Море

Мы разошлись вначале осени. В те дни я пил слишком много спиртного и окончательно потерялся во времени. В Азове меня больше ничего не держало и я решил перебраться в захолустье, поближе к морю. Хотел залечь на самое дно, пока не зарастут мои раны. У меня на тот момент оставались кое-какие сбережения.

В полдень я вылез из душного автобуса и ступил на растрескавшийся асфальт. Остановка была безлюдна. Откуда-то издалека доносился лай собак. Я шагал по дороге, озираясь по сторонам. Редкие прохожие смотрели на меня с недоверием. Я шел к дому своего дяди, которого последний раз видел ещё в отрочестве. Он должен был меня приютить.

Я остановился у свежевыкрашенной деревянной калитки, собираясь с мыслями. Для меня было непросто заявляться в чужой дом, пусть даже это был дом моего родственника.

Я громко постучал в добротную калитку. Во дворе залаяла собака. Не прошло и двух минут, как за забором послышались шаркающие шаги. Дядя отворил калитку и показался в дверном проеме. Это был лысый и упитанный мужичок среднего роста, одетый в шикарный бордовый халат. От него пахло дорогим одеколоном.
— Ну здравствуй, племянничек! — сказал он, обняв меня по-отечески и легонько постучал меня по спине.
— Здравствуй, дядя Боря.

Мы вошли в его уютный дом. Из кухни доносился аромат готовящейся еды, и только тогда я ощутил, как сильно проголодался.
— Кристина! — позвал он. — Кристина! Принимай гостя!
Из кухни вышла молодая женщина. Смуглая, фигуристая, кареглазая. Она была чуть старше меня.
— Знакомься, это моя жена Кристина, — сказал мне дядя. Кристина протянула мне сухую теплую руку.
— Гавриил. — сказал я, сжимая нежную ладонь. Мы переглянулись. Казалось, в её глазах горело адское пламя. — Очень приятно.
— Взаимно. — промурчала она, словно кошка.

За обедом мы с дядей говорили о прошлом. Вспоминали родню, его молодость, мое детство. Он разливал по рюмкам хороший коньяк и я очень быстро захмелел. Мы ели сочный гуляш. Кристина потрясающе готовила. За столом она молчала и вела себя очень сдержанно, но я то и дело ощущал на себе её взгляд.

После обеда дядя показал мне мою комнату. Она была на мансарде. Из большого окна открывался чарующий вид на море. Пресытившись диковинным пейзажем, я разделся и решил вздремнуть после утомительной дороги. Постель была мягкой и чистой.

Я проснулся к ужину и нерешительно спустился на кухню. Дядя сидел за столом и поедал куриную ножку. Кристина мыла посуду.
— Проснулся? — спросил он, не переставая жевать мясо. —Садись ужинать.
Я вымыл руки и уселся за стол. Моя тарелка уже была наполнена.
— Чем планируешь заниматься? — спросил у меня дядя Боря, облизывая жирные пальцы.
— Пока не знаю. Для начала хотелось бы отдохнуть. Не так давно я пережил одну большую неприятность.
— Ну и ну! — засмеялся дядя. — Такой молодой, и уже неприятности! Молодежь... Ну смотри, если надумаешь поработать — только скажи. Мигом тебя устроим.
— Спасибо, буду иметь в виду. — ответил я без особого энтузиазма.
— Молодежь! — сказал он, стуча меня по плечу.

Вечером я вышел прогуляться по окрестностям. Солнце уже заходило. Я бродил по песчаному берегу. Море вовсю бушевало, упрямые волны разлетались о железобетонные волнорезы, и я, подобно этому водам, никак не мог найти себе покоя. Я вспоминал нашу последнюю встречу.

Она не брала трубку второй день. Прежде такого не случалось. Добравшись до Петровского бульвара, я вошел кафе, где она работала администратором.
— Что ты здесь делаешь? — возмутилась она. Её большие серые глаза остекленели.
— Я пришел за тобой. Ты ответишь мне, что происходит?
— Не здесь. — сказала она, оглянувшись. — Выйдем на улицу.
Мы стояли у входа. Она закурила.
— Я не брала трубку, потому что мне нечего тебе сказать, вот и все. Я надеялась, что тебе хватит ума догадаться. Между нами все кончено.
Она была из тех женщин, с которыми не хотелось спорить. Она была тверда и решительна. И все же мне показалось, что это какой-то розыгрыш. Я никак не ожидал от нее таких слов, хотя такой конец был вполне ожидаем. Две разные стихии не способны ужиться вместе, они могут породить лишь бурю.
— Постой... — начал я. — Ты шутишь? Так не должно быть. Этого не может быть.
— Мне очень жаль. — сказала она, выдохнув облако сизого дыма. — Я не могу ничего с собой поделать. В конце концов, так будет лучше для нас обоих. Скоро ты и сам убедишься в этом. А теперь уходи.
— Что ж, — бросил я, — счастливо.
Она, не оглядываясь, бросила окурок в металлическую урну и скрылась за дверью кафе.

Море обдавало меня холодными брызгами. Когда окончательно стемнело — я, продрогший до костей, возвратился домой. Меня никто не встретил. Дядя с женой были в спальне. Я запер двери на замок и отправился в ванную: не терпелось принять горячий душ. В ванной комнате висело нижнее белье Кристины: трусики и лифчик. Я постарался не обращать на них внимания и встал под горячую воду.
Выходя из ванной в темный коридор, я столкнулся с Кристиной.
— О, мой шампунь. — заметила она, принюхавшись ко мне, и закрылась в ванной.
Я поднялся к себе в комнату и расправил кровать. Это был долгий и тяжелый день, и потому я быстро уснул, укутавшись теплым одеялом.

Проснувшись поздним утром, я спустился на первый этаж. Кристина, как обычно, стояла у кухонной плиты. Дяди Бори нигде не было.
— Доброе утро. — сказал я девушке.
— Доброе. — ответила она. — Завтракать будешь?
— Позже. Где дядя?
— Его вызвали в город по работе. Вечером должен вернуться.
— Ясно.
— Боря перед отъездом попросил, чтобы ты наколол дров для камина. Пойдем, я тебе все покажу.
— С удовольствием.

За час с лишним я наколол внушительную охапку дров и загрузил их в специальное углубление возле камина. От утренней работы я изрядно проголодался и решил вымыть руки. Я вошел в ванную комнату.

Под душем стояла Кристина, совершенно голая, мокрая и разгоряченная. У нее было удивительно красивое тело. Девушка широко улыбалась и даже не думала скрывать от меня свои прелести. Я выбежал из ванной, громко хлопнув дверью.

Остаток дня мы не разговаривали. Оба вели себя так, будто ничего не произошло. Так и не дождавшись дяди, я завалился спать. Мне снилась сердитая Алиса и обнаженная Кристина.

Дядя не вернулся и к следующему утру. В полдень раздался телефонный звонок, Кристина взяла трубку. Это был дядя. Он сказал, что задержится в городе еще на пару дней.
— Ну что поделаешь... Буду скучать. Целую тебя, дорогой! Возвращайся поскорее. —Кристина положила трубку.
— Эх, Боря, проказник... Оставил нас с тобой одних еще на несколько дней... Чем будем заниматься, племянничек? — Кристина распахнула шелковый халат и сбросила его на пол. Она вновь стояла предо мной совершенно обнаженная, и мое сердце заухало. Чертовка смотрела мне прямо в глаза и медленно подступала. Я схватил её за волосы и повалил на пол.

На следующий день мы лежали на сеновале. Был теплый солнечный день и свет пробивался между досками, озаряя наши тела. В воздухе летала пыль.
— Ты его любишь? — спросил я у Кристины, глядя в потолок.
— А что бы ты хотел услышать? — ответила она вопросом. — Он же все-таки твой дядя.
— Если бы я так переживал за него — я бы с тобой не спал.
— Хорошо. Я люблю его по-своему. Не как мужчину. Понимаешь, здесь у любой бабы два пути: либо идти дояркой на ферму, и пахать с утра до ночи за копейки, либо выйти замуж за богатого инженера, и жить, не зная бед. Боря обеспечил мне счастливую жизнь, и взамен я дарю ему любовь. Дарю... себя.
— Не могу тебя судить. Однако, мне это все противно.
— Вот как? — возмутилась она. — И я тебе тоже противна?
— Отчасти.
— Козел! — процедила она сквозь зубы и дала мне пощечину.
Я взбесился и схватил её за руки. Лежа сверху, я впился губами в нежную шею Кристины. Она была полностью в моей власти. Наше дыхание участилось.

Дядя Боря застал нас с Кристиной, спящих в обнимку в одной постели. Он вернулся раньше, чем планировал. Старик схватил меня за шкирку и вышвырнул из дома.
— Убирайся вон, сучье отродье!!!— вопил он, словно разбуженный медведь. — Убью!!!
В сущности, он был прав. Я сильно его оскорбил, дав его женщине то, чего не мог дать ей он. Кристина ревела, стоя в углу, и молила его о прощении.

В районе четырех утра я вышел на дорогу. Я шел на остановку в одних трусах. В одной руке была моя одежда, в другой — полупустой чемодан. Утро было холодным, стоял непроглядный туман.
Нащупав в липком мороке остановку, я лег на деревянную скамью и стал дожидаться своего автобуса.