ПодСолнечник Гл. 1

Пролог

        - Ирина Ивановна, миленькая, я вас умоляю, - Юля едва выговаривала слова, давясь слезами, - наденьте это доченьке моей... пусть Аннушкой запишут, пожалуйста. Вы же знаете, как все вышло. Не мое это решение. Я бы никогда... слышите, никогда...
        И девушка зарыдала в голос, больше не в силах произнести ни слова, она разжала кулак - на ладони лежал маленький золотой медальон, изображающий лик Пресвятой Богородицы, единственная вещь, которую могла передать мать своей новорожденной дочери.
        - Ты готова? – суровый мужской голос заставил вздрогнуть обеих женщин.
        Ирина Ивановна скользящим движением забрала вещицу и поспешила оставить отца с дочерью наедине, крепко зажав в кулаке  медальон. "Слава Богу, не заметил". Уже в ординаторской она услышала звук захлопнувшейся дверцы автомобиля, а затем и рев мотора. Взвизгнув тормозами, машина умчалась с больничного двора со скоростью ракеты.
        "Бедная девочка. С таким папашей не забалуешь. Коль жених оказался богатым родителям не по нраву, все решили, как им самим выгодно, даже беременную дочку не пощадили. Ох-охо-нюшки!  Хорошо хоть ребенка оставили в живых. От этих всего можно ожидать".
        Ирина Ивановна, акушер-гинеколог одного из районных родильных домов, много повидала на своем веку. Нерадивые мамаши, в основном сироты из детдома, нередко оставляли малышей на попечение государства. Там понятно, сами не устроены, куда им еще ребенок. А здесь обеспеченная семья, явно из этих "новых", судя по всему, и они туда же…
        "Девочка, конечно, молоденькая совсем, но ведь родила сама, без осложнений, с Божьей помощью и ребеночка подняли бы, только не входил он, видно, в их планы. Может быть, другого жениха дочери прочат, такого же..."
        Так думала умудренная жизненным опытом женщина, разглядывая медальон. Образок излучал мягкий свет, Святая Дева с младенцем на руках была отчетливо выгравирована на глади благородного металла. "Надену, конечно. Как не надеть? Пусть Пресвятая Богородица помогает сиротинушке. Аннушкой, говоришь, записать? Так и быть, запишем, а отчество пусть будет мое – Ивановна, коль у бедняжки никого теперь нет. Красиво звучит и просто".
        Женщина взяла папку, раскрыла отказное дело и крупными ровными буквами вписала имя ребенка. Потом еще раз взглянула на золотое украшение. "Эх, был бы он серебряный или медный. Как его для тебя теперь сохранить, дитя? Ладно, придумаю что-нибудь". 

Глава 1. Анна

        Анюта открыла глаза и зажмурилась. Яркое утреннее солнце, найдя в кружеве занавески маленький просвет, мягко щекотало лучиком девичье лицо. Сладкая нега от приятного и такого же солнечного сна разлилась по всему телу. Девушка потянулась на кровати, все еще наслаждаясь увиденными картинами царства Морфея.
        Ей снились цветущие подсолнухи, целое поле оранжевых солнышек,   они кивали головками с каждым порывом теплого летнего ветра, перешептывались между собой, держась друг за друга листочками, словно за руки. Что-то волшебное происходило там, в этом поле. Энергия того блаженства не ушла вместе со сном, она держала Анну в своей власти после пробуждения еще очень долго.
        «Чудесная картина. Я это обязательно нарисую!»
        Спешить сегодня некуда, наконец, долгожданный отдых - сессия успешно сдана, еще несколько дней, и диплом будет в руках. Из открытой форточки повеяло прохладой и свежестью, нежный аромат цветущей липы распространился по комнате. Аня вдохнула полной грудью свежий воздух, в очередной раз порадовавшись, что ее окна выходят во двор, утопающий в зелени, а не на шумную дорогу.
        Маленькая однокомнатная квартира, имеющая статут социального жилья, была обставлена просто, но со вкусом. Купленная в комиссионке мебель приобрела вторую жизнь, видоизмененная рукой художника до неузнаваемости. Стены украшали рисунки Анюты в простых деревянных рамочках, над которыми Аня тоже поколдовала, превратив простое дерево в позолоченый багет.
        Девушка выбрала профессию художника не случайно - с самого раннего детства она хорошо рисовала, используя для этого все подручные материалы, будь то простой карандаш, мел или акварельные краски. Даже на песке Анечка изображала свой мир, в котором пряталась от суровой действительности.
        В столичный детский дом Аня попала после расформирования интерната в райцентре, где она родилась и была, по всей вероятности, брошена матерью. По документам она числилась отказной. О родителях девочка ничего не знала, робкие попытки получить хоть какую информацию не увенчались успехом.
        Медальончик, сохранившийся чудом, был единственным предметом, доставшимся Анюте от матери. Его девочке отдала Елена Юрьевна - директор детдома, перед отправкой детей в столицу. Она позвала двенадцатилетнюю Аню к себе в кабинет, усадила за стол и стала что-то искать в стенном шкафу. Наконец, достав какую-то коробочку, она положила ее перед девочкой.
        - Аня, эта вещь принадлежит тебе, возьми.
        Осторожно, словно что-нибудь хрупкое, девочка начала открывать упаковку. На самом дне коробки лежало что-то блестящее. Взяв образок в руки, Аня вопросительно взглянула Елене Юрьевне в глаза.
        - Что это?
        - Это медальон, на котором изображена Богородица с младенцем, и, насколько мне известно, эта вещь принадлежала твоей маме. Когда ты поступила к нам из Дома малютки, это мне принесла какая-то женщина и очень просила сохранить образок для тебя. Я поклялась, что выполню ее просьбу. Но теперь тебя отправляют в Минск, да и не маленькая ты уже, сама о себе можешь позаботиться. Это настоящее золото, оно дорогое, потому носи на шее и не снимай, а то украдут. Поняла меня?
        - Это была моя мама? Она жива?
        - Нет, та женщина не была твоей матерью. А мама? Надо верить, что она есть. Может быть именно этот образок поможет тебе когда-нибудь найти своих родителей. А я свое обещание сдержала.   
        При этом Елена Юрьевна подошла к Ане и погладила ее рукой по голове. Помнила она тот давний разговор с Ириной Ивановной, ведь именно ей она обещала сохранить для девочки Богородицу, но разве имела она право рассказывать ребенку теперь ту горькую правду. Все еще может измениться, пусть живет с надеждой, ведь сколько случаев известно, когда одумаются родители, да ищут потом когда-то покинутое в казенных стенах дитя. 
        Аня носила медальон на шее, не снимая. Сначала образок был на шелковой нитке, а с первой зарплаты Аня приобрела золотую цепочку. В трудные времена, когда сердце девочки разрывалось от обиды и несправедливости, ведь в детском доме жизнь –не сахар, Аня прикасалась к медальону и просила у Святой Девы защиты.
        Все у Анюты получалось, словно высшие силы вели сироту по жизни. Сначала ее работы участвовали в конкурсах  среди школ города, затем - области, а однажды девочка стала победителем республиканского конкурса «Дети за мир». Тогда она еще жила в детдоме и вопрос, где брать деньги на краски и холст, для нее не стоял. Худо-бедно, в студии интерната, благодаря спонсорской помощи, были все необходимые материалы.  Аня рисовала, совершенствовала мастерство, училась старательно, понимая, что в жизни ей рассчитывать не на кого.
        Пришло время выпускных экзаменов, а вместе с тем девушка встала перед выбором – куда пойти дальше. Полученная в интернате специальность швеи, хоть и давала кое-какой хлеб, но не могла составлять основу жизни, ведь Анна мечтала совсем о другом. Дуная Альбертовна, учительница рисования,  крепко обнимая Анну на выпускном вечере, только и повторяла:
        - У тебя талант, девочка моя. Не бросай творчество, обращайся, если что, помогу, чем смогу.
        И помогла. Как мать родная, ходила по властям, хлопотала, чтобы Анна получила законно причитающиеся ей метры, затем на работу устроила. Да какую работу! Художником-оформителем в одну небольшую фирму, как раз то, что Аня умела и любила больше всего. А самое главное, что работать  можно было по свободному графику, хочешь вечером, а хочешь ночью, лишь бы уложиться в сроки, да работа устраивала руководителя.
        Так, с помощью доброй учительницы и Божьего благословения, Анна смогла совмещать работу с учебой, успешно поступив в Белорусскую Государственную Академию искусств. И вот уже годы учебы позади. Природный талант, подкрепленный знаниями, давал девушке шанс достичь многого, если бы не ее сиротская доля.

        Анна поднялась, прошлепала босыми ногами на кухню, включила чайник, все еще находясь во власти сна. Ей никогда не приходилось видеть в жизни целое поле подсолнухов, но картинка из сновидения была такой яркой, что даже с закрытыми глазами Анна могла перенести увиденное на холст.
        «Ван Гог!» -  улыбнулась про себя, но, выпив чашку кофе, взялась за кисть. Рука коснулась полотна, сначала робко, несмело, но постепенно все увереннее мягкими мазками Аня рисовала солнцеподобные лики, на фоне синего неба с белыми перышками облаков.
        Она забыла о том, что нужно обедать, потеряв счет времени, до того увлеклась работой. Боясь, что память не удержит всей красоты и неповторимости того момента из сна, она спешила запечатлеть это на полотне, не до конца понимая, что происходит. Она не принадлежала себе, ее рукой управляло нечто извне, какая-то невероятная сила, которой нет названия.
        Картина получилась яркой, солнечной, точь-в-точь, как в сновидении. Анна с радостью убедилась, то приближаясь к полотну, то отдаляясь на несколько метров, что ей все удалось. Чувство удовлетворения в душе от проделанной работы – высшая награда за труд.
        Оглядев жилище, Анна поняла, что в единственной комнате места для картины уже нет, но огорчаться не стала. Уверенность в том, что подсолнухи сыграют в ее жизни свою роль, жила в ней с того самого утра, когда она проснувшись, взялась за кисть.

Продолжение http://www.proza.ru/2017/01/10/2080