажется, даже с теми же продавцами-азербайджанцами. Но это только самое начало праздника. В декабре во всех торговых компаниях вырастают продажи. Даже независимо от того, чем! Всем! покупают все! Это такой потребительский оргазм!

Этим завершаются фантазии начала декабря: список подарков, список персон, приблизительный сценарий, предварительное меню, мозговой штурм по поводу денег, нарядов, украшений, праздничного стола и елки. Перевалив за середину, декабрь потихоньку набирает обороты. Фонарики и огоньки из импульсных вкраплений превращаются в сплошную череду, иллюминацию, феерию, и места «без» – воспринимаются как недочет, недоразумение, требуют немедленного вмешательства. Украшательства.

  Про Новый год у Бродского лучше всех:
 
«В продовольственных - слякоть и давка,
 из-за банки кофейной халвы производит осаду прилавка
 кучей свертков навьюченный люд…
 Каждый сам себе царь и верблюд…»

Ну, там и дальше такое, что хочется выучить наизусть, и читать, и читать без конца:

«…шапки, галстуки, сбитые набок
запах водки, хвои и трески, мандаринов, корицы и яблок»
 
ай, яй, яй…

«хаос лиц, и не видно тропы, в Вифлеем из-за снежной крупы…»

Вообще весь декабрь – это движение к одной точке. К 31 декабря. К Новому Году. Это такой магнит, который притягивает время, силы, деньги, мечты, фантазии, прочие ресурсы. Это такая точка, которая задает вектор, придает значение, назначает смыслы, подводит черту, даже если значение, направления и смыслы забыты участниками в трех поколениях. И это спасает третью часть человечества и третью часть зимы от безнадеги и чернухи.

Что касается самого декабря, то вот такому блестящему финалу, апофеозу, катарсису и точке экстремума, как у него может позавидовать любой месяц в году. Больше ни у кого! Таких нарядов, украшений, ритуалов, такого стола, бюджета, культурной программы, поклонников, такой предыстории, такого финала. Вот только этот черный фон, и ни одной снежинки.

И хотя Новый Год - это событие как бы и январское тоже, но весь декабрь – предчувствие, а январь -  уже только похмелье… Как это всегда бывает. Ждешь, мечтаешь, готовишься, репетируешь, а потом вдруг в один день все случается, или не случается…
 
Остается только надеяться, что начнется январь. Начнется так, как в песне, знакомой с музыкальной школы:

«И не ночью, утром белым год начнется для ребят,
За окном обледенелым будет слышен скрип лопат»