Безродный поэт, или Мещанин во дворянстве лермонто

                Д.А. Алексеев

                Безродный поэт, или
                Мещанин  во дворянстве
                (лермонтоведческий триллер)

                Городничий. …О, я знаю вас: вы если начнете говорить
                о сотворении мира, просто волосы дыбом
                поднимаются.
                Аммос Федорович. Да ведь сам собою дошел,
                собственным умом.
                Городничий. Ну, в ином случае много ума хуже, чем бы
                его совсем не было.
                Гоголь («Ревизор»)
                Ноздрев понес такую околесину, которая не только
                не имела никакого подобия правды, но даже просто
                ни на что не имела подобия.
                Гоголь («Мертвые души»)

                Ничто так не возбуждает фантазию, как отсутствие фактов.
                Грубые факты губят красивые теории
                Томас  Гексли

       Лермонтову с биографией не повезло. Судьба уготовила ему печальную участь  поэта без биографии.
       Пиит и прозаик Максим Иванович Зуев (далее – Автор) ворвался в лермонтоведение, как сказал поэт, «в простосердечии невежды», и на девятом десятке взялся за биографию поэта. В статьях «В непреодолимом статусе» и «За мишурой фантазий» он низвергнул на доверчивых Читателей каскад фантасмагорических «открытий», воскресивших захиревшее лермонтоведение.
       Автор обошелся без докучливых фактов: искрометные фантазии и виртуозные домыслы названы «альтернативными суждениями» и заменяют аргументы, предположения незаметно подменяются  утверждениями, а недоказанные утверждения выдаются за доказательства. И, разумеется, автор требует «принудить» коварных лермонтоведов «открыть все, что в угоду официальной версии скрыто», имена «всех известных лермонтоведов …предать забвению, а «верных делу отцов потомков и, иже с ними, потомственных хранителей в архивах музеев скрытой информации, отправить на лесоповал».
      Главные персонажи  триллера – безродный поэт-космополит Михаил Юрьевич Лермонтов (1814-1841) (далее - Л.), его «юридический» папенька Юрий  Петрович Лермонтов (1787-1831) (далее-Ю.П.) и плутовка бабушка поэта Е.А. Арсеньева (1773-1845).
      Сюжет триллера – Ю.П. с фальшивой Справкой о рождении и дворянском происхождении  учился и служил в Кадетском корпусе, в 1812 «записался» в Тульское дворянское ополчение, а в 1829г. был причислен к древнему благородному российскому дворянству, не имея на то никакого права. Л. – плод грехопадения маменьки-девицы Марии Михайловны (1795-1817), на которой по расчету женился Ю.П. Родился в 1811-1812гг. а не в 1814г., как считалось ранее. Поэт идет по стопам «юридического» эрзац-папеньки: с подложным Свидетельством о рождении и крещении обучался в дворянском Благородном пансионе и Московском университете, а в 1832 г. по фальшивому Свидетельству о рождении и дворянском достоинстве своего «юридического папеньки Ю.П. «легковерными идиотами» из Военного министерства принят в Гвардию, куда допускали исключительно потомственных дворян. «Юридического» отца Ю.П.  не любил, «биологическим» папенькой не считал, но прожил жизнь под его фамилией. Как человек тщеславный, Л. втайне страдал, что он безродный и  мещанин во дворянстве, а поэтому совершал разные «неестественные поступки»ю, которые и довели его до гибели.
      Мы отобрали наиболее характерные  пассажи Автора, которые уже вошли в анналы «альтернативного лермонтоведения». Курсивом выделяется оригинальный текст Автора.
      Читатель! Наберись терпенья и приготовься к необычайному. Ибо сказано в Писании: «знание рождает многие печали»…
      
                *
      
Начнем со  статьи Автора «В непреодолимом статусе» и  с Ю.П. Лермонтова.

   1) «В 1791г. – пишет Автор, - отставной поручик Петр Юрьевич Лермонтов приобрел у Дмитрия Петровича Беклемишева село Любашевку, а в 1792 году – у отставного поручика Николая Кропотова рядом расположенное «сельцо Нижнюю Любашевку Кропотово тож». И Лермонтовы – Петр Юрьевич и Анна Васильевна (дедушка и бабушка Л.) обосновались на здешних землях. С ними был единственный сын Юрий и пять дочерей: Евдокия, Александра, Наталья, Елена, Екатерина».
Комментарий
          Начнем с того, что деревню Любашевку, Кропотово Каменный верх тож, купила Анна Васильевна Лермонтова, урожденная Рыкачева, по материнской линии  – из рода татар Ураковых. Вероятно, в покупке имения участвовал ее брат, Василий Васильевич, председатель 2-го департамента Верхнего Земского суда Тульского наместничества. Заметим, что Любашевка – не село, поскольку в ней не было церкви, а деревня и сельцо, при котором находилась господская усадьба. В «Деле по имению Лермонтовых» значится: «В род Лермонтовых имение поступило в 1791 г., когда артиллерии поручица Анна Васильевна Лермонтова купила его у Дмитрия Петровича Беклемишева, которому оно досталось от матери его, Матрены Андреевны Беклемишевой, рожденной Кропотовой, а к ней перешло от Пролежебоковых, в роде коих  находилось весьма долгое время» (РГАЛИ, ф. 276, оп. 1, № 105, л. 2).
      В семье Петра Юрьевича Лермонтова было не пять, а семь дочерей: Авдотья (1779-после 1858), Наталья (1782-после 1858), Александра (1783-после 1858), Варвара (1785-до 1812), Екатерина, Мария (4 марта 1793-до 1812), Елена (1795-до 1858). Авдотья, Мария и Елена родились в Москве, где у Авдотьи Васильевны Рыкачевой, матери Анны Васильевны Лермонтовой, был собственный дом (Д.А. Алексеев. Лермонтов. Находки и открытия. В двух томах. – М.: Древлехранилище, 2016. С. 5-10).

     2) Ю.П., - не «биологический» (в терминологии Автора), а всего-навсего «юридический» (!) папенька Л. -  согласился (разумеется, за щедрые посулы Е.А. Арсеньевой) прикрыть браком грехопадение маменьки поэта, девицы Марии Михайловны Арсеньевой. Юрия Петровича поэт «биологическим отцом не считал, как юридического отца не любил».
Комментарий
       За «биологическое» отцовство поэта нынче «борятся» три кандидата: безымянный крепостной дворовый Е.А. Арсеньевой,  семейный врач немецкий еврей Ансельм Левис и благородный кавказский абрек.  Автор ставит на брутального абрека. Во-первых, тот, наверняка, из благородных, а это, как-никак, немаловажное обстоятельство. А во-вторых  – это так романтично!  Однако у этого претендента мало шансов. В самом деле, во-первых, два других кандидата жили  в Тарханах. А, во-вторых, для встречи с абреком Е.А. Арсеньевой надобно было в 1810-1811 гг. отвезти дочь за тысячу с лишним верст от Тархан - на Кавказ! А в эти годы Арсеньева, как на зло, улаживала наследственные дела после скоропостижной смерти мужа 2 января 1810 г., о чем, увы, свидетельствуют неведомые автору факты.

     3) Ю.П., констатирует Автор, принят в Петербургский Сухопутный Шляхетный Кадетский корпус  2 марта 1798 г. «в обряде дворянского статуса» - по подложному свидетельству, о рождении и благородном происхождении, состряпанном его отцом Петром Юрьевичем, бывшим предводителем дворянства Галичского уезда, и незаконно  заверенному тремя доброхотами папеньки из Тульской губернии. «При обсуждении сомнительности дворянства Ю.П., - пишет Автор, - в пользу его дворянства использовался аргумент: не будь он дворянином, как мог поступить в Кадетский Корпус, закончить его, да еще и быть несколько лет воспитатем? А смог потому, что его отец Петр Юрьевич, за неимением свидетельства о дворянстве, представил вместо него в Кадетский корпус эту самую справку». Автор категоричен: «Справка эта, как свидетельство – юридически ничтожна; по существу назначения – мошенническая, рассчитанная на легковерных идиотов».
Комментарий
        Для справки: Петр Юрьевич Лермонтов (1752-1799), отец Ю.П. – Галичский уездный предводитель дворянства в 1784-1787гг. и еще председатель Дворянской Опеки Костромского наместничества. Первый из трех упомянутых знакомцев Петра Юрьевича, которые подписали Свидетельство о рождении дворянском происхождении его сына  – правящий должность предводителя дворянства Тульской губернии Егор Крюков, главное лицо в тамошней дворянской иерархии. Заметим, что не только папенька Ю.П. подал в 1798 г. в Кадетский корпус  такое рода «мошенническое» Свидетельство о рождении своего чада, каковые признавали в те времена наравне со свидетельствами о благородном происхождении из губернских Дворянских депутатских собраний и  Духовных Консисторий.
        Так, пять благородных свидетелей подтвердили в апреле 1798 г., что «…недоросль Иосаф Бехтеев действительно сын дворянина отставного лейб-гвардии прапорщика Сергея  Алексеева сына Бехтеева, в чем и подписуемся. Тайный Советник Сенатор и Кавалер Федор Колокольцев; Действительный Статский Советник и Кавалер Аполон Колокольцев; Действительный Статский Советник   Матвей (неразб.); Генерал Майор и Кавалер Михайло Муравьев; Петербургский обер-полицмейстер  и Кавалер Николай Муравьев» (РГВИА, ф. 314, оп.1, № 4005, л. 32. Объявления об определении в Кадетский корпус. 1798-1800).
       Тайный советник А.И. Лопухин, который вторым заверил свидетельство о рождении и крещении Ю.П., представил в корпус такое же Свидетельство на своего сына: «1798-го года Генваря 21 дня, Мы нижеподписавшиеся сим  Свидетельствуем в том, что означенный  малолетной Павел, Тайному советнику Андрею Иванову сыну Лопухину законный сын. Родился 1787 Июня 28 дня. Крещен в веру Греческого исповедания в Костроме при церкви Царя Константина Священником и восприемником был Генерал-Майор и Кавалер Федор Михайлович Кутузов» (РГВИА, ф. 314, оп.1, № 4005, л. 25-25об. Объявления об определении в Кадетский корпус. 1798-1800). Из подписей трех лиц, заверивших это свидетельство, читаема только последняя «О том же свидетельствую  Тульский Гражданский губернатор Михаил Яковлев  сын (неразб.)». Отметим, что в свидетельстве нет даты крещения.
       Подполковница Форст просила определить сына Фридриха «в число благородных воспитанников» и указала только год его рождения – 1788г. А в доказательство своих слов представила Свидетельство Шефа Кексгольмского пехотного полка генерал-лейтенанта графа Бугсгевдена от 8 июля 1798г. за № 2631, который заверил, что «…недоросль Фридрих Форст, точно законнорожденный служившего во время Шведской войны под начальством моим бывшего в Кексгольмском  мушкатерском полку Умершего Подполковника и Кавалера Андрея Форста сын, и что я был при святом крещении его Фридриха Форста Восприемником» (РГВИА, ф. 314, оп.1, № 4005, л. 18. Объявления об определении в Кадетский корпус. 1798-1800). Мы видим, что в прошении подполковницы Форст и свидетельстве генерала Буксгевдена нет даты рождения и крещения юного Фридриха, не указана церковь, фамилия священника и назван только один восприемник.
       Главноуправляющий Кадетским корпусом Великий князь Константин Павлович («легковерный идиот» по определению Автора) признал свидетельство, представленное отцом Ю.П. (как и других вышеупомянутых недорослей), уважительным и 2 марта 1798 г. приказал принять Ю.П. кадетом в роту подполковника Павла Ивановича Арсеньева,  помещика Алексинского  уезда Тульской губернии. Отец Ю.П. скончался год спустя, не позднее мая 1799г., оставив вдову Анну Васильевну  с недорослем-сыном,  семью дочерьми (а не пятью, как ранее считалось) и крошечным имением (Д.А. Алексеев. Лермонтов. Находки и открытия. В двух томах. – М.: Древлехранилище, 2016. С. 5-15, 27-34).
      Когда Ю.П. поступил в Корпус, в одной из рот (всего было 4 и еще малолетнее отделение) воспитателем служил  поручик  Никита Васильевич Арсеньев (1775-1847), брат Е.А. Арсеньевой и сосед Лермонтовых по Ефремовскому имению. 3 февраля 1798 г. Н.В. Арсеньева переименовали в капитаны, 20 октября 1798 г.  - в майоры,  и  он принял  под командование одну из рот в корпусе (РГВИА, ф. 314, оп. 1, № 39, л. 34 об., 37 об., 47 об, 48.). 7 ноября 1800 г. его произвели в подпол-ковники, а 23 апреля 1806 г. – в полковники (См. Д.А. Алексеев. Лермонтов. Находки и открытий. В двух томах. – М.: Древлехранилище, 2016. Т. 1. С. 79-122). Н.В. Арсеньев, несомненно, покро-вительствовал единственному сыну своего умершего соседа: принимал присягу у Ю.П. при вы-пуске его из корпуса в 1804 г. в Кексгольмский пехотный полк, а спустя девять месяцев поспособствовал его переводу воспитателем на службу в Корпус, «на вакансию». К тому  времени  он  уже командовал  батальоном (с 4 окт. 1802 г.), т.е. всеми пятью ротами Корпуса, и был вторым лицом в Корпусе после  директора генерал-майора Клингера.  Спустя несколько лет Н.В. Арсеньев - уже  свойственник Ю.П., дядя его жены Марии Михайловны. Впоследствии, как двоюродный дедушка, опекает его сына,  Михаила Юрьевича, когда тот приехал в 1832 г. в Петербург и поступил в Школу юнкеров. М.Н. Лонгинов вспоминал: «…У Никиты Васильевича, боль¬шого хлебосола и весельчака, всеми любимого, собира¬лись еженедельно по воскресеньям на обед и на вечер многочисленные родные, и там часто видал я Лермон¬това, сперва в полуфраке, а потом юнкером. <…> Тут обедал и Лермонтов, уже гусарский офицер, с которым я часто видался и в Царском Селе, где стоял его полк. Когда Лермонтов приезжал в Петербург, то занимал в то время комнаты в нижнем этаже обширного дома, при¬надлежавшего Никите Васильевичу (в Коломне, за Никольским мостом)». В 1815 г. - директор военно-сиротского дома, переименованного впоследствии в Павловский Кадетский Корпус, директор военно-сиротского училища и Мариинского института, генерал-майор (1816). Вышел в отставку 11 февраля  1838 г., тайный советник (1843). (Арсеньев В.С. Род дворян Арсеньевых. 1389-1901. Тула. 1903. С. 53-54; К. Бороздин. Опыт исторического родословия Арсеньевых. - СПб. 1841. С. 23, 27-28).

     4) Ю.П. выпустили из кадетского корпуса в 1804 г. прапорщиком, потом он служил  шесть лет в корпусе (с 1805 г.) воспитателем, уволен от службы с чином корпуса капитана 27 ноября 1811г., но, как пишет Автор, …утратил дворянство, так как «служил …далеко от полей сражений»?!
Комментарий
      «Открытие» Автора, как Ю.П. утратил дворянство, прослужив офицером «вдалеке от полей сражения», без преувеличения, фундаментальное! Оказывается, действительная военная служба (в гвардии, армии и учебных заведениях) не приближала офицера к вожделенному потомственному дворянству, а вела к его потере!!! Это сколько же офицеров лишились дворянства, сидючи в разных департаментах, а не в траншеях под свист пуль! Мы  ожидали, что вот-вот автор выложит гору примеров такого вопиющего произвола проклятого царизма. Но, увы, он, похоже, унесет с собой эту великую тайну…
      Попутно заметим, что 16 сентября 1807г. император повелел штаб и обер-офицерам кадетского корпуса носить гвардейские эполеты, а 19 апреля 1810  пожаловал им «старшинство противу армейских одним чином выше». Корпуса капитан Юрий Петрович уволился, фактически, с чином майора (См. Д.А. Алексеев. Лермонтов. Находки и открытий. В двух томах. – М.: Древлехоанилище, 2016. Т. 1. С. 79-122).

     5) Автор утверждает: «…По фиктивной справке  [о дворянстве] Ю.П. записался в дворянское ополчение 1812 г. Полежал на госпитальной койке в грозное время и благополучно отбыл в уютное Кропотово, ни разу не выйдя на боевые события».
Комментарий
    «Фиктивная справка» – то самое «мошенническое» свидетельство 1798 г., по которому Ю.П. зачислили в Кадетский корпус  повелением «легковерного идиота» Великого князя Константина Павловича.  Напомним, что Ю.П. уволили из Корпуса с чином на ранг выше армейского капитана - корпуса капитаном, который приравнивался к майору. Поэтому его приняли в Егерский полк Тульского ополчения одним из четырех батальонных начальников. 29 мая 1813г. командующий Тульским военным ополчением  генерал-майор Миллер рапортовал Главнокомандующему гене-рал-фельдмаршалу князю М.И. Голенищеву-Кутузову: «Состоящий в Тульском ополчении Егер-ский полк, по скорости  набора имеет в себе большое число таких войнов, кои за старостию и болезнями, едва могут сносить казачью пешую службу; …следственно полк сей совершенно не может выполнить той цели и быть полезным.  …От похода в зимнее время и от  свирепство-вавших в Витебске болезней, где он долгое время квартировал, знатно умалился, не столько смертными случаями, сколько оставлением людей по лазаретам. …По сим уважениям честь имею представить на благоусмотрение Вашей Светлости следующее: …неблагоугодно ли будет повелеть расформировать Егерский полк, прикомандировав по одному из оного баталиону к каждому пешему полку <…> (РГВИА, ф. 103, оп. 208а, св. 138, № 21, лл.36-37об.).
      Итак, Егерский полк вместе с Тульским ополчением был обращен из-под Бобруйска к Ви-тебску, куда и прибыл не ранее середины января и простоял в городе до конца апреля. После вы-ступления полка в Ковно 620 больных войнов вместе с батальонным начальником Ю.П.  оставили 22 апреля 1813 г. в тамошнем госпитале.  Со времени сформирования Егерского полка осенью 1812 г. и до 4 июля 1813 г.  из 2701 войнов-ополченцев выбыло из строя 1610 человек.
      29 октября 1813 г. генерал от кавалерии герцог Александр Виртембергский представил главнокомандующему генералу от инфантерии Барклаю-де-Толли список чиновников Тульского военного ополчения «…кои по неспособности к службе и по неприбытию к полкам исключаются из списков», где под № 160 значится  Корпуса капитан Лермонтов с пометкой: «С 22 апреля за бо-лезнию в Витебске». 29 января 1814 г. командующий Тульским гарнизонным батальоном майор Крапивин доложил в Инспекторский департамент Военного министерства, что получил упомяну-тый выше  именной список  «о исключенных за болезнями и по другим случаям… штаб и обер-офицерах». Можно полагать, что в это время Ю.П. уже находился в Кропотове.
       В кругах повествователей и романистов бытует трогательная легенда, как  больного Ю.П.   навестили в Витебске невеста (а может  уже и жена) Мария Михайловна с маменькой Елизаветой Алексеевной. Но вот был ли с ней приблудный Мишель, легенда почему-то умалчивает…

      6) 5 марта 1829 г.  Ю.П. попросил Тульское дворянское депутское собрание (далее- ДДС) внести его (без сына, утверждает Автор) в Дворянскую родословную книгу (далее - ДРК), представив, как пишет Автор, «Грамоту (!) о владении его предками вотчинными поместьями в Костромской губернии» и «подложное» свидетельство от 16 янв. 1798 г. о своем якобы рождении 26 окт. 1787г. Дворянское собрание, «по недомыслию» (а, может, и за взятку!), определило: вписать Ю.П. в Родословные книги, аж сразу двух губерний  - Тульской и Костромской, - в самую престижную 6-ю часть (древнее благородное дворянство). Но воспользовался «этими записями Ю.П. поопасался…». В Герольдии «…судя по конечному результату, в лукавстве разбирались неплохо – деликатно отмолчались». В деле о дворянстве Ю.П., утверждает Автор, нет его прошения  выдать сыну свидетельство о дворянстве.
Комментарий
       Наверное это к счастью, что  Автор не видел дела Тульского ДДС о дворянстве Ю.П, опубликованное в 1914 г., иначе бы, как в Писании, опечалился, прочитав все документы, представленные Ю.П. Не назвал бы Справку из Вотчинного департамена о недвижимом дворянском имении его предков «Грамотой» (!), не утверждал бы, что Ю.П. представил в ДСС «подложную Справку о своем рождении и происхождении,  и, конечно же, узнал бы, что Ю.П. просил выдать Грамоту на внесение его в ДРК Тульской губернии, а сыну – «надлежащее о дворянстве свидетельство».
       Ю.П. приложил к прошению (от 5 марта 1829 г.) занести его  с сыном в ДРК следующие документы: Справку из Вотчинного департамена, где  исчислены имения его предков, послужной список и указ об отставке, родословное древо Лермонтовых по мужской линии, начиная с шотландца Георга Лермонта, и список о своем имении и семействе, где он значится  с сыном (См. Приложение 1)
     Автор утверждает, что ДДС Тульской губернии незаконно, «…по, недомыслию», внесло Ю.П. в самую престижную 6-ю часть (древнее благородное дворянство) ДРК  сразу двух губерний  - Тульской и Костромской!  Мы ожидали, что Автор исследует каждый из 17 эпизодов в Справке Вотчинного департамента о владении поместьями предками Ю.П., начиная с 1628 г., и неопровержимо покажет, что документами они не подтверждаются, а потому  подложны. А если так, то и определение ДДС Тульской губернии подложно и, как знать, не причастен ли Ю.П.  и к этому дерзкому мошенничеству. Однако Автор не видел Справки из Вотчинного департамента, которую торжественно именует «Грамотой» (!), но «в простосердечии невежды» категоричен: «обладание недвижимостью не являлось правом на обладание дворянским статусом». Разочаруем автора: владение недвижимостью (поместьем или вотчиной) – непременное условие при подтверждении права на древнее дворянство.
      Обратимся к «Делу о дворянстве…» Ю.П. В журнале Вотчинного департамента записано 6 фев. 1829г.: «По делу по просьбе ;11 января 1829г.; отставного 1-го Кадетского корпуса Капитана Юрья Петрова сына Лермантова о даче ему для доказательства дворянства на недвижимое предков его Галическое имение с дачь и прочего копии, по справке же: просимое обстоятельство оказалось. Приказали: с оказавшегося реченному просителю для показанной его надобности дать за скрепою копию. Дана сия копия …февраля 11-го дня 1829 года».
      Справка из Вотчинного департамента – основополагающий документ, на основании которого ДДС определило 10 марта 1829 г. внести Ю.П. с сыном в ДРК. Дворянство предков Ю.П. подтверждалось выпиской из писцовых книг на пожалование поместьем, награждением на дворянской службе поместными окладами, купчими, рядными и духовными о дворянских имениях. Наконец, древность дворянского рода Лермонтовых подтверждалась их Гербом, внесенным в 1799г. в Общий  Гербовник дворянский родов Российской империи (том. IV, стр. 102).
      Эти сведения читатель может найти в публикациях: В.Н. Сторожев. Георг Лермонт. Родоначальник русской ветви Лермонтовых. – М., 1894 г.; В.В. Никольский. Предки М.Ю. Лермонтова // Русская старина. 1873. № 4. С.547-566; Наталья Архангельская. Усадьбы и судьбы. Вып. 1. Никульское, Осташково (Окуловы и Шиповы). – М.. 2009. С. 347-348; Л.М. Савелов. Лекции по русской генеалогии. –М., 1908; Л.М. Савелов. Лекции по русской генеалогии. – М.: Археографический центр. 1994. Вып. 3. Репринтное издание; А.А. Григоров. Из истории Костромского дворянства. – Кострома, 1993. С. 141-149.
      Автор сделал еще одно открытие, которое непременно украсит анналы  генеалогии: оказывается, Тульское ДДС самовольно внесло Ю.П. с сыном еще  и в ДРК…  Костромской губернии (!), минуя мнение тамошнего дворянства! Выходит, Ю.П. выдали  Грамоту на внесение в ДРК Костромской губернии, с …печатью Тульского ДДС и за  подписью его председателя!
     Мы не будем комментировать этот пассаж Автора, который не «тянет» даже даже на скромное «предположение». Каждый дворянин, в особенности неслужащий, должен был записываться в родословную книгу той губернии, где он имел постоянное место жительства, если он владел в этой губрении какой-либо недвижимостью, хотя бы эта недвижимость была и менее значительна, чем его владения в других губерниях. Если бы Ю.П. был записан в родословную книгу Костромской губернии, и захотел записаться еще и в родословную книгу Тульской губернии, то в своем прошении, сослался бы на определение ДДС Костромской губернии. В этом случае Тульское ДДС запрашивало дело о дворянстве в ДДС Костромской губернии и на его основании решало, занести ли  просителя в свою ДРК.
      В ДДС Костромской губ. существовало дело о дворянстве Лермонтовых: так Николая Петровича Лермонтова (1770-1824) из «Острожниковской» линии рода Лермонтовых внесли в 6-ю часть ДРК (А.А. Григоров. Из истории Костромского дворянства. – Кострома, 1993. С. 142). Секунд-майор Юрий Матвеевич Лермонтов (1730 - ?) из «Колотиловской» линии рода запросил справку 1688 г. о роде Лермонтовых из Разрядного архива, которую вместе с родословной внес в Сенат 1 апреля 1799 г. для составления Общего Гербовника дворянских родов Российской империи (часть IV, с. 102).  Родословная 1688 г. была представлена в Разрядный приказ внуками Георгия  Лермонта, Евтифием (Евтихием) и Петром Лермантовыми. Возможно, Ю.П. знал о дворянских делах в  ДДС Костромской губ., о чем мы еще будем говорить.
      Напомним читателю, что описание герба рода Лермонтовых в Общем Гербовнике дворянских родов Российской империи сопровождается следующим объяснением: «…Предок фамилии Лермантовых, Юрий Андреевич Лермонтов, выехал и Шкотския земли в Польшу, а оттуда в 1633 году, в Москву. Потомоки сего Юрия Андреевича Лермантова многие российскому престолу служили стольниками, воеводами и в иных чинах, и жалованы были от государей поместьями. Все сие доказывается справкою Разрядного приказа и родословною Лермантовых» (В.В. Никольский. Предки М.Ю. Лермонтова // Русская старина. 1873. № 4. С.547). Уже одно это свидетельствует, что Лермонтовы – древние потомственные дворяне. Впрочем, Автор, конечно же, «докажет», что и этот документ подложен.
     Автор искренне недоумевает, почему это Ю.П. не  истребовал в ДДС Свидетельство о дворянстве для сына. Как мы убедились, Ю.П. действительно просил выдать сыну Свидетельство, но его не истребовал, потому что не представил Свидетельство о его рождении. В Благородный пансион Л. поступил 1 сентября 1828 г. по Свидельству о рождении и крещении, которое Е.А. Арсеньевой выдали в Московской Духовной консистории 25 октября 1827 г., и надобность в Свидетельстве о дворянстве, которое Ю.П. смог бы получить только в 1829 г., отпала. Но для поступления в гвардейскую Школу юнкеров  требовались веские доказательства о дворянстве – копия с определения Тульского ДДС. Ю.П., как известно, умер 1 октября 1831г.,  и копию с определения выдали в Тульском ДДС двоюродному деду Лермонтова Григорию Васильевичу Арсеньеву по его прошению, к которому он приложил свидетельство Московской Духовной Консистории от 25 окт. 1827 г. о  рождении и крещении Л.
     Теперь о том, как Герольдия, по словам Автора, «разобралась в лукавстве» Тульского ДДС и «деликатно отмолчалась». Определения ДДС отсылались в департамент Герольдии Правительствующего Сената, который их утверждал, либо требовал представить недостающие сведения. Возражения из Герольдии не последовало… В 1799 г.  герб рода Лермонтовых  поместили в Общий Гербовник дворянских родов Российской империи и никаких сомнений в древности рода у Герольдии не возникло.

      7) Ю.П. завещал  «безродному» сыну половину Кропотовского имения.  По мнению Автора, хитроумный замысел «юридического» папеньки крылся в том, что хотя «никакой особой отцовской любви Ю.П. не проявил», но «…на нем самом Измайловская ветвь прерывалась, а Л. мог …своей юридической принадлежностью к фамилии рода, продолжить его». К тому же «…Ю.П. понимал гений Л, не хотел исключить свою причастность к нему».



Комментарий
       Надо сказать, что «юридический» папенька проявил недюжинное провиденье, если решил притулиться к грядущей славе приблудного сына, углядев в его стихотворных опытах будущего национального поэта! Правда, у Ю.П. не было выбора, задабривать-не задабривать эрзац-сынка своим имением Кропотово. Имение было родовым и наследовалось по закону, а не как заблагорассудится владельцу: большую часть полагалась сыну, а остальное трем сестрам. Хочешь-не хочешь, а Л. продолжил бы «своей юридической принадлежностью» не только род Лермонтовых, но еще и как наследник богатейшего имения своей бабушки - Тархан с 600 крепостных.

      8) «Древность рода, - пишет Автор, -  подтверждалась документами до 1685 г. Поэтому безусловно считается (!) – к столбовым дворянам род Лермонтова не относился. К их здравому суждению можно отнести: претензий на столбовое дворянство – ими не предполагалось».
Комментарий
       Древность рода Лермонтовых подтверждается документами начиная с 1613г., когда шотландец Георг Лермонт был принят в русскую службу. Если Автор чего-то не знает, то, по его разумению, этого никогда не существовало. «Безусловно считается» - и точка! «Альтернативная» логика! Запретить так мыслить – невозможно. Убеждать – малопродуктивно. Мы уже говорили, что одно уже внесение рода Лермантовых в Гербовник – признание его древности.
      Автор, понятное дело, не называет лермонтоведов, которые бы «безусловно считали», что род Лермонтовых не относится к столбовову дворянству, поскольку вменяемые ученые не могут позволить себе роскошь высказывать неадекватные идеи. Поэтому можно считать,  Автору принадлежит это фундаментальное «открытие».
Напомним, что Государь Михаил Федорович пожаловал родоначальнику Лермонтовых шотландецу порутчику Георгу Лермонту населенное поместье в Заболоцкой волости в отказной грамоте от 1 авг. 1620 г., посланной галицкому воеводе П.С. Лутохину. 9 марта 1621г. Г. Лермонт получил на свое поместь «ввозную грамоту»  за приписью дьяа  Ивана Грязьева (В.Н. Сторожев. Георг Лермонт. Родоначальник  русской ветви Лермонтовых. – М., 1894. С.12-13). Его сын Петр крестился  в 1653 г., а значит стал полноправным подданным, наследовал половину отцовского сельца Кузнецово, был майором и воеводой в Саранске. В Справке, выданной Ю.П. из Вотчинного департамента, прописано, что Лермонтовы владели  поместьями и до 1685г., начиная с 1628 г. и затем в 1634, 1652. 1659, 1673, 1679 и  1684гг. Достоверность этих сведений не оспаривается серьезными исследователями, и подтверждается, в частности, архивными изысканими Н.В. Архангельской в Вотчинном департаменте РГАДА (Наталья Архангельская. Усадьбы и судьбы. Вып. 1. Никульское, Осташково (Окуловы и Шиповы). – М.. 2009. С. 347-348).

      А теперь  о М.Ю. Лермонтове:
     1) Родился Л., пишет Автор, не 2 окт. 1814 г., а в 1811-1812 гг. в Тарханах после грехопадения маменьки Марии Михайловны на Кавказе. В 1813-1814 гг. обрел «юридического» папеньку Ю.П., которому, вероятно, много чего хитрая и ловкая Е.А. Арсеньева наобещала. Незаконно  крещен в Москве аж три года спустя (!), 11 окт. 1814г., корыстолюбивым священником церкви Трех Святителей у Красных ворот протоиереем Николаем Петровым, в присутствии лжесвитетелей – причта, маменьки Марии Михайловны, «юридического» папеньки Ю.П. и восприемников – коллежского асессора Фомы Васильевича Хотяинцева и бабушки Е.А. Арсеньевой. Автор непреклонен: Л. «Достоверного Свидетельства о дне рождения не имел». Поэт простодушно верил, что явился на свет Божий 2 октября 1814 г.,  и «…до конца жизни носил фамилию Лермонтов», «Юрия Петровича Лермонтова – (негласно), биологическим отцом не считал, как юридического отца не любил» и «любовь его к Ю.П, как к отцу, абсолютно не имеет естественного начала». И еще: «Дворянского статуса по линии юридического отца не имел и иметь не мог».
Комментарий
       Внимание, Читатель, тут Автор начинает «интриговать» твой «интерес»! «В происхождении Лермонтова, - пишет Автор, - интерес интригует биологическая составляющая. Собственно, она является и указателем на социальное происхождение. Естественно неоспоримой очевидностью обладает только мать. Предстоит убедиться в биологичемском отцовстве его юридического отца». Читатель, конечно, понимает, что в последней фразе речь идет о Ю.П., с которым, наконец-то, надо серьезно разобраться -  совместил ли он, или не совместил в себе, как двуликий Янус, «биологическое» и «юридическое» отцовство!
        Автор, напомним, позаимствовал на стороне плодотворное и перспективное, во всех смыслах, «открытие» о грехопадении Марии Михайловны именно на Кавказе, и дополнил его своими изобретательными пассажами. Однако на его месте гораздо разумней было бы утверждать, что  совращение Марии Михайловны случилось не за тысячу с лишним верст от Тархан, а где-то поблизости… Согласитесь, ну какая мать повезет единственную болезненную дочь зимой, в лютый мороз, на Кавказ! А в 1810 -1811 гг. Е.А. Арсеньева, напомним, занималась куда более важными насущными имущественными делами – переводила положенных ей (на «указную часть») крестьян покойного мужа (скоропостижно скончался, напомним, 2 янв. 1810г.) из Орловской губ. в Тарханы, продавала наследство дочери Марии Михайловны, доставшееся ей от отца, братьям и сестрам мужа, и отпускала за деньги на волю крепостных девок «в услужение и замужество» (Лермонтовский заповедник Тарханы. Документы и материалы. 1701-1924, - Пенза, 2001. С. 58-71).
      Само собой, когда к достойному и уважаемому в приходе священнику Е.А. Арсеньева и эрзац-папенька Ю.П. принесли крестить трехлетнего (!) младенца и уговаривали его пойти на преступление при свидетелях, то, наверняка, бутылкой водки не отделались...  Остается открытым вопрос, как все эти годы Е.А. Арсеньева исхитрялась скрывать свою беспутную дочь с приблудным сыном от назойливого любопытства соседей-помещиков и родственников? И еще «интригующий» вопрос: почему никто из окружающих  не проговорился?
       Как же ладил Л. с эрзац-папенькой,  если «любовь его к Ю.П, как к отцу, абсолютно не имеет естественного начала»? Возникает встречный вопрос, какая-такая «неестественная» любовь, связывала «юридического» отца с эрзац-сыном?  «Папенька сюда приехал, - пишет юный Мишель в конце декабря 1828г. М.А. Шан-Гирей, – и вот уже 2 картины извлечены из моего porte-feuille, слава Богу, что такими любезными мне руками!...». А теперь зададимся сакраментальным вопросом: тринадцатилетний Л. писал эти слова о нелюбимом  «юридическом» папеньке, или о Ю.П., которого «биологическим» отцом не считал? У врат Вечности «юридический» Ю.П. пишет в   завещании от 28 янв. 1831г., прямо-таки, странное: «…нашел я за нужное написать сие мое родительское наставление …дражайший сын мой Михаил, …благославляю тебя, любезнейший сын мой, …я вижу, что ты одарен способностями ума, …имеешь …доброе сердце, …благодарю тебя, безценный друг мой, за любовь твою ко мне и нежное твое ко мне внимание…». «Ну, и что с того, - возразит Автор, - потомственный мошенник и перед смертью безбожно врал, хотел примазаться к грядущей славе эрзац-сына». Все эти лицемерные словеса - от «неестественной» любви: «дражайший сын», «любезный сын», «безценный друг»…
       При поступлении в Университет и Школу юнкеров Л. указывал в прошениях: «Родом я из дворян, сын капитана Юрия Петровича Лермонтова…». Врал, конечно… Чтобы обманут окружающих, заказал печатку с фамильным гербом – тем самым, что помещен в Общем Гербовнике дворянских родов российской империи. «В 1834 или 1835гг., - вспомианал его родственник Иван Николаевич Лермонтов, -  по производству своем в офицеры корнет М.Ю. Лермонтов присылал к мне просить гербовой  нашей фамильной печати, что мною, конечно, было исполнено» (М.Ю. Лермонтов. Полное собрание воспоминаний современников. В двух томах / Сост. Д.А. Алексеев. – М.: Древлехранилище, 2105. Т. 1. С.  206). На самом деле, Л. всю жизнь боялся – а вдруг узнают, что он приблудный (даже не бастард!),  носит чужую фамилию, не дворянин и живет по поддельным документам. Хрестоматийный мольеровский «Мещанин во дворянстве». Потому, наверное, и прослыл таким «пренеприятным» человеком…

      2) Лермонтоведы, пишет Автор, – «хранители в архивах музеев скрытой информации», которых надобно «отправить на лесоповал», не заметили «вопиюще-очевидное, полуторавековое попрание истины» - Духовная Консистория «уклонилась от внесения конкретной даты регистрации крещения, как это было указано в метрической книге церкви в октябре 1814г.». «А вопиющая крайность произвольности, - восклицает автор, - заключена в регистрации времени факта крещения: крещение состоялось 11 октября, а регистрация его произведена той же записью под № 25, сделанной 2 октября 1814 г, т.е. событие зарегистрировано на девять дней раньше его свершения!».
      Автор «заостряет заинтересованное внимание» Читателей: «Соединение разновременно свершившихся событий в одной записи, однозначно утверждает произвольный способ регистрации, допускающий умышленную фальсификацию!».
      Автор гневно вопрошает: «Является ли «выписка» из метрической книги Трех святителей Свидетельством о рождении?». И отвечает: «Нет, не является. Свидетельство должно быть удостоверено свершением факта события».
      Чем, по мнению Автора,  «объясняется сомнение в свершении факта события»? Слушайте внимательно: «Неубедительной достоверностью истинности свершения факта события, заключенной в произвольной (по сути и времени) форме внесения записей в регистрационную книгу, допускающей грубые нарушения ее, не исключающей записи «заинтересованного смысла». Читатель, ты ичего не понял? Перечитай еще раз эту фразу. Оцени стиль Автора-пиита: «Неубедительной достоверностью истинности свершения» и «заинтересованный смыл»!
       Автор уверен: пройдоха Е.А. Арсеньева привезла осенью 1814г. из Тархан в сожженую французами Москву трехлетнего Мишеля с его распутной маменькой и глупым эрац-папенькой и подкупила  корыстолюбивого настоятеля церкви Трех святителей сделать (при свидетелях) ложную запись в Метрической книге о рождении и крещении приблудного внука.
       Автор утверждает: по неизвестной причине «…выписка из метрической книги церкви Трех Святителей оказалась в Московской Духовной Консистории, ведущей надзорно-административные и надзорно-юридические, но никак ни архивные функции, где ее и получила в качестве выписки из метрической книги церкви Трех святителей, но в форме Свидетельства о рождении и крещении Л. 25 октября 1827 г. Е.А. Арсеньева. Получила то, что хотела – без очевидных уличительных элементов подлинника». Говоря прямо, Е.А. Арсеньева вступила в преступный сговор с Духовной консисторией, которая выдала ей подложное свидетельство о рождении и крещении внука, в котором не была указана таинственная «конкретная дата регистрации крещения»…
Комментарий
     Бедный Читатель! Ты совсем запутался в паутине мыслей и феерических фантазий Автора? Ну, как тут не вспомнить безсмертного Гоголя: «Ноздрев понес такую околесину, которая не только не имела никакого подобия правды, но даже просто ни на что не имела подобия». Один ученый по этому поводу заметил:  «многое нам непонятно не потому, что мы этого не знаем, а потому, что это находится вне круга наших представлений».
     Начнем с того, что мошенница Е.А. Арсеньева не только убедила священника московской Трехсятительской церкви пойти на вопиющее преступление в октябре 1814г. Спустя полгода, весной 1815г, приказала священнику Тарханской церкви отметить в Исповедной ведомости фиктивный возраст внука – полгода. И в дальейшем  наказала ежегодно показывать в Исповедной ведомости  его «липовые» лета, по нарастающей, что и происходило до 1827г., когда бабушка с внуком  уехала в Москву (Т.Н. Кольян. М.Ю. Лермонтов и Е.Е. Арсеньева в свете церковных ведомостей села Тарханы //  Лермонтов. Тайны  рождения, жизни исмерти / Сост. Д.А. Алеесеев. – М.: Древлехранилище, 2014. С. 75-90).
     А теперь, Читатель, о грустно - грубых фактах, которые, как известно, губят красивые фантазии. Как ни крути, а подлинные записи о рождении и крещении Лермонтова в Метрических книгах Трехсвятительской церкви и Московской Духовной консистории и в свидетельстве, выданном Духовной Консисторией Е.А. Арсеньевой 25 октября 1827 г. за № 6503, идентичны (ЦИАМ, ф. 203, оп. 745, № 195, л. 241; ЦИАМ, ф. 2126, оп. 1, № 799, л. 20-20об.; Русская мысль, 1881, № 12, С. 167).    Во всех документах значится, что Лермонтов родился 2 октября 1814 г., а таинство крещения совершено  11-го (См. Приложение 2).
      Что хотел изъяснить Автор в невменяемой фразе – «свидетельство должно быть удостоверено свершением факта события»? Возможно, тщился сказать, что-де Е.А. Арсеньева, по сговору с Московской Консисторией, получила 25 октября 1827 г. свидетельство о рождении и крещении внука, в котором указана формальная дата крещения – 11 октября, а вот мифическая дата фактического крещения (!), которая якобы была указана (?!) в метрической книге Трехсвятительской церкви,  преступно изъята.
      Автор искренне удивлен: как же так, «крещение состоялось 11 октября, а регистрация его произведена той же записью под № 25, сделанной 2 октября 1814 г, т.е. событие зарегистрировано на девять дней раньше его свершения!». Само собой,  что  это «соединение разновременно свершившихся событий в одной записи, однозначно утверждает произвольный способ регистрации, допускающий умышленную фальсификацию!».
     А теперь, Читатель, как же все происходило в реальной жизни. Священник, разумеется, не стоял со свечой  у постели роженицы. Отец или родственники сообщали о рождении ребенка настоятелю приходской церкви, который приходил в дом с дъячком для требы «молитвования» младенца и «наречения имени». Эта фраза, заметим, присутствует в записи Метрической книги. Попутно заметим, что требы – это богослужения, совершаемые не ежедневно, а по необходимости. Требы деляться на содержащие совершения таинств – крещение, венчание, исповедь, и не содержащие – отпевание, панихида, различне молебны. После «моливования» и «наречения имени» священник  назначал  день таинства крещения (от 3 до 10 дней после рождения), смотря на самочувствие матери и младенца. После требы таинства крещения с причтом (дьякон, пономарь и дьячек) священник записывал на лоскутке бумаги нужные сведения: место рождения (в доме такого-то), даты рождения и крещения ребенка, чин и звание отца (мать младенца в 1814 г. в метрических книгах еще не указывалась) и восприемников.
      В конце года священники  переносили записи о рождении, смерти и бракосочетании  с отдельных листочков в Метрическую книгу и заверяли своей и причта подписями, что под страхом сурового наказания все внесено правильно. Такой порядок позволял свести к минимуму исправления и подчистки. Внесение в Метрическую книгу ложных записей каралось очень строго – вплоть до лишения священства и заключения в монастырь.
      Копию с Метрической книги  священник каждой церкви в начале следующего года отсылал в Духовную Консисторию своей епархии, где эти, так называемые «тетради», переплетали в книги по уездам, а в Москве - по сорокам церквей. Консистория выдавала по запросу ведомств и частных лиц свидетельства о рождении и крешении. Только такие свидетельства принимались дворянскими депутатскими собраниями для утверждения в потомственном дворянстве. Метрические книги в церквях хранились небрежно и в большинстве своем (особенно, в провинции) утрачены после войн и исторических катаклизмов. Случалось, что священники (особенно сельские) по небрежности не вносили запись о рождении (бракосочетании или смерти) в метрическую книгу и тогда Консистория заводила дело о признании факта рождения того или иного лица. Для этого отбирали под присягой показания у священника и причта, восприемников новорожденного и его родственников. И только после этого Консистория выносила решение: признать или не признать факт рождения.
      Скажем, такое случилось с сыном полковника Михаилом Бибиковым, который в 1834 г. поступал в Московский университет на нравственно-политическое отделение. В Кишиневской Благовещенской церкви не нашлось записи о его рождении и крещении и он представил заключение из Кишиневской Духовной Дикстерии (ЦИАМ, ф. 418. оп. 104. № 147, л. 2. О принятии в студенты  Михаила Бибикова. 1834 г.). В Дикстерии отпросили восприемника - греческого дворянина Михаила Кацыку, который показал, что «…в июне месяце 1816 г. 23 дня родился у полковника Димитрия Иванова сына Бибикова и жены его Елены сын Михаил. Крещен умершим протоиереем Георгием Батком». Под присягой подтвердили рождение Михаила Бибикова и другие свидетели. Священник церкви Гавриил Георгиу подтвердил рождение Михаила и что «…он был при погребении жены полковника Бибикова, которая умерла спустя 40 дней после рождения сына».
      Так и осталось тайной «вопиюще-очевидное, полуторавековое попрание истины» - какое-такое Свидетельство о рождении и крещении Л., выданное Московской Духовной Консисторией в 1827 г., по сговору с Е.А. Арсеньевой, «без очевидных уличительных элементов подлинника» - некой мифической «конкретной даты регистрации крещения» в Метрической книге Трехсвятительской церкви. 
     Л. поступил в Пансион, а потом в Университет по официальному свидетельству о рождении из Московской Духовной Консистории. Но бытовала и такая практика: дворянское достоинство пансионера или студента  подтверждалось тремя или большим числом благородных свидетелей. Напомним, что такое свидетельство от 15 января 1798 г. о рождении и крещении Ю.П. представил  в Кадетский корпус его папенька. Этот документ Главноуправляюший кадетским корпусом Великий князь Константин Павлович признал уважительным и приказом 2 марта 1798 г.  принял Ю.П. в корпус.
      К примеру, Иван Павлович Арапетов, поступая в Университет вместе с Лермонтовым, в прошении от 28 августа 1830 г. объявил, что он «родом из дворян, сын отставного генерал-маиора и Кавалера Павла Иванова сына Арапетова и обучался в Благородном Пансионе». И для подверждения своего благородного происхождения приложил нижеследующее свидетельство, с которым, заметим, поступал (как и Л.!) и в Пансион, подписанное в апреле 1828 г. тремя благородными свидетелями (ЦИАМ, ф.418, оп. 100, № 72, л. 2. О приеме в студенты Ивана Арапетова. 1830г.): «Недоросль из дворян Иван Павлов сын Арапетов действительно есть законный сын Артиллерии отставного г. Генерал Маиора Павла Ивановича Арапетова, за коим в Тульской губ. состоит недвижимого имения 45 душ, крещен, христанского исповедания Восточно-армянской церкви. Свидетельствует от Артиллерии Генерал -Лейтенант Евгений Марков, Артиллерии Генерал–Лейтенант Петр Пичугин, Артиллерии Генерал-Майор  Дмитрий Дурасов».

     3) Хлопотами бабушки и по «подложному» Свидетельству о рождении из Московской Духовной консистории Л. поступил 1 сентября 1828 г. в дворянский (!) Благородный пансион при Московском университете. «При поступлении Л. в Пансион, - пишет Автор, - тоже была использована подмена свидетельства о дворянстве – свидетельством о рождении Л., но в исполнении копии, взятой Е.А. Арсеньевой из Московской духовной консистории 25 октября 1827 года, где удалены элементы произвольности при регистрации событий, компроментирующий церковь, а по существу дезавуирующие ее право на свидетельствование».
Комментарий
      Оставим пока за скобками  изысканный стиль автора, несколько затемняющий смысл приведенной фразы: «…элементы произвольности при регистрации событий, компроментирующих церковь» и «подмена свидетельства о дворянстве – свидетельством о рождении Л., но в исполнении копии»…
       Ю.П. вышел в отставку  в чине корпуса капитана, который был на один ранг выше капитана и приравнивался к майору. Этот чин априори давал право на потомственное дворянство. Поэтому Ю.П. с сыном без  хлопот внесли бы во 2-ю часть (роды дворянства военного) ДРК Тульского губернии (и утвердили бы в Герольдии). Или, по желанию, в ДРК любой другой губернии, независимо от наличия там у него недвижимости. Для этого Ю.П. надобно было к прошению приложить указ об отставке, патент на чин прапорщика, список о семействе (он с сыном) и имущественном состоянии, поколенное родословие (он с сыном) и свидетельство о рождении и крещении сына. Ю.П. выдали бы Грамоту, что он причислен к дворянству Тульской губернии, а при желании – копию с определения депутатского собрания. Сыну для опредения в службу или в учение – свидетельство о дворянстве, а при надобности еще и копию с определения депутатского собрания. Однако Ю.П. – тщеславный мошенник: ему захотелось приписаться непременно к древнему благородному дворянству!
     А.Е. Арсеньева заезжала с внуком к «юридическому»  зятю в  Кропотово  осенью 1827 г. по дороге из Тархан в Москву и убедилась, что  он к дворянству губернии не причислен и поэтому  получить для сына свидетельство о дворянстве не может. Только в  январе 1829 г. Ю.П. стал собирать документы для  внесения  с сыном в самую почетную 6-ю часть  (древние благородные дворянские роды) ДРК.  При прошении в ДДС от 5 марта 1829г. он представил обширную справку из Вотчинного департамена «о недвижимом дворянском имении с писцовых и отказных книг» его предков, начиная с 1628г. года, указ «о службе и об отставке из оной», из Государственной военной коллегии, список о «семействе и о состоящем имении», поколенное нисходящее родословие, начиная с шотландца Георга Лермонта. И 10 марта того же года получил  Грамоту, что «…предъявленные  от него Г-на Лермантова, о дворянском его лостоинствен доказательства признаныне согласными с предписанными на то правилами, вследствие коих… он и род внесен в дворянскую родословную Тульской губернии книгу  в 6-ю ее часть» (В.С. Арсеньев. К столетию дня рождения М.Ю. Лермонтова. 1814-2 октября-1914. Документы к родословной Лермонтовых и родственных им семейств Виолевых и Арсеньевых. – Тула, 1914. С. 2-13).
       Л. приняли в дворянский Благородный пансион  на правах полупансионера 1 сентября 1828г. по свидетельству о крещении и рождении, копию (у Автора сказано изящней – «в исполнении копии») которого Е.А. Арсеньева получила 25 октября 1827 г. в Московской Духовной консистории. В свидетельстве, напомним,  указывался чин Ю.П., а значит априори его сын считался потомственным дворянином.
    
     4) Автор утверждает: Л. оставил Пансион в 1830 г., поскольку это заведение преобразовали в Гимназию «только для детей дворян, прием вели не по справкам удостоверяющей подписью «Егора Крюкова и Ко» и не по свидетельствам, содержащим в текстах упоминание об отце в чине «Корпус-капитана» и т.п., а по простым, но настоящим Свидетельствам о дворянском происхождении. Поэтому в Гимназию Л. просто не приняли по социальному положению».
Комментарий
     Автор, просто-напросто,  подзабыл, что Благородный пансион при Московском университете – это учебное заведение исключительно для дворянских детей. Если Л. обучался в этом заведении, то его бы, понятное дело, перевели и в 1-ю Московскую Гимназию, с сохранением при выпуске особых прав бывших пансионеров на производство в гражданские чины 12 или 14 классов. Когда Пансион в 1830 г. преобразовали в Гимназию, то многие родители забрали  своих детей, опасаясь, что упадет не только престиж нового заведения, но и качество образования. В 1833г.  Гимназию преобразовали в Дворянский институт.
      Из «мемории» заседания Правления Благородного Пансиона от 31 мая 1830г. (ЦИАМ, ф. 459, оп. 1, № 3873, л. 52): «…слушли предложение Попечителя от 22 мая, последовавшее на имя директора Пансиона, в следствие отношения Министерства Народного просвещения от 11 мая за № 3536 с приложением Указа Е.И.В. данный Сенату 29 марта о преобразовании Благородного Пансиона в Гимназию и предписывает представить список воспитанников, коим в силу Высочайшего Указа предоставлено право пользоваться преимуществ Пансиона, и что те воспитанники кои представяться после получения сего предписания не могут уже иметь сказанных преимуществ, а долженствуют пользоваться правами предоставленными новым уставом для учащихся в Гимназии».

    5) Осенью 1830 г. Л. поступил в Московский Университет, но, утверждает Автор,  «только на разночинное отделение (!)».
Комментарий
     «Разночинное отделение» (!) в Университете – это, несомненно, выдающаяся новация Автора. Заметим только, что на все отделения Университета «…принимались в классы и допускались к слушанию лекций, только люди свободного состояния, не исключая и  вольноотпущенных, кои представят удостоверительные в том виды, хотя бы они и не были еще причислены  ни к купечеству, ни к мещанству, и не имели никакого иного звания». Поэтому дети дворян, купцов и мещан принимались беспрепятственно, по желанию, на любое из четырех отделений университета – нравственно-политических, медицинских, физико-математических и словесных наук. Напомним Читателю, что магистр словесных наук А.З. Зиновьев,  преподаватель и надзиратель  в Благородном пансионе, репетитор Л., был из мещан, окончил вольным слушателем Словесное отделение Университета (на котором, напомним, учился поэт и множество дворян) и для утверждения в звании Действительного студента, при поступлении в службу был исключен «из Мещанского оклада», т.е. податного сословия (ЦИАМ, ф. 459, оп.1, № 1666. О исключении  из податного состояния вольных слушателей Зиновьева и Кармалина. 15 сент 1820г-23 июня 1821г.).

     6) В Петербургский университет, уверен Автор, Л. «…непринят из-за отсутствия Свидетельства о дворянстве. В Справках там знали толк не хуже, чем в Москве…»
Комментарий
       Верно подметил Гоголь: «Легкость в мыслях необыкновенная»…  Напомним, что по случаю эпидемии холеры в 1830-1831 гг. занятия в Московском и Петербургском Университетах не было, и студентам продлили время обучения на год. Кроме того, по новой реформе университетов обучение продлили еще на год. «…мне не зачли, - писал Л.  в конце октября А.М. Верещагиной, - как многим другим, годы пребывания в Москве, ибо во всех университетах произведена реформа,и …к трем невыносимым годам прибавляют еще один год» (М.Ю. Лермонтов. Собрание соч. в четырех томах. – М.-Л.: Из-во АН СССР, 1959. Т.4. С. 561). Это обстоятельство, вероятно, явилось еще одним веским доводом  поступить в Школу юнкеров.
    
     7) В Школу юнкеров, утверждает Автор, Л. проник «на своекоштное отделение», вопреки строжайшим установлениям, и, внимание, по фальшивой Справке 1798 г. о рождении  …«юридического» папеньки Ю.П. (!!!), на которую глупое военное начальство закрыло глаза, так как  у поэта был-де влиятельный покровитель. Автор поясняет, со свойственным стилистическим изяществом, как такое могло случился: имеющееся у Е.А. Арсеньевой поддельное «свидетельство о рождении и крешении Л. от 2(3) октября 1814 г., вследствие очевидности фальсификации происшедших событий по времени их свершения не могло быть представлено в Школу юнкеров, по возможным угрожающе-осудительным последствиям (В случае утери подлинника бабушкой, взять его копию в церкви Трех Святителей у Красных ворот, без изъятия из него компроментировающих церковь элементов – не предсталяло смысла…)».
       Автор где-то слышал краем уха, что вроде бы брат мужа Е.А. Арсеньевой, Григорий Васильевич Арсеньев, просил Тульское ДДС выдать Л. свидетельство о дворянстве. Однако Автор убежден: «Относительно испрошения свидетельства о дворянстве Л., его деда Григория Васильевича Арсеньева – уместно сказать: испрашивал-то испрашивал, да в ответ в Герольдии, верно, только весело посмеялись и над «справкой» и над «свидетельством». Обращение Григория Васильевича, по другим сведениям, оказалось безрезультатным. Это следует признать фактом уж потому, что поступление Л. в Школу юнкеров состоялось на основании Справки о рождении Ю.П. («Точно из дворян…») от 1798 года генваря 16 дня и ходатайства за него его двоюродного деда Арсеньева». Причем Е.А. Арсеньева проявила «мудрую прозорливость»: в момент поступления в Школу юнкеров ее внуку «не должно быть более 11-14 лет. При его малом росте показанный возраст не вызывал проблем». Иными словами, Арсеньева чудодейственно омолодила внука, которому в 1832г., по рассчетам Автора, «стукнуло» уже 20 лет!
Комментарий
      Мы, признаемся, поначалу оторопели: как-так Л. поступает в Школу юнкеров по фальшивой Справке 1798 г. о рождении  …«юридического» папеньки Ю.П. (!!!). А потом поняли – это не шутка Автора, а тут тонкий расчет Л. и  пройдохи-бабушки.
      А теперь, Читатель, попробуем разобраться в нагромождении  хитроумных пассажей Автора. Представь, что ты поступаешь, скажем, в институт, по фальшивой Справке о рождении своего…отца(!), поскольку не мог представить свое подложное Свидетельство о рождении «по возможным угрожающе-осудительным последствиям». И, тем не менее,  тебя приняли (!), конечно же, по дурости ректора и  по протекции влиятельного покровителя. Говорят, что такое  нынче сплошь и рядом случается…
      Восстановим честное имя Григория Васильевича Арсеньева: ведь он действительно обращался в мае 1832г. в Тульское ДДС и получил-таки копию с определения о внесения Ю.П. с сыном в ДРК, как то видно из  его прошения и решения ДДС (См. Приложение 1). И в Герольдии над ним не смеялись, поскольку не она же эту копию выдавала. А не будь этой копии с определения ДДС, Л. не приняли бы в Школу юнкеров и тогда, возможно, его судьба сложилась бы иначе…
      Дались Автору «разночинное» и «своекоштное» отделения! Заметим, что родственники и опекуны своих чад, «просящихся на службу в полки лейб-гвардии» (т.е. в Школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров), давали подписку, что будут содержать своих чад. Порядок поступления включал три этапа. Сначала Л. (как и прочих недорослей) определили приказом от 10 ноября 1832 г. в л.-гв. Гусарский полк кандидатом. 14 ноября зачислили в полк «на праве вольноопределяющегося унтер-офицером». И только месяц спустя, после того, как «документы о дворянском происхождении были препровождены на рассмотрение, по которым признан он из дворян», приказом от 19 декабря  его переименовали в юнкера (РГВИА, ф. 321, оп. 1, № 7, л.193-193 об., 195, 207).
      Увы, было решительно невозможно обойтись при поступлении в Школу юнкеров подложной Справкой о рождении своего «юридического» папеньки  и эфемерной протекцией  «могущественного» родственника, не имевшего никакого отношения к Инспекторскому департаменту Военного министерства, где рассматривались документы о дворянстве Л.! Требовались  Свидетельство о своем рождении и копия с определения Тульского ДДС о внесении в ДРК.  Напомним, что Ю.П. не получил Свидетельства о дворянстве для сына, поскольку не представил Свидетельства о его рождении и крещении.
      Об этом позаботилась дальновидная Е.А. Арсеньева: по ее настоянию родной брат покойного мужа Григорий Васильевич Арсеньев еще в мае (!) 1832 г. просил Тульского губернского предводителя дворянства: «…представляя у сего означенное метрическое свидетельство …покорнейше прошу упоминаемого родственника моего Капитана Лермантова, сына Михайлу внеся в в дворянскую родословную книгу Тульской губернии потом  о дворянском происхождении рода покойного Лермантова выдать мне с протокола копию». 20 мая 1832 г. за № 179 ДДС выдала «отставного первого Кадетского корпуса Капитана Юрия Петрова сына Лермантова, сыну малолетнему Михайле Лермантову копию с определения о внесении их в дворянскую родословную Тульской губернии книгу». Эти документы приведены выше.  Автор намекает: Л. приняли в Школу юнкеров, образно говоря, «с черного входа» не только по подложной Справке о  рождении и дворянском происхождении Ю.П. и  «идиотизму» начальства, но и «под влиянием нескольких смягчающих жесткость требований факторов». Поверим Автору, что он не намекает на взятку, которую Е.А. Арсеньева всучила военному начальству, а упирает на решающую роль мифического покровителя Л., попечителя Арсеньева, о котором узнал из работ Д.А. Алексеева, и всуе  его упоминает.
        И последнее: в Школу юнкеров принимали недорослей не 11-14 лет, как утверждает Автор, а не моложе 17 лет. Поэтому  Е.А. Арсеньевой не надобно было  проявлять «мудрую прозорливость» и выдавать 21-летнего детину (смотри ниже), за 11-летнего младенца. Автор, должно быть, спутал Школу юнкеров с Кадетским корпусом, куда принимали и в 11-ть лет, как то было с Ю.П.

     8) После смерти дочери в 1817 г., возмущается Автор, жестокосердная Е.А. Арсеньева «… отписывает (!) внуку только 8 дворовых семей – фактически лишает его наследства матери (!)». Спросите, зачем?  «Тем самым она указывает Л. на его принадлежность к роду Арсеньевых, …лишает Л. малейшей возможности относить себя к роду Лермонтовых, а последнему претендовать на единокровность с Л.».

Комментарий
     Ох! уж эта бабушка! Однако глянем на грубые факты, которые,  хочешь-не хочешь, а губят изящные фантазии. Когда Мария Михайловна в 1810 г. продала братьям и сестрам покойного отца свою часть наследства в Орловской губ., то в ее собственности осталось всего 16  крепостных из 27 душ покойного отца в Тарханах. Остальные 11 душ были отписаны по закону вдове А.Е. Арсеньевой «на указную часть» (См. Т.Н. Кольян. Наследство М.Ю. Лермонтова в Тарханах и автобиографическая основа драмы «Люди и страсти» // Лермонтов. Тайны рождения, жизни и смерти / Сост. Д.А. Алексеев. – М.: Древлехранилище, 2014. С. 53-75). Эти  16 крепостных душ своей матери  по закону  унаследовал Л. Поэтому Е.А.Арсеньева, по определению, не могла лишить Л. этого наследства матери и, разумеется, ничего ему не «отписывала», дабы «указать на принадлежность к роду Арсеньевых».  Напомним, что Мария Михайловна – из рода Арсеньевых. И уж совсем было бы глупо лишать внука «…малейшей возможности относить себя к роду Лермонтовых», если тот, хочешь-не хочешь, а носит эту  фамилию, и в 1831 г. унаследует половину имения «юридического» папеньки, которую спустя шесть лет продаст тетке Е.П. Виолевой за 25000 руб. Не будем забывать, что Тарханы – это благоприобретенное имение Е.А. Арсеньевой, которое она могла завещать по своему усмотрению. В 1807 г., напомним, она завещала Тарханы в равных долях мужу и дочери. В 1817г., после смерти дочери, завещала Тарханы внуку. Если бы ему довелось вступить в наследство, то имение становилось для него родовым.

     9) Когда в 1817 г. умерла Марии Михайловна,  сообщает Автор, Л.  было не  2 года и 4 месяца, как утверждает продажное официозное лермонтоведение, а все  пять (!), а, может быть, «настукало» и больше. Автор уверен: историю своего происхождения и маменьку с папенькой Л. описал  без обиняков – «пишу что мыслю» - в поэме «Сашка».
         Итак, Иван Ильич, сиречь Ю.П., «женился, по  словам его, ошибкой» и стережет жену «по правилам тогдашней старой чести». Его супруга, Мария Николаевна, сиречь маменка Л. – «проказница жена (не утаю)» - читала «жалкие романы» в «беседке темной до утра», которые, как известно «до добра не доведут». Вообще она - «прелакомый кусок» и на «брачном ложе» была «как надо, ласкова исправна». На третий год у супругов наконец-то появляется «желанный сын / И в этот день печально у ворот всю ночь собаки выли напролет». Прошло пять лет и Саша, сиречь Л., «добро и зло начал понимать». Иван Ильич, сиречь Ю.П., сынка «бранил и сек», и тот юридического «отца возненавидел». Когда маменька померла, Сашка, сиречь Л., запомнил, что Ю.П. на похоронах «громко плакал и кричал», а потом, «немногос ним поспоря», с горя еще и  посек…
Комментарий
      Такое трактование «Сашки» - еще одно «открытие» Автора, на зависть разным там «классикам-академикам». Они-то верят, что все попытки реконструировать биографию поэта по его сочинениям, гадательны, приблизительны,  научно несостоятельны и, главное, приводят к неверным выводам. Ретрограды!
      Итак, Автор увидел в Сашке прототип Л.! В самом деле, Бог с ним, «юридическим» папенькой, который спорит (!) с трехлетним сыном и его порет (!). Ну зачем же Л. понадобилось вот так цинично выставлять мать-покойницу распутной женщиной на общее посмешище – «проказница жена», «прелакомый кусок» на «брачном ложе» и все такое?.. Ведь тут же Автор с умилением пишет о Марии Михайловне – в ней-де «…билось романтическое сердце,  обреченное осудительной тайной». Правда, непонятно, как можно «обрекать» сердце «осудительной тайной»…Непонятно, зато красиво. Ежели Ю.П. знал всю подноготную грехопадения Марии Михайловны и женился «ошибкой», то как они могли обмениваться в 1815-1816гг. чувствительными стишками, которые сохранились в альбоме Екатерины Петровны Лермонтовой? О матери Л. никогда не отзывался дурно и всегда вспоминал с большим чувством. Врал, должно быть…

   10) Автор предписал исследователям, которые еще не отправлены на лесоповал за утаивание от обывателей важной информации,  с какими именно пробелами в биографии Л. им надлежит безотлагательно разобраться.
       Во первых, «выявить лицо», личность Ю.П., которая «запечатлена в недоступных обывателю архивах главных музеев Лермонтова». А если выяснится, что  к сокрытию информации причастны известные лермонтоведы, то их «имена  …следует предать забвению, а верных делу отцов потомков и, иже с ними, потомственных хранителей в архивах музеев скрытой информации, отправить на лесоповал». «Трудно усомнитья, - пишет Автор, - в наличии интересующую просвещенную среду сведений в лермонтовских музеях, скрытых от доступа под благовидным предлогом защиты памяти поэта от дотошного любопытства». Если перевести это на нормальный язык, то лермонтоведов, которые дурят обывателей и Автора, надобно отправить пилить лес.
      А, во-вторых, коварные лермонтоведы «не понимали важность прозрачности биографии Марии Михайловны в течении всей ее жизни. …во всех местах ее нахождения».  Поскольку «в музеях не должно таких сведений не быть», то лермонтоведов «нужно принудить открыть все, что в угоду официальной версии скрыто».
       Автор определил ключевые направления «в разгадке тайны названных периодов» - поиски «фактов пребывания Марии Михайловны и Елизаветы Алексеевны в любых местностях России». Причем, важны «факты, подтверждающие пребывание или исключающие его». И только тогда «по сути полученного достоверного ответа - решается главная тайна интереса».
      Для «решения главной тайны интереса» - была или не была  Елизавета Алексеевна с Марией Михайловной в 1810-1812 гг. в имении Хастатовых на Кавказе, где, вероятно, и оказалась в объятьях брутального абрека – надобно выяснить, где находится альбом, который «изначально принадлежал Марии Акимовне Хастатовой». «Кто его искал? – вопрошает Автор. - Если никто не искал – почему не искали?». Ведь это - «достоверный документ, содержашщий 9-ть записей Марии Михайловны»! Альбом видел сын Хастатовой, Аким Павлович в 1880 г., который «он хотел, но не смог купить». Значит, «он для кого-то, почему-то бесценен и, следовательно, надежно храним». И тут, оказывается, не обошлось без  конспирологического заговора «верных делу отцов потомков».
Комментарий
      Сначала попробуем  вникнуть в то, что предписал автор исследователям, которые что-то утаивают, но еще не на лесоповале.
      Во-первых, надобно выяснить, где «верные делу отцов» потомки «хранителей в архивах музеев скрытой информации», утаивают альбом  Марии Акимовны Хастатовой, в котором девять автографов Марии Михайловны.
      Во вторых, установить, что знал отец Хастатовой, кавказский генерал Аким Васильевич (муж Екатерины Алексеевны Арсеньевой), «об интересах Бейбулата Таймиеева» (благородный абрек, «биологический» папенька М.Ю. Лермонтова) «относительно Марии Михайловны». Ведь «эти интересы (при их действительном событии) должны были быть зафиксированы в военных документах и запечатлены в личных дневниках, которые они вели в интересах славной памяти своего рода».
      И, наконец, о грехопадении Марии Михайловны на Кавказе могла знать Анна Акимовна Хастатова, дочь Акима Васильевича и  двоюродная сестра Марии Михайловны, и все-все рассказать мужу – Павлу Ивановичу Петрову.
     Начнем с «тайны» альбома, принадлежавшего, как уверяет Автор,  сначала Марии Акимовне Хастатовой, а потом почему-то  …Марии Михайловне!
      Альбом, обычно имел одного владельца; близкие хранили альбом, но редко продолжали его. Поверь, Читатель, альбом  Марии Акимовне Хастатовой, злокозненные потомки лермонтоведов от тебя не утаивают и искать его не надо: он хранится в архиве Государственной публичной библиотеки им. М.Е. Салтыкова-Щедрина в Петербурге, и любой обыватель, к которым Автор себя, видимо, относит, может, при желании, подержать его в руках (В.Б. Сандомирская. Альбом с рисунками Лермонтова // М.Ю. Лермонтов. Исследования и материалы. – М., 1979. С. 122-137; Н. Рыбкин. Материалы к биографии Белинского и Лермонтова // Исторический вестник. 1881. № 10. С. 365-378). Ранее альбом хранился у отца Акима Павловича Шан-Гирея, полковника Акима Акимовича. В нем восемь автографов Марии Михайловны Лермонтовой, датированных 1814 г. Акростих на французском, элегия, стихи и прозаические заметки представляют почти единственную возможность судить о внутреннем мире и литературных вкусах матери поэта. В этот альбом Л. заносил на протяжении почти десяти лет свои рисунки.
      В рукописном отделе Института русской литературы (ИРЛИ) в Петербурге  хранится еще один альбом (вернее, его остатки – девять разрозненных листков) в красном сафьяновом с золотым тиснением переплете, принадлежавший сестре Юрия Петровича Лермонтова, Екатерине Петровне, в замужестве Свиньиной. В альбоме - девять записей рукой Марии Михайловны и одна - Юрия Петровича Лермонтовых, сделанные в 1815-1816 гг. (ИРЛИ, ф. 524. оп. 4, № 21; В.Б. Сандомирская. Альбом с рисунками Лермонтова // М.Ю. Лермонтов. Исследования и материалы. – М., 1979. С. 137-138; Описание рукописей и изобразительных материалов Пушкинского Дома, Т.2. М.Ю. Лермонтов. – М.-Л., 1953. С. 169-170). Любопытны три записи Марии Михайловны под символическим рисунком – два дерева, разделенные ручьем, - датированным 22 августа 1815 г.: «Склонности объединяют нас, судьба разъединяет», «Душой прекрасные не вянут», «Любить – вся моя наука». Если Ю.П.  знал всю подноготную своей порочной жены с приблудным сыном, то как они могли обмениваться такими чувствительными стишками?
      Этот альбом, также доступный каждому любознательному обывателю, был подарен Лермонтовскому музею при Николаевском кавалерийском училище в 1883 г. К.М. Цехановской. К.М. Цехановская - родственница Авдотьи Петровны Лермонтовой (1779-после 1858), бывшей замужем за Антоном Ивановичем Пожогиным-Отрашкевичем. Авдотья Петровна  – первый ребенок Петра Юрьевича и Анны Васильевны Лермонтовых, пережила брата Юрия  и шестерых сестер. Почитала себя правоприемницей творческого наследия М.Ю. Лермонтова и поэтому продала 27 мая 1858г. его сочинения А.И. Глазунову (Т. Шипова. Полемика вокруг прав на издание М.Ю. Лермонтова // ВБЛ. № 2. 2007. С. 238-239).  Ее дочь Анна Антоновна (? -10 окт. 1870) была замужем за  Матвем Афанасьевичем Цехановским (умер 4 ноября 1874г.). Елена Петровна Лермонтова, в замужестве Виолева, приобрела в 1838 г. у М.Ю. Лермонтова  его половину Кропотова, продала 1 июля 1855г. право на издание полного собрания сочинений племянника издателю И.И. Глазунову, а 18 февраля 1856г. завещала это право своей родной племяннице Анне Антоновне Цехановской (Д.А. Алексеев. Находки и открытия. В двух томах. - М.: Древрехранилище, 2916. Т. 1. С.9, 147, 158-159).
     Генерал-майор Аким Васильевич Хастатов умер в 1809 г. и, как ни крути, не мог знать  «об интересах Бейбулата Таймеева относительно Марии Михайловны» в 1810-1812г. Эту «скрытую информацию» автор мог бы почерпнуть в Лермонтовской энциклопедии, куда иногда, вроде бы, заглядывал…
     Анне Акимовне Хастатовой (1802-1836), дочери Акима Васильевича, нечего было рассказать своему будущему мужу, поскольку в 1810 г. ей исполнилось всего восемь лет, а в те времена детей столь юного возраста не посвящали в матримониальные отношения родственни-ков.

        11) Автор, витающий в поэтических эмпиреях, подобно гоголевскому Аммосу Федо-ровичу до всего «сам собою дошел, собственным умом». Что ему было надобно – приду-мал. Что вычитал из отрывного календаря – не понял и домыслил, как Бог на душу положил.
          Так пассия Л. Варвара Александровна Лопухина, выходит замуж за князя (Sic!) Ни-колая Федоровича Бахметева. Жаль, что тот помер, а то бы  как обрадовался!
           И с «биологическим» отцом Л. Автор разобрался – это смелый войн Бейбулат Тай-миев, ну прямо кинематографический «Дата Туташхия», а не врач-еврей или того хуже - крепостной дворовой, которого Е.А. Арсеньева порола на конюшне. Понять предпочтение Автора можно, ведь Таймиев, наверняка, из местных князей – вот вам и «указатель на благородное социальное происхождение» Л. Читатель догадывается, что Л. «дворянского статуса по юридическому отцу иметь не мог», потому что Автор решительно заявил: «безусловно считается – к столбовым дворянам род Лермонтов не относится». В давние времена говорили: «есть мнение…».
           Посудите сами, говорит Автор, кем был родоначальник Лермонтовых Георг Лер-монт (?-1634)? Наемным убийцей: сначала «предал свое отечество (Шотландию) в пользу поляков неизвестно когда, а поляков предал в пользу русского царя в 1613 г.». Как звали его русскую жену – неизвестно! Должно быть начал «свой род с какой-нибудь марки-танткой» и уж тут «трудно не обнажить саркастическую усмешку». Ну, дали ему чин ротмистра и пожаловали поместье  за службу. А  где «царская жалованная Грамота на поместье Кузнецово?». Ага, утеряна! А взять прапрадеда Ю.П. –  стольника Ефтифея (Ев-тихия) Петровича (?-1707). Кем  он был? Да, так,  «типа распорядителя при царском сто-ле».  Кто ему «и  за какие подвиги  пожаловал поместья, где дарственные грамоты на их дарение?». Нет ничего! Просили в 1688 г. внуки Георга Лермонта, Евтифей и Петр,  при-знать их дворянами, а  ссылались-то, смех один,  – на «…книгу по истории Шотландии Беециуса и Леслея, под видом якобы утери Жалованной Грамоты царя Михаила Федоро-вича на поместье Кузнецово в Костромской губернии»!  Далась Автору это несчастная деревня Кузнецово…    
          Автор вычитал в «Жалованной грамоте» Екатерины II, что «недействительно в во-инской службе служащих, но равные чины имеющих, почитать надлежит за имеющих лишь личное дворянство, но не наследственное» и воскликнул: «так это как раз отно-сится к Ю.П.»!
Комментарий
     А теперь, Читатель, будем разбираться.
     Не будем «обнажать саркастическую усмешку» перед Автором. Ведь, человек до всего «сам собою дошел, собственным умом».  Верно сказано: «Проще солнце поворотить с его пути, чем Фабрициуса с пути чести…».
     Читатель, загляни в статьи, которые мы уже упоминали: В.Н. Сторожев. Георг Лермонт. Родоначальник русской ветви Лермонтовых. – М., 1894 г.; В.В. Никольский. Предки М.Ю. Лер-монтова // Русская старина. 1873. № 4. С.547-566; Наталья Архангельская. Усадьбы и судьбы. Вып. 1. Никольское, Осташково (Окуловы и Шиповы). – М.. 2009. С. 347-348 (Родословная Лер-монтовых по материалам РГАДА); Л.С. Савелов. Лекции по русской генеалогии. – М., 1994 (Ре-принтное издание книги 1908г.) Там приведена потерянная Автором «ввозная» Грамота царя Михаила Федоровича от 9 марта 7129 (1621) г. за приписью дьяка Ивана Грязьева, который «…пожаловал есмя теми деревнями, и пустошами, жеребьи пустошей поручика Юрья Лерманта в его оклад в шестьсот четвертей вместе со всеми угодьми». Причем порутчик Георг Лермонт получил населенное поместье в Заболоцкой волости по отказной грамоте от 1 авг. 1620 г., по-сланной галицкому воеводе Петру Семеновичу  Лутохину (В.Н. Сторожев. Георг Лермонт. Родо-начальник  русской ветви Лермонтовых. – М., 1894. С.12-13, 24, 25). Царь Михаил не «дарил» земель Георгу Лермонту: тот получил девять деревень (Привалкино, Копылово, Острожниково, Филино, Черемисиново, Кузнецово, Семенково, Ревякино и Окатово) на поместном праве, как служилый человек, верстанный поместным и денежным окладами. Получение поместья было не подарком, а правом. 
     А ратный путь Георга - «наемного субъекта из числа продажных зарубежных наёмников-убийц», как смачно припечатал его Автор, прослеживается по его трем челобитным 1618-1619гг. и официальным бумагам. Когда 5 сентября 1613 г. стольники князь Дмитрий Черкасский и Михаил Бутурлин взяли крепость Белую, то Георг Лермонт, вместе  с 60 «бельскими сидельцами» - англичанами, шотландцами и ирландцами (Ян Кук, Ян Вуд, Ян Ро, Вильям Кар, Вильям Янстун, Вильям Гарвин и др.), состоявшими на польской службе, вышел из крепости на «государево имя» и таким образом очутились в рядах московских войск, которых московское правительство с боль-шой охотой пополняло вымуштрованными иноземцами. Выехал на государево имя «в шляхтичах» и получил кормовых денег по 3 руб. 20 алтын на месяц, а в 1617 г. минуя должности писаря и пятидесятника назначен с одобрения «шкотской» роты прапорщиком на место умершего Давыда Адворца. Со своей ротой отбил 29 июня 1818 г.  от Можайска королевича Владислава и гетмана Ходкевича с польскими, литовскими и немецкими людьми. В октябре 1818 г. дрался в Москве во время приступа войск королевича Владислава, назначен  во главе роты поручиком на место убитого Петра Юля и получает уже 15 руб. в месяц. А в 1819 г. просит царя поверстать его «со товарищи» поместными и денежными окладами: «…вели, государь,  нас  своим царским великим жалованьем, поместными и денежными окладами поверстать…чтобы наши женишка с детишками после нас по дворам не пошли». В 1632 г. московское правительство обратило усиленное внимание на обучение русских дворян и детей боярских хитростям ратного сроения. На помощь призваны были иноземцы старого и нового выезда. 23 июня 1832 г. полковник Самуил Шарль де Эберт рекомендует  ротмистра Георга Лермонта в  начальники и учителя во вновь формируемых полках  с большим по тем времена жалованьем в 100 руб. в месяц. К этому времени он был женат вторым браком на Екатерине Федоровне. Погиб в конце 1833 или в начале 1834 г. во время второй польской войны под Смоленском, где был в рейтарском полку ротмистром.
     Несколько слов об Евтифее Петровиче Лермонтове (?-1707) – внуке Георга Лермонта и пра-прапрадеде поэта. По справке в архиве Разрядного приказа в 1667 г. он пожалован в «жильцы» в дворцовом охранном отряде. В 1679 г. «великий государь царь и великий князь Федор Алексеевич …пожаловал в стряпчие … Евтифея Петрова сына Лермонтова». В 1682, 1686 и 1692 гг. Евти-фей  значится уже стольником.  Жилец, стряпчий и стольник в XVII в. -  чины  сначала при кня-жеском, а потом и царском дворе, которые были выше по рангу остального дворянства. Когда звание стольника становится придворным чином , мы их видим в приказах, на воеводствах, в пол-ковой службе, в посольствах и т.п. В стольниках бывали члены самых именитых родов, переходя затем прямо в думу. Во второй половине XVII в. стольник – это не «типа  распорядителя при царском столе»: сегодня он мог быть воеводою в городе, а завтра - посланником, рейтарским или стрелецким полковником (В.В. Никольский. Предки М.Ю. Лермонтова // Русская старина. 1873. № 4. С.548-549). Рядом с новыми чинами по табели о рангах 1722 г. Петра I продолжали еще некоторое время существовать и старые; стольник, в частности, производился в полковники.
        Автор убежден:  Ю.П.  с эрзац-сынком  еще и потому никакие не потомственные дворяне, а мошенники и самозванцы, что  их потомки владели поместьями, а не вотчинами, которые-де одни и приносят вожделенное древнее благородство. А если вотчины изредка и упоминаются в роду Лермонтовых, то они какие-то «неправильные»… И, мол, потомки Георга Лермонта об этом до-подлинно знали, а потому на потомственное дворянство и не претендовали… Эту идею-фикс Ав-тор отстаивает с достойным восхищения фанатизмом неофита.
      Читатель может заглянуть в Справку из Вотчинного департамента, которую получил Ю.П. в 1829 г. и самолично убедиться, какими именно вотчинами и поместьями владел  Евтифей Петрович Лермонтову в 1673г., 1679, 1684, 1685, 1693 и 1700 гг. (См. Приложение 1).
       Процитируем выдержки из Справки Вотчинного департамента:
      «В отказных книгах 181 (1673) года октября 8-го дня написано. Отказано Евтифею Петрову сыну Леомантову вотчина и прожиточное имение девки Феклы Матвеевой дочери Перелошиной усадище Измайлово деревня Жеребцово, деревня Мерлино…»
       «За ним же Евтифьем и Петром Лермантовыми по даче 192 (1684) года вотчины, что за ними записана вотчина по купчей Богдана Савелова, в Галичском уезде в Шебельской волости деревня Пронино, а Баранова тож, деревня Воронино, Доронино тож с деревнями…»
        «А в 201 (1693) году февраля 10-го дня по смерти Авдотьи Мещериновой та вотчина справлена за ними же Евтифьем и Петром….»
        «За ним же Евтифьем Лермантовым вотчина по даче 1700 году Июля 23-го дня, что он купил у Степана Федорова сына Чередова купленную его вотчину, что он Степан во 194 (1686) году купил у Афанасья Лаврентьева сына Симанского в Галическома уезде в Чухломской окологородной волости ипеть села Михайловского, Ливиновское тож…».
        «В 1708 гожу Декабря 8-го дня Прасковья Михайлова дочь Евтифеева дена Лермантова с детьми Петром, Матвеем и Яковом поместья и вотчины, она вдова после мужа…, а они Петр, Матвей и Яков после отца своего в Галичском уезде разделили между собою полюбовно, а… по тому разделу … досталось ее сыну Петру Лермантову вотчина деревня Бараново, пол деревни Воронино, усадьба Измайлово, деревня Мерлино, деревня Жеребцово и в других местах…»
          От первой жены Феклы Матвеевны Перелешиной у Евтифея Лермантова был сын Петр, ставший родоначальником так называемой «измайловской» линии Лермонтовых, которая ведет к нашему поэту. Прасковья Михайлова Белкина – вторая жена Евтифея Лермонтова, от которой у него были сыновья Матвей и Яков. Как недавно выяснила А.В. Архангельская, сын Евтифея, Петр (прапрадед поэта), был женат дважды. Первая его жена  - Марья Ивановна. А вот сын Юрий (прадед поэта) родился от второй жены Маремьяны Гавриловны, урожденной Баграковой, в первом браке за  Михаилом Саввичем Ларионовым (Наталья Архангельская. Усадьбы и судьбы. Вып. 1. Никульское, Осташково (Окуловы и Шиповы). – М.. 2009. С. 347).
        Небольшая историческая справка. Вотчина явилась результатом отчуждения государевой земли путем купли ее служилыми людьми и путем дара поместья в вотчину за службы. Последний источник вотчины особенно часто практиковался во второй половине XVII в., когда, ради особых важных случаев, как, например, вечного мира с Польшей 1686 г., Троицкого похода и за участие в трудных малороссийских военных кампаниях, множество помещиков получили 20% или 10% с поместных своих окладов из поместья в вотчину. В первой половине XVII в. в общем количестве земель Московского государства было до 75% поместий и не больше 25% вотчин, но к концу столетия оба эти количества уравнялись. Весьма распространен был обычай увеличивать поместное владение путем брака на счет «прожитков» вдов и «девок». Женитьба на вдовах была гораздо выгоднее, потому что прожитки вдов были вдвое крупнее (15 четвертей со ста) девичьих и при этом вдова нередко приносила с собой отцовскую приданную вотчину. Из таких «солдат удачи», как Георг Лермонт, выехавших из  Орды, «Немец и Прус», Венеции, Рима. Англии, Шот-ландии, Дании, Ирландии. Кафы и т.п., составилось российское древнее дворянство. Так в изда-нии Новикова («Родословная  Книга  Князей и Дворян российских и выезжих…», 1797 г.) родоначальники лишь 33 родов выехали из русских местностей, еще у 96 родов, выезд не указан. Остальные же 804 рода (86%!) принадлежат к родам выезжим (Л.М. Савелов. Лекции по русской генеалогии, - М., 1908. С. 206-211). Из Орды выехали родоначальники Арсеньевых и Ураковых, к роду последних принадлежала бабушка Ю.П., Авдотья Васильевна Рыкачева, урожденная Уракова.
       Евтифей и его брат Петр подали в 1688 г. в Разрядный приказ поколенную роспись рода Лермонтовых, где прописана их служба, начиная с перехода Георга Лермонта на русскую службу в 1613 г., благо в XVII в. с документацией обстояло несравненно лучше, чем, скажем, в XV-XVI вв. А вот сведения о древних родственниках Георга в «Шкотской земле», начиная с 1057 г. и легендарного Малькольмуса, которого «изгнал таран Макбетус», и владении ими «господинством Рарси», Евтифей и Петр  позаимствовали у «Гектора Боецыева, Ягануса Леслеуста» и иных летописцев» - это дань повальной тогда на Руси моде, непременно выводить свое родство от иностранцев – графов, дюков, королевских детей. Подобные романтические биографии можно найти во многих родословных упомянутых выше 804 российских родов, предки которых выехали на Русь  из иноземных государств.
      И, наконец, замолвим слово о бедном Ю.П., которого автор с маниакальным упорством не признает потомственным дворянином.
      В 1722 г. Петр I издал табель о рангах, по которому вся служба в государстве была разделе-на на 14 классов. По этой табели уже первый офицерский чин  давал право на потомственное дворянство. В военной службе были отец Ю.П. - Петр Юрьевич (1752-1799),  поступил в 1760г., уволен в 1774г. поручиком. И его дед Юрий  Петрович (1722-1779) - с 1740 г. в Кадетском корпу-се, в 1768 г. в отставке, секунд-майор. И прадед Петр Ефтифеевич (1698-1729), капитан л.-гв. Преображенского полка. С какого боку не подойти - они  потомственные дворяне. Автор проци-тировал статью из «Жалованной грамоты» 1785г. Екатерины II, но так и не понял, чем же дей-ствительная военная служба отличается от недействительной, которая давала только личное дворянство. Автор задался вопросом: ну, какая же может быть  действительная служба в каком-то там военном учебном заведении! И решил для себя: конечно же недействительная, и в корпусе Ю.П. просто-напросто  отсиживался до отставки. А когда представил  в Тульское ДДС свой по-служной список, то там, по скудоумию (или, страшно подумать, за взятку!), его военную службу приняли за действительную и записали  с сыном в потомственное столбовое дворянство.

*
      В чем особенно преуспел М. Зуев – автор свыше 250 стихотворных и прозаических сочинений – в стилевых изысках. Читатели могут насладиться его стилистической  изобретательностью: «важность прозрачности биографии», «статус М.Ю. Лермонтова, предустановленный как второе солнце русской поэзии», «он несколько побыл в юбилейно выпуклом представлении предустановленного для него статуса и, без обнажения таинственных странностей трагической судьбы, отправлен в следующий век умолчания». «корректно выражающий неодиозное мнение», «освидетельствованное событие», «читатель дезинформирован в части бытовавшей при регистрации произвольности, позволив ее свидетельствам и впредь пребывать в сознании прихожан в качестве непорочных истин», «вдумаемся в свидетельство, исповедуемое Музеем-заповедником», «трудно не обнажить саркастическую усмешку», «вопиющая  крайность произвольности», «может возникнуть сомнение по смыслу применения кавычек», «на чем особенно заостряется заинтересованное внимание», «вопиющая крайность произвольности», «апологетический юмор», «неубедительной достоверностью истинности свершения факта события»,  «в очищенном от фальшивого умысла виде», «при любящем Варвары к Лермонтову отношени», «ребенок, показанный в виде мальчика не вносит в сюжетную версию недоверия», «Лермонтов скрывал все касаемое Варвары и, потому, мог вместо девочки показать мальчика»,  «приведенные свидетельства исключают отраду Лермонтова при созерцании чужого ребенка любимой женщины», «непосредственное общения с прекрасным не может вызывать содрагающих импульсов», «содрагающие импульсы идут от уже состоявшихся раздражителей, суть которых была нами оставлена в белом пятне», «сам собой напрашивается вопрос, содержащий в себе категорическое отрицание предполагаемого ответа», «утешительная надежда несостоятельна по естественной логике», «такая версия может уложиться в сознании», «стихи с абсолютно обнаженным доверительным смыслом», «в дальнейшем исключим включение в диспут значительных по объему текстов», «личность отца должна быть запечетлена в недоступных обывателю архивах главных музеев», «имена всех известных лермонтоведов следует предать забвению, …потомственных хранителей в архивах музеев скрытой информации, отправить на лесоповал», «Е. Сушкова (на интимных началах), приобщаясь к Великому, кое-что присочинила», «платной бесплодностью «классических» филологов воспользовались идейные филологи», «единственно М. Вахидова, на уже твердо натоптанном биографическом пути Лермонтова, не проглядела как это удалось «многим-прочим», здоровенное таинственное белое пятно и заглянула в него», «и нас, наш особый путь понуждает заглянуть в него», «святость охраняемого неприкосновения к истине», «истинная биография Лермонтова сложная из-за запущенности», «в силу восприятия ее решения, как измены», «Лермонтов изменил свое понимание ее решения выйти за Бахметева», «довольный написанным посвящением, действительно непонятный Лермонтов надел вместо штатной сабли детскую игрушку-саблю и отправился на плац». «выемки из произведений Лермонтова», «логика исключения В. Бахметевой из прообраза матери «Ребенка» не предполагает другую версию с женщиной из числа знакомых Лермонтова, из-за несхожести объектиных характеристик», «бедной Анне это было в значительный наклад», «не могла остаться незамеченной в жаждущем ее достоинств обществе», «утешительная надежда несостоятельна по естественной логике», «оставившего любящую, до обмороков, девушку в неведении на взаимность», «его откровения поверхностному восприятию, содержанием истинного, не обязательно прямо конкретны», «предстоит убедиться в биологическом отцовстве юридического отца»,  «в происхождении Лермонтова интерес интригует биологическая составляющая», «естественно неоспоримой очевидностью обладает только мать», «именем Михаил ребенок изымается от причастности к роду Юрия Петровича», «святость» охраняемого неприкосновения к истине – их кусок хлеба с маслом», «истинная биография Лермонтова, сложная из-за запущенности», «умышленное замалчивание факта пребывания ее где-либо, логически непреложно означает факт действительно состоявшимся, но юридически не доказанным», «внимательному читателю не резон повторно вникать в уже воспринятое», «ребенок может негласно пребывать вблизи матери и розно с ней более долгий период и в неопределенном месте», «результатами исполнения этой обязанности вправе пользоваться потомки», «В.Мануйлов что-то пописал интригующее, но во избежение скандальной общественной интриги и во сохранение академического  портфеля – положил в академический стол», «любовь его к Юрию Петровичу, как к отцу, абсолютно не имеет естественного начала», «его интерес к роду «Лермонтов», посредством которого только и мог осуществить свое дворянское вожделение», «только после первой ссылки-командировки на Кавказ, Лермонтов изменил свое понимание ее решения выйти за Бахметева», «уровень философского восприятия Мира превысил академический уровень понимания его «академиками», «такая версия, вполне логично, может уложиться в сознание, как единственно правдоподобная», «это намерение исключит из рассмотрения все варианты, как версии не имеющие в своем содержании женщины-матери», «в части откровенности Лермонтов более безупречен», «однако, его откровенность поверхностному восприятию, содержанием истинного, не обязательно прямо конкретны», «происхождение ребенка, пожалуй, самое таинственное из всех сюжетных таинственностей Лермонтова».
                ***
     А теперь, Читатель, - продолжение лермонтоведческого триллера Автора под названием «Лермонтов. За мишурой фантазий».
      Принятые ранее сокращения остаются в силе. Курсивом, по-прежнему, выделяется оригинальный текст Автора.

       Главные персонажи – родоначальник Лермонтовых, «наемный субъект из числа продажных зарубежных наёмников» шотландец Георг Лермонт (?- 1634), предавший сначала «свое отечество  в пользу поляков», а потом «поляков …в пользу русского царя в 1613 г.»,   и его внук стольник Евтифей Петрович (?-1707).
       Сюжет второй серии триллера – Георг Лермонт чудесным образом пролез из рядовых наёмников в ротмистры, в военных походах не участвовал, но был пожалован царем Михаилом Федоровичем невесть за что поместьем из девяти деревень. А еще - колоссальным по тем временам, прямо-таки  нынешним генеральским жалованьем,  в 100 руб. Алчный ландскнехт Георг «на армейских харчах имел реальную возможность накопления средств на приобретение недвижимости». Однако дворянином так и не стал. Одно дело иметь поместье: сегодня служишь государю – дают землю с крестьянами, а завтра не служишь – отбирают и тогда звать тебя никем. И совсем другое дело - родовая вотчина, которая и отличает подлинного дворянина от холопа. Однако царь-государь жалует вотчины по большому разбору. Первую вотчину Измайлово раздобыл внук Георга – Евтифей, в 1673г., мошенническим браком с Феклой Перелешиной. А потом, намекает Автор, от нее избавился – «ее уход, причина и время ухода из жизни покрыты, или необходимо, чтобы были покрыты, мраком неизвестности»… Был Евтифей с 1667г. «жильцом» в охранном отряде царя, с 1678г. стряпчим,  в 1681 уже  стольником, т.е. в придворных чинах, а значит, стоял выше простого дворянина. Однако Автор дворянином Евтифея не признает, потому что вотчины его какие-то «неправильные». Сын, внук и правнук Евтифея  несли военную службу  в офицерских чинах и, разумеется, имели  право на потомственное дворянство по Табели о рангах 1722 г. Петра I. Но на древнее благородное дворянство не претендовали, потому что понимали - их предки до 1685г. дворянами не были. Тульское ДДС причислило в 1829 г. Ю.П. к древнему дворянству незаконно, по глупости, а, если хорошенько покопаться, то, возможно, и за взятку… Хотя Л. и носит фамилию этих подозрительных субъектов, но  никакого отнощения к ним не имеет, потому что Ю.П. – не его «биологический» папенька. А потому Л.  - не из рода древних дворян, и вовсе не дворянин. Л. прожил короткую жизнь мещанином во дворянстве, под чужим именем и с подложными документами.
    
      Итак, Читатель, что же кроется «за мишурой фантазий»?
      Нам показалось, что Автор чересчур строг к своему  сочинению…

      1) «Не будем отвлекаться, - пишет Автор, - на канонически повторяемые подвиги боковых ветвей Лермонтовых, неприятие поэта Императорским Домом (по возможному неблагородному происхождению), на апологическую закомплексованность очередных филологов-социологов. …интерес представляет только Измайловская ветвь – родословная поэта и породивший ее корень – Георг Лермонт».
Комментарий
      Оставим  в стороне стилистические изыски Автора, что  «боковые ветви», оказывается, могут совершать подвиги (!), а  родословную поэта порождает …корень.  И не будем придираться к его «версии», что император якобы наказывал Л. не за какие-то там стихи на смерть Пушкина и дуэль с Барантом, а «по возможному неблагородному происхождению». Иными словами, невзлюбил за то, что тот не дворянин и мошеннически пролез в Гвардию. Однако, согласись Читатель, вот что странно: почему же тогда суровый Николай I терпел это вопиющее беззаконие? Неужто у Л. были могущественные покровители? Впрочем, уверены, Автор со временем придумает какое-нибудь другое «альтернативное» объяснение своему пассажу…

      2) Автор констатирует: «Непреложным (неоспоримым, как доказанным) фактом воспринимается пожалование Георгу в 1621 г. за хорошую сужбу (акцентируем – именно за «хорошую службу»), царем Михаилом Федоровичем Романовым поместья (акцентируем – поместья) Кузнецово с девятью деревными (с крепостными крестьянами), землями и пустошами в Галичском уезде Костромской губернии».
       Однако чуть дальше Автор  восклицает: да кто он такой, этот подозрительный дъяк Иван Грязьев, справивший якобы Георгу царскую «ввозную» Грамоту  на поместье, чтобы «верить его полномочию»! Получается, что Грамота выписана «правомочием именно его – Ивана Грязьева. Тогда почему не указан документ, уполномочивший его на право выдачи такого значения документов?». Почему, наконец, «в  выписке не указано событие на пожалование Георга поместьем»?
Комментарий
     Напрасно Автор так опрометчиво «акцентировал» внимание Читателя на своем простосердечном невежестве. За «многие службишки и крови» царь-государь верстал поместными окладами и жалованьем множество своих подданных по их челобитным, как это сделали в 1619 г. «холопи государевы, иноземцы бельских немец, шкотской роты порутчик Юшко Лермонт с товарыщи своими».  Напомним еще раз, что желание Г. Лермонта с бывшими «бельскими сидельцами», пред именами которых в списке появились отметки «быть на Москве», исполнилось: их поверстали по службе и по отечеству поместными и денежными окладами и в том же 1619 или в начале 1620 г. наделили населенными поместьями. В отказной грамоте от 1 авг 1620 г., посланной галицкому воеводе П.С. лутохину, указано, что капитан Яков Шав, поручик Георг Лермонт, прапорщик Ян Фарфар, Ян Вуд были испомещены в Галиче в Заболоцкой волости. 9 марта 1621 г.  Лермонт получил на свое поместье «ввозную грамоту». Если бы Автор самолично прочитал «ввозную» Грамоту, а не довольствовался невесть откуда взятыми сведениями, то не утверждал бы, что «Кузнецово с девятью деревными» - это, оказывается поместья!  Поместьем (в единственном числе!) назывались в «ввозной» грамоте 1621г. все девять деревень, включая Кузнецово -  Привалкино, Копылово, Острожниково, Филино, Черемисиново, Кузнецово, Семенково, Ревякино и Окатово. В Галицкой писцовой книге 1628 г. прописано: «всего за порутчиком за Юрьем Лермантом в поместье: усадище, да 9 деревень жилых, да пустошь, да 3 жеребьи пустоши». «Усадище» – это  деревня Кузнецово с усадьбой – домом помещика  А в усадище и деревнях 47 дворов, а в них «людей 53 человека, да шесть дворов бобыльских», 576 четей пашни, 628 копен сена и 71 десятина пашенного и непашенного леса. (См. В.Н. Сторожев. Георг Лермонт. Родоначальник русской ветви Лермонтовых. –  М., 1894. С. 20-22, 24-28). «Усадище» - это помещичья усадьба в деревне Кузнецовой. «Ввозная» Грамота давало право владения крестьянами на поместной земле.
      А теперь – о несчастном дъяке  Поместного приказа Иване Грязъеве, которого автор заподозрил, страшно подумать, в выдаче Георгу Лермонту подложной «ввозной» Грамоты на поместье от имени Государя! «Государева грамота, - отмечает генеалог Л.М. Савелов, -   посылалалсь в тот город, в уезде которого находилась просимая земля, для исполнения решения. При деле же оставлялась лишь черновая грамота, торопливо и неряшливо написанная, с массой помарок; это называлось отпуск. Грамоты посылались всегда «за дьячьею  приписью» одного какого-нибудь приказного дьяка; но в черновых «отпусках» этой приписи не делалось и из них поэтому редко можно узнать, какой дьяк подписал грамоту» (Л.М. Савелов. Лекции по русской генеалогии. – М.: 1908. С. 221).
     Итак, перед нами черновой «отпуск» «Государевой грамоты». Историкам повезло: они бы никогда не узнали, что дъяк Иван Грязьев «приписал» Грамоту Георгу Лермонту, если бы тот не  приписал на грамоте своей рукой: «царь и великий князь  Михайло Федорович». Иван Грязьев сидел в Поместном приказе в 1621-1624гг. А Грамоту (а не выписку у Автора) «справил» подьячий «Савка Самсонов». Если бы Автор  знал, как составлялась «ввозная» грамота, то не задавался бы нелепыми вопросами: отчего-де «не указано событие на пожалование Георга поместьем», да, почему-де не указан мифический документ, «уполномочивший» дьяка «на право выдачи такого значения документов?». «Ввозная» Грамота обыкновенно давалась в случае  утраты прежних документов на владение землей или в случае утверждения за кем-то мужнина или отцовского недвижимого имения (Л.М. Савелов. Лекции по русской генеалогии. – М.: 1908. С. 220-221. 241-242).

      3) «Общепринято считать, - пишет Автор, - что в 1621 г. Георгу было присвоено звание ротмистра (т.е. обер-офицера) и он пожалован поместьем. Нет оснований категорически сомневаться в первом и допустит второе». Далее Автор понес, как гоголевский Ноздрев,  «такую околесину, которая не только не имела никакого подобия правды, но даже просто ни на что не имела подобия». Процитируем этот пассаж:  «Есть неофициальное сведение о том, что Георг в 1618 году подал прошение о переводе его из иностранных наёмников в постоянную военную службу. И оно было удовлетворено. Это меняло ситуацию в смысле служения Георга Лермонта России на новых условиях и могло быть поводом для повышения воинского звания, но не по закону или воинскому уложению, а только по милости царя. Что маловероятно по малой значительности перехода наёмника в другое гражданство».


Комментарий
    Любопытно было бы узнать, где  автор вычитал фразу «общепринято считать, что в 1621 г. Георгу было присвоено звание ротмистра». В челобитных, ввозной грамоте 1621г. и в Галицкой писцовой книге 1628 г., т.е. в 1819 -1828 гг. Георг Лермонт значится порутчиком. Упоминается ротмистром 23 июня 1832г., когда полковник Самуил Шарль де Эберт  рекомендовал его в число лиц, способных занять в Москве места начальников и учителей вновь формируемых рейтарских полков драгунского строя с очень большим по тем временам жалованием - 100 руб. в месяц (т.е. 16800 руб в год по ценам 1894г.). «А по государеву указу, - сказано в Поколенной росписи рода Лермонтовых 1688 г., - велено быть у него Юрья в ученьи дворяном и детям боярским, и новокрещенным немцом старого и нового выезду, и татаром в конном рейтарском строю». Выходит, пожалован в ротмистры между 1828 и 1832 гг. В чине ротмистра в рейтарском полку он и был убит в 1634г. под  Смоленском во вторую польскую войну (См. В.Н. Сторожев. Георг Лермонт. Родоначальник русской ветви Лермонтовых. –  М., 1894. С. 14-15, 33).
    А «Неофициальное сведение»  - это эвфемизм, когда речь идет о домысле. Чин давался только царскими указами, а впоследствии - императорскими Высочайшими приказами.

      4) По табели 1722 г. Петра I о рангах уже первый офицерский чин давал право потомственного дворянства. «Зная это, - пишет Автор, - и именно поэтому, Евтихий Петрович с братом Петром Петровичем пытались вписаться в родословную дворянскую книгу Костромской губернии как иностранцы, со ссылкой на книгу Беециуса и Леслея, в которой якобы присутствуют их родственники – Лермонты. Описанный вариант подтасовки фактов для получения дворянского статуса Георгом Лермонтов, через получения обер-офицерского звания, используют лермонтоведы всех времен».
     Здесь мысли Автора перескакивают на другое: Петр I, конечно же, «своей табелью о рангах открыл широкий доступ в ряды дворян всем людям, дослужившим до обер-офицеркого чина. Но только люди, дослужившиеся до первых восьми рангов или чинов, причислились к … потомственному дворянству; прочие состояли в дворянстве личном».
Комментарий
     Как Евтифей (?-1708) и его брат Петр, которые умерли до 1722 г. проведали о Табели о рангах Петра  I (?!), одному Богу известно. Автор подзабыл, что ДРК губерний появляются только в «Жалованной грамоте» Екатерины II 1785г. Поэтому Евтифей с Петром никак не могли вписаться в несуществующую ДРК, а в 1688 г. подали поколенную роспись своего рода в Разрядный приказ, для доказательства службы предков и их дворянского достоинства. Как ранее говорилось, иноземцы жаловались поместьями и поместными оклдами, прежде всего, не по заслугам своих мифических предков в каких-то дальних странах, а за государеву службу, которую потом  доказывали челобитными, «ввозными» и «отказными» грамотами, купчими, писцовыми книгами и выписками из Разрядного приказа.  Конечно, по тогдашней повальной моде, иностранцы старались всеми способами доказать благородное происхождение своих предков на бывшей родине: реже - подлинными иностранными документами, каковых у большинства из них не было, но чаще - полулегендарными сведениями из разных апокрифических источников, в частности, из книг иностраннх авторов.
      Потомки Георга Лермонта не составили тут исключения. «Палата Родословных дел, - пишет Л.М. Савелов, - требовала документальных доказательств – их не было, следовательно их надобно было сфабриковать и их фабриковали и в результате получалось, что русские дворянские роды ведут свое происхождение откуда угодно, в числе их родоначальников мы встречаем различных дуксов, королевских сыновей и братьев, макркграфов верховных языческих жрецов… но почти не встречается родов происходящих от русских родоначальников. Время Петра I, благодаря его предпочтению всему иноземному, моглло только училить это пристрастие русского дворянина к происхождению из различных «Немец» и «Прус» (Л.М. Савелов. Лекции по русской генеалогии. – М., 1908. С. 158-161). Сказанное, разумеется, не относиться к службе Георга Лермонта (с 1613 г.) и его потомков российскому государству.
      Сыну  Георга Лермонта, Петру, 16 июня 1653г. «по государеву указу велено …быти в капитанах в Даниловом полку Краферта». В августе того же года «по государеву же указу для крещения православные христианские веры, как он был у государя у руки и видел ево государевы очи, велено ему Петру быть в маеорах» и  12 августа  «по государеву указу для крещения ж в православные христианские веры велено ему учинить поместный оклад и с прежним 600 чети, денег из четверти 40 рублев». Петр в поместном окладе был сравнен с окладом отца и отстал от него только в денежном жалованье. Петр крестился, стал русским подданным и дворянином. Сыновья его, Евтифей и Петр, начали свою службу не простыми дворянами, а на придворных должностях, с «жильцов» и закончили его в стольниках, в ранге воевод и полковников
     По Табели о рангах Петра I первый офицерский чин и гражданский чин 8-го класса давали право потомственного дворянства. О гражданском чине Автор пишет нечто несуразное: если дослужаться «до первых восьми рангов или чинов»(!) Екатерина II в «Жалованной грамоте» разъяснила (вернее, ограничила)  это положение Табели о рангах: «недействительно в воинской службе служащих, но равные чины имеющих почитать надлежит» не потомственными дворянами, а за «имеющих лишь личное дворянство».
   
     5)  Заранее просим прощения у  Читателя за то, что приведем обширную цитату из статьи Автора. Однако она  характерна для его сочинений, как пример концентрированного собрания оригинальных безсмыслиц. Итак, «…неизбежно приходится напомнить о нескольких моментах, убедительно доказывающих общепризнанный факт: в дворянских родословных списках Костромской и Тульской губерний до 1829г.  дворянского рода Лермонтовых не было. Не было его и в общероссийском списке дворян. Соответственно, свидетельство о дворянстве  Михаилу Юрьевичу выдать не было оснований. Рассматривать представленную вместо свидетельства «справку о дворянстве  «отца» М. Лермонтова Юрия Петровича от 1798 г. генваря 16 дня за подписью Егора Крюкова и К…, фальшивую от первой до последней буквы, сейчас бессмысленно. Она дана через 11 лет после дня рождения в соседней губернии и через 13 лет после выдачи Жалованной Грамоты Екатерины II, обязывающей доказать дворянство. …К этому времени должен был, в основном, закончиться процесс подтверждения дворянского статуса и не было ничего проще, как законно взять свидетельство о дворянстве по месту проживания, а не сочинять её через 13 лет в другой губернии с людьми не имеющими на то полномочий. К существу темы основного вопроса настоящей статьи она имеет  только то отношение, что фактически существовала, как объективное свидетельство отсутствия документальных данных для выдачи законного свидетельства о дворянском происхождении М.Ю. Лермонтова, то есть отсутствия Лермонтовых в родословных книгах губерний. И ещё. Дата сочинения справки подтверждает сочинение её не для  Михаила Юрьевича, а для его «отца», т.к. Михаила Юрьевича в это время не существовало даже в виде эмбриона и, значит, ещё при жизни его деда Петра Юрьевича (1767 – 1811г.) в дворянских родословных книгах не было рода Лермонтовых».
Комментарий
      А теперь попробуем распутать этот клубок пассажей. Для удобства мы подчеркнули те эпизоды, по которым хоть как-то можно  проследить за «альтернативной логикой»  рассуждений Автора.
     а) Итак, до 1829г. Лермонтовы не были внесены  ни в одну из ДРК губерний Российской империи. При жизни деда Л. в ДРК не было рода Лермонтовых.  Поэтому  выдать Л. свидетельство о дворянстве оснований не было.

      Позавидуем Автору, ведь  он может говорить свободно, что вздумается, без опасания лишиться своего реноме, которого у него нет. Напомним еще раз, что секунд-майору Юрию Матвеевичу Лермонтову (1730-1817?)  выдали родословную Лермонтовых  из архива Разрядного приказа, которую он внес 1 апреля 1799 г.  в Сенат по случаю составления Общего Гербовника дворянских родов Российской империи. Герб Лермонтовых внесли в 4-й том (Стр. 102) Гербовника 7 дек. 1799г. с его описанием и объяснениями, где, в частности, сказано: «…Предок фамилии Лермантовых, Юрий Андреевич Лермонтов, выехал и Шкотския земли в Польшу, а оттуда в 1633 году, в Москву. Потомоки сего Юрия Андреевича Лермантова многие российскому престолу служили стольниками, воеводами и в иных чинах, и жалованы были от государей поместьями. Все сие доказывается справкою Разрядного приказа и родословною Лермантовых» (В.В. Никольский. Предки М.Ю. Лермонтова // Русская старина. 1873. № 4. С.547).
      Николай Петрович Лермонтов (1770-1824) из так называемой «острожниковской» линия рода  был занесен в ДРК Костромской губ. в 6-ю ее часть (древнее благородное дворянство). К сожаление, это дело было утрачено в результате пожара в Костромском архиве. Таким образом, род Лермонтовых был внесен в ДРК Костромской губернии до того, как Ю.П. внесли в ДРК Тульской губернии.
      Напомним, что Евтифей Петрович (?-1707) с братом Петром представили в 1688г.  родословную Лермонтовых в Разрядный приказ. Матвей Юрьевич Лермонтов (до 1708-1790),  сын Евтифея Петровича и его второй жены Прасковьи Михайловны Белкиной,  родоначальник  так называемой «колотиловской» (по поместью) линии рода Лермонтовых. Его сын, Юрий Матвеевич, который внес в 1799г. род Лермонтов в Общий Гербовник дворянских родов Российской империи - двоюродный брат Юрия Петровича Лермонтова (1722-1779), прадеда поэта. От капитана л.-гв. Преображенского полка Петра Юрьевича (1698-1729), сына Евтифея Петровича Лермонтова и его первой жены Феклы Матвеевны Перелешиной идет так называемая «измайловская»  линия к поэту.
       Петр Юрьевич Лермонтов, бывший Галичский уездный предводитель дворянства, умер в начале 1799г. Возможно, он знал, что в Костромском ДДС рассматривались дела о дворянстве Лермонтовых, где врядли была представлена родословная роспись его «измайловской» линии.  Как известно, все четыре линии рода Лермонтовых были между собой, мягко сказать, в недружественных отношениях. Так, «острожниковские» и «кололотиловские» Лермонтовы не признавали родства с  «измайловской» линией. Поэтому Петр Юрьевич не мог даже надеяться, что его запишут в ДРК в Костромской губернии, да еще в 6-ю ее часть. Все сказанное относится и к его сыну Ю.П.

        б) Справка о рождении и крещении Ю.П., заверенная тремя благородными дворянами, которую его отец Петр Юрьееич (1752-1799) представил в 1798 г. в Кадетский корпус, подложна. Конечно, нельзя отрицать, что эта Справка «фактически существовала, как объективное свидетельство отсутствия документальных данных для выдачи законного свидетельства о дворянском происхождении М.Ю. Лермонтова». Далее у Автора вовсе непонятное: «…Дата сочинения справки подтверждает сочинение её не для  Михаила Юрьевича, а для его «отца», т.к. Михаила Юрьевича в это время не существовало даже в виде эмбриона(?!)».

        Итак, Справку 1798 г. сочинили, как очень тонко подметил Автор, не для Михаила Юрьевича, которого «в это время не существовало даже в виде эмбриона», а для его папеньки.  Эта Справка, которую Автор назвал «фальшивой от первой до последней буквы»,  подтверждала, где родился Ю.П, когда и где был крещен и что его отец -  дворянин, и, не будем забывать, бывший уездный Галичский предводитель дворянства.  Справка признана «идиотом» Великим князем Константином Павловичем правомочной для принятия Ю.П., как сына дворянина  в Кадетской корпус. Правда, мы крайне удивимся, если Автор промолчит, что папенька Ю.П. – конечно же не дворянин, а самозванцем пробрался на должность уездного предводителя дворянства!
      Понятно, что Справка 1789 г. – это «объективное свидетельство отсутствия документальных данных для выдачи законного свидетельства о дворянском происхождении М.Ю. Лермонтова». Автор, к сожалению, не назвал учреждения, где бы  эту Справку рассматривали на предмет «выдачи законного свидетельства» о дворянстве Л.  Увы, поэту пришлось поступал в Пансион и Университет по  официальному Свидетельству о рождении и крещении, в котором его отец – корпуса капитан смотрится как бы потомственным дворянином. Согласитесь, было бы странно, если бы и это Свидетельство Автор не признал подложным…  Справка о рождении и благородном происхождении Ю.П. - насквозь фальшивая-фальшивая и состряпана его папенькой-лжепредводителем, но ее, за неимением другой, Л. несет в Школу юнкеров и его, о чудо, принимают в Гвардию!  Читатель не забыл, что это Справка 1798 г. о … рождении его папеньки! Возможно, нервный Читатель, у которого кружится голова от этих куншюков Автора, воскликнет, как же это поэта  приняли в Гвардию с фальшивой-то Справкой о рождении его папеньки?! Проше-простого, ответим мы с Автором: коррупционеры-начальники и протекция могущественного покровителя…
      
       в) Петру Юрьевичу, пишет Автор, «не было ничего проще, как законно взять свидетельство о дворянстве» для сына Ю.П. «по месту проживания, а не сочинять» подложную Справку «через 13 лет в другой губернии с людьми не имеющими на то полномочий».

      Петр Юрьевич, по неясным для нас причинам, не приписался к  древнему дворянству Костромской губернии вместе с сыном Ю.П., как это сделал энергичный Николай Петрович Лермонтов. Неясно также, почему  он с семейством решил перебраться из Костромской губернии в Тульскую и распродал свои усадьбы – Туровское, Лежнино, Воронино, Никольское. В 1791 г. продал родовое имение Измайлово И.И. Чалееву, а в 1796 г. имение Воронино, Доронино тож бригадиру Н.Н. Раду. А без  недвижимости в Костромской губернии его бы не внесли в 6-ю часть ДРК.
      Читатель вправе спросить: если Лермонтовых внесли в ДРК Костромской губернии, а их герб – в 1799г. в Общий Гербовник империи, то почему же Ю.П. по  своей отставке в 1811г. этим не воспользовался. Напомним, что  у него в Костромской губернии не было недвижимости и там его бы в ДРК не внесли. Правда, он мог поступить иначе: скажем, обратиться с прошением в ДДС Тульской губернии и объявить, что желает быть внесенным в ДРК вместе с сыном, что его родственники внесены в ДРК Костромской губернии и поэтому он просит запросит «дело о дворянстве Лермонтовых».
       Но он, как известно, этого не сделал и пошел другим путем.  На то, возможно было несколько причин. Во-первых, мы не знаем, какие у него были отношения с костромскими родственниками из других линий рода Лермонтовы. Вероятно, плохие, а, возможно,  и вовсе никаких. Ведь, он принадлежал к «измайловской» линии, а с ней враждовали «колотиловские» и «острожниковские» Лермонтовы.  Во-вторых, в родословных, которые подавали Николай Петрович Лермонтов и Матвей Юрьевич в ДДС Костромской губернии наверняка не было представителей «измайловской» линии Лермонтовых. В этом случае переписка между ДДС заняла бы много времени. Несомненно, потребовалось бы дополнять  «Дело о дворянстве…» из ДДС Костромской губернии новой Справкой о поместьях и вотчинах из Вотчинного депаратмента. А так Ю.П. подал 11 янв. 1829 г. прошение в Вотчинный департамент выдать ему копию «о недвижимом дворянском имении с писцовых и отказных книг», которую получил 11 февраля 1829г. 5 марта  того же года  подал прошение в Тульское ДДС «внесть в дворянскую родословную книгу, как меня так и сына моего Михайлу, и на оное внесение выдать грамоту, а сыну надлежащее о дворянстве свидетельство». Громоту ему выдали  уже 10 марта 1829г. и, выходит, на все ушло  всего два месяца.
      Подводя итог, можно сказать, что древнее дворянство Лермонтовых было установлено еще в 1799г. и поэтому Ю.П. с сыном ДДС Тульской губернии беспрепятственно внесло в 1829 г. в 6-ю часть ДРК  древнего благородного дворянства.

      6) Уследить за «броуновским» движением мыслей Автора невозможно. Мысли прихотливо скачут от Уложения о службе 1556г. к Соборныму уложению 1649г,  от Указа Петра I  о единонаследии 1714 г. к  его Табелю о рангах 1722г., от Манифеста о даровании вольности российскому дворянству 1762г. к Жалованной грамотой на права и вольности благородного российского дворянства 1785г. Екатерины II, между вотчинами и поместьями. Автор приводит обширые выписки из этих документов, желая, видимо,  явить публике свою осведомленность, но не замечает, что цитаты противоречат тому, что он так ръяно  провозглашает.
     Ох!, как прав классик: «Все смешалось в доме Облонских»…
     Попытаемся все же   выделить главное в пассажах  Автора:
     а) Л., по «линии юридического отца, дворянского статуса России не имел», Это обстоятельство, «при его врожденном тщеславии, имело если не решающее, то очень сильное влияние на его неестественные решения, поступки и вообще на трагически сложную судьбу».
Комментарий
      Так вот в чем, оказывается, крылась истинная причина всех несчастий поэта! Само собой разумеется, легко ли всю жизнь прожить под маской дворянина, да еще с поддельными документами! Денно и нощно ожидать, что вот-вот обман откроется и тогда не оберешься позора, тебя жестоко накажут, да еще и лишат навек наследственных Тархан. Ведь, если ты не потомственный дворянин, то и имением владеть не можешь. Схватят тебя, приблудного, осудят, высекут плетьми, да на поселение в Сибирь! Тут от страха не то что на людей кидаться будешь, но и разные «неестественные поступки» делать…
      
      б) Включение Ю.П. в родословную дворянскую книгу Тульской губернии в 1829 г. нельзя считать правомерным уже только потому, что он побоялся взять нужную справку для «сына», из опасения «обнародовать ложность собственного благородства».
Комментарий
      У Автора совсем плохо с логикой. 10 марта 1829г. Тульская ДДС торжественно вручило Ю.П. Грамоту  о внесении его с сыном в ДРК, подписанную губернским предводителем и девятью уездными предводитилями. Ведь не тайно же, устно, шопотом, ночью, под строжайшим секретом ему об этом сообщили, с условием никому никогда об этом не объявлять. Если Грамота – ложная, то зачем выдавали? А! понятно, подкупил их Ю.П. за те самые 25000 рублей, что ему выплатила Е.А. Арсеньева! Заговор молчания взяткодателя, взяточников и мздоимцев… Как бы там ни было, но дело-то о дворянстве сохранилось! Вся губерния узнала, что Ю.П. – из древнего благородного рода. И в Сенате и Герольдии знали.  Ведь, хочешь-не хочешь, а отослали определение ДДС Тульской губернии в Петербург. А еще у Ю.П., на зависть окружающим, и герб есть, внесенный в Общий Гербовник империи. Какое уж тут опасение «обнародовать ложность собственного благородства». Между прочим, как это можно «обнародовать ложность»? Но, как там ни крути, справку-то о дворянстве Л. двоюродный дед его,  Григорий Алексеевич Арсеньев, все-таки взял в 1832 г. в Тульском ДДС, а  без нее Л. никогда бы не попал в Школу юнкеров, и тогда, возможно, его судьба сложилась бы совсем иначе…

      в) У Лермонтовых, начиная с Георга Лермонта и до его внука Евтифея не было вотчины, а только поместье. А раз так, то они наследовали только «обязанность служить царю и престолу». Значит, Георг и его сын Петр – не дворяне. А дворянами потомки Георга «могут стать при условии – если доживут до 1762 г., когда по Манифесту им дадут право на дворянское достоинство, …дадут полное и неограниченное право собственности на потомственное наследование любого вида имущества». А кто пожалован «поместьем «на прокорм», при ненадлежащем исполнении службы, мог быть лишен условного землевладения, следовательно и условного дворянского статуса, без суда».
Комментарий
      Идея-фикс Автора – у кого в роду до 1685г. была  вотчина, тот из древних потомственных дворян. А если у Лермонтовых и были до этого заветного года  вотчины, то они «неправильные». Эту идею Автор отстаивает с упорством, достойным восхищения, вопреки грубым историческим реалиям. Выше мы упоминали, сколькими «правильными» вотчинами  уже владели предки Л. до 1685г.
       Небольшая историческая справка. Уже в «Соборном уложении» 1649 г. царя Михаила Федоровича закреплено сближение правового статуса вотчины и поместья. Вотчины менялись на поместья с соответствующей передачей прав и обязаннстей. Поместья продавали за долги, меняли на денежные оклады, что фактически означало их куплю-продажу. Порядок передачи поместий по наследству по сути не отличался от вотчинного наследования. Был расширен круг наследников поместий и вотчин. Хотя формально поместье по-прежнему принадлежало государству, но когда оно попадало в наследственное владение и пользование, то землевладение по своему статусу приближалось уже к вотчинному, принимая форму полной собственности. Этими правами вовсю пользовались уже дети и внуки Георга Лермонта, подтверждая принадлежность к дворянскому сословию.
      Скажем, Кропотово, купленное в 1791г. Анной Васильевной Лермонтовой, и Тарханы, купленное в 1794г. Е.А. Арсеньевой  были благоприобретенными имениями и владелицы могли завещать их кому заблагорассудится. Для Ю.П. и его сестер Кропотово становилось уже родовым и наследовать его можно было только по закону. Поэтому большую его часть получал его сын, а сестры – самую малость, «на прожиток». Поэтому в своем завещании Ю.П. пошел навстречу трем сестрам – поделил имение поровну между ними и сыном. Доживи Л. до наследства, то и его Тарханы стали бы родовым имением.
    
     г) Родовая вотчина, утверждает Автор,  появляется только в 1673г. у Евтифея, внука Георга Лермонта. «Настороженный исследовательскими фантазиями читатель, - пишет Автор, усомниться в целесообразности версии приобретения Евтихием Петровичем вотчинного поселения Измайлово, в качестве приданного за Феклой Матвеевной Перелешиной. Через жену и в таком варианте, ни он сам, ни их  потомство не могли унаследовать ее потомственный дворянский статус и ее приданное. Она в течении ВСЕЙ своей жизни сохраняла за собой урожденный статус, но передать его ни мужу, ни детям не могла. После смерти все, кроме совместно нажитого, возвращалось в ее род».
       Автор пытается сказать тебе, дорогой Читатель, что «условный» дворянин Евтифей не мог приобрести вотчину Измайлово в приданное за девицей Феклой и таким образом «унаследовать ее потомственный дворянский статус». Итак, несчастный Евтифей, который рвется из «условных дворян» и «условных помещиков» в настоящие дворяне, должен «для создания из Измайлова родовой вотчины Лермонтовых» его купить. Но папенька Перелешин не желает продавать Измайлово, а у бедного Евфтифея нет денег на покупку. И тогда он придумывает хитроумную матримониальную комбинацию: жениться на Фекле …без приданного! Ведь он знает, что «по сценарию» Соборного уложения 1649 г. «жених не берет за невестой  ни копейки, а родители не дают с невестой ни копейки». Папенька Перелешин с дочерью Феклой и будущим зятем договариваются так: «Предварительно бракосочетанию (абсолютно негласно) отец невесты дает жениху жесткое обязательство: продать за условную сумму, по доброму согласию усадьбу Измайлово. Документально «куплю-родажу оформить в прилично, но не долгий срок после бракосочетания. Обязательно только «после» и, ни в коем случае, не «до». Тогда покупка будет семейным приобретением, «нажитым совместно» и «от пота», Таким образом  вотчинное поселение Измайлово переходит к Лермонтовым и по действующему Соборному уложению становится «Лермонтовской родовой наследственной вотчиной» После смерти любого из супругов остается в роду Лермонтовых. Наследовавший ее получает статус потомственного (значит и благородного), дворянина России».
      Комментарий
      Все-таки прав Гексли: «Ничто так не возбуждает фантазию, как отсутствие фактов». Автор «сам собою дошел, собственным умом», что, оказывается, в те мерзопакостные времена за невестой никакого приданного не давали! Но как тогда прикажете выдавать ее в замужество без «интереса» для жениха? Выходит, дочери помещиков так в девках и оставались…
Какой тайной Автор окружил банальную женитьбу Евтифея на Фекле Перелешиной, которая принесла ему в приданое по сговорной (рядной) записи Измайлово!
Вот как эта брачная «афера» выглядит наяву в Справке из Вотчинного департамента, которую выдали Ю.П. 11 февраля 1829г.:
      «В отказных книгах 181 (1673) года октября 8-го дня написано. Отказано Евтифею Петрову сыну Лермантову вотчина и прожиточное имение девки Феклы Матвеевой дочери Перелошиной усадище Измайлово, деревня Жеребцово, деревня Мерлино  всего поместья и вотчины сто семьдесят четвертей в поле, а в дву потомуж поместье в поместье, а вотчина в вотчину со всеми угодьи».
      Выходит, Евтифей Петрович взял в приданое за своей первой женой не только вотчину Измайлово, но еще и ее «прожиточное имение» - две деревни.
     «Брак помещиков XVII  и  XVIII вв., - пишет известный генеалог Л.М. Савелов, -  преимущественно брак по расчету, коим имелось в виду расширить только материальное благосостояние. При этом нередко замечаем оригинальное стремление жениться преимущественно на вдовах: женитьба на вдове была гораздо выгоднее, потому что прожитки вдов были вдвое крупнее девичьих и при этом вдова нередко приносила с собой отцовскую приданную вотчину. Весьма часто жених и невеста заключали письменный брачный договор (рядную запись), в котором  женитьба для жениха становилась обязательной лишь в случае благоприятного для него исхода в Поместном приказе дела о справке за ним прожитка невесты» (Л.М. Савелов. Лекции по русской генеалогии. – М., 1908. С. 210-211).
      Как видим, Измайлово не куплено Евтифеем, а получено в приданое за девицей Феклой и отказано за ним, т.е. передано  в полную его собственность. Без всяких там фантазий – «семейное приобретение», «нажитое совместно» и «от пота».


       Д) Конспирологическая история женитьбы Евтифия Петровича на девке Фекле Перелешиной имеет зловещее продолжение. Автор намекает: а не отправил ли Ефтифей, заполучив Измайлово, жену на тот свет! В самом деле, «при создавшихся или созданных обстоятельствах, ее уход, причина и время ухода из жизни покрыты, или необходимо, чтобы были покрыты мраком неизвестности»… Об этом преступление мог знать его правнук Петр Юрьевич Лермонтов. И тогда ему «было о чем полумать». Поэтому он и  не «спешил до конца своей жизни» записаться в ДРК в Костромской и Тульской губерниях! «Именно это свойство, - продолжает Автор, - и передалось Юрию Петровичу – его сыну, «выслужившему» свое «право» на включение в дворянскую  родословную книгу. Но в силу смехотворной иллюзорности, «право» не могло стать реализованным. Включение  Юрия петровича в родословную дворянскую книгу Тульской губернии в 1829 г. нельзя считать правомерным, уж только потому, что он побоялся взять нужную справку для «сына», из опасения обнародовать ложность собственного «благородства».


Комментарий
      Час от часу не легче! Оказывается, Евтифей Лермонтов, возможно, еще и душегуб! Отправил жену на тот свет, чтобы, как говорится, спрятать концы  своей брачной аферы в воду… И после этого женился вторично, чтобы еще больше обогатиться. Однако все тайное становится со временем явным. О преступлении Евтихия  как-то узнает  его правнук, Петр Юрьевич. Теперь понятно, в какой ужас  он пришел.  Почтенный, вроде бы, родственничек, стольник и,  на тебе, - убийца! Подашь  прошение  в ДДС на внесение себя с сыном в ДРК,  а там начнут проверять и все вскроется… Потому Петр Юрьевич и не спешил… И это «свойство» (т.е. неспешность) передалось Ю.П. Знал ли он о своем душегубе-родственнике, или не знал – вопрос спорный. Но, как бы там ни было, в ДРК Тульской губернии в древнее благородное дворянство его включили. Но это - не правомерно. Ведь он побоялся взять нужное Свидетельство о дворянстве для зрзац-сына Л. из опасения «обнародовать ложность собсьвенного «благородства». Наверное, что-то знал о  «Синей бороде» - Евтифее…

   е) Автор возмущен: почему это один литератор  назвал царскую Грамоту от 9 марта 1621г. на Галицкое поместье Георгу Лермонту «ввозной», а не «жалованной»? А в другом месте пишет: «Следовало оформлять ввозную грамоту и в ней, кроме всего прочего написать – за что дано? За что будет отобрано». И далее  Автор, с присущим ему стилистическим изяществом, обрушивает на бедного литератора град вопросов: «Речь идет об оригинале?», «Выписке из оригинала?», «Выписке из выписки?», «Почему это «перечень, подаренный в 1621 г., оказался в писцовой книге 1628 г.?», «По смыслу внесения в писцовую книгу он как-то связан со смыслом значения Грамоты или он имеет прямой переписной смысл?». Тут бы литератору все и объяснить Автору и Читателю! Ан нет, хитрый литератор «делает фигу и прячет ее в караман, на случай – для следующей статьи»…
Комментарий
      Эх! Промолчать бы Автору… Как говорится, глядишь, и сошел бы за… почетного лермонтиста и все такое.
      В жалованных грамотах на вотчины из поместий (почти исключительный вид жалованных грамот в XVII в.) обыкновенно означались: а) причина пожалования, б) объем прав, предоставлявшихся вотчиннику, и в) количество земли и угодий, жаловавшихся в вотчину. Если бы Автор видел текст Грамоты Георга Лермонта 1621 г., то убедился, что она  - не жалованная на вотчину, поскольку в ней всего перечисленного в пунктах «а», «б» и «в» нет и не должно быть! А это так называемая «ввозная» Грамота,  на отказ в поместье населенной земли, т.е. предписание людям, жившим на отказываемой земле повиноваться новому владельцу. Читаем в Грамоте 1621 г. после перечисления пожалованных Георгу девяти деревень без всяких там придумок Автора (за что дано и за что отобрано): «И вы б все крестьяне, которые в тех деревнях, и в пустошах живут, а на пустошах и на жеребьях пустошей учнут жить, порутчика Юрья Лерманта слушали, пашню на него пахали и  доход ему помещиков платили».
       Царские Грамоты посылались обыкновенно на имя воеводы, а при деле в Поместном приказе оставлялась черновая грамота, торопливо и неразборчиво написанная, с массой помарок – так называемый «отпуск». Грамоты посылались всегда «за дьячечью приписью» одного какого-нибудь приказного дьяка. Однако в черновых «отпусках» этой приписи не делалось и из них поэтому редко можно узнать какой дьяк подписал грамоту (См. Л.М. Савелов. Лекции по русской генеалогии. – М., 1908. С. 218-221, 224. 230-236, 240-242). Имя дъяка Ивана Грязьева, который «приписал» Грамоту Георгу Лермонту, к счастью, сохранилось: на «отпуске» он  собственноручно приписал: «царь и великий государь Михайло Федорович».
       Если бы Автор хоть немного знал о делопроизводстве  в Поместном приказе, где остался черновой «отпуск» Грамоты Георга Лермонта, то не обижался бы на фиртуальную «фигу» вышеупомянутого  литератора, и не терзал бы себя и Читателя странными вопросами – подлинная ли Грамота или не подлинная, выписка ли это из оригинала или  выписка из выписки…
       А теперь о двух восхительных по своей наивности вопросах Автора: «Почему это «перечень, подаренный в 1621 г., оказался в писцовой книге 1628 г.?» и «По смыслу внесения в писцовую книгу он как-то связан со смыслом значения Грамоты или он имеет прямой переписной смысл?». Мы не совсем поняли, как можно подарить «перечень». И как это самый «перечень» «по смыслу внесения» связан «со смыслом значения», да еще может иметь «прямой переписной смысл».
      В царской Грамоте Георгу Лермонту 1621 г. перечислены пожалованные ему в Галицком уезде «в Чухломскую осаду, Заболоцкие волости» девять деревень «с пустоши и жеребьи» и  53 крестьянами на «ево оклад в 600 четвертей»: Привалкино, Копылово, Острожниково, Филино, Черемисиново, Кузнецово, Семенково, Ревякино и Окатово. Разумеется, это пожалование значится и в Галицкой писцовой книге 1628 г. Писцовая книга, напомним, - это подробнейшая опись  города с уездом, с точным перечислением имен помещиков и вотчинников, сел, деревень и починков уезда с изъяснением, кому какое село, деревня или починок принадлежат, описание земель поместных и вотчинных с обозначением, сколько за кем какой пашни, угодий, населенной и пустой земли. Все это показано в описании поместья порутчика Георга Лермонта. В нем девять деревень: Усольцево (в грамоте 1621 г. значится пустошью), Черемисиново, Филино, Ревякино, Семенково, Окатово, Правилкино, Копылово, Острожниково. И еще «усадище» (усадьба помещика) в деревне Кузнецово.
    ж) Автор  специально изобрел для проходимцев и мошенников лжедворян Лермонтовых новые термины – у них-де был «условный дворянский статус», и было «условное землевладение» и «условная вотчина». Все временное. Скажем, наемный убийца ротмистр Георг Лермонт хотя и пожалован царем-батюшкой поместьем, а был по гроб жизни всего-навсего «условным помещиком» и «условным дворянином». Сын его крестился, стал вроде-бы российским подданным, был майором и воеводой в Саранске.  Но царя-батюшку не проведешь! Как был холопом, так холопом и помер, Внук его, Евтифей, наконец-то мошеннически раздобыл для своего рода вожделенную вотчину. Ан нет! Вочина какая-то подозрительная.  Евтифей с братом представили в 1688 г. в Разряд свою родословную и все равно не стали потомственными дворянами. Неважно, что они были в придворных дворянских чинах стольниками и даже могли ходить в полковниках. Что с того, обманом проникли… Сын Евтифея  Петр Евтифеевич (1698-1729), капитан л-гв. Преображенского полка, по Табели о ранга Петра I  - в сухопутных  войсках мог быть подполковником, генерал-аудитором или генерал-адъютантом при генерал-фельдмаршале. Внук и правнук Евтифея, Юрий (1722-1778) и Петр (1752-1799), отец Ю.П. – офицеры. И по той же Табели о рангах – вроде бы потомственные дворяне. Ан, нет! На действительной военной службе не состояли, а потому они - не потомственные дворяне, а, всего-навсего, личные. А Ю.П. на этой «недействительной» военной службе так и вовсе дворянства лишился, сидючи-то в Кадетском корпусе. Автор прилюдно с него  и эрзац-сынка маски сорвал: оказалось, по подложным и фальшивым документам жили и служили…
Комментарий
     Ну, что тут сказать об этой кунст-камере?  Можно так: хорошо человек служит государю – получай «условное землевладение» и «условный дворянский статус». А плохо служишь, мы тебя, мил человек, без всякого суда из «условного» поместья и «условных» дворян  метлой, и иди ты, с Богом, на все четыре стороны подобру-поздорову. А ежели спорить начнешь, так мы тебя, мошенника, на правеж, батогами и в Сибирь на вечное поселение…

*
     В заключение Читатель еще раз может насладится стилистическим искусством Автора, в котором тот, действительно, преуспел: «одной из бессрочно обреченных загадок»,  «подвиги боковых ветвей Лермонтова». «апологическая закомплексованность», «родословная поэта и породивший ее корень», «возможность интригует существенные предложения», «есть логическая необходимость вникнуть в суть, воплощенную в этом виде благородства», «доказательные документы», «потребуется ссылаться к признанным исследователям, провозгласившим реанимированные факты родословной поэта», «жалованные грамоты … имели общие принципы внешней формы», «система ухода от обсуждаемой темы путем подсовывания в канву размышлений случаи из жизни второстепенных субъектов», «обратить осудительное внимание», «имитацией сомнительной доказательности вводит в сознание читателя», «засекреченной недоступности», «ссылкой на акцентированный смысл», «проминаж по дебрям обитания и разнообразного творчества предков поэта», «это имеет не прямое отношение к теме, но характеризующее род значение», «ограничимся рядом представленных исследователей жихненного пути М.Ю. Лермонтова», «дарственное царское настроение», «по некритичному значению для установления конкретного ответа», «правильно понять течение сближающей тенденциозные закономерности сути», «эта арифметика  вполне укладывается в возрастные возможности первого брачного союза», «в практическом супружестве дата рождения реальна», «что может произойти с «окном» (дырой) в Россйском законодательстве, которое отыскал  и вломился в него Евтихий Петрович»,
   
***
      Закончим наше скорбное расследование на оптимистической ноте. Лермонтовы – древние потомственные дворяне, что подтверждено их Гербом, внесенным в 1799 г. в Общий Гербовник Российской империи  и Грамотой  ДДС Тульской губернии  от 10 марта 1829 г., выданной Юрию Петровичу Лермонтову.  Владели с 1621г. поместьями, ставшими в середине XVII в. родовыми вотчинами,  что подтверждается Справкой Вотчинного департамена, выданной Юрию Петровичу 11 фев. 1829г. К счастью, Автор не видел этой Справки, иначе  бы ринулся ее опровергать со свойственной ему легкостью в мыслях и, несомненно, в этом бы преуспел.  Юрий Петрович – во всех смыслах («юридическом» и «биологическом») папенька поэта. Отец с сыном – не самозванцы, жившие по фальшивым и подложным документам,  и  могут не таиться «среди ледяного, среди беспощадного света». Поэт не станет страдать, что он мещанин во дворянстве,  и погибнет по причинам куда более серьезным.  А пассажи Автора остануться в паноптикуме «альтернативного лермонтоведения» курьезными анекдотами, которые пользительно  почитать на сон грядущий…

Литература

1. РГВИА, ф. 314, оп.1, № 4005, л. 32. Объявления об определении в Кадетский корпус. 1798-1800.
2. Д.А. Алексеев. Лермонтов. Находки и открытия. В двух томах. – М.: Древлехранилище, 2016.
3. РГВИА, ф. 314, оп. 1, № 39, л. 34 об., 37 об., 47 об, 48.
4. РГВИА, ф. 103, оп. 208а, св. 138, № 21, лл.36-37об.
5. В.Н. Сторожев. Георг Лермонт. Родоначальник русской ветви Лермонтовых. – М., 1894 г..
6. В.В. Никольский. Предки М.Ю. Лермонтова // Русская старина. 1873. № 4. С.547-566.
7. Наталья Архангельская. Усадьбы и судьбы. Вып. 1. Никульское, Осташково (Окуловы и Шиповы). – М.. 2009. С. 347-348.
8. Л.М. Савелов. Лекции по русской генеалогии. –М., 1908.
9. Л.М. Савелов. Лекции по русской генеалогии. – М.: Археографический центр. 1994. Вып. 3. Репринтное издание.
10. А.А. Григоров. Из истории Костромского дворянства. – Кострома, 1993. С. 141-149.
11. М.Ю. Лермонтов. Полное собрание воспоминаний современников. В двух томах / Сост. Д.А. Алексеев. – М.: Древлехранилище, 2105. Т. 1. С.  206.
12. Т.Н. Кольян. М.Ю. Лермонтов и Е.Е. Арсеньева в свете церковных ведомостей села Тарханы //  Лермонтов. Тайны  рождения, жизни исмерти / Сост. Д.А. Алеесеев. – М.: Древлехранилище, 2014. С. 75-90.
13. ЦИАМ, ф. 203, оп. 745, № 195, л. 241;
14. ЦИАМ, ф. 2126, оп. 1, № 799, л. 20-20об.
15. Русская мысль, 1881, № 12, С. 167).
16. В.С. Арсеньев. К столетию дня рождения М.Ю. Лермонтова. 1814-2 октября-1914. Документы к родословной Лермонтовых и родственных им семейств Виолевых и Арсеньевых. – Тула, 1914. С. 2-13.
17. РГВИА, ф. 321, оп. 1, № 7, л.193-193 об., 195, 207.
ИРЛИ, ф. 524. оп. 4, № 21.
18.В.Б. Сандомирская. Альбом с рисунками Лермонтова // М.Ю. Лермонтов. Исследования и материалы. – М., 1979. С. 137-138.
19. Описание рукописей и изобразительных материалов Пушкинского Дома, Т.2. М.Ю. Лермонтов. – М.-Л., 1953. С. 169-170.
 

Приложение 1

                Дело
                о занесении Ю.П. Лермонтова
   в дворянскую родословную книгу Тульской губернии, 1829г.

      (В.С. Арсеньев. К столетию дня рождения М.Ю. Лермонтова. 1814-2октября-1914. Документы к родословной Лермонтовых и родственных им семейств Виолевых и Арсеньевых. – Тула, 1914. С. 2-13).





Приложение 2

             Запись о рождении и крещении М.Ю. Лермонтова
               в Метрической книге Трехсвятильской церкви
               Сретенского сорока г. Москвы за 1814 г.
                (ЦИАМ, ф. 2126, оп. 1, № 779, л. 20-20об.)



              Запись о рождении и крещении М.Ю. Лермонтова
                в Метрической книге Трехсвятильской церкви
                Сретенского сорока г. Москвы за 1814 г.
                Московской Духовной Консистории
                (ЦИАМ, ф. 203, оп. 745, № 195, л. 241)



        Копия свидетельства о рождении и крещении М.Ю. Лермонтова,
               выданная 25 октября 1827г. Е.А. Арсеньевой
                в Московской Духовной Консистории
                (Русская мысль, 1881, № 12, С. 167)