В соавторстве с Виктором Хорошулиным.
ЧАСТЬ II. ПРОВАЛ ПРОЕКТА "ТОР"
Глава 1. Учёные гости из полярного континента
Осень 1942 года пришла в Кёнигсберг тихо, плавно, по-домашнему, словно кошка, появившаяся неизвестно откуда и деловито устроившаяся на пopoгe дома так, словно сидела тут всю жизнь. К началу октября листва городских деревьев зажелтела-забагрянилась настолько, что, казалось, город одевается в золотую оправу, как редкий драгоценный камень.
Немецкое радио вещало о новых победах германских армий на юге России: солдаты Рейха захватили Кубань и Северный Кавказ, вышли к Волге, хотя генерал- полковник Паулюс ещё с июля основательно застрял в Сталинграде.
Вся Европа без передышки ковала оружие для Рейха и Кёнигсберг в этом отношении от других городов не отставал. Нет, здесь не было мощных металлургических заводов, тут не собирали танки или самолёты, но то, что производилось на этой земле, кому-то казалось гораздо важнее пopoxa и легированной стали. В самом центре столицы Восточной Пруссии ещё с тридцатых годов обосновалась «Аненербе» — таинственная организация по изучению «наследия предков», а точнее, по изысканию новых видов оружия - ядерного, психофизического, бактериологического и других, с использованием знаний древних цивилизаций, не исключая даже помощи инопланетного разума. Пока дела на фронтах не вызывали опасений, исследования проводились неспешно, аккуратно и методично, а результаты некоторых из них внушали определённую надежду.
В основном, «Аненербе» разместилась на острове Кнайпхоф — в архиве библиотеки Альбертины — кёнигсбергского университета (лаборатория, занимающаяся древностями и старинными реликвиями) и на улице Кёнигсберг-13 (лаборатория, изучающая вопросы магического воздействия на человека, а также связи с инопланетным разумом). Ещё одна лаборатория, в чьё поле деятельности входило изучение различных природных аномалий, вызванных преимущественно искусственным способом, расположилась в небольшом особняке в Альтштадте, на улице Хлебных лавок, вблизи от Прегеля, городской ратуши, кирхи и альтштадского рынка.
Начальником кёнигсбергского отделения «Аненербе» был штандартенфюрер СС Гельмут Хоффман, лабораторией по изучению древних реликвий заведовал молодой гауптштурмфюрер СС Курт Винтер, лабораторией, расположенной в Кёнигсберг-13 — штурмбанфюрер СС Карл Зельтцер. Лабораторию по аномалиям возглавлял штурмбанфюрер СС Франц Паулихтер. Все эти научные группы тесно сотрудничали друг с другом, поскольку, нередко оказывалось так, что исследования, ведущиеся в одной лаборатории, затрагивали зоны интересов других.
В четверг 8 октября дождь с утра умыл улицы Кёнигсберга, те и заблестели в лучах осеннего солнца. С раскидистых деревьев, подпрыгивая, словно теннисные мячики, падали каштаны. Из расколовшихся колючих плодов вылетали блестящие ярко-коричневые орешки и катились по тротуарам. Казалось бы, обычное явление, но прохожие очень осторожно обходили и перешагивали эту роскошную россыпь… Дворники сосредоточенно сметали мокрые листья с тротуаров и мостовых, а пешеходы спешили по своим делам.
Свежая пpecca сообщала о прибытии в Пиллау нескольких субмарин типа XIV «Milchkuh», служивших транспортом снабжения в Атлантике. Они доставляли на боевые подлодки топливо, запчасти, боекомплект, медикаменты и продовольствие. Обыватели могли предполагать, что лодки обеспечения прибыли в Кёнигсберг именно за вышеперечисленными грузами, и только особо посвящённые люди знали, что это — корабли, вернувшиеся из далёкого похода. А точнее — из Базы - 211 (25). И привезли они богатый научный материал, который должен был обрабатываться в лабораториях «Аненербе» Кёнигсберга.
С утра штандартенфюрер Хоффман отправил в Пиллау шесть грузовиков, которые сопровождали бронеавтомобиль и колонна мотоциклистов. Материалы из Новой Швабии (26) ценились дороже золота. В бронеавтомобиле ехал заместитель начальника кёнигсбергского «Аненербе» оберштурмбанфюрер СС Гюнтер Гетц.
Когда Гетц прибыл на секретный Западный док, то увидел, что разгрузка уже началась. Солдаты и матросы суетились на бортах лодок, перенося на берег наглухо заколоченные ящики. С моря, шипя и посвистывая, дул тугой свежий ветер, по небу неслись белые с серыми прожилками облака, солнце сверкало в белоснежных барашках накатывающих на берег волн.
Место разгрузки было оцеплено ротой автоматчиков. Слышались отрывистые команды. Солдаты и матросы работали быстро и слаженно. Штабеля ящиков на берегу быстро увеличивались в размерах.
Заметив неподалёку знакомого командира одной из субмарин, капитан-лейтенанта Отто Вергеля, Гетц подошёл к нему.
- Курите, Отто, - он протянул моряку портсигар. Тот поблагодарил, вытащил сигарету и сунул её в рот.
- Как пpoшла экспедиция, дружище?
Отлично, господин оберштурмбанфюрер, - ответил Вергель. — Мы за последние три года уже столько переходов совершили... Этот ничем не отличался от других.
- Значит, проект «Шангрилла» и освоение Новой Швабии идёт успешно, - Гетц тоже закурил.
- Задача поставлена самим фюрером, и мы её вьшолняем, - ответил капитан-лейтенант. - Только в этом году на Базу-211 наши Кригсмарине (27) перевезли тысячи дyш рабочей силы, в основном, узников концлагерей, а также обслуживающий персонал, учёных и членов гитлерюгенда, пусть привыкают... На базе уже созданы солидные запасы продовольствия и боеприпасов... С корабля «Швабия» на облёт территории постоянно стартует гидроплан «Кит». Дух захватывает от мысли, каким богатством мы располагаем!
- Вы так увлечённо рассказываете, Отто, что мне самому захотелось заглянуть в этот отдалённый уголок Земли.
- Убеждён, что вскоре вам это удастся. Там есть на что посмотреть. В последнее время нашими учёными сделаны... выдающиеся открытия... Правда, в детали нас не посвящают, - он пожал плечами, — да это и понятно. Но обещаю, господин оберштурмбанфюрер, что над тем, что находится в этих ящиках, вам и вашим людям придётся поломать голову...
- Когда-нибудь... наши потомки назовут это... величайшим подвигом, — негромко произнёс Гетц.
- И они не ошибутся, - согласился с ним капитан-лейтенант. — Кстати, кроме груза мы доставили и нескольких учёных...
- Мне бы хотелось поговорить с ними...
- Господин оберштурмбанфюрер! — доложил подошедший пехотный гауптманн. - Разгрузка завершена. Прикажете ставить ящики в машины?
- Приступайте, гауптманн... Но где же прибывшие учёные?
- Они ещё на борту. Готовили ящики к выгрузке. Сейчас поднимутся на борт и сойдут по трапу на берег.
- Сколько их?
- Tpoe. Список у капитана.
- Докладывайте, Гюнтер, - штандартенфюрер СС Хоффман удобно устроился в мягком кресле времён ещё Отто Бисмарка и приготовился слушать. — Как разместились наши полярники? Имеют ли они всё необходимое для своей работы? Или хотите для начала выпить рюмку коньяку? Я вижу, вы чертовски устали... - и потянулся к стоящему рядом со столом шкафчику, где у него хранилось упомянутое.
У Хоффмана был высокий, с залысинами, лоб, тёмные волосы, которые он зачёсывал назад и серые внимательные глаза. Чем-то он напоминал Гетцу профессора математики... Почему именно математики, заместитель начальника кёнигсбергского отдела «Аненербе» и сам не знал. Возможно, потому что тот говорит формулами... Иногда вычурно, витиевато, порой, громоздко, иногда — кратко и точно... Но — формулами. Да и сам Хоффман лучше выглядел бы на университетской кафедре у доски, где цветными мелками были бы начертаны знаки интегралов и нарисованы графики функций.
Сам оберштурмбанфюрер выглядел, словно образец арийца с пропагандистских плакатов Рейха — крепкий, мускулистый мужчина высокого роста с правильными чертами лица. Единственное, чем он отличался от «плакатных арийцев», это тем, что волосы у него были отнюдь не светлые. Типичный брюнет, что и говорить...
- Благодарю вас, господин штандартенфюрер! — ответил Гетц. — Пожалуй, рюмка коньяку — это лучшее, что я мог бы себе сейчас позволить!
- Так выпейте, - Хоффман наполнил сосуд и подал своему заместителю. — Присаживайтесь, закуривайте и рассказывайте..., - и ещё основательнее вдавился в кресло.
- За победу Великого Рейха! — провозгласил Гетц, опрокинул рюмку и поставил её на стол со словами: - Ящики с образцами и документами разместили в подвалах. Оказалось, груз не так уж велик... Пустую тару отправили на склад в Закхайм.
- А что за образцы привезли с собой наши учёные? Куски льда возраста тридцати миллионов лет?
Гетц слегка улыбнулся.
- Не совсем так. Но пробы чистой реликтовой воды с Антарктиды точно — есть.
- Чистая вода? На ледяном континенте?
- На Антарктиде имеются незамерзающие озёра. Возможно, они подогреваются внутренним теплом из подземных глубин...
- Скажи-ка, как интересно! Но, судя по вашему виду, вы располагаете такой информацией, по сравнению с которой новость о наличие тёплых озёр на Антарктиде покажется сродни констатации факта, что осень уже началась...
«Ещё одна формула», - подумал Гетц.
- Вы правы, господин штандартенфюрер. Наши учёные сначала наткнулись на входы в подземный мир континента... Затем была найдена целая система пещер с тёплым воздухом!.. И наконец, там, в глубине были найдены... настоящие рукотворные пирамиды! — сказав это, Гетц снял фуражку и вытер платком влажный лоб и шею. — Понимаю, - чуть помолчав, добавил он, - это звучит неправдоподобно... Но, в одной из пирамид была обнаружена мумия...
Хоффман долго не мог произнести ни слова. Он снова полез в шкафчик, выудил оттуда бутылку французского коньяку и вторую рюмку. Он лишь косо взглянул на своего заместителя: не шутит ли он? Но весь вид Гюнтера Гетца свидетельствовал о том, что тот говорил правду.
- Вся эта информация, — наконец, выдавил из себя штандартенфюрер, — должна храниться с наивысшим грифом секретности.
- Я побеседовал с командирами подлодок, - продолжал Гетц, - и выяснил, что на Антарктиду, в частности, на Базу-211, в больших количествах следует горнопроходческое оборудование и специальная техника, в том числе рельсы и шпалы, вагонетки и огромные фрезы для прокладки туннелей. А для доставки грузов используются как надводные суда, так и переоборудованные под транспортный вариант субмарины. В том числе и из «Конвоя фюрера».
- М-да, - произнёс Хоффман и наполнил рюмки. — Вы, конечно, помните карту турецкого адмирала Пири Рейса? Ту самую, датируемую началом XVI века, на которой подробнейшим образом был нанесён северный берег Антарктиды...
- Так точно, господин штандартенфюрер. На ней во всех деталях было изображено побережье материка, но три века спустя мы обнаружили на месте земли полуторакилометровый слой льда... Подозревают, что Антарктида — на самом деле исчезнувшая в результате смещения полюсов Атлантида — прародина арийской расы!..
- Выходит, дружище, всё это очень похоже на правду? И не зря наш фюрер столько внимания уделял исследованию Антарктики?
- Я преклоняюсь перед гением фюрера... И теперь задачи, поставленные перед «Аненербе», мне становятся всё яснее!
- Да, дорогой Гюнтер, это очень важно — понимать задачу... Нашей организации подчиняется около полусотни институтов. Список проблем, решаемых «Аненербе», поражает воображение! Мы активно занимаемся поиском древних знаний, с помощью которых собираемся разрабатывать новейшие технологии, управлять с помощью магических методов человеческим сознанием, а кроме того — проводить генетические манипуляции в целях создания «сверхчеловека»... Давайте выпьем за германскую науку и нашего великого фюрера!
«О, это уже не формула...»
Они выпили, и Хоффман продолжил с воодушевлением:
- Вы прекрасно видите, как тщательно наши сотрудники разыскивают и изучают древние знания. Мы практикуем их получение даже под действием галлюциногенов, в состоянии транса, для установления контакта с Высшими Неизвестными, или, как их еще называют, «Умами Внешними». Используются и найденные нами старинные оккультные «ключи», то есть, формулы или заклинания, позволявшие устанавливать контакт с «Чужими». Вы же помните, как летом работала здесь известная Мария Отте? (28) И это дало свои результаты!.. Закуривайте, Гюнтер. Сегодня — замечательный день... И у нас впереди — масса интереснейшей работы!
- Я слышал, господин штандартенфюрер, что некоторые наши коллеги научились проникать вглубь веков и получать знания древних высоких цивилизаций, в частности, сведения о магических культах и методиках атлантов. И такие опыты проводились там, на полярном континенте...
- Мы скоро узнаем об этом. Так вы говорите, на Антарктиде обнаружены настоящие пирамиды... Ужасно интересно, сколько им лет? - штандартенфюрер чиркнул спичкой и затянулся сигаретой.
- Я полагаю, скоро учёные ответят на этот вопрос. Хотя и сейчас понятно, что они намного старше египетских.
- Кстати, об учёных... Сколько человек вы привезли?
- Троих. Вот, - Гетц кивнул на портфель, - здесь их личные дела. Все они давно работают в «Аненербе» и горят желанием трудиться над своими находками здесь, в Кёнигсберге.
- Куда бы их лучше определить, Гюнтер? Какой у них научный профиль?
- Два археолога и один антрополог, господин штандартенфюрер!
- Хорошо бы их отправить к Курту Винтеру... Там любят заниматься древностями... Но у них и так тесно, а если эти господа потащат туда свои мумии... Как насчёт Кёнигсберга-13?
- Нет, - замотал головой оберштурмбанфюрер. - Там занимаются магией, а наши ребята, скорее, возможностями наведения контакта с "Умом Внешним"... Я думаю, у Паулихтера им будет удобнее всего.
Гюнтер Гетц раскрыл портфель и вынул из него три папки, все — разных цветов, которые положил на стол. Раскрыл первую, малинового цвета с тиснёнными золотыми буквами.
- Оберштурмфюрер СС Карл Вальдфогель. Характеризуется как отличный учёный и блестящий офицер!
- Обычно, это редко сочетается, — заметил Хоффман. — Он что, успел повоевать?
- Никак нет! С юности — член общества Туле (29), потом был принят в СС. Службу проходил по научной линии уже в нашей структуре. Посещал египетские пирамиды, побывал на Тибете, где осуществил удачную операцию по линии «Аненербе», затем был направлен в Антарктиду. Его заслуги отмечены Военным орденом Немецкого креста Второй степени...
- Выходит, оружие он всё-таки применял...
- Имеет несколько научных монографий, посвящённых возможности установления контакта с внеземными цивилизациями... Утверждает, что Высший Разум может контактировать с любым жителем нашей планеты… Постоянно тренирует свою интуицию и пытается стать таким... избранным. Специализируется на археологии, утверждая, что следы Высшего Разума нужно искать не в Космосе, а здесь, на Земле, в культурных слоях прошедших эпох... Возраст — 27 лет.
- Замечательно. По-моему, весьма недурной экземпляр для нашей коллекции, вы не находите, Гюнтер?
- Абсолютно согласен с вами, господин штандартенфюрер! Действительно, все его мысли и стремления направлены на поиск чего-то таинственного и загадочного. Правда…, при определенных обстоятельствах, Вальдфогель склонен злоупотреблять едой и алкоголем. А также способен быстро переходить от бурной деятельности к периоду совершенной апатии и безразличия к работе... В моменты приступов лени он обычно набирается сил и переосмысливает результаты своих изысканий…
- Мы не дадим ему расслабиться, - добродушно произнёс Хоффман. - Ну, давайте посмотрим, кто следующий....
- Профессор Альтман Зигфрид Альберт... Закончил Оксфорд в 1912 году...
- Надеюсь, он не английский шпион? — усмехнулся Хоффман.
- ...По специальности — антрополог, - продолжал Гетц. - Тоже активно работал в Туле, а затем — в «Аненербе». Ищет следы древних атлантов... Где-то в Азии наткнулся на человеческие кости гигантских размеров. Утверждает, что жители Атлантиды были именно такими великанами... Считает, что Антарктида — это и есть погибшая родина атлантов, которая в результате искусственного катаклизма и последующего смещения земной оси, сначала покрылась водой, затем, когда та схлынула, стала резко замерзать... Причём, совершенно уверен в том, что ещё три тысячи лет назад береговая линия Антарктиды была безо льда... Утверждает, что на Земле сохранились культурные памятники и знания древних атлантов, их надо только найти. Не сомневается в том, что и следы деятельности жителей Атлантиды можно отыскать именно в Антарктиде и, скорее всего, в подводном или подземном мире... Имеет научные труды, много лет провёл в путешествиях, побывал практически во всех уголках планеты... Обладает уникальной способностью находить общий язык с другими людьми. Общаясь с ними, вы будете восхищены его неторопливой, дружелюбной и спокойной манерой вести разговор. С младшими он предпочитает разговаривать слегка снисходительным тоном, любит учить жизни и давать ценные советы. Женат, имеет детей и внуков... Возраст — 58 лет.
- Хм, интересный дедушка... А гдe находится его семья?
- В Вюрцбурге. В тамошнем университете он и преподавал...
- В таком случае, позаботьтесь, чтобы у него было достойное жильё. Возможно, кто-то из членов семьи захочет переехать к нему...
- Мы подберём ему удобную квapтиpy в Оберхаберберге...
- Отлично. Кто у нас следующий?
- Профессор Альбертины Аугуст Апфель. Археолог. Весьма импульсивный, порой бывает несдержан, но специалист высочайшей квалификации. У него, как говорят — чутьё на сенсации! Вот уж кого в действительности коснулся Чужой... или Высший Разум!.. В научных спорах он очень убедителен, умеет принимать аргументы других и выстраивать собственные доводы. Доверяет логике, рассуждает довольно здраво и способен жить, не обращая внимания на суждения и предубеждения окружающих. Он умеет реализовывать сразу несколько задач и целей одновременно... Но, не способен выполнять обычную рутинную работу, которая вызывает у него ужасную скуку и дискомфорт. Вместе с этим, за ним замечены поступки, которые не совсем вяжутся со званием учёного Великой Германии, а тем более — сотрудника «Аненербе»!
- Это интересно, - усмехнулся Хоффман. — Вы знаете, мне он уже начал нравиться. В чём предосудительном замечен сей учёный муж?
- Неравнодушен к молоденьким студенткам...
- Ну, это не такой уж большой грех... Дальше что?
- В споре с коллегами профессор не раз говорил, что Германия — великая страна, но ни одна нация не может считать себя вправе господствовать над остальным миром!
- То есть, он не согласен с идеями национал-социализма? – нахмурился начальник филиала.
- Он этого не утверждал, но складывается такое впечатление...
Штандартенфюрер задумался. За окном пошёл дождь. Тяжёлые капли застучали в стекло и заскользили ручейками вниз. В городе уже давно горели фонари.
- Вы знаете, - наконец, нарушил молчание шеф кёнигсбергского отдела «Аненербе». – Обычно легче часами говорить красиво, чем один раз сказать то, что думаешь на самом деле… Но разбрасываться учёными с мировым именем из-за их отдельных фраз или неуёмного характера... было бы расточительно и неумно... Это вредит нашему делу. В конце концов, приставим к нему наблюдателя, из персонала той же лаборатории... Мы часто вынуждены делать неприятные, но необходимые вещи… Ещё в чём-нибудь подобном Апфель был замечен?
- Больше его не в чем упрекнуть, господин штандартенфюрер!
- Вот видите.
- Вы совершенно правы. Вообще-то, учёные, особенно, с мировым именем, редко дружат с головой... То есть, я хотел сказать...
- Я понял вас, Гюнтер, — прервал оправдания заместителя Хоффман. — Некоторые из них действительно странные господа. Но не будем на этом зацикливаться. Какие же научные направления увлекли нашего... любителя молоденьких студенток?
- Он раскопал в Антарктиде плиту, на которой был изображён рисунок, и первый определил, что это — карта ночного неба и созвездия Орион! На Тибете он раздобыл, казалось, потерянные знания — чертежи виманов (30)! На их основе Апфель спроектировал новый вид перспективного воздушного судна, дисколёта, над созданием которого уже трудятся наши авиаконструкторы! А здесь, в Кёнигсберге, он решил осуществить прямой контакт с «Умами Внешними»!
- А вы говорите, что он не дружит с головой...
- Погорячился, господин штандартенфюрер!
- Выходит, он кёнигсбержец?
- Так точно. Только долгое время провёл в различных экспедициях!
- Ну, хорошо, тут он будет под хорошим присмотром! Сколько ему лет?
- Сорок пять!
- Вот и отлично. Готовьте приказ, Гюнтер. А также сообщение Вольфраму Зиверсу (31) и рейхсфюреру СС Генриху Гиммлеру. Эти трое принимаются в наш, кёнигсбергский отдел и мы возлагаем на них большие надежды. Надеюсь, в Берлине не будут возражать!
Глава 2. Лаборатория на улице Хлебных лавок
Особняк на улице Хлебных лавок, 18, что в Альтштадте, был построен в стиле романтизма, ставшим особенно популярным в Европе в конце XIX века, одним из учеников великого Фридриха Хайтманна (32). Своим внешним видом данный особняк скорее соответствовал тем другим, что расположены в районе Амалиенау, здесь же, в историческом «сердце» Кёнигсберга, он выглядел несколько не к месту. Здание состояло из двух этажей, парадный вход находился в боковом фасаде. Широкий коридор, справа — спуск в просторный подвал. Его помещения были заняты стеллажами, на которых хозяева аккуратно расставили папки с бумагами, шкатулки, сосуды, коробки, свёртки, мешочки, ящички, футляры. На каждом из них находилась бирка с номером и краткой надписью о том, что хранится внутри и кому это принадлежит. В дальнем углу располагался длинный ящик, опечатанный и опломбированный. К нему был прикреплён листок с пояснением: «мумия, найденная в пирамиде Новой Швабии 1 фев. 1942 г., экспонат профессора Альтмана».
В подвале было сухо и прохладно — практически идеальное место для хранения образцов и различного рода находок, служащих материалом для научных исследований.
Итак, в доме № 18 по улице Хлебных лавок располагалась лаборатория "Аненербе", которой руководил штурмбанфюрер СС Франц Паулихтер. У парадного входа располагался пост, на котором постоянно дежурило четверо солдат эсэсовцев и несколько человек военной полиции. Первые находились внутри, вторые — снаружи. Полицейским вход внутрь лаборатории «Аненербе» был запрещён.
Командовал всем этим хозяйством человек, далёкий от науки, но исполнительный и преданный фюреру офицер в чине штурмбанфюрера СС Франц Паулихтер, член НСДАП (33) с 1939 года, выходец из Кёнигсберга. При общении с ним возникало ощущение, что он не обладает какими-то особыми талантами и не способен стать лидером и победителем. Но это впечатление было обманчивое. Просто, такие люди, как Франц, предпочитают достигать своих целей медленно, но уверено. И остановить их на этом пути практически невозможно. Они, не спеша и не привлекая внимания, шаг за шагом поднимаются к своему пьедесталу. А стоит им остановиться хотя бы на минуту, и жизнь сразу кажется скучной, теряет свою остроту и смысл. Оказывать давление на таких людей также совершенно бесполезно: они впадают в ярость только от того, что им кто-то пытался помешать выполнить задуманное.
Паулихтер любил повторять, что гению фюрера обязательно поможет своими знаниями Высший Разум, надо только своевременно отдать тому вразумительный приказ. Вот только «достучаться» до «Умов Внешних» пока не удавалось.
В помещениях, расположенных на первом и втором этажах, были организованы рабочие места для сотрудников лаборатории, в состав которой входило одиннадцать человек. К двум направлениям исследований лаборатории недавно добавилось третье. Молодой специалист Вальдфогель начал разработку «привлечения» Высшего Разума с помощью древних тибетских приёмов, которыми пользовались монахи тамошних монастырей.
Оберштурмфюрер, будучи в тех местах, собрал информацию о наиболее эффективных, на его взгляд, способах контакта. По его мнению, процесс «сближения» с «Умами Внешними» должен содержать в себе следующие стадии: медитация, вхождение в транс и использование особых молитв-мантр, которые, впрочем, можно и нужно было дорабатывать и совершенствовать. При этом обязательно должны применяться специальные ароматизирующие и стимулирующие психику вещества. Если что-то пойдёт не так, рассуждал сотрудник "Аненербе", можно будет привлечь к этому делу настоящих монахов, за которыми он был готов отправиться лично. Пути в те края были уже проторены.
Профессор Арнольд Гугеман, руководящий другим направлением, искал пути проникновения в иной, "потусторонний" мир, именно туда, где, по его разумению, находятся "Умы Внешние". Для общения с сущностями из параллельного мира у него была разработана программа, целью которой являлось получение от них сокровенных знаний. Обогащённые последними, люди должны покинуть параллельный мир и возвратиться в наш. Однако, переход в такие миры сопряжён со многими опасностями, случалось, что человек, попав в подобную "дыру" мог вернуться обратно через день-два, но, судя по его состоянию, "там" он провёл десятки лет. Поэтому, для экспериментов профессор Гугеман предлагал использовать заключённых концлагерей, благо, они были созданы по всей Европе и в них томились миллионы людей, среди которых были и квалифицированные физики.
Другие исследователи придерживались традиционных методов — надо искать документы — рассказы и предания, записки и чертежи, словом, всё, что хоть в какой-то мере могло помочь в создании новых видов оружия или в ходе ведущихся разработок. А такие материалы непременно должны существовать, они не могли бесследно исчезнуть в коридорах времени, поэтому следует вооружиться терпением и - искать! Экспедиции «Аненербе» на Тибет подтвердили это — там были найдены документы, подтверждающие, что в древности на территории Индии действительно существовали летательные аппараты — виманы, на которых перемещались боги. Мало того, во многих местах сохранились следы от воздействия страшного, разрушительного оружия, по всей видимости — ядерного.
Вот в этом направлении и работали сотрудники лаборатории, возглавляемой штурмбанфюрером СС Паулихтером. Он сам руководил поисковыми работами. Будучи в командировке на Тибете, он проводил чуть ли не обыски в буддийских монастырях, где раздобыл немало свидетельств и описаний диковинных аппаратов, которые были сфотографированы, скопированы или просто изъяты и в дальнейшем использовались как исходные данные для конкретных исследований и опытов.
В лаборатории Паулихтера трудились как гражданские лица, в основном, разной яркости светила науки, так и военные, являющиеся офицерами СС. Последние, впрочем, не всегда имели непосредственное отношение к науке, зато благотворно влияли на результаты деятельности учёных. В разных кабинетах расшифровывали, переводили записи, копировали изображения, иначе говоря, собирали данные для последующего анализа.
- Каждый летательный аппарат должен иметь двигатель, - утверждал профессор Зандер, учёный из кёнигсбергской Альбертины. — И не всегда это - двигатель внутреннего сгорания... И не всегда — реактивный. Древние люди обладали уникальными знаниями, и нередко использовали совершенно иные законы природы... Но откуда они брали энергию? Из воздуха? От Солнца? Разгадав эту загадку, мы поймём устройство и принцип работы их двигателя...
Но не только летательными аппаратами занимались в данной лаборатории. Популярными направлениями работы были, например, гиперзвуковые пушки для уничтожения летающих и других объектов, а также антигравитационные средства передвижения.
Гауптштурмфюрер Курт Вессель курировал вопросы создания оружия особого вида — психотропного. Оно было предназначено для воздействия на личный состав и управления мирным населением, вызывая ужас, панику, покорность, немотивированные поступки.
Механизм и принцип воздействия на людей ещё не был исследован и изучен окончательно, вызывали вопросы некоторые критерии: массовость, летальность, скрытность. Что самое интересное, упоминание об этом оружии также находилось в древних источниках. Но применяли его отнюдь не люди, а опять-таки боги. Или - пришельцы, кто их разберёт... С одним критерием Вессель уже определился. Для действующей армии необязательно уничтожать противника — достаточно его деморализовать, сделать безумным и безвольным стадом. Поэтому новое оружие не должно быть летальным — с одурманенной толпой легко справиться, а пленники нужны для выполнения тяжёлой и грязной работы во благо Рейха.
Примерно раз в месяц Курт Вессель со своими помощниками выезжал на полигон, где испытывали образцы оружия на узниках концлагерей. Результаты испытаний держались в секрете, о них докладывали только руководству.
- Воздействовать на психику людей, - иногда размышлял вслух Курт Вессель, - можно через органы дыхания... Например, распылить специальные нейротоксические вещества... В виде аэрозоля, дыма или газа... Но это — слишком примитивно. История знает массу способов, как свести человека с ума или до смерти напугать: словом, взглядом, звуком... В человеческом мозгу есть такие участки, которые, воспринимая тот или иной сигнал, искажают или блокируют все психические процессы! Вот вы, Альтман, вы — антрополог! Вам известны такие участки?
- Разумеется, — отвечал профессор. — Мозг — как... человеческое око! Чрезмерно яркая вспышка света грозит потерей зрения, пусть временной... Создайте такую «вспышку» для мозга! Обычно, для этой цели используют инфразвук...
- Я знаю, - Вессель грустно улыбался. — Мы разработали инфразвуковые бомбы, которые, будучи сброшены на линию обороны противника, должны были заставить его бежать без оглядки...
- И что?
- Вид наших атакующих танковых соединений действовал гораздо эффективнее...
- Ну что ж, учёный всегда должен быть в поиске!
Сам начальник лаборатории считал, что подобное общение сотрудников друг с другом, дискуссии и споры должны благотворно влиять на процесс исследований, поэтому всячески их одобрял.
Осень то грустит, то шалит, бросая прямо в лицо людям пригоршни пёстрых листьев. Так и погода середины октября вдруг закапризничала... С моря подули ветры - холодные, мощные и буйные, безжалостно терзающие прибрежную растительность. Они подняли в море гигантские волны, вертели и разминали тёмные, рваные облака, бессовестно срывали с деревьев их яркие осенние наряды.
Покуролесив в Раушене и Кранце, ветры устремились на Кёнигсберг и вскоре под их дыханием оказались северные районы столицы Восточной Пруссии. Беспрепятственно преодолев бастионы укреплений: форты № V «Кениг Фридрих Великий», № Va «Лендорф» и № VI «Королева Луиза», ветры обрушились на Марауненхоф, который был застроен красивыми и даже роскошными виллами. Они покружили над Ново-Трагхаймской кирхой памяти Герцога Альбрехта, чудом неороманской архитектуры, заставили плотнее закрыть окна в Доме ремёсел, построенном для борьбы с безработицей и украшенном барельефами, изображающими разного рода трудящийся люд, покрыли густой рябью поверхность Обертайха.
Один поток мощных северных ветров, словно конница Фридриха Великого, устремилась вправо, огибая город с западной стороны, - срывая листву в районах Хуфен, Амалиенау и Юдиттен, без малейшего почтения к стройным кирхам королевы Луизы, святого Адальберта и старейшей - Юдиттен.
Пролетев Обертайх, не встретив никакого сопротивления в башнях Дона и Врангеля, могучие северные ветры устремились в районы Трагхайм и Росгартен, миновали Росгартенские ворота и тщетно пытались сдуть мосты с Шлосстайха (34), «раскачать» старо-росгартенскую и Фриденкирху, зато основательно "продули" Кёнигштрассе - главную улицу Росгартена, по которой русские войска вошли в Кёигсберг в 1758 году.
Обезумившие ветры с моря едва не повалили Крепостную кирху, в закладке которой принял участие лично курфюрст Фридрих. В кирхе имелся свой орган, а портал ворот украшали три женские фигуры, символизирующие Правосудие, Милосердие и Любовь. Затем они попытались разогнать торговый люд с Росгартенского рынка, с воем "прогулялись" по Французской улице, где в годы религиозных войн селились французы-протестанты. Знали они или нет, что Французская улица больше примечательна тем, что в её окрестностях родился Эрнст Теодор Амадей Гофман, это нам не известно. Не сбавляя скорости, косматые вихри прошмыгнули мимо Концертного зала Штадтхолле, украшенного порталами и фигурной крышей (35). Ветры могли бы ворваться в него, поскольку главные ворота Концертного зала смотрели строго на север, но колонны с барельефами в виде "поющих масок", видимо, напугали даже их. Кафе же с террасой и прекрасным видом на пруд нынче пустовало.
Воинственно настроенные ветры не могли пропустить декорированный барельефами с орлами фасад комендатуры гарнизона Кёнигсберг, выстроенной из красного кирпича. Два высоких входных портала были украшены медальонами в виде голов древних богов войны Марса и Афины. Здание стояло на месте старого дворца губернатора Пруссии, фельдмаршала и герцога Фридриха Людвига фон Хольштейн-Бека. Отдав должное боевому прусскому прошлому, потоки холодного воздуха пронеслись мимо "больницы милосердия", основанной в 1849 году.
Подобная волна ветров резвилась и по другую сторону пруда, в районе Трагхайм. Целая армия воздушных вихрей, миновала Адольф Гитлер плац напевая песню:
Am Adolf Hitler Platz steht eine junge Eiche
Sie strebt zur Sonne auf von Sturm und Not
Sie ist uns Vorbild treu und brav zu straiten
F;r unser Vaterland bis in den Tod... (36)
Затем вихри ворвались на улицу Штайндамм, получившей название от самого первого предместья Кёнигсберга, разрушенного в 1263 году восставшими пруссами. Улица составляла в длину 900 м и являлась главной торговой магистралью Кёнигсберга. На ней располагалось не только множество магазинов, но и гостиницы, банки, телеграф и самая старая в городе Штайндаммская кирха (1260 года постройки). Здесь они соединились с первой волной ветров, с ходу "овладели" Королевским Замком и ринулись дальше - на Альтштадт, Лёбинихте и Кнайпхоф, через Гезекусплац, на ту сторону Прегеля, "пронзая" улочки, тянущиеся с севера на юг, в частности, Кантштрассе, названной в честь великого немецкого философа, жившего в Кёнигсберге и имевшего здесь свой дом, Кнайпхофише Ланггассе со всеми её офисами контор, банками, гостиницами, консульствами...
В тесных и узких переулках Старого города ветры едва не заблудились, но им таки удалось вырваться на свободу. Прохожие кутались потеплее, надвигали на нос шляпы, трамваи звенели вслед взбесившимся воздушным потокам, а автомобили раздосадовано гудели, завидуя их скорости и манёвренности. Ветры же, между тем, раскачав стоящие у причала лодки и баркасы, пересекли Прегель. Позади остался величественный Кафедральный собор, Голубая башня, ратуша и густонаселённые кварталы города-острова, впереди - форштадт, кёнигсбергская биржа, Хаберберг, кирха Лютера, кирха Святого семейства... Впереди был Главный вокзал и район Понарт с известными всему городу пивоварнями...
В районе Росгартен, в одном небольшом кафе под названием "Крылья альбатроса", за столиком сидел одинокий молодой человек, глядел в окно на золото осени и думал свою думу.
Самое прекрасное, что можно хоть целых три часа сидеть вот так у большого окна в лениво просыпающемся зале, смотреть на посетителей за другими столиками, сосредоточенно выбирающих себе завтраки в меню, любоваться низким серым небом, умытой дождиком мостовой, обиженно повизгивающими клаксонами и спешащими куда-то авто… Как здорово пить не торопясь чашку за чашкой кофе и уминать ещё тёплые хрустящие булочки… В «отдыхающей» голове, медленно проплывают тягучие, как мёд, мысли и внезапно приходят ответы на вопросы, которых не мог найти долгое время… Порой весьма неожиданные и заставляющие взглянуть на жизнь совершенно иначе. Например, «спираль – это застывшая в танце прямая», «без «низкого» не бывает «высокого», «человек всегда больше и выше того, что он сам о себе знает»…
В такие славные минуты как-то иначе, более «правильно» сходятся особые «шестерёнки» нашей души, и мы чувствуем себя не такими, как обычно, а лучше и добрее. Мы искренне гордимся собой, своими семьями, друг другом, великой Германией, её историей и народом. Это - чувство светлое, праздничное, похожее на огромное и ласковое море... Окунаешься в него и забываешь обо всём на свете. Подобные эмоции помогают людям сдвинуть со своего носа очки, а с усталой души - осень, и просто радоваться жизни. Пожалуй, такие мысли не на каждый день. Но, ощутив их, уже не страшно подняться под свист пуль в атаку или отправиться в рискованное путешествие на другой конец света в ледяную Антарктиду… Давайте замечать минуты, когда мы счастливы! Так хочется, чтобы их было больше…
Может быть, молодому человеку в бежевом костюме и следовало посидеть ещё немного, но после второй чашки кофе его мозг прояснился, и пришло понимание того, что пора бы и честь знать, завтрак окончен…Только в этот самый момент в кафе вошёл господин лет сорока, который мало чем отличался от большинства посетителей кафе. Был он высокого роста, с аккуратной причёской и носил небольшую чёрную бородку без усов. Возможно, бывший военный, - мог подумать рядовой бюргер. «Бывший» — потому что сильно хромал и опирался на трость. Видимо, демобилизован по ранению. Отдав на входе в руки гардеробщика плащ и шляпу, мужчина направился к столику, за которым сидел молодой человек. Со стороны могло показаться, что вместо правой ноги у него протез.
- Здравствуй, брат, - поздоровался он с молодым человеком.
- Здравствуй, Макс. Отчего такой грустный взгляд?
- Осень…, - вздохнул тот. — Пopa раздумий о вечном, пopa... «неподъёмного» творческого подъёма, - неуклюже пошутил он. — Вот и ты тоже настроился на размышления. И кафе выбрал подходящее, отсюда — прекрасный вид на увядающую природу.
- Здесь можно безопасно говорить, брат. Тут нет подслушивающих устройств... К сожалению, подобных заведений в Кёнигсберге становится всё меньше...
В зале звучала музыка Вагнера. Некоторое время собеседники слушали произведение известного композитора.
- Зачем ты позвал меня, брат? Разве для того, чтобы послушать «Парсифаля» или обсудить новости, касающиеся поимки прегельского чудовища?
- А что, гигантского сома всё-таки решили выловить?
- Boпpoc решается на городском совете и пока остаётся открытым. Есть сторонники и противники вылова чудовища.
- И правильно! Пусть бы жил... Ему, поди, лет сто. Ещё одна милая достопримечательность Кёнигсберга... Эй, кельнер! — подозвал официанта молодой человек. — Тёмного альтштадского пива и баварских сосисок!.. А позвал я тебя, - продолжил он, когда малый в белоснежном фартуке бросился исполнять заказ, - затем, что появилась дополнительная информация. К нам прибыло трое учёных... Догадайся, откуда?
- Опять из Тибета?
- Бери южнее, гораздо южнее...
- Из Базы-211? — расширил глаза раненый. — И оттуда есть новости?
- Есть. Только постарайся не упасть со стула... Они обнаружили там пирамиды! Рукотворные! Мало того, из одной тамошней пирамиды к нам доставили настоящую мумию! Думаю, вскоре её отвезут в Берлин и продемонстрируют лично фюреру. Он – известный всему миру некрофил… И дальнейшие исследования будут проводиться уже там.
Видя, как заволновался его собеседник, молодой человек тихо произнёс:
- Успокойся, брат. Улыбнись. Не забывай, что мы здесь просто любуемся и восхищаемся осенью. Пей пиво и отдыхай... Вот тебе портсигар, в нём фото и некоторые рисунки. Передай Юргену, пусть отправит по назначению. Возможно, там найдётся какая-нибудь зацепка!
- Хорошо... - ладонь покалеченного воина спокойно легла на портсигар, пальцы сжали его прохладное серебристое тело.
- Попробуй сосиски, брат. Возьми горчицы. Расскажи что-нибудь забавное, а то у тебя вид, как у загнанной лошади.
- Забавное? — усмехнулся Макс. — Не слишком удобное время для забав, - он спрятал портсигар за пазуху. — Впрочем, вот тебе свежий случай... В одном из кварталов на Кнайпхофе появился музыкант. Развлекает публику пением и игрой на гитаре. При этом поёт такие песни, что военная полиция уже сбилась с ног в его поисках!
- Что-то мне подсказывает, что его песни вполне пристойные, но... политически неблагонадёжные!
- Какое там пристойные! Иной раз так загнёт, что... Но и политический подтекст очевиден! - Макс откусил кусок сосиски и запил пивом. — Например, в одной из песен он поёт про свору собак, загнавших в берлогу медведя и пытающихся его там разорвать!.. Да только медведь сам потихоньку эту свору... уменьшает...
- Ну и что?
- Как что? Да любой дурак поймёт, что под медведем он подразумевает Сталина и Россию! А под сворой — наш доблестный Вермахт!
- Ого! Неудивительно, что его усиленно разыскивают... И с каким успехом?
- Пока ни с каким. Откуда он появляется в трактирах — неизвестно. Хозяева его не знают... Куда уходит — тоже большой вопрос! Известны только его приметы — здоровый бугай с рыжей бородой!..
Утром 22 октября на улицы Кёнигсберга выпал первый снег.
Глава 3. Торсионное поле как оружие будущего
В конце октября Курт Вессель, наконец, получил конкретную задачу - вплотную заняться разработкой психофизического оружия на основе торсионных полей.
А всё началось с того, что в лаборатории, которой руководил гауптштурмфюрер СС Винтер, расшифровали древние рунические таблички Карла Виллигута (37). Расшифрованный материал носил в себе невероятную информацию, которую должны были проанализировать другие специалисты, учёные иных сфер науки. Те столкнулись со сложнейшими, доселе неизвестными процессами, большинство из которых выходили за рамки современных знаний. Материалы попали и к Карлу Myapy (38), который на их основе написал книгу «Молот Topa». Так появились первые сведения о проекте «Top».
На основании знаний, полученных из древних рунических записей, в институтах "Аненербе" начали разрабатываться техномагнетические устройства, которые должны были излучать торсионные волны. Такие волны, воздействуя на гипофиз человека, а также его нервные центры, вносят изменения в их структуру и работу. Они и послужили основой для создания нового вида оружия — психофизического.
Психофизическое оружие способно воздействовать на большие массы людей, управляя их поведением и сознанием, при этом сами люди, как правило, не подозревали, что на их психику оказывают воздействие извне.
Итак, перед «Аненербе» была поставлена задача разработки такого психофизического оружия для контроля над разными группами людей. Проект получил название «Top» в честь мифического германо-скандинавского бога грозы и войны Topa, который обладал сокрушительным магическим оружием — молотом в форме свастики, всегда попадавшим точно в цель.
Курт Вессель получил задание на выполнение работ по составной части проекта «Top». Глядя на него, бегающего по коридорам с бумагами и отдающего многочисленные распоряжения своим сотрудникам, профессор Апфель вздохнул:
- Боже мой, древние цивилизации знали такое множество изощрённых способов погубить человечество, после чего не удивительно, что они не дожили до наших дней... Занимаясь поисками их знаний, мы становимся на путь самоуничтожения...
- Напрасно вы так пессимистичны, дорогой профессор, — заметил штурмбанфюрер Паулихтер. — Это новое оружие будет способно не только управлять стадом порабощённых Великой Германией народов, но также и нами, победителями, для того чтобы мы впоследствии не допустили тех ошибок, которые погубили могучие цивилизации древности.
Апфель с интересом взглянул на начальника лаборатории. Похоже, он был не так уж прост, и под маской эсэсовского служаки скрывалось нечто большее...
- На этот счет у меня есть собственная теория, - в полголоса вновь заговорил профессор, - согласно которой, любая высокоразвитая цивилизация на пике своего развития неизбежно ввязывается в военный конфликт с применением сверхмощного оружия, что и приводит её к гибели. Взять хотя бы загадочную Атлантиду. По легенде, она была затоплена в результате масштабного катаклизма. Но что, кроме сверхмощного оружия могло погубить развитых атлантов? Разве они не могли противостоять обычному наводнению?
- Вопрос, конечно, риторический, - грустно усмехнулся Паулихтер.
- Возможно, нынешняя цивилизация уже десятая по счету и людей ждёт та же участь, что и наших предков – полное уничтожение, после чего начнется новый виток развития жизни на планете..., – продолжал учёный, - И так будет продолжаться, пока мы не найдём концепцию иного, гармоничного развития, без гонки новейших вооружений, разрабатываемых секретными лабораториями, подобно нашей…
- Давайте оставим пустые разговоры, - оборвал его речь штурмбанфюрер, чувствуя, что разговор переходит в политическую плоскость, и приступим к исполнению своих служебных обязанностей…
Собеседники замолчали, но подумали примерно одно и то же: «Нам необходимо в корне менять существующую систему, чтобы не закончить своё существование также печально, как предшественники...»
- Господин штурмбанфюрер, — тут подоспел и Вессель. — Прошу вас в кабинет 23! И вы, профессор, тоже! Мои сотрудники Михель Линнель и Барбара Штайн приготовили чертежи...
- Какие чертежи? — переспросил начальник лаборатории.
- Проект генератора торсионных полей! - выпалил гауптштурмфюрер.
- Быстро же работают ваши ребята, - заметил Апфель. — У меня тоже появились кое-какие мыслишки по вашему проекту, но пока окончательно не сформировались... А у вас уже чертежи!
- Ну, не совсем чертежи, просто схема конструкции. Но основная задумка понятна. Надеюсь, она совпадёт с вашей, — усмехнулся Вессель. — А если - нет, то можно будет поспорить и выбрать наиболее правильный путь!
- Непременно, мы обязательно поднимемся к вам вместе с профессором! - ответил Паулихтер. — Готовьтесь к бою — у профессора неважное настроение!
- Ничего подобного! Просто, похоже, что я слегка проголодался!
- А потом сходим в альтштадский трактир «Усы сома» и пообедаем! Вы, Вессель, если идея окажется удачной, угощаете нас!
- Охотно, господин штурмбанфюрер!
Они начали подниматься на второй этаж, в кабинет 23.
- А что у вас за идея, - спросил Апфеля Паулихтер. — Каким образом вы намереваетесь получить торсионное поле? Вы же археолог, а не физик?
- Видите ли, дорогой штурмбанфюрер, — ответил тот. — Я, как учёный, немного изучал и эту тему... Торсионные поля представляют собой обычные вакуумные возмущения, генерировать их могут все материальные тела, живые и неживые, хотя, напряжённость таких полей весьма мала... Можно, конечно, добиться деформации плоской геометрии физического вакуума с помощью специальных тел или устройств, и получить напряжённость достаточно высокую... Но я решил пойти другим путём. Поскольку торсионные поля являются частным случаем любого поля, в том числе и электромагнитного, я хочу создать мощный электромагнитный вихрь и забрать из него торсионную составляющую... Точнее, выделить. Только и всего. И натолкнула меня на эту мысль именно археология. Ведь у нас как... Сначала мы должны поднять большой пласт земли, а потом уж отыскать и извлечь из него интересующие нас детали…
Утром 24 октября, в 9 часов 30 минут в кабинет штурмбанфюрера СС Франца Паулихтера постучали. Адъютант доложил, что прибыл Альфред Роде, директор художественных собраний Кёнигсберга.
- Он сейчас стоит перед воротами, охрана требует вашего разрешения на его пропуск в лабораторию.
- Хорошо, Густав. Я распоряжусь, — рука начальника лаборатории потянулась к телефону.
Альфред Роде не производил впечатления человека, близкого к вождям Рейха, и не требовал к своей персоне особого внимания. Одевался аккуратно, но без претензий на изящество. Между тем, гауляйтер Восточной Пруссии Эрих Kox знал и ценил учёного, несмотря на то, что тот даже не был членом НСДАП. Главный специалист по художественным ценностям был настолько скромен и замкнут, что вызывал удивление сам факт его прихода в лабораторию «Аненербе».
Для своих пятидесяти лет выглядел Роде весьма неплохо — овальное лицо, подбородок, не сильно выпирающий вперёд, что выдавало в нём человека мирного и неагрессивного, тронутые сединой волосы, зачёсанные назад, очки в роговой оправе...
- Что привело в нашу обитель столь выдающегося человека? — полушутя поприветствовал искусствоведа штурмбанфюрер. Франц Паулихтер смотрелся с Альфредом Роде, как сын с отцом — отмечалась некая внешняя схожесть, с учётом возраста офицера, которому едва исполнилось тридцать.
- Заботы, господин штурмбанфюрер, — ответил тот. — В Кёнигсбергском замке хранятся бесценные экспонаты...
- Разве у вас плохая охрана? — удивился Паулихтер. — Гауляйтер вверил вам достаточное количество опытных бойцов...
- Да, да. Всё это верно, — закивал головой Роде. — Но они не спасут от налёта авиации и бомбёжки...
- Как? Вы всерьёз думаете, что нас могут подвергнуть авианалётам? Бог с вами, война скоро закончится... Откуда такое уныние, господин искусствовед?
- Прошу простить меня, господин штурмбанфюрер, мне не следовало говорить вам о таких вещах... Но, как вы знаете, в Королевском замке хранится Янтарная комната. ..
- Конечно, - ответил Паулихтер. — Весной я сам имел честь любоваться этим известным шедевром...
- А я верю в старинное предание, что там, где Янтарная комната - там жди потрясений. . . Хотя, конечно, скорее всего — это предрассудок. ..
- Разумеется! Россия нами уже почти побеждена, а англичане боятся высунуть нос со своего острова! Вам нет нужды беспокоиться о своих сокровищах, - усмехнулся Франц.
- Я это понимаю, - Роде смущённо посмотрел в окно, на улицу, где дворники сметали опавшую листву и остатки подтаявшего снега. — Но, со мной что-то произошло... Как только коллекции янтаря, да и сама Янтарная комната оказались в моём ведении, чувство тревоги поселилось в сердце. Я потерял сон, меня постоянно преследуют ужасные мысли. Что-то должно случиться... - он помолчал. Видимо, в его мозгу вновь зазвучали слова гауляйтера Восточной Пруссии Эриха Koxa: «За Янтарную комнату отвечаете головой, запомните это, Роде!» - я даже не знаю, что именно произойдёт... Стихийное бедствие, пожар... Поэтому я и решил обратиться к вам за помощью...
- Вы хотите, чтобы мы взяли под охрану Королевский замок? — усмехнулся Паулихтер.
— Нет, конечно, господин штурмбанфюрер. Но я осведомлён о том, что в вашем... заведении могут наложить некое заклятие... Используя знания и опыт предков... которое убережёт эти самые сокровища.
Тут задумался и Паулихтер. С одной стороны, просьба была неожиданной и удивительной, а с другой — как раз по тематике проводимых в «Аненербе» работ.
- То есть, вы хотите, чтобы наши специалисты провели обряд по сохранению Янтарной комнаты и сокрытию её от чужих глаз?
- Именно так. И прошу не счесть мою просьбу чем-то таким, что может показаться вздорным и неуважительным... Всё-таки Янтарная комната — национальная гордость и богатство Германии! — добавил главный хранитель великого шедевра.
- Ну что ж, — ответил после некоторого раздумья Паулихтер. — Зная вас, как человека, весьма сведущего в янтаре, - штурмбанфюрер намекнул на бессмертную монографию Альфреда Роде «Янтарь — немецкий материал» (39), - мы могли бы пойти вам навстречу... Но, поскольку мы — люди военные, то выполняем приказы вышестоящего командования. Обратитесь с этой просьбой к нашему шефу, штандартенфюреру СС Хоффману.
28 октября, вечером, за столиками в кафе «Крыло альбатроса» собралось немало посетителей. За окнами было уже темно, горели лишь фонари, огни рекламы да фары проезжающих автомобилей. Звёзды в чёрном небе скрылись за густыми облаками.
Два скрипача старательно наигрывали «венгерские танцы» Брамса, стоя вполоборота к хорошо освещённому портрету Адольфа Гитлера. Фюрер на нём выглядел молодым, вдохновлённым и целеустремлённым.
Кафе располагалось в районе, издавна облюбованном масонами Кёнигсберга. Раньше здесь обустраивались их ложи, тут была масонская территория. В этих местах «вольные каменщики» прогуливались по набережной, встречались, пили кофе и обсуждали новости. Но, с приходом к власти Гитлера масонству в Германии пришёл конец. Открытие кафе состоялось в 1933 году, как раз в те, недалёкие времена. С тех пор данное заведение считалось излюбленным местом отдыха среди членов НСДАП и сочувствующих ей. Частыми гостями здесь стали офицеры Вермахта, как действующие, так и уволенные по возрасту или ранению.
Сегодня к вечеру набралось прилично народу. Свободных мест почти не осталось. В зале разносился многоголосый гул, едва перекрываемый звуками скрипок. К скрипачам пробрался нетвёрдо держащийся на ногах офицер, что-то эмоционально объяснил им, и те вскоре заиграли бравый Panzerlied (40).
- Ещё немного, и начнётся "Зиг Хайль!" - недовольно наморщился светловолосый молодой человек в штатском костюме, который, впрочем, не скрывал воинскую выправку его обладателя. - Воистину, Германия сошла с ума...
- Не волнуйся, брат, - ответил сидевший с ним за одним столом, на вид лет сорока, впрочем, тоже уже знакомый нам - хромой мужчина с тростью, которого звали Макс. - Пусть покричат... Если верить Гансу Шурру (41), драть глотку им осталось недолго.
- Ты веришь Шурру, брат?
- Он вызывает гораздо больше доверия, нежели Геббельс. Так о чём ты хотел со мной поговорить? Появились новые разработки?
- Да. Лаборатории передали часть исследований по проекту "Тор"... Проще говоря, инициировали новую работу, действующую в рамках "Тора".
- "Тор"... - задумался Макс. - Это какое-то новое оружие, брат?
Музыканты заиграли "Sieg Heil Viktoria" (42)...
- Фюрер давно мечтает получить средство, способное контролировать сознание большого количества людей. Он хочет внушать свою волю, как отдельному человеку, так и целым народам. А они, эти народы, должны беспрекословно выполнять его приказы...
- Ну, это не ново... История знает немало таких "фюреров"...
- Но никто до Адольфа, - приглушил голос молодой блондин, наклонившись ближе к собеседнику, - не пытался воплотить подобную мечту в реальность. Так вот, в руки нацистов попали таблички с рунами, в которых было сказано, как создать... психофизические аппараты. Это - те, которые воздействуют на волю человека. Над руническими символами работало немало учёных. Некоторое время исследования стояли в "мёртвой точке", но потом дело сдвинулось и пошло. Насколько мне стало известно, принцип работы аппаратов основывается на использовании так называемых «торсионных полей», состоящих из множества элементарных частиц... Они образуют вихревые потоки... Увы, я не физик, и мне трудно объяснить принцип их работы... Но я знаю одно: торсионные поля напрямую воздействуют на гипофиз человеческого мозга и находящиеся в нём нервные центры, контролирующие волю людей...
- Торсионное поле... - задумчиво повторил Макс. - Что же это за поле? Электрическое? Магнитное?
- Давай закажем ещё пива, и я попробую тебе растолковать, - ответил его собеседник. - Я не физик, но все мы, в лаборатории, изучили основные азы этой науки, чтобы понимать, с чем имеем дело. Я и тебе попробую объяснить в двух словах...
- Я слушаю тебя, брат, - ответил Макс, отхлёбывая пиво.
Пару минут его собеседник собирался с мыслями.
- Эти поля возникают вокруг вращающегося объекта и представляют собой перемешанные микровихри пространства. Поскольку вещество, как известно, состоит из атомов и молекул, а атомы и молекулы имеют собственный спин, иначе говоря, момент вращения, то вещество всегда имеет торсионное поле.
- Любое вращающееся тело имеет это поле... Понятно. Всё в нашей жизни вращается, всё меняется, вокруг каждого элемента рождается его собственная аура...
- Оно может быть... волновым и статическим, - продолжал молодой блондин. - А также может возникать за счёт особой геометрии пространства. Еще один их источник - электромагнитные поля. Средой же распространения торсионных зарядов является физический вакуум.
- Я всё жду, что ты скажешь, что в них такого опасного, - усмехнулся Макс. - Раз им заинтересовалась «Аненербе»...
- Опасного в природе практически ничего нет, - заметил молодой человек. - Однако, есть люди, которые делают опасными вполне безобидные вещи... Теперь несколько слов об их свойствах... Торсионные заряды одноимённого знака или направления вращения притягиваются, разноимённого - отталкиваются...
- Как полюса магнита, - заметил Макс. - Только наоборот....
За дальним столиком несколько офицеров настолько набрались вина, что затянули популярную песню:
Wenn die Soldaten
Durch die Stadt marschieren... (43)
Один лихо покачивал бокалом в такт песне, на колени другого уселась девушка в малиновом берете.
Молодой человек невозмутимо продолжал:
- Торсионное поле обладает свойством памяти и распространяется в пространстве практически мгновенно из любой точки Вселенной в любую иную!
- Это замечательно! Но с этими, - Макс кивнул на поющих офицеров Вермахта, - мы не скоро окажемся в Космосе... Скорее, в Преисподней...
- А теперь, - молодой блондин приблизился к собеседнику. - Самое интересное, брат! Торсионное поле не переносит энергию, а передаёт непосредственно информацию. Мы, проведя исследования в лаборатории, пришли к выводу: торсионные поля - это основа Информационного поля Вселенной! Такие поля не имеют энергетических потерь, они не ослабляются при прохождении физических сред. От них невозможно спрятаться!
- Хм, это действительно интересно... Но их можно принимать и преобразовывать?
- Человек постоянно это делает! Доказано, что мысль имеет торсионную природу!.. Но я продолжу. Как я уже сказал, для торсионных полей нет ограничения во времени. Торсионные сигналы от объекта могут восприниматься из прошлого, настоящего и будущего! По сути, торсионные поля являются основой мироздания!
- Так вот, почему фюрер заинтересовался этим проектом, - задумчиво произнёс Макс. Это сулит небывалые перспективы! Подумать только! Торсионное поле переносит информацию без переноса энергии! ... Основа Информационного поля Вселенной!... Всё это, брат, открывает невиданные перспективы для человечества!
- Для фюрера, - заметил молодой блондин. - Остальному человечеству это может только навредить.
- Так что, вы собираетесь производить торсионное оружие?
- Пока только проводим эксперименты над полями... Мне кажется, не напрасно подобные эксперименты запланированы в именно Кёнигсберге... Этот город с момента своего основания считается городом уникальных мистических загадок и парадоксов. Даже своим месторасположением он обязан знаку свыше. Изначально тевтонцы, поработившие пруссов, планировали основать столицу своего ордена на двести километров восточнее, на реке Неман. Но, во время привала рыцарей на горе, которая получила название Королевской, случилось солнечное затмение. Магистры, возглавлявшие орден, расценили его как перст Божий, и перечить ему не решились.
- Чем больше они проводят подобные эксперименты, тем больше мне хочется обратиться за помощью к Гансу Шурру...,- вздохнул Макс и потянулся за портсигаром.
Глава 4. Новые исследования
3 ноября возле южной террасы Королевского Замка и фонтана со скульптурой "Орденский рыцарь с собакой", что расположены у подножья памятника Фридриху Вильгельму I, встретились несколько господ в штатском и два офицера в форме СС. Некоторые из них прибыли со стороны Альтштадта, другие приехали из Кнайпхофа. Это были сотрудники кёнигсбергского отделения "Аненербе", из двух лабораторий, расположенных как в Альтштадте, так и в Кнайпхофе, на улице Кёнигсберг-13.
Командовал ими молодой светловолосый человек, штурмбанфюрер Паулихтер, одетый в светлый плащ. Некоторые из его спутников держали в руках объёмные саквояжи. Посмотрев на часы, офицер приказал следовать в обход замковой стены, к Главному входу в Замок, где их должен был ожидать Альфред Роде, главный Хранитель Янтарной комнаты.
В 1942 году Королевский замок представлял собой историческую достопримечательность, в которой находились следующие учреждения и музейные собрания: Археологическая коллекция общества «Пруссия», Верховный суд, Королевский государственный архив, Музей провинции Восточная Пруссия и Управление музеями. Тут же была расположена и знаменитая Янтарная комната.
Королевский замок оставался красив и величественен даже в то время, когда его возраст приблизился к 700-летней дате. Но, на данный момент, сотрудников отделения "Аненербе" не интересовали ни замковая кирха, место коронаций прусских королей, ни винный ресторан в подвалах замка с названием "Кровавый суд", ни "Серебряная библиотека", собрание старинных книг и рукописей, ни Зал московитов, обширное помещение для приёмов над замковой кирхой...
Они миновали древнюю, восьмиугольную Овсяную башню (44), обогнули Замок с восточной стороны и вышли на северную его часть, откуда открылся вид на свинцово-серый Шлосстайх. Здесь их и ожидал главный искусствовед Кёнигсберга.
Альфред Роде почтительно поздоровался с каждым сотрудником секретной организации.
- Господа, я чрезвычайно рад тому, что вы пришли, - вдохновенно начал он. - Мне думается, вы не откажетесь взглянуть на Тронный зал с парадными портретами всех королей и императоров, на Ахензал, зал предков, посмотреть на Комнату рождения Фридриха I. Предлагаю пройтись по Зеркальному и Кожаному залам, посетить Охотничий зал, комнаты королевы Луизы, Керамический зал, бывшие покои кронпринца, Зал Ордена Чёрного Орла, Комнату знамён и штандартов, кабинет императора...
- Позвольте, доктор... Разве вы за этим нас приглашали? – сухо прервал его речь Паулихтер.
- Ах, прошу прощения! Конечно, я помню... Сейчас мы поднимемся туда...
Через несколько минут, миновав кабинеты различных управленческих и общественных учреждений, залы для торжественных приёмов и музейных собраний, они оказались в нужном месте.
- Перед вами, господа, наш знаменитый шедевр, - Альфред Роде развёл в стороны руки и сам расцвёл, словно роза на клумбе возле Королевского замка. - Многие из вас его уже имели счастье лицезреть... Янтарный кабинет. Он вернулся в Германию из России спустя более чем двести лет, и я вижу в этом волю Господа!
Но группа офицеров, вопреки ожиданиям главного хранителя янтаря, не стали рассматривать янтарные панно и декоративные фигурки из солнечного камня. Двое из них аккуратно поставили свои портфели на пол и раскрыли их.
- Господин Роде, - взял за локоть искусствоведа Паулихтер. - Вам нужно покинуть этот зал на некоторое время, пока наши специалисты не проведут соответствующий обряд.
- Да-да, - закивал тот головой, будто только сейчас вспомнил, зачем сюда прибыли эти люди.
Директор янтарной коллекции и штурмбанфюрер СС вышли из кабинета, прошли по длинному коридору, миновав несколько залов, и оказались во внутреннем дворе Замка.
На улице было ветрено и прохладно. Небо заволокли мышиного цвета тучи. В воздухе кружили вальс мелкие снежинки. «Зима всё ближе», - заметил про себя штурмбанфюрер. Искусствовед, одетый в лёгкое пальто, похоже, сразу продрог.
Паулихтер достал портсигар, раскрыл его и предложил сигарету Роде.
- Благодарю вас, - тот заметно волновался. - А вы уверены, что с коллекцией ничего страшного не произойдёт, герр офицер?
- Успокойтесь, господин Роде, мы затем сюда и прибыли, чтобы уберечь бесценную коллекцию... в случае возникновения непредвиденных обстоятельств.
- Я не сомневаюсь в компетенции ваших сотрудников, господин штурмбанфюрер. Просто, обращаться к помощи магии в таких щекотливых вопросах, в наше просвещённое время...
- Ну, вы же сами пришли к нам за помощью, - Паулихтер щёлкнул зажигалкой и затянулся дымом. - Хочу вас заверить: Янтарная комната будет под надёжным замком!
- Ну, и слава богу, - облегчённо вздохнул Роде. - Какие же заклятья вы собираетесь на неё наложить? Она оживёт в случае опасности и улетит за моря? - он едва заметно усмехнулся и поёжился от холода.
- В нашей работе мы не используем колдовство, господин директор. Только старинные магические заклинания, использовавшиеся нашими предками, текст которых дошёл до нас в виде рунных записей.
Паулихтер докурил сигарету и взглянул на часы.
- Прошло более десяти минут. Полагаю, что обряд завершён, - сказал он. - Пойдёмте, господин Роде, и взглянем на ваши сокровища.
Альфред Роде вошёл в зал и замер, остолбенев. Казалось бы, ничего не случилось. На него смотрели те же панно, картины, скульптуры... Но янтарные изделия на этот раз играли всеми цветами, возможно, из-за того, что в окна на мгновение заглянуло скупое предзимнее светило, и солнечный камень радовался ему, словно ребёнок ласковой матери.
- Боже, какая красота! - воскликнул директор янтарного музея. - Что вы сделали с Комнатой, господа? - он с интересом обернулся к сотрудникам «Аненербе». - Вы сдули с неё вековую пыль? Вы омыли её солнечным светом?
- Прошу расписаться, - перед взволнованным учёным появился лист бумаги. - По вашей просьбе две лаборатории кёнигсбергского отделения «Аненербе» провели работу по предотвращению попадания уникальной коллекции янтаря, называемой «Янтарным кабинетом» или «Янтарной комнатой», в руки врага.
- Конечно-конечно, - Роде поправил съехавшие на нос очки. - Я сейчас распишусь, он полез за пазуху за авторучкой. - Но, мне бы хотелось узнать, так сказать, механизм действия заклятия...
- Извольте, - один из офицеров, который был облачён в цивильное платье, пояснил: - пока всё тихо и мирно, заклятие не действует. Допустим, обстановка на фронтах изменилась..., я повторяю: «допустим», поскольку это необходимо для пояснения. На самом деле, подобной мысли никто из нас допустить не может... - все присутствующие кивнули головами. - Тогда, уважаемый директор, сам янтарь вам скажет, что необходимо предпринять какие-то действия...
- То есть...
- То есть, вы, заглянув в этот зал, сразу почувствуете, что надо принимать меры. Вам станет страшно за коллекцию и вы, не раздумывая ни минуты, начнёте разборку и эвакуацию Янтарного кабинета... Внизу, под кафе есть подземные коридоры и камеры, туда можно сложить ящики с его фрагментами... Или, если угодно, увезти в более безопасное место...
- Да-да, - безвольно кивнул головой Роде, словно он увидел себя, срывающего бесценные экспонаты со стен и укладывающего их в ящики.
- Но, если даже вы не уберёте их подальше от чужих глаз, то тот, кто откроет любой из ящиков с фрагментами Янтарной комнаты, увидит там лишь старые газеты и журналы. Возможно - книги... Но - никакого янтаря! Для того, чтобы снять заклятие, необходимо мелом начертить на каждом ящике, сверху и снизу, свастику.
- И всё?..
- Этого будет достаточно. «Механизм» снятия заклятия будет задокументирован. Один из экземпляров сего документа будет передан вам, другой - останется храниться в архиве «Аненербе» на Кнайпхофе.
- Но... вы уверены, что так и случится?
- Мы отвечаем за свои слова, дорогой господин Роде, - ответил Паулихтер. - Перед фюрером и перед господом! Даже если враг захватит эту землю, он никогда не обнаружит Янтарную комнату, хотя она будет находиться у него под самым носом!..
Профессор Зигфрид Альтман относился к своей антарктической находке с трепетом, благоговением и любовью. Он называл мумию «Даром ушедшей цивилизации», забывая при этом, что «Дар» - просто забальзамированный труп, чьё место не на столе исследователя, а в земле, на глубине не менее полутора метров. Он не думал о том, что чья-то душа, возможно, мается оттого, что бренное тело, в котором она раньше обитала, до сих пор не предано вечному упокоению в земле, а является предметом чьего-то жадного интереса.
Может быть, именно то, что мумия была найдена в столь необычном месте, на замёрзшем континенте, и вызывало такую необычную симпатию к ней профессора. А возможно, оттого, что он нашёл её, можно сказать, лично, спустившись через глубокий ледяной лаз в каменное основание пирамиды, и ему, как избранному, господь предоставил такой бесценный подарок.
Но, скорее всего, глубочайший интерес Альтмана к этому Дару прошедших эпох был из-за того, что слишком мало человеческого было в облике этого, довольно хорошо сохранившегося тела.
На своём веку профессор Альтман, как учёный-антрополог, насмотрелся на мумии. Причём, он изучал даже самые древние, известные на Земле, - южноамериканской андской культуры Чинчорро, возраст одной из мумий из того захоронения был не менее восьми тысяч лет. Затем он много времени провёл на раскопках в некрополях Гизы.
Обнаруженная мумия, похоже, тоже была «изготовлена» по хорошо известной ему древнеегипетской технологии. Изучив труды Геродота, профессор прекрасно знал, что процесс мумифицирования, использовавшийся в Древнем Египте, был весьма непрост. Сначала из черепа удаляли головной мозг. Для этого использовали железный крючок, который просовывали через ноздри. Таким образом, удавалось удалить лишь часть мозга, его остатки подвергали растворению, впрыскивая специальные снадобья. После этого освобождали брюшную полость от внутренностей, промывали её пальмовым вином, видимо, для дезинфекции, и натирали благовониями. Затем наполняли живот измельчённой миррой, кассией (45) и иными бальзамирующими веществами, и зашивали. Дальнейший, 70-100-дневный этап мумифицирования проходил в ванной с натровым щёлоком. После этого тело омывали, обвивали лентами из тонкой золотистой виссонной ткани, и смазывали камедью, которую употребляли вместо клея.
Профессор Альтман, буквально боготворивший древних египтян, конечно, не мог с точностью утверждать, что антарктическая мумия была изготовлена по вышеозначенной технологии. Он также не мог однозначно определить её возраст, а часть украшений, которыми она была снабжена, не входила ни в один известный профессору каталог. Дальнейшие исследования над мумией будут проводиться в Берлине, хотя, по мнению Альтмана, крупные специалисты-антропологи могли приехать и в Кёнигсберг. Перевозить же бесценный груз в такую даль - слишком опасно.
Украшения... А может, это - амулеты? Костяные, металлические и даже один крупный янтарный камушек. Значит ли это, что на Антарктиде миллионы лет назад тоже росли сосновые леса? Вполне возможно, когда примерно пятьдесят тысяч лет назад отправляли это... существо в мир иной, посчитали, что янтарный оберег пригодится ему в загробном мире....
Существо... На первый взгляд - похоже на человека - голова, туловище, конечности... татуировки. Но если внимательно всмотреться - не очень. В сморщенном лице видится что-то звериное, хищное... Большой, выпуклый лоб и огромный рот с торчащими клыками... Волосяной покров отсутствует. Шея - удивительно тонкая, тело - плотно сбитое, а конечности - короткие и довольно мощные... А росту в нём - чуть более метра. Какой-то сказочный карлик, злобный пещерный гном... Но удостоился же почести быть мумифицированным!
Профессор решил придумать своему доисторическому подопечному какое-нибудь имя. Ему хорошо подошло бы «Карлик Нос». Но дело в том, что у мумии вообще не было носа. Вместо него виднелась какая-то вмятина с отверстиями для дыхания.
Едва слышно скрипнула дверь. В подвальном помещении, словно призрак, бесшумно и неторопливо возник помощник профессора Альтмана, сотрудник Альбертины Бруно Вайсфельд.
- О чём ещё поведал вам антарктический друг, профессор? - вроде шутливо, а, может, всерьёз поинтересовался вошедший. - Не страшно вам в одиночку общаться с мумией? Вдруг она оживёт?
- Длительный покой вызывает у человека потребность в острых эмоциях…, - задумчиво произнёс учёный. – А вам известны случаи, когда мумии оживали?
- Некоторые исследователи утверждали, что в подземных некрополях Гизы отдельные мумии поворачивали к ним головы, следя за их действиями... Об этом, например, утверждает Штраух...
- Штраух - еврей! – гневно воскликнул Альтман. - А недочеловеку всегда привидится чертовщина!.. К тому же, - несколько успокоился профессор, - мало ли что может показаться утомлённому человеку, работающему в потёмках и на глубине...
Минуту Вайсфельд всматривался в обличие мумии.
- И всё-таки... Не жутко ли вам, профессор? - наконец, спросил он. - Такое мерзкое и... загадочное существо.... Я бы ни за что не остался с ним наедине в полутёмном кабинете!
- Что вы, Бруно, - вновь возмутился Альтман. - Как вы можете так говорить?.. Да, он - не красавец. Но это - отлично сохранившийся экземпляр представителя той далёкой эпохи... Я полагаю, он был каким-нибудь жрецом... Иначе его погребли бы по-другому...
- Как вы думаете, профессор, есть ли в нём нечто, присущее нам, людям?
- Откровенно говоря, общего маловато. Но не забывайте, что перед нами - мумия, а не труп суточной давности... Кто знает, как он выглядел при жизни... Надо провести ещё множество исследований, дружище Бруно, чтобы ответить на ваш вопрос.
- Я не удивлюсь, если узнаю, что в нём нет ничего человеческого... – Наши сотрудники придерживаются мнения, что во Вселенной существует множество планет земного типа, на которых вполне вероятна разумная жизнь. Мы, профессор, не уникальны, но до сих пор существовали объективные препятствия, мешающие нашему контакту. Нас по каким-то причинам держат «под колпаком»… Надеюсь, в ближайшее время всё изменится.
- А вот я в этом не уверен… Пришельцы давно покинули нашу планету, но для чего-то оставили нам свои культурные памятники: пирамиды в Египте, Мексике и Антарктиде, Стоунхэндж в Англии, каменных истуканов на острове Пасхи и подводные города, возле японского архипелага Окинава… Возможно, в назидание своим детям… Или как предупреждение о грядущей беде… Это я и хочу понять… Думаю, что пока человек не достигнет необходимого уровня сознания, с нами на контакт не пойдут, а будут всячески скрывать от нас свое присутствие и свои возможности. Станут лишь наблюдать, словно за подопытными мышами в виварии. Впрочем, возможно и вмешаются, когда мы, как малые дети, возьмем в руки опасную игрушку... только ничего хорошего это нам не сулит... Помнится, даже Циолковский писал в своём труде: «Должно прийти время, когда средняя степень развития человечества окажется достаточной для посещения нас небесными жителями… Не пойдем же мы в гости к волкам, ядовитым змеям или гориллам? Мы их только убиваем…»
- Жаль, - вздохнул Вайсфельд, – Мне, как арийцу, обидно ощущать себя подопытной мышкой.
- Это – только одна из гипотез, коллега, - улыбнулся Альтман. – Сегодня мы исследуем существо, которому не один десяток тысяч лет... Вот нам и предстоит разобраться, кто жил тогда на Земле? Пришельцы с других планет? Или их потомки, ещё не превратившиеся в людей?
- Во всяком случае, ещё не люди, - тихо произнёс Вайсфельд. - Но уже тогда народы не жили друг с другом в мире. Возможно, столкновения между этой цивилизацией и... атлантами привело к гибели Атлантиды, а также к смещению земной оси, в результате чего Антарктида полностью замёрзла.
- Всё это - теории, дружище Бруно, - ответил профессор. - А вот, взгляните на эти татуировки... Что вы скажете о них?
Вайсфельд подошёл поближе и наклонился к мумии. Затем вынул из кармана лупу и стал рассматривать рисунки на мумифицированном теле более пристально. Альтман с интересом наблюдал за ним.
- Вы знаете, профессор, - наконец, произнёс его помощник. - Ничего необычного я здесь не нахожу. Подобные рисунки мы могли видеть на любой из ранее рассматриваемых нами мумий. Обычно на них изображают животных... Так вот, тут - то же самое... Хотя, это и удивительно...
- Что же тут удивительного? - хитро усмехнулся Альтман.
- Практически все фигурки животных узнаваемы... Тут изображён олень, а здесь, похоже, медведь... Вот тут, определённо - волк...
- И что это может означать, дружище?
- Только одно - на Антарктиде существовала весьма разнообразная жизнь... тысячелетия назад. При этом, животные что обитали там практически не изменились. Зато изменились... люди.
- Вот именно, Бруно. Выходит, за последние тысячелетия на Земле эволюционировал только человек... Менялся до неузнаваемости... Переходил из одной формы и содержания - в другую. Были карлики вроде этого, - профессор кивнул на мумию, - но жили и настоящие гиганты... Вот вам и ещё одно подтверждение того, что разумная жизнь была завезена на Землю из Космоса, что наша Земля - не родина нам...
- Да уж, профессор, к вам как ни заглянешь, так тут же наткнёшься на очередное сенсационное открытие, - улыбнулся Вайсфельд.
- Не скромничайте, коллега. И не присваивайте мне чужие лавры! На сей раз - это ваше личное открытие!
- Прекрасно, профессор. Но я к вам заглянул по другому поводу. - Бруно Вайсфельд принял серьёзный вид. - В лаборатории начинаются исследования, касающиеся непосредственно торсионных полей. Поскольку они, эти поля, интересны всем нам, представителям разных отраслей науки, то в данных исследованиях должны принимать участие все подразделения...
- Торсионные поля..., - задумчиво повторил Альтман. - Это совершенно новая область науки... Она подобна бездне, заглянув в которую, ощущаешь ледяной ужас!
- Тем не менее, в других отделах нашей организации активно ведётся работа по их созданию и применению... Из Берлина прислали сообщение об опытах с торсионными генераторами... кстати, мы тоже создали подобную установку... Так вот, принято решение, что в Берлине будет проводиться исследование влияния торсионных полей на процесс создания сверхпрочных сплавов и опыты по антигравитации. А мы будем вести работу по изучению влияния этих полей на психику и разум человека. Иначе говоря, мы находимся на пороге "расчеловечивания" человека.
- Да, эта область науки, пожалуй, совсем мало исследована, - добродушно пробормотал Альтман. - Благодаря нашей работе, из жизни постепенно исчезают тайны, мы уже привыкли успешно реализовывать самые фантастические планы фюрера... Но нам следует отчетливо представлять, что мы ищем и чего хотим! И это - самый сложный вопрос исследований… Ведь не так опасно само оружие массового поражения, как идеология массового уничтожения… Мы - самое ментальное поколение в истории человечества! Сегодня от нас зависит будущее нашей цивилизации и всей Земли! - Он покосился на мумию. - Интересно, обработав этими полями голову мумии, можем ли мы получить какую-либо информацию о её жизни?
- Если в ней хоть что-то сохранилось..., а это вполне возможно, то мы добудем эту информацию. Ничего, самое трудное в любой работе – это её начать.
- Но данные ещё надо будет расшифровать...
- Конечно, профессор. Перед нами - неисследованная целина! Но, как говорят наши коллеги с острова Кнайпхоф, многие загадки могут быть разгаданы с помощью древних рун... А у них этого добра хватает!
Глава 5. Начальники лабораторий
Осень 1942 года характеризовалась сложной обстановкой практически на всех фронтах. Особенно тяжело приходилось войскам под Сталинградом. Немцы пока не могли похвастаться полным контролем над городом, а русские уже что-то замышляли. Ещё с сентября советское командование начало планировать нанесение ударов с целью окружения немецких войск. В октябре Донской фронт был усилен несколькими свежими и хорошо укомплектованными дивизиями. Вскоре армиям генералов Рокоссовского и Ватутина в результате мощных ударов удалось окружить немецкие силы, нанеся им при этом значительный урон - семь дивизий были уничтожены, пять - окружены. Однако, это была ещё только прелюдия к грандиозному сражению, в результате которого в окружение попадут 22 дивизии противника, более чем 300-тысячная группировка, а Германия впервые за Вторую мировую войну объявит всеобщий траур.
В Кёнигсберге трудности войны пока не ощущались. Город работал, как и прежде. Отделение «Аненербе» тоже не сидело, сложа руки. Сегодняшним вечером, 6 ноября, закончилось совещание, проводимое руководством кёнигсбергского отделения «Аненербе» с представителями всех своих подразделений. Тема была одна - ускорить исследования в направлении использования торсионных полей.
Штурмбанфюрер СС Паулихтер и гауптштурмфюрер СС Винтер вышли вместе из Королевского замка, где проходило совещание. Осенний вечер был уже довольно тёмен, только фонари освещали улицы. Ветер стих. Офицеры держались друг с другом по- свойски. Они не были друзьями, но между ними было много общего, правда, Паулихтер считал себя в первую очередь офицером, а Винтер – учёным.
- Ты куда, Курт? - спросил штурмбанфюрер, поправляя фуражку. - Домой, к своим? Как дела у супруги и сына?
- Спасибо, дружище, всё нормально. Акселю уже два года, растёт настоящим арийцем! Супруга тоже хорошеет!
- Тебя подвезти? Я вижу, ты без машины...
- Нет, спасибо, дружище. Я хочу пройтись пешком. Вечерняя прогулка нагоняет аппетит, а фрау Винтер будет ревностно следить за тем, как я уничтожаю ужин!
- Пожалуй, я составлю тебе компанию, - улыбнулся Паулихтер. - Провожу тебя до Тиргартена (46). Это минуть пятнадцать-двадцать... Заодно хотелось бы обсудить некоторые вопросы...
- Я слушаю тебя, Франц, - произнёс Винтер, когда они свернули в сторону Штайндамма и прошли мимо освещённых окон кафе, в котором шумно отдыхали служащие одной из торговых компаний.
- Как поживают твои руны, Курт? - с лёгкой усмешкой спросил Паулихтер. - Не рассказывают ли они о принципах создания аппаратуры передачи и приёма торсионных сигналов?
- Руны всегда о чём-то рассказывают, - уклончиво ответил гауптштурмфюрер. - Они никогда не молчат. К тому же, руны сами являются источниками торсионных полей.
- Да что ты говоришь, - усмехнулся Паулихтер. - Хотя, объясни-ка подробнее...
Винтер тут же превратился в заправского профессора-лектора.
- Ты же знаешь, что во времена рун такого понятия, как торсионное поле, ещё не существовало. Не было также и понятия энергоинформационного поля, кстати, оно и есть - торсионное. Не было представления о биополе... Зато было понятие «душа»... А ею, оказывается, обладает любой живой предмет, и даже неживой, хотя, у неживых тел, она заметно слабей. Любые начертанные символы - это тоже торсионные поля. Они хранят память о руке того, кто его написал, а также зависят от его содержания. И имеют, соответственно, левое или правое завихрение...
- Я об этом слышал. В земной коре тоже генерируются подобные поля. Поэтому и возникают разные геопатогенные зоны..., в народе их называют гиблыми местами, ведьмиными полянами...
- Да, Франц. Такие мифы о конкретной географической точке рождались у людей, наблюдавших за нею веками. Пастухи видели, что животные избегают этих мест, а сами люди испытывают, находясь в них, дискомфорт и беспокойство. Страх перед неизвестным злом наделил эти места слухами и поверьями, в результате чего они и получили названия «гиблые» и «проклятые». Но существуют и такие места, куда люди издавна приходят, чтобы отдохнуть от обыденных забот и восстановить свои силы.
- Мне известно, мой многознающий Курт, что торсионные поля условно делят на правые и левые. Причём, правое является благоприятным для человека, а левое оказывает негативное влияние...
- А ты заметил, Франц, что многие руны имеют как бы... уклон вправо? Словно ветви деревьев тянутся к солнцу... Это значит, что вокруг них образуется благоприятное поле!
- Ну, кому, как ни тебе знать такие тонкости, дружище! Свастика на нашем флаге тоже повёрнута в правую сторону!
Неподалёку горели огни Кнайпхофа, навстречу офицерам прошагал военный патруль. Начальник патруля, пехотный оберлейтенант, отдал честь эсэсовцам.
К вечеру заметно подморозило. Ветерок гнал по улице мелкую снежную позёмку. На свежей пороше кое-где уже виднелись цепочки птичьих следов. Дышалось легко.
- Идея формировать сначала радиосигнал, а затем преобразовать его в торсионный, мне кажется замечательной, - произнёс Винтер, вспоминая тезисы из только что прошедшего совещания. - Этим решаются многие проблемы.
- Но для передачи и приёма нужны антенны?
- Разумеется. В одном из древних документов, где, как мы поняли, описывается подобная линия передачи, используется антенна в виде спирали. Там есть даже рисунок...
- Спиральная антенна... - прошептал Паулихтер. - Это - чертовски интересно! Мы принимаем торсионный сигнал, затем отправляем его на усилитель... Всё, как в радиотехнике...
Позади офицеров прогромыхал трамвай, а слева появилась Штайндаммер Валь (47). Когда-то этот район города считался ещё предместьем, тут были и чумные бараки, и кладбище. В начале XIX века здесь разбили ботанический сад и построили обсерваторию. Тут также имелось два научных учреждения - зоологический музей, основанный великим натуралистом Карлом Бэром, и анатомический институт медицинского факультета Альбертины, над входом которого находилась скульптура обнажённого мужчины. До зоопарка оставалось совсем недалеко.
- Кстати, - заметил Винтер, - человек тоже способен непосредственно воспринимать и преобразовывать торсионные сигналы, потому что сама мысль имеет торсионную природу. И для таких полей нет ограничения во времени. Торсионные сигналы от объекта могут восприниматься из его прошлого, настоящего и будущего... Ты помнишь, как выглядит символ бесконечности? Правильно, - подобно завалившейся набок «восьмерки», где две петли – безграничное прошлое и необозримое будущее, соединяются в точке, означающей нашу жизнь в данный момент. Знак того, что всё было и всё будет… Кольца находятся в постоянном движении. Так, по одной петле, напрягая свою родовую память, мы можем побывать в прошлом, а по другой, включив воображение и интуицию, путешествовать в будущем…
Кстати, насчёт антенн. В древности китайцы и индусы улавливали торсионные волны от Земли с помощью рамок.
- Ты имеешь в виду рамку специалиста по биолокации? - неожиданно "блеснул" осведомлённостью штурмбанфюрер. - Значит, жёсткая проволока, согнутая под прямым углом, в руках человека начинает поворачиваться, как и вращаться кольцо, подвешенное на нити, или янтарная бусинка... Это и есть проявление торсионных полей?
- Именно так, дружище Франц. С помощью рамки, рогульки из лозы в древности определяли, где строить дом, где ставить кровать. Земля, как мы уже знаем, тоже источник торсионных излучений, которые имеют правые и левые завихрения. Чередование плюса и минуса в торсионном поле нашей планеты строго определено.
- Значит, вместо антенны можно использовать спираль, рамку или уголок? - размышлял Паулихтер. - Это замечательно, Курт... Но в радиотехнике существует понятие контуров или резонаторов...
- Я тебе помогу и с этим вопросом, Франц, - улыбнулся Винтер. - Тебе нужно использовать соответствующую форму резонатора... То есть, использовать так называемый «эффект формы». Дело в том, что любой предмет создаёт вокруг себя торсионный "портрет", представляющий собой статическое или динамическое торсионное поле. Возьмём, например, пирамиду или конус. Такая форма создаёт статическое поле...
- Ты хочешь сказать, что сначала создаётся первичное торсионное поле, потом, вследствие «эффекта форм» возбуждается какое-либо более сильное?
- Примерно так, дружище Франц. Потом, так же как и сигнал в радио, торсионный сигнал можно промодулировать, то есть, добавить ему информационную нагрузку. В простейшем случае можно передать морзянку: сигнал низкого уровня - точка, сигнал более высокого уровня - тире. Можно манипулировать не амплитудой сигнала, а, какой-нибудь другой его составляющей..., - но, видя, что плохо разбирающийся в радиотехнике штурмбанфюрер потупил взгляд, поправился: - Впрочем, для начала было бы неплохо передать и получить морзянку.
Они остановились возле памятника Шиллеру. Немецкий драматург, как всегда, стоял в глубокой задумчивости. Паулихтер достал сигарету из портсигара, угостил Винтера.
- У меня в голове уже складывается отличная схема, дружище Курт. Спасибо тебе... Жаль, что у нас в лаборатории мало физиков. Придётся подключать к опытам специалистов из Альбертины...
- Мы тоже привлекаем некоторых, - заметил Винтер. - Разумеется, после тщательной проверки... Поверь мне, от этого будет только польза!
Снег падал крупными свежими хлопьями отвесно и густо… Офицеры постояли, наблюдая, как снежинки в свете фонарей закружились в медленном вальсе. Редкие прохожие не отвлекали их внимания от беседы.
- Что-то рановато нагрянула зима, - вздохнул Паулихтер.
- Думаю, ещё будет потепление, - ответил Винтер. - По-настоящему подморозит лишь в середине декабря...
- Всё-таки, довольно серьёзную тему мы подняли, - продолжил рассуждать штурмбанфюрер. - Торсионные поля - это поля совсем другого рода, они сильно отличаются от электрических или магнитных...
- О, да. Поэтому к данной проблеме и подключили «Аненербе». Уверен, что наши предки с торсионными полями и сигналами "общались" чаще и ближе, чем мы. Возвращаясь же к вопросу о рунах, смею заметить следующее. Руны, как известно, лежат в основе всех современных европейских языков. Они служат средством передачи знаний и мудрости, но это не просто знаки-буквы, они - компоненты космического языка, приобщающего человечество к внутреннему знанию Вселенной...
- Ты прав, дружище. Мы, в нашей лаборатории, уверены: единые законы действуют во Вселенной и внутри Человека.
- А вместе с тем, руны - это бесхитростные рисунки простой геометрической формы, упорядочивающие или усиливающие торсионное излучение... Это - схематические символы действующих законов Мироздания.
- То есть, создавая торсионные приёмники и передатчики, мы должны включать в аппаратуру руны, как привычные нам «радиодетали»?
- В какой-то степени, да..., мы ещё подумаем над этим. И нам, и вам предстоит масса экспериментов..., - В этот момент Курт Винтер «оседлал любимого конька»: - Ведь рунический ряд, взять тот же Футарк, - это знаковый символ движения энергии, которая, как известно, циркулирует не хаотично, а по определённым законам. А рунические знания - это живая система, связанная непосредственно с Космосом, которая возрождается, обновляется, развивается во времени. Иногда, по необходимости, из Вселенной на Землю передаются руны... То есть, специальные закодированные сигналы и символы, некие мысли, необходимые человечеству на данном этапе. Ведь каждая руна - это космическое сознание, дух и душа! Это - живой высокоорганизованный организм, созданный когда-то Вселенским разумом в помощь всему живому!
Собеседники остановились напротив зоопарка. Отсюда до дома, где жил Курт Винтер, было рукой подать, да вот он, помигивает освещёнными окнами. Возле одного из них сидит жена Курта, Эльза, а рядом - непоседливый сынишка Аксель. Они с нетерпением ждут мужа и отца домой... А тот с воодушевлением объясняет своему коллеге, что руны являются резонаторами, которые, словно камертон, настраивают единый с Вселенной организм человека на соответствующий лад и звучание.
- Мы сконструируем передатчик, - ответил Паулихтер. - И отправим сигнал! А приёмники у нас будут двух видов. Один - технический, который примет посылку и расшифрует её. А второй - люди! Вот мы и посмотрим, насколько точно... и тонко воспринимает торсионный сигнал человеческий мозг! Представь, Курт, мы пошлём в пространство какую-нибудь фразу, смысла которой никто не будет знать. И проверим, как на неё отреагируют люди!
Винтер широко улыбнулся и фамильярно похлопал по плечу товарища:
- Франц, это будет захватывающий эксперимент! Я сам с радостью приму участие в нём!.. Желаю успехов, дружище!
Они попрощались, крепко пожав друг другу руки.
- Насколько же мощное оружие скоро появится у фюрера! - напоследок пробормотал Винтер, натягивая перчатки.
- ...и страшное, - добавил Паулихтер. - Иногда мне от этого становится не по себе. А ты, Курт, не боишься?
- Пока я весь в процессе исследований - нет. Я не думаю о том, кто воспользуется нашими результатами и с какой целью... Но... ты прав, Франц. Над этим стоит поразмышлять...
Они простились. Курт Винтер отправился домой, а Франц Паулихтер дождался трамвая и сел в вагон, следующий в район Юдиттен.
«Да, - размышлял штурмбанфюрер. - Наш мозг, по сути, - торсионный излучатель. Именно он поляризует или, как выразился Курт, модулирует структуру сигнала. При воздействии же на наш мозг внешнего торсионного поля в нём возникают изменения, повторяющие структуру этого поля...»
Трамвай поскрипывал и позванивал. Выходили и заходили пассажиры. В открытые двери влетал холодный воздух. Паулихтер взглянул на часы: половина десятого... Вновь мысли закружили в его голове...
Как правильно построить эксперимент? Сумеет ли человеческий мозг уловить и распознать торсионные сигналы, посланные извне? Смогут ли эти сигналы управлять физическими процессами в организме человека или вызывать, например, слуховые и зрительные образы прямо в мозге, минуя органы чувств? Если да, то, действительно, в руках у фюрера появится могущественное оружие, способное повелевать массами...
Паулихтер, не обладая весомыми знаниями ни в медицине, ни в физике, всё же подсознательно догадывался о том, что если в мозг поступает какая-либо мысленная или словесная установка в виде внешнего торсионного поля, то должна произойти, как говорят знатоки из его лаборатории, «спиновая поляризация частиц мозга». А поскольку между отделами головного мозга и остальными системами организма существуют неразрывные связи, эта установка может быть преобразована в биохимические процессы, сопровождающиеся выработкой гормонов и ферментов. Иначе говоря, можно передать приказ, и человек, который его примет, немедленно бросится его исполнять. Он понял, что держит в своих руках ключ к оружию массового воздействия на людей.
Курта Винтера прямо на пороге дома встретили жена и сын. Он на время позабыл о своих служебных обязанностях, о лабораторных исследованиях, о приказах начальства, торсионных полях и рунах, и снова оказался любящим отцом и мужем. Маленький Аксель тут же залез на руки папы, откуда вскоре перебрался на шею. Малыш, очутившись под самым потолком, был счастлив.
- Устал? - спросила Эльза, прижимаясь щекой к мужу. – Конечно же, устал, я вижу! Ещё совещание допоздна... Ох, скорее бы закончилась эта война...
- Мы и работаем для того, любимая, чтобы война завершилась как можно скорее, - оправдывался Курт.
- А дальше что? Война с остальным миром? - Эльза нервно поправила причёску.
- Нет, что ты..., остальные страны безоговорочно воспримут наше господство. Только русских необходимо заставить это сделать... Это - чертовски стойкая нация. А наши неудачи под Сталинградом говорят о том, что война затянется...
- Ты будешь ужинать? Я приготовила пюре с тефтелями.
- Я страшно голоден и готов съесть кого угодно! - Курт стал изображать тигра, пытающегося напасть на маленького Акселя. Тот отбивался ручонками и хохотал до слёз.
- Ну-ну, - успокаивала обоих Эльза. - Малышу пора спать.
Услышав приказ, не удовлетворяющий его желаний, маленький Аксель повёл себя не «по-арийски», а попросту - начал капризничать.
Уложив сына, фрау Винтер вернулась к мужу. Тот сдержал слово - пюре и тефтели исчезали с тарелки с поразительной быстротой.
- Ты знаешь, - сказала она, обняв Курта за шею и присаживаясь рядом с мужем, - мне было бы ужасно страшно и одиноко, если бы ты не работал здесь, а воевал где-нибудь в России...
Тот прекратил жевать. Жена была в лёгком шёлковом халатике. Она любила, когда на теле минимум одежды, когда наряды – полупрозрачные и чтобы ярких цветов! У неё присутствовало врожденное чувство стиля, она знала, как сочетать обувь с сумочкой, шляпку с платьем, когда вырез «самое то»… Всё это ужасно нравилось Винтеру.
- Не волнуйся, родная..., – ответил он. - Я здесь очень нужен. У нас - важнейшие исследования, за которыми пристально следит сам фюрер! А Россия... скоро капитулирует. Мы не оставим ей шансов. Мы просто прикажем ей сдаться. Представь: из Берлина, от совсем небольшой установки идёт приказ и миллионы русских послушно поднимают руки вверх...
- Да неужели? - Эльза сделала удивлённое лицо. При этом она стала ещё более миленькой, какой её особенно любил Курт.
- Точно, родная. Я же говорю: скоро мы будем господствовать над всеми!
- Милый, а принесёт ли нам счастье это господство?..
Сноски:
25 - немецкая база на Антарктиде
26 - Neuschwabenland (нем.), территория Антарктиды, присвоенная Германией, ныне - Земля Королевы Мод
27 - Kriegsmarine (нем.) — военно-морской флот
28 - немецкая контактёр, медиум
29 - немецкое оккультное и политическое общество, появившееся в Мюнхене в 1918 году. Означало группу изучения германской древности
30 - гипотетический летательный аппарат, описанный в древнеиндийской литературе и эпосе
31 - генеральный секретарь «Аненербе»
32 - прославленный кёнигсбергский архитектор, 1853 - 1921
33 - Nationalsozialistishe Deutshe Arbeitpanei (нем.) национал-социалистическая немецкая рабочая партия, существовала с 1920 по 1945 год
34 - Замкового пруда, ныне, Нижнего пруда
35 - сегодня - здание областного историко-художественного музея. Во время Второй мировой войны в здании находился военный госпиталь. В августе 1944 г. оно полностью выгорело
36 - На площади Адольфа Гитлера стоит молодой дуб
Он поднимается к солнцу от шторма и нужды.
Он является нам образом верно и усердно сражаться
За наше Отечество до смерти... (нем.)
37 - 1866-1946 гг. — немецкий оккультист и бригаденфюрер СС, серьёзно повлиявший на мистические настроения Третьего Рейха
38 - один из ведущих сотрудников «Аненербе»
39 - трактат до сих пор не устарел и остаётся «библией» для специалистов по янтарю
40 - марш немецких танкистов
41 - известный немецкий ясновидец. Предсказал падение Кёнигсберга в течение трёх дней и гибель Третьего Рейха
42 - Да здравствует победа (нем.) - известный марш времён Второй мировой войны
43 - Когда солдаты маршируют по городу (нем.)
44 - Хабертурм - Haberturm (нем.)
45 - китайская корица
46 - Tiergarten - зоопарк (нем.)
47 - ныне - ул. генерала Галицкого
Тайна янтарного амулета. Ч. 2. Гл. 1-5
© Copyright: Валерий Сергеев Орловский, 2017
Свидетельство о публикации №217011201044
Свидетельство о публикации №217011201044
Рецензии