Рождество

Несмотря на праздник, Мариша была явно не в духе.

- Сходил бы, что ли, ты, Мишка, хоть с сыном-то погулял бы, а? Коленька тебя и так почти весь год не видит. Постоянно ты в командировках своих.
- Да сходим, конечно.
- Вот, вот.  Нечего задницу свою просиживать перед телевизором.  Хоть на новогодних выходных удели внимание семье.
- Сейчас на горку соберёмся со снегокатом, не ворчи.

Михаил нехотя оторвался от уютного дивана и пошёл собираться. В канун Рождества как раз было, что посмотреть по телевизору, и  идти  морозиться на улицу  совершенно не хотелось. К тому же в холодильнике скучала, ожидая своего часа, заботливо припасённая пластиковая полторашка разливного нефильтрованного.

Пуховик себе. Пуховик Кольке. Шарфы, шапки. Благо, неподалёку от дома. Несмотря на поздний час, было уже начало десятого, горка не пустовала. Несколько ребятишек резвились и визжали, скатываясь на ватрушках и ледянках. Михаил тащил за верёвку снегокат, на котором гордо восседал сын.

- Ну что, сам будешь, или вдвоём?
- Не, пап, я сам.
- Хорошо. Смотри, аккуратно. Справишься сам подняться наверх?
- Справлюсь.

Сын уже совсем самостоятельный. Если б не вечер, то и погулять мог бы сам, с ребятнёй. Днём, бывало, Мариша выпускала его, если зашивалась в домашних делах, пока Михаил пропадал на работе.

Заметно подмораживало. Кутаясь в шарф, Михаил прогуливался наверху,  пока  Колька гонял туда обратно со своим снегокатом. «Вот неугомонный-то. И не устаёт ведь раз за разом подниматься, да ещё и железяку эту за собой таскать» - думал Николай, наблюдая вполглаза за сыном. Мысли вертелись вокруг работы. Несмотря на праздники, отвлечься полностью от трудовых забот не получалось. Ненормированный график, ничего не поделаешь. То с производства позвонят, то ещё что-нибудь. Ладно, хоть самому удалось избежать дежурств во время праздничной  недели. Впрочем,  через два дня уже снова впрягаться в привычное ярмо с утра и до вечера, и с понедельника до пятницы. Надоело, сил нет. А деваться некуда. Семья опять же. Да и за снегокат этот вон опять же в начале декабря две с половиной тысячи отстегнули, как и не бывало. А остальное, то, сё, пятое, десятое. Хоть заработайся, а на что потратить, как говорится, всегда найдётся.

Задумавшись, Михаил не сразу и расслышал истошный крик сына. Резко обернувшись, замер на месте. Колька почти забрался на горку и почти лёжа тащил за собой на верёвке снегокат. А кричал от того, что прямо на него нёсся с разинутой пастью здоровенный пёс. Боксёр. Без намордника.

- Папааааааа!

Михаил бросился к сыну, успел схватить его за шкирку, забросил за себя. Перед самым лицом лязгнули челюсти собаки.
 
- Рольфик! Рольфик, фу! Нельзя! – это из-за угла дома вывернула хозяйка пса, спешила, помахивая в руке поводком с намордником.

Сколько раз Михаил слышал от Маришы жалобы на собачников, что выгуливают своих разноразмерных питомцев прямо возле детской площадки. Ещё и без поводков и намордников.

Боксёр отскочил немного назад, оскалился, присел на задние лапы и зарычал. Сзади всхлипывал напуганный Колька.

«Сейчас прыгнет» - подумал Михаил. Схватил снегокат и обрушил его на собаку - «На тебе, тварь за Кольку. Вот ещё и хозяйке бы так же приложить по загривку» - мелькнула мысль.

Боксёр тем временем увернулся от запущенного в него снегоката и прыгнул прямо в лицо наклонившемуся Михаилу. Слышались ещё чьи-то крики, видимо кто-то спешил на помощь. Михаил увидел прямо перед собой оскаленные клыки, и сразу же левую половину лица резануло пылающей болью. Запоздало попытался отмахнуться, неловко поскользнулся, упал.

Пса схватили подоспевшие двое парней. Навалившись, прижали ему шею коленом, схватили за лапы. Его хозяйка,  дородная тётка,  лет  пятидесяти,  в  белой шубе только причитала рядом.

- Рольфик? Что же ты наделал-то, а?
- Скорую вызывай, дура! – крикнул ей один из парней.

Михаил сел на снегу, держась руками за лицо. Горячее, липкое стекало по подбородку за шиворот. Колька прижался крепко, вцепился за рукав.

- Папа, папа! Пойдём домой скорей, к маме!

***

Подавать в суд на Тамару Павловну, так звали хозяйку собаки,  Михаил не стал,  хоть Мариша и истерила по этому поводу. Пса усыпили. Зашитая в хирургии, насколько было возможно щека, зарастая, оттянула уголок рта, и теперь казалось, что Михаил постоянно криво усмехается. Колька в ту зиму больше ни разу не ходил на горку. Даже днём.