Вонави

(Повесть)
1.Предисловие
       Я думаю, что это один из самых захватывающих рассказов целинной поры. Его можно разделить на три части: «Поездка на целину, работа на целине, возвращение. Если только бегло!»
Разве может в одном рассказе поместить столько событий сразу. А в одном военном вагоне - выселение в соседний вагон человека только за то, что он регулярно портил воздух. И присвоение ему фамилии Вонави (вместо родной фамилии - Иванов). Генезис слова Вонави прост – это перевёрнутая задом наперёд фамилия Иванов.
Сколько забавных и даже страшных историй, происшедших с Вонави и не только с ним за время длительного (11 - дневного) путешествия в умело разрисованных мелом  вагонах. Видимо, такие вагоны нельзя было показывать людям днем, и всегда наши вагоны оказывались на больших станциях ночью. Ночью и кормили нас. Ночью к нам приходили посмеяться чумазые машинисты с фонариками. До определённого времени все одобряли  наше творчество. А после Барнаула нас разбили на группы, и машинами развезли по местам будущей работы, и жизнь потекла  в ином русле.
2. Пять апельсинов и начало пути.
Я люблю вспоминать историю с пятью апельсинами, которые спасли всё моё путешествие и заставили поставить Киселёвой по моему любимому химдыму (химическая термодинамика) шаткую четвёрку.
- Вот что значит болтаться по целинам и не слушать лекции ведущего преподавателя – сказала Киселёва.
И тут же поинтересовалась: «Действительно ли интересно на целине» - спросила она.
- Конечно не так, как на Ваших лекциях – пошутил я.
- Я думаю, что это первое моё существенное дело за прожитые годы – ответил я.
- Да? Может быть - только и заметила Киселева.
Но, вернёмся на свои круги…. Я был в подавленном состоянии, меня всё время мутило, и свет мне был не мил (следствие чрезмерного вчерашнего поклонения Бахусу). Я всё время мечтал о пяти апельсинах. В них я видел избавление и смысл моей дальнейшей жизни.
- Дзекун, сколько ещё будем стоять – спросил я моего друга…
- Не меньше часа – ответил он.
Я рванул, и, видимо, этот рывок помог выхолостить дурь из моей башки. Выскочил на вокзальную площадь. Огляделся. На противоположной стороне площади что-то желтело, туда и направил я свои стопы, не обращая внимания на знаки уличного движения. К счастью, вокруг не было ни одного милиционера, и я благополучно пересёк площадь, всё время, приближаясь к желтому цвету (я близорук и был без очков). По мере приближения к жёлтому цвету я узнавал в нем сначала фрукты, а затем апельсины!!!
Сердце стучало, нет, гремело, и я, не дожидаясь срока, тут же очистил первый апельсин и съел, нет, сожрал его, а следующий был уже почти очищен. Тут, на месте я съел два апельсина и, вдруг, почувствовал лёгкость. Площадь переходил я уже осторожно, внимательно оглядывая путь. У меня была уйма времени, и радость, нет жизнь, постепенно наполняла моё существо. Я пришёл к моему, т.е. 5-ому вагону. Из менделеевских он был первым, и Женя Дзекун стоял на прежнем месте, как вкопанный, что позволило мне съесть ещё третий апельсин и почувствовать его  мочегонное действие. Я подлез под вагон и с удовольствием помочился на колесо.
Стали разбирать места. Я выбрал вторую полку по ходу поезда (если поезд будет прицеплен так) с нашей стороны. Как в дальнейшем оказалось, мои расчеты верны.
3. Пятиминутная готовность
Раздался клич: «Пятиминутная готовность!». Ровно через пять минут 5-го сентября 1957 (закончил институт в 1960 г.) года. Поезд тронулся и начал набирать скорость. Такая военная точность оказалась неспроста – начальником поезда оказался военный в чине капитана. Я с ним подружился, если можно так сказать про мальчишку и взрослого мужчину - подружились.
4. Подмосковье и Волга
Мы выскочили за территорию Москвы, и стало веселей. Две горизонтально расположенных 2,5 дюймовых доски с одной стороны вставленных в  4 крючка (по 2 крючка с каждой стороны) – не хитрое, но надёжное приспособление, обеспечивающее 16 (8 внизу и 8 вверху) сидячих и стоячих зрителей. Сначала все 16 мест были заполнены, но со временем оставался только Тарасов, которого оторвать могла только еда и питьё.
Задница, мастерски нарисованная, занимала место туза масти червей, т.е. самое высокое место вагона. Ниже располагался торс обнажённой красавицы. На второй половине вагона располагались две картинки – нижнее поле занимали карточные трефы, а верхнее поле занимал наш паровоз. Он нарисован мастерски – никакие детали не забыты. Даже чумазая морда машиниста нарисована, будто его сфотографировали. Когда мастер сумел нарисовать всё это? Кто этот мастер, никто не знал. 
Я целые дни проводил, сидя в левом нижнем уголке и свесив ноги навстречу бегущим шпалам и мне совсем ничего не нужно было не пищи и не воды. Конечно, это только казалось мне. Женька Дзекун подсовывал мне, то бутерброды с колбасой или с сыром, но я вкуса их не помню и даже, разжёвывая бутерброд, я не мог отличить его от простого хлеба, так увлечён я был пробегающими картинами. И ведь не в первый раз они бегут передо мной, и ведь не в первый раз я любуюсь быстро меняющимися картинами. Что-то со мною приключилось. Быть может от мелькания озер или ожидания моей Волги, а потом таинственных мест расположения «Маяка» и Снежинка (как я считал, что место будущей моей работы). Женька этими местами не интересовался, хотя стал директором  предприятия «Маяк».
Вот она красавица – Волга! Я встретил  её дикими криками. И также мне кто-то кричал из глубины вагона: «Дурак и балда! Не даёшь спать!».   Но я на него не обижался – ведь под моими ногами тянулся бесконечной лентой мост. Ах, какой он мощный и красивый! Он соединяет два берега Волги в Ульяновске – города Ленина.
Потом пошли леса и перелески, а также знаменитые города Тольятти, Самара, Уфа, Челябинск.  Конечно, мы объезжали такие места, как Озерск и Снежинок.  Эти названия взяты из карты более позднего периода, когда открыто стали говорить о сбитом самолете У-2 лётчика Пауэрса и произносить Озёрск  и Снежинок. Последний, до сих пор подчеркивается красной волнистой линией, будто бы почтовые работники не знают такого поселения.
В 1966 году я руководил дипломником Арыстаном Сарсеновым, который делал диплом в Ульяновске (Мелекессе)   
Затем пошли Курган, Омск, Новосибирск и Барнаул – наша последняя станция и Горно-Алтайск – последнее почтовое отделение. 
5. Новосибирск – разбитая голова.         
Нас никогда не привозили на кормежку на крупные станции вообще и уж, если привезли, то – глубокой ночью, скажем, часа в два. Так и было в Новосибирске, когда нас привезли в 1.35. Это было 10 сентября 1957 г.       
Вот тут-то я окончательно познакомился с Вонави. Мы увлекли половину народа состава, т.к. мы правильно поняли капитана, что надо идти по ходу поезда. Именно по ходу поезда и тут-то попались какие-то бугры. Электрические фонарики не высвечивали всё пространство бугров так, что невозможно было описать их конструкцию, а пляшущие девочки свидетельствовали только о неустойчивости конструкции. Я выбрал устойчивую точку и командовал с неё: «Дурочки – немедленно покиньте объект. Опасно!». Но разве слушают одногодку. А я понял, что стою на прочном основании и нечего мне бояться, пусть боятся те, под которыми шаткий пол.
Первым провалился тяжелый Вонави. Как высветил фонарик – он угодил в открытую бочку с квашеными огурцами. Но град несчастных на этом не закончился. Стали проваливаться девочки одна за одной, и только слышался либо мягкий «шлёп», либо гулкий «бом». «Шлёп» - повезло! гулкий звук «бом» - не повезло.
Я посветил себе под ноги и понял, что стою на прочных стропилах и по ним, или точнее по опорам, можно спуститься вниз.
Появился чумазый машинист с ярким фонарём и помог отсеять больных. В сущности, была только одна тяжелобольная, у которой случилась трепанация черепа, т.е. вскрытие черепа и  открытие мозга. Её мы с машинистом поднесли к потайной двери и дождались вскрытия снаружи. Бедную ждала «Скорая помощь». Когда мы  ехали обратно, то узнали, что больная девочка пошла на поправку.
Далее всё развивалось банально. Мы с машинистом познакомились, и он даже сказал, что мы хорошие парни. Все провалившиеся и Вонави легко залечили раны, а Вонави получил дополнительное прозвище  Вонави  «квашеный». Однако он на ни какие прозвища не обижался и даже откликался.
6. Остановка – следствие  хулиганства.
После Кургана на Линёво был двухчасовая остановка, вызванная хулиганством Вонави «квашеного».
Капитан прогуливался по перрону, а навстречу ему шел «Вонави». Это событие на два часа задержало нас и военный поезд, идущий сзади.
- Капитан, что-то я слишком часто я вижу вас! – вопрошал капитана Вонави «квашеный»?
Капитан сначала покраснел, а затем побледнел: «Пора бы знать своё начальство! Незнание - вины не уменьшает. Это Вы торчали в бочке с квашеными огурцами, за что и получили новое звание? Быстро идёте по служебной лестнице».
- За квашеные огурцы я не успел Вас наказать. Придется совместить наказания. Я снимаю Вас с поезда. Теперь для вас эта станция – «Линёво» родная.   
 - Тут уж до Барнаула – рукой подать, вы доберётесь любым товарняком поездом. Прекратите сидячую забастовку -  призвал капитан. Там, впереди поезда на рельсах девочки расположились. Идите туда и найдите нужные слова, чтобы снять их с рельсов.
- «Это будет первым мужским поступком» – прочитал нотацию капитан.
Вонави устремился в голову состава и через некоторое время он шёл уже обратно с толпой девчонок. Проходя мимо капитана, Вонави только и сказал: «Спасибо!»
- Капитан ответил: «Я посажу тебя на первый подходящий поезд, и это будет тебе школой» -
Через несколько минут состав, но его обогнал военный состав тронулся, но в шестом вагоне, где был ране Вонави, вместо него стал него стал начальник состава.
- Я готов удовлетворить все Ваши вопросы, если моё объяснение покажется  недостаточным - 
Объяснение капитана было безупречным и не оставляло места для придирок. Вонави прибыл в Барнаул вечером и сошел на этой остановке. Утром  машина забрала на место работы.
   7. Село Усть-Белое. 
Мы суетились на площади станции Барнаул, так и не увидав самого города, но судя по вокзалу и привокзальным площадям – это был бесшабашный не город, а разбросанный поселок. Когда нас стало пятнадцать человек, мы были готовы в путь. Наш адрес:  с. Усть- Белая, Красноармейский р-н, Горно-Алтайский край.
По дороге на место нас поразили бескрайные поля: «Неужели всё это можно убрать и переработать?» Во всё время, которое отведено было нам для работы (почти месяц) не было ни одного дождя – стояла прекрасная погода.
Когда мы подъехали к нашему месту жительства – нас поразил пейзаж. Слева возвышались горы высотой 800 – 1000 м. Справа шли перелески и горы высотой не более 300 м. Сзади, откуда мы приехали, был пологий скат. И всё это покрыто зеленой, желтой, бордовой и красной листвой. В центре впадины течет речка Белая, которая впадает в реку Чарыщ. Чуть повыше – школа, в которой мы и будем жить.
Наше расписание – 6 часов утра – подъём; с 6.30 – завтрак (каша); 7 – начало работы;  14 – обед (щи и каша). А в 15 – отдых; 15 - 19 – конец работы, и отдых.
Если бы не подкормка рыбака и охотника – Петрухи нам было бы трудновато, поэтому никто не возражал против свободного графика Петра, который два раза отдавал спиннинг мне и я не посрамил имя рыболова – оба раза приносил по два тайменя, хотя не таких крупных.
- Тебя любит мелочь - сказал Петруха.
- Ничего себе мелочь – по килограмму – отбрыкивался я. 
А девочки поддержали меня….мелкая рыба вкуснее. Особенно усердствовала Ирина (надо запомнить!).            
Я очень горевал от того, что не взял с собой спиннинг. Ручеёк Усть-Белый – такое название он поначалу произвел, хотя рыбы в нем было не меряно – далеко ходить не надо.
Нас поддерживала молчаливая кухарка Марья, но местные парни ревновали. Как-то мы с Женькой Дзекуном столкнулись в жестком разговоре с Николой.
- Вы студенты! А что вы будете делать после окончания института?- спросил Никола.
- Дзекун тут же ответил – такими как ты на закрытом производстве руководить - 
Никола почему-то обиделся. Женька позвал его за кухню. Тот тут же согласился и напрасно. Через минуту Женка вел Толяна под руку, с разбитым носом, а тот бормотал ….. я тебе тоже нос разобью. Да как быстро! Я думал, поговорим, а он сразу в сопатку.
- А что медлить. Промедлишь, сам получишь – поучал Женька. Но чувствовалось, что никто не на кого не в обиде. Это происходило за обедом, и никто ничего не заметил. А Женька и Толян расстались друзьями только благодаря удивительно нежному характеру Толяна.
Когда мы идём на работу, гуси, с чуть подрезанными крыльями, сопровождают нас до самого верха, до тока с веялками разного типа. А потом гуси планируют почти километр, помогая себе работой крыльями. Зачем они лезу наверх вмести с нами – мы ведь всё равно не полетим, так как они с громкими криками – Га, Га, Га.
Я работаю на центробежной веялке: крути себе ручку веялки да крути. Но её сопротивление быстро вытягивает из тебя силы, и ты садишься отдохнуть.
Иногда, когда ветрено,  перехожу на Женькину установку, а он на мою. Две девочки Ирина и Раиля - узбечка помогают, сменяя нас, время от времени. 
В общий выходной день мы идём осматривать окрестности. Начинаем с Усть-Белой – это и наиболее удобно. Насчёт рыбалки мнение радикально изменяется. Почти под каждым камнем стоит камнем стоит какая-нибудь  рыбка, но она сытая и брать насадку не спешит.
8. Чарыш - преграда
До устья оказалось не более километра, и перед нами оказалась дилемма: или возвращаться или перебродить Чарыш. Наиболее смелые я и Женька, т.е. те, которые привыкли к воде (я – волгарь, а Женька отчаянный парень), решились проходить Чарыш в одиночку. Но, ни одна попытка не была удачной.
Решились использовать коллективный метод. Выстраиваются кругом и, вращаясь, медленно входят в воду. Круг углубляется и углубляется, а потом выходит на мелководье. Здесь демонстрируется братство и большая устойчивость круга, чем отдельного человека. Хотя девчонки визжали, но они чувствовали мужские плечи. Таким путём нам удалось преодолеть бурный Чарыш, и девочки почувствовали гордость и веру в себя. Мы прошли вдоль Чарарыша половину километра и решили вернуться. На обратном пути уже не было визгов.
После обеда мы решили подняться на гору – девочки решили отдыхать, т.о. нас был трое я, Женька и Петруха.
В гору, оказалось, подниматься совсем нелегко, несмотря пологость подъёма вторые 500 метров дались не очень просто. Через каждые десять метров пути приходилось останавливаться, чтобы передохнуть. Но вот мы наивысшей точке – дух захватывает, ты герой!
Спускаться очень легко, особенно с палкой, на которую ты облокачиваешься как на коня и скользишь, скользишь. Тот путь, на который  затрачено два часа ты преодолеваешь за 20 минут.
В самом низу – круглое озеро с гусями, которых легко поймать, но что ты с ними будешь делать, не рискуя прослыть браконьером.
9. Приехал Олег Иванов
Приехал Олег Иванов (из Черноголовки) со всей своей альпинистской амуницией и выбрал почему-то одного меня для обучения скалолазанию. Чем он руководствовался,  я не ведаю. Но, во всяком случае, он посчитал, что я подходящая кандидатура: не толстый, цепкий, отважный.
Стали подыскивать скалу. Когда мне Олег показал кандидатуру – я чуть в штаны не наложил.
- Вот на  эту попробуем. Мой маршрут косой, а твой прямой с одной особенностью. Скала в одном месте будет труда для тебя, но я буду с земли страховать. Не бойся, повисишь немного, но я аккуратно спущу тебя на землю – значит не прошёл – наставлял Олег.
Когда пришла моя очередь проходить свой маршрут, я уже наложил в штаны, но, всё же, полез. Сначала было легко, даже очень легко. Но вот он выступ. Его нельзя обойти – надо только атаковать. Я втянул живот и распластался. Это дало мне возможность в мгновение перевалить вступ. И через мгновение я был уже на вершине. Оставался спуск, но он не представлял труда. Когда я  потный предстал перед Олегом. Я проглотил слюну.
- Чисто – сказал снизу Олег.
- Хочешь ещё? –
- Ни за какие коврижки –
Вот и весь мой альпинистский опыт.   
10. Не помню 
Подходил период расставания, а я его не помню от того, что я начинал заболевать простудными болезнями: гриппом с высокой температурой до 40,5 Со и воспалением среднего уха.
Говорят, что я бредил уже в селе Усть-Белом и как меня загрузили в вагон поезда, я сказать не могу. Очнулся я в районе Челябинска,  т.е. был без памяти 2,5 суток. И кто меня поместил на 3-ю полку, с которой я мог сломать себе шею? Не те ли, которые постоянно поют одну и ту же песню пьяными голосами:
Бубенчики зленные
Дуга, дуга, дуга…

Приходил Вонави и помог, мне наладить справедливость – перейти на первую полку. Он же приносил мне пирожки с капустой.
И опять Ульяновск, и опят моя родная Волга. И опять ……забытьё!
Вот какие-то знакомые платформы. Пить, пить! Сестра – пить! Поезд останавливается. Савеловский вокзал.  Носилки!  Скорая помощь. Больница. Другая сестра и другая любовь …..
В.Т.