Неизвестный наследник Часть VI

   Уоррен уже подозревал нечто подобное, но все же с трудом верил собственным глазам. Из архивных документов следовало, что семнадцатого сентября 1947 года в роддоме с разницей в двадцать минут на свет появились два младенца женского пола. Первого родила Мария Ковальчук, второго - Анна Реутова.
   Судя по рассказу Матрены, девочек поменяли. Дочь Марии выросла в семье Реутовых и впоследствии родила сына Константина. А дочь Анны росла в семье Ковальчуков. Она стала матерью Валерии. И что же дальше? Молодые люди познакомились и поженились. Пусть этот городишко небольшой, но и здесь наверняка насчитывается не одна сотня девушек брачного возраста. И всё же Костя выбирает в жены не кого-нибудь, а Леру. Воистину, жизнь - непревзойденный сочинитель!
   Через несколько часов это известие вместе со снимками Константина и Нины Реутовых уже дошло до Нью-Йорка.
   - Надо же, ну надо же! - повторял счастливый Мак-Кормак, разглядывая фотографии. - Ведь не сын, не внук даже, а как похож на меня. Вот он - наследник в чужом доме! А я ведь не верил астрологу, просто отдал дань моде. Заметь, Брайан, у него и образование подходящее, и предпринимательская жилка в нем есть. А его мать - вылитая Дороти, только нос и губы, пожалуй, мои. Ты немедленно вылетаешь в Россию и сделаешь все, чтобы мой наследник и его близкие приехали в Нью-Йорк. Пусть хоть все едут, опасаюсь, как бы опять чего-нибудь не случилось. Подумать только: в буквальном смысле наследник в чужом доме!
   Совершенно иную реакцию вызвало это известие в другом нью-йоркском доме.
   - Дьявольщина, дьявольщина! - ругался Стиллмен. - Я был в двух шагах от огромного состояния и вдруг такой облом!
   - Мы уберем его, шеф! - заверил преданный Роберт. - Уберем быстро и без шума.
   - Да уж будь добр. Только учти, чтобы... как это по-русски... комар не точил носа.
   
   Да, да, я все это уже слышал от мамы. Как ни странно, она защищает и оправдывает тебя. «Вспомни, Костя, он же любил тебя, хотя и считал причиной своих бед». Мне что, всплакнуть от умиления по этому поводу?       - Послушай, Константин, я понимаю, что тебе нелегко меня простить. Да что там, я сам, скорее всего, не простил бы себя на твоем месте. Но подумай о матери. Не сегодня-завтра у вас будет своя квартира, и она останется одна. Ты знаешь, что такое остаться одному? Когда стены давят натебя и каждая вещь напоминает о тех, кто здесь жил, кто тебе дорог и кого уже не будет с тобой?! Не приведи господи тебе это узнать!
    Они стояли друг против друга в кабинете фирмы «Мастерок» и просторная комната казалась тесной для этих высоких, плечистых мужчин.
    - Я не решаю за мать. Если она хочет жить с тобой, это ее дело.
   - Но ведь ты прекрасно понимаешь: для нее главное, чтобы мы были семьей, а не просто едва знакомыми людьми; чтобы вы без всяких церемоний приводили к нам Дениску, чтобы вместе справляли праздники и дни рождения. Если этого не будет из-за того, что тебе неприятно мое общество, она не останется со мной.
   - Я не тиран, не стану запрещать ребенку встречаться с бабушкой. Но делать вид, что мы единая, дружная семейка, не могу, хоть убей!
   Гусаров перевел дыхание.
  - Что ж, это уже шаг вперед. Остальное довершит время. Всего хорошего, сын.
    - До свидания, Анатолий Степанович.
   На пороге он чуть не столкнулся с Синицыным.
   - Фью-у-у! – присвистнул Славка, когда за Гусаровым закрылась дверь. - Мы вызвали недовольство в высших сферах?
   - Нет, нет, все в порядке, - заверил Реутов.
   - А зачем тогда он приходил?
   - Так, по личному вопросу,- нехотя ответил Костя.
    Славка недоуменно пожал плечами, но не стал уточнять, что за дела связывают его напарника с одним из первых лиц области.
   - Я смотрю, ты уже домой навострился.
   - У тебя есть возражение?
   - Ни коим образом. Рабочий день давно окончен, нет необходимости сидеть здесь до ночи. Но я заметил, Костя, что ты в последние дни стараешься оттянуть возвращение домой. А сегодня с такой поспешностью собираешься... Впрочем, ты ведь не домой идешь, верно?
    Реутов молчал, хмуро глядя на приятеля. Но тот ничуть не смутился.
   - Вспомнил! Ресторан «Восток», девятнадцать тридцать, столик на двоих. И беру на себя смелость предположить: ты идешь туда не с женой.
   Все то же молчание и хмурый взгляд. Но Славка не унимался.
   - Более того, я даже догадываюсь, кто эта дама, с которой ты собираешься ужинать. Незнакомка, которая третьего дня чуть не попала под колеса твоей машины. Я угадал?
   - Просто Шерлок Холмс местного разлива. Откуда тебе все это известно?
   - Элементарно, Ватсон! Столик ты заказывал сегодня утром. Я уже сидел на своем рабочем месте в двух шагах от тебя и не мог этого не слышать. А красотку, что кинулась под твою «Тойоту», я наблюдал из окна. Не специально. Просто курил в форточку: ты же не любишь, когда пахнет сигаретным дымом, а выходить в коридор было лень. И я, конечно, видел, как ты тормознул перед самым ее носиком, как, матерясь, выскочил из машины и вместо того, чтобы накинуться на эту ворону с кулаками, сперва застыл на месте, а потом кинулся к ней с объятиями. Точнее, она к тебе кинулась. Но ты ничуть не возражал. Я бы тоже, честно говоря, не стал возражать против объятий такой красавицы. Но мне под колеса все больше старушки норовят кинуться.
   - Кончай трепаться, Славка. Мне и без тебя тошно.
   - Надо же! Мужик завел красивую любовницу и жалуется, что ему тошно.
   - Если ты не хочешь, чтоб мы всерьез поссорились, не говори так фривольно об этой женщине. Понял? Анжела -моя первая любовь.
   - О как? Ну, извини, дружище. Что же ты на ней не женился?
   - Мы тогда совсем молодыми были: мне девятнадцать, ей семнадцать лет. Она в «кульке» училась. Пришла как-то к матери с какими-то конспектами, а я как раз сдавал в институте экзамены за второй курс и вырвался на выходной домой. Увидел ее и просто остолбенел. Мы часто говорим: «красивая», «красавица». А на деле девушка в лучшем случае миловидна. А тут - совершенство: волосы белоснежные, каждая черточка лица - идеальна. Не помню, как я учился следующие два года. Все мысли только о ней. Каждый выходной я бросал все и уезжал домой. И, конечно же, как только ей исполнилось восемнадцать, я умолял ее выйти за меня замуж. Думал, перейду на заочное, буду работать по двадцать часов в сутки, лишь бы она моей женой была.
   - И что же?
   - Анжела сказала, что хочет поступить во ВГИК и стать актрисой. Если не получится, вернется - поженимся. Если поступит, видно будет, как все сложится. Поступила! И чуть ли не сразу ее заметил какой-то режиссер. Стал снимать в массовках, в проходных ролях. Я видел один фильм с ее участием. Особого таланта она не проявила, да этого и не требовалось. Просто стояла, ходила, делала что надо. И все зрители-мужики в зале ахали и глаз с нее не спускали.
   Сначала она писала часто, потом реже, потом вообще не стала отвечать на мои письма. Однажды я встретил её подругу, и та сказала, что Анжела вышла замуж за того самого режиссера. Живет в роскошной квартире, ездит на шикарной машине. Я к тому времени только-только закончил учебу, получал свои сто пятьдесят инженерских. Что я мог предложить ей? Тем все и кончилось.
    А теперь, оказывается, они вовсе не были женаты. Режиссер вернулся в семью. Квартира оказалась съемной. И Анжела осталась нигде и ни с чем. Институт она так и не закончи ла, не знаю почему. Вот и вернулась к матери. А что ее здесь ждет? Мне ее жаль. Но сам понимаешь, я теперь человек не свободный...

Продолжение следует