Еще хоть четверть века

Начало года ознаменовалось привычной аномальной стужей.

В квартире было немного теплее, чем на улице. Ночи разрывались громким недовольным цоканием отходящих старых обоев. Тонкие стены – бракованные бетонные панели – устали защищать от мороза. В батареях уже давно не было тепла.
 
Приходилось ложиться спать в верхней одежде, укрываться с головой двумя старыми одеялами, местами протертыми до прозрачности. Только так можно едва спрятаться от холода и раздражающего шума от отходящих обоев.

Если удавалось уснуть, снился холод, снилась заснеженная-завьюженная родина. Покрытые изморозью типовые многоэтажки. Нелепые шубы с претензией на роскошь и дешевые китайские пуховки. Еле отогретый ладонью кусочек замерзшего стекла в маршрутке. А за ним – как обычно, ничего не видно. Идешь по улице, и трудно дышать, потому что холодный воздух выжигает горло и легкие. И потому что душит тоска. Прохожие передвигаются быстро, а я нет. Потому что во сне всегда замедляется движение, когда ты особо куда-то спешишь. А я спешу, хочу быстрее оказаться дома. Чтобы, наконец, отдышаться и отогреться. Дома всегда тепло. И не только из-за исправно работающих батарей.

Но заснуть получается редко. Неудобный жесткий диван. Путаница одеял. И просто очень холодно.

Как век назад. Только тогда была блокада, враги окружали нас и не пускали обозы с едой и топливом для обогрева большого города. И гордый израненный город, и каждый его житель в том январе мерзли. И многие горожане умирали, в очередях за хлебом или в своих постелях.

Но сейчас врага не было. По крайней мере, врага явного. Было простое скучное умирание распадающегося пространства. Видимо, этот холод был сопутствующим признаком процесса умирания.

Хочется, чтобы это было излишне реалистичным, но все-таки глупым сном. Но вы же понимаете, что это не так. Вы не хуже меня помните, что так холодно было всегда. Вы не хуже меня знаете, что так холодно будет впредь и до самого конца. И большое желтое солнце, греющее и радующее, давно закатилось за горизонт сознания.

Замерз. Но закрываются глаза, и я наконец-то соскальзываю по обледеневшему склону в бездну сна, чтобы теперь видеть один и тот же по кругу сон.

Мне пять или шесть лет. Я бегу по дороге, ведущей от дома в сторону главной улицы своего микрорайона, чтобы встретить маму. Я бегу по дороге, по обеим сторонам высокие тополя - снег в июле. За тополями серые облупленные двухэтажки послевоенной постройки и голубые в трещинах мусорные баки, забитые под завязку. Я не обращаю на это внимание. Потому что как будто везде солнце, и все вокруг залито ярким светом. И очень тепло. И я бегу, почти лечу навстречу солнцу, маме и светлому будущему. Светлому будущему. Светлому будущему?

10.01.2017