Архивариус Окончание

                3
   Раздался звонок. Мне, как культурному человеку, надо было немедленно распрощаться с хозяевами и уйти, но... я же этого не хотел.
   Сделав вид, что тороплюсь, схватил папку, она, конечно, нечаянно упала со стола и рассыпалась. Папка была объёмная. Я очень тщательно продумал каждую деталь, собираясь в гости к любимой женщине. Благо таким добром, имеется в виду бумагой, был набит целый архив.
   Теперь этот хлам заполонил комнату. Все трое кинулись собирать валявшиеся повсюду листы. Мне-то было привычно, благодаря моей крысиной работе, да и комплекция позволяла, но двум глыбам, упавшим на пол, нужна была непосредственная помощь.
   Вот где пригодилось моё мужское обаяние. Звонок трещал и трещал. Если бы звонивший не услышал возни в квартире, то перестал бы звонить и ушёл, но нет... Ему, конечно, понятно, что хозяевам нужна помощь, что-то случилось...
   Окончательно придя в себя и взяв инициативу в свои руки, я, совершенно возмущённый, подскочил к двери и, открыв её, приготовился пристыдить звонившего. Рот я открыть не успел - на пороге встал детина выше меня ростом вдвое и на три порядка более в обхвате. "Господи, да что ж за день такой, - обливаясь холодным потом, подумал я, - неужели я опять сплю и нахожусь в стране великанов?"
   Но, если я  и спал, то это было какое-то мгновение, так как бас, схожий с голосами женской половины, словно, троекратно увеличенный микрофоном, прогремел над моим ухом: "Почему не открываете, спите что ли?"
   Рассматривая меня, словно козявку, неожиданно появившуюся на пути, вошедший легко переставил меня с места на место и прошёл в комнату. Я кинулся к женщинам защищать их.
   Последующая картина имела место быть представленной в журнале "Крокодил", если бы такой продолжал существовать. Среди моря листов, заполонивших всю комнату, столкнувшись, лежат два айсберга, а я, словно багор, не могу их растащить и поднять. Тогда вошедший, будто подъёмный кран, оттолкнул никчёмный багор  в сторону, взял огромным ковшом правой руки Аглаю и усадил в кресло, затем тем же ковшом поднял второй айсберг и уложил на диван.
   Тут-то я понял, что делать в этой квартире мне больше нечего, кроме, как собрать "ценный" материал и убраться восвояси, пока вошедший циклоп не прихлопнул меня, как комара. На приведение комнаты в порядок ушла всего пара минут и, не дав хозяевам опомниться, как говорится, "мой след простыл, только меня и видели".
   На этой немой сцене и завершилось бы моё неудавшееся сватовство, если бы не один лист, чудом залетевший под диван...
   После крысиного бегства с корабля, крысиный король - это я, получив нервное потрясение, ушёл на больничный. Лёжа в своей убогой норе и тяжело вздыхая не только тёмными ночами, но и светлыми днями, глотая таблетки на голодный желудок, я желал себе смерти.
   Моя никчёмная жизнь не удалась. Теперь я абсолютно был в этом уверен. "Почему одним всё, а другим ничего? - говорил я себе, вытирая нестираным носовым платком повлажневшие глаза. - Я тоже человек. Неужели меня нельзя полюбить?"
   То, что меня любила Луиза Керимовна, я не брал в расчёт. Я не думал о том, что и она такая же одинокая, серая и убогая, как я. Что, возможно, и она вздыхает и плачет о своей неудавшейся, никчёмной жизни. Боже, боже, почему ты одним всё, а другим ничего?..
   С такими мыслями я пролежал два дня, а на третий... в моей квартире раздался неожиданный звонок. Нет, я не думал, что ангел - хранитель вспомнил обо мне и послал спасение. Могла соседка позвонить, из ЖКХ кто-нибудь, может, с работы вспомнили обо мне...
   Это была Аглая Яковлевна Чирикова... Нет, то есть да... Господи, ты есть на свете, есть, я верю в тебя. Верю, что ты всемогущий, помогаешь всем страждущим и болящим...
 - Здравствуйте, - опередил я вошедшую, пропищав приветствие совершенно ослабевшим голосом. Не знаю, расслышала она или нет.
 - Здравствуйте, - зыкнула Аглая, то ли в ответ, то ли приветствуя меня. - Вот Вы лист забыли. На работе сказали, что Вы болеете, дали адрес. Я пришла Вас проведать. Сказали, что у Вас неприятности, а теперь нервы. Я понимаю, это Вас мой брат напугал. Отчего ж Вы такой пугливый? - последние слова были сказаны Аглаей уже не в прихожей, а в комнате, куда я пригласил, стесняясь и извиняясь.
 - А это ничего, не стесняйтесь. Квартира холостяка так и должна выглядеть. Такой я и представляла Вашу квартиру. Сразу видно - нет женской руки, да и мужской не видать. Ой, что это я, не обращайте внимания, что думаю, то и говорю, - засмущалась Аглая Яковлевна.
   Я оглядел свою комнату её глазами и увидел, что моя квартира являлась противоположностью квартиры Аглаи: розетки и выключатели были оборваны, полки и одна единственная рамка с фотографией моих давно умерших родителей висели криво. Мне стало стыдно за свою мужскую бездарность, безалаберность и лень, и я покраснел, как школьник, не выучивший урок...
   Только тут я заметил в руках Аглаи Яковлевны сумку, сшитую из болоньи, такие я помню ещё с детства - мама моя носила. Заметив мой взгляд, Аглая вспомнила, зачем пришла. Со словами: "Это Вам гостинец", - вывалила всё из сумки на стол.
   Ещё раз оглядев комнату, вдруг чисто по-женски, жалобно взглянула на меня и произнесла твёрдо и упрямо, не принимая никаких отказов: "Вы ложитесь, Вам надо отдыхать, а я похозяйничаю, приготовлю покушать. Не волнуйтесь, я всё принесла, и немного приберусь. А пока перекусите, вот из дома котлеток принесла, и поспите, это Вам полезно. Я горяченького, жиденького супчика сварю".
   Её голос, хрипловатый, слегка приглушённый, показался таким мягким, нежным, что и без всяких котлеток я бы сейчас же лёг в кровать и уснул. Котлеты надо было съесть обязательно, запить компотом и только тогда мне разрешили лечь...
   Проспал я почти сутки. Проснувшись, вновь увидел Аглаю Яковлевну. В доме пахло свежим борщом, сладкой ванилью, уютом и женщиной.
   Квартиру я не узнал. Всё блестело: и окна, и лампочки, и старое зеркало на комоде, и лакированный стол, потресканный, с расшатанными ножками.
 - Проснулись, - улыбнулась Аглая, - а я вот полку хотела поправить, да Вас боялась разбудить. Стучать надо было. - Стукнув пару раз по гвоздю, она отложила молоток в сторону. - Простите, что похозяйничала, но Вы так долго спали. Я уже и домой сходила, мамашу предупредила.
 - Маму, - поправил я, - и она тут же согласилась.
   Тут-то я и понял, что жить мы будем в мире и согласии, не будет она мне перечить ни в чём, а я  - ей...