Князь Ярош. Глава 22

…Перед утомленными путниками, второй день, в жару, шедших по гарям, открывается синее озеро с зелеными дубами по берегам. За озером - изумрудная стена засеки.

И Ярош, держащий под уздцы Колка, с сидящей Зорянкой, и коровы с телятами, и лошади, - все в саже. У Зорянки и Яроша лица в черных потеках пота.

Зорянка глядит на озеро, на черного Яроша и черного Колка, на черных коров и телят, на черных лошадок, опять на озеро, и начинает смеятся - все громче и заливистее, припадая к лошадиной холке. Юноша глядит на нее, тоже расплывается в улыбке. - Ты че, Зорька?

Зорянка заходится еще громче. - Ой, Ярко, - заливается девушка, - Ой, Ярко! Каки мы чумазы все!.. Каки мы... Ой, кружится все!.. Упаду щас! - она взвизгивает и валится юноше на руки.

Она лежит на его руках с закрытыми глазами и блуждающей улыбкой. - У голове звездочки такие... А вода така синяя. Отродясь таку не видала, - она открывает глаза. - В воду хочу. Неси мене в воду, Ярко!

Ярош шагает по высокой траве, по горячему песку, заходит в озеро и, приседает, окуная, и себя и Зорянку.

Они отфыркиваются и смеются, глядя друг на друга. По их лицам течет сажа.

Лошади, тоже входят в озеро. Коровы с телятами, недоверчиво нюхают воду.

- Хочу что б вода с телом игралась, - говорит девушка.

Ярош выпускает ее из рук. Зорянка снимает свою, когда-то зеленую, рубаху и бросает на берег. Потом туда же летят шаровары. Она по шею погружается в воду и, закрыв глаза, блаженствует. Ярош тоже выкидывает свою одежду на берег, ныряет и плывет на середину озера.

Ярош с Зорянкой, в воде, молча, трут друг другу лица и плечи. Вокруг них пофыркивающие животные.

Обнаженные, они сидят на горячем песке. Зорянка расплетает мокрые косички. С десяток уже распущены, еще столько же - осталось.

- Чет у мене аш помутнение в глазах, как на тебя голую гляжу, - говорит Ярош.

- А ты отвернися, - кокетничает Зорянка.

- Не могу. Шея сама выворачивается.

Ярош касается волос девушки, - Давай полежим?

- А то.

Они ложатся на бок, лицом друг к другу.

- Токо поприжимаимся, да? - говорит Ярош.

Ага, - шепчет девушка.

Они закрывают глаза и молча вжимаются друг в друга.

- Ох, Зорька, Зорька! - страстно вздыхает Ярош, сжимая бока девушки.

    ...На берегу лежит седло, вьюки, оружие. Поодаль, на траве, сушится одежда. Ярош, по пояс в воде, моет Колка. Смуглотелая Зорянка лежит в воде, у самого берега, и щурится на солнце. Распущенные волосы, водорослями, плавают вокруг головы. В тени дубов отдыхают жующие коровы, мимо которых носятся разыгравшиеся телята. Невдалеке - лошадки щиплют траву.

- Зорька, - окликает девушку Ярош, не прекращая тереть жеребца.

- А?

- Ты мене люба.

- Ага.

- А я тебе?

- И ты мене.

- Как до посада доберемся, в княжьем тереме жить будем.

Девушка садится.

- Уж скорее ба. А он какой?

- Он? Как шатер. Токо большой и из дерева. И заместа очагов тама печки. А на макушке олень висит.

- Живой че ли?

- Да не-е. Как у табе. Токо большой. Вот, с пол-Колка, почти.

Зорянка округляет глаза.

- Да кто ж его туды повесил? Не иначе демоны?

- Скаж тож. Тятя мой и вешал его туды с мужиками.

- Да как же тятя повесил?

- Но то долго рассказывать.

- Потом расскажешь. Я не отстану. А еще там каки чудеса есть?

- Че еще? - Ярош задумывается, - Кровати.

- А эт че?

- Ну, эт таки полати. Токо затейные такие, резные. И постели на них, мягкие, птичьим пером набиты. И укрывала, и подушки - тожа с пером.

- Постой, постой, Ярко! А подушки, эт че тако? А полати?

- Это. Ну, это... Ну, сама увидишь.

- Ой, скорей! Ой, скорей ба!.. - почти подпрыгивает девушка от нетерпения, - А еще че тама?

- А еще в тереме, в стенках, дыры таки прорублены. Окна называются. А в них прозрачны штуки таки вделаны, и в них глядишь, и все, что на дворе деется, все видно.

На лице девушки читается крайняя степень удивления.

- Ой, как мудрено все, Ярко! У мене голова, как у козы брюхатой. А ты не обманываешь, а?

- Да ты че, Зорька! Перуном клянусь!

- Ну, ежли Перуном... Ты мене более ничего не рассказывай. А я щас лягу в воду и об чудесах буду думать.

   …- Точ такой, как у мене! - говорит Зорянка, зачарованно глядя вдаль, в конец засеки, где на макушке терема сияет ромейский олень. Она - в ярошевской холщовой рубахе, в шароварах, с заплетенными косичками - сидит на Колке. Ярош стоит рядом. За ними - вся их живность.

- У мене сердце прям из грудей щас выскочит, - говорит Ярош.

- Ну, дак че, поехали? - говорит Зорянка.

    Вдалеке слышно несколько стуков.