Точка сведения

               
 
         (Э С С Э)

Словно смотришь в бинокль перевернутый -
Все, что сзади осталось уменьшено.
                К. Симонов.
Все началось 22 июня 1941 года. Страшное слово: «Война!» вторглось стремительно в информационные пределы нашей Родины, как нечто уже явно ощутимое. Реальность оказалась страшной. Враг не только коварен и вероломен, но и хорошо вооружен и обучен. Тяжкие потери на фронте привели к тому, что практически обескровленная Красная армия отступала вглубь страны. Отчизну спасло единство и патриотизм воспитанный, прежде всего грамотностью. Фронтовые корреспонденты, ежедневно рискуя жизнью, среди тысяч наших бойцов, находились на рубеже обороны и наступления.
В г. Сталинграде по определению современных историков, вопреки мнению о его только некой полезности в плане трансконтинентальной перевалочной базы, центра танковой промышленности, сошлись политические амбиции. Сработал, какой – то, принцип - оптической концентрации лучей и в фокусе событий оказались: патриотизм, стойкость и мужество. Можно смело назвать «Точкой сведения» саму Сталинградскую битву.
Принцип святого бессмертия положенного в основу многих произведений об этом - реализм. В том числе и фотографический эпос – документален. Он численно незаметен, равно как и незаменим, помимо этого ощутимо художественно – реалистичен.
Еще в годы прошлого столетия фоторепортеры шутили: «Наше дело - темное!». Об одном из них ветеране Сталинградской битвы Г. А. Зельме мой рассказ.

Мы родились в сороковые в Сталинграде. В этой болевой точке минувшей войны. Некоторые еще в руинах, иные уже в налаженной, но тревожной жизни. В городе, хранящем вечную память, о мужестве, стойкости и Победе. Миллионы сердец бившихся в унисон, спасли и город, и народ, дали начало эпосу о легендарной силе, врытой навечно в монументальность городских стен, отраженного в великой русской реке Волге как небо в «Море слез» мемориала на Мамаевом кургане.
Нынче архитектурная изысканность города не напомнит порой о безумном хаосе, нагромождении металла, вакханалии коммуналок и затопленных подвалах, пятидесятых годов. О рабочих, которые в три смены восстанавливали заводы, отдавая заработанные деньги государству в долг. О том счастье, которое уже родилось и радовало - жизнь победила.

Время от времени, только аукнется, …
Мы нашли солдат…
Кости опять?
Да! Медальоны…

Бомбы и неразорвавшиеся снаряды, до сих пор ежегодный смертельный ужас, начинивший в боевые дни 1942 – 43 годов родную землю. 
Сорок четыре года в г. Волгограде объясняют, что наш «белый город», как его называют иногда иностранцы за праздничность и чистоту центральной части, это и есть г. Сталинград. Сорок четыре года г. Волгоград стойко и мужественно отстаивает свое имя, свое географическое и историческое место, как та же Великая Волжская крепость – памятник.
Сейчас мы говорим о значимости нашего города в те же тяжелые дни 1942 – 43 г. О неком эффекте экзорцизма в связи с попыткой исторической тенденциозности и претензиями западников к изменению названия. За этим стоит не только память, но и «волшебство». Ностальгия о прежнем величии, подчас вопреки собственной совести, неугасимый огонь питающий животворным теплом чувство достоинства, воспитанное за долгие годы государственности в нашем гордом народе.
В детской памяти моего интересного поколения волгоградцев сохранилось и то, как наши родные вспоминали об уходе на фронт из г. Сталинграда.
Он был маленький. Я его в строю потеряла из виду. Кричу: «Леня! Леня!». Наконец увидала. Сама плачу… Это 20 – го августа было. А уже через два дня нас разбомбили.
Рассказывала моя тетя, об уходящем в 1942 г. на фронт отце с Тракторного завода.
С той поры он не вырос – это точно. И не такой уж маленький. Сержант, десантник, пехотинец, пулеметчик, впоследствии раненый за рекой Одер и не дошедший до Берлина по этой причине. Сильно контуженный еще под Старой Руссой при прорыве кольца блокадного Ленинграда, он в госпитале, выходя в г. Ченстохов, пытался осваивать профессии: фотографа, часового мастера и даже художника копииста. Потом это стало хобби. Но семейный хроникер в нем не угасал всю жизнь.
Мы росли в израненных восстановленных домах, воспитывались ветеранами прошедшей войны. В начале играли в «войнушку» и «казаков разбойников», потом увлекались военной историей. Ходили в музеи и смотрели на проект памятника – мемориала «Мамаев курган». Кругом, израненная земля, израненные люди с изуродованными, подчас, судьбами.
«Такова жизнь»: говорят в Париже.
Да, 
вторим мы в Волгограде, и «разглядываем» прошлое в перевернутый бинокль.

В 1982 году, сильно увлеченному фотографией, занятому журналистской деятельностью мне довелось встречаться с одним из интереснейших фоторепортеров нашей страны, ветераном репортерского корпуса военного Сталинграда - Георгием Анатольевичем Зельмой. Человек – легенда приезжал на открытие фотовыставки своего друга фоторепортера Е.А.Халдея. Фотовыставка эта посвящалась войне, и большой дружбе с военных лет Е. Халдея с Константином Симоновым.
Е. Халдей был прекрасный рассказчик.
Но, это отдельная новелла, - говаривал он.
Новелла о Г. А. Зельме вновь начиналась здесь в Волгограде. Маленькая повесть о короткой встрече с известным ветераном – фоторепортером Великой Отечественной войны.
Он рассказывал, о высадке дивизии Родимцева на берег р. Волги в районе нынешнего Центрального стадиона. О том, как он сделал прекрасный снимок клятвы у знамени, который олицетворяет зрелое коллективное мужество, выраженное фразой приказа: «Ни шагу назад!».
С 62 – ой армией генерала В. И. Чуйкова в Сталинграде Г. Зельма был с первого дня фронтовых городских будней до победного завершения боев. Горечь потерь, пороховая гарь, лабиринты развалин, в его трепетных воспоминаниях облекалась в конкретные формы – образцы журналистского фотомастерства.
Попав на Мамаев курган в 1982 г, он как всегда работал. Спортивный нрав и репортерская хватка в его преклонном возрасте, а ему было уже семьдесят шесть лет, позволяли нести на плече репортерскую сумку с двумя фотоаппаратами «Никон – F1» (сплошное «железо») со сменной оптикой (сплошное «железо» и стекло). Сумку он держал крепко и, несмотря, на то, что старика мучил радикулит, и он носил магнитный пояс, так и не позволил мне помочь ему. Мы прошли весь мемориал сверху донизу. Неожиданное предложение обескуражило меня. Оно нарушало планы. Это не входило в программу, уводило от центральной магистрали  «в кусты». Георгий Анатольевич, не думая об усталости и перенапряжении, звал к месту памяти о высадке того победоносно – смертельного десанта.
Тогда в 1942 году впереди у бойцов было освобождение руин завода «Красный Октябрь», штурм высоты 102 – Мамаев курган, соединение с частями Юго-западного и Донского фронтов. В 1982 году на пути стоял скромный обелиск – место братской могилы.
Алые гвоздики легли к памятнику из рук фотокора. Ни бравурных маршей, ни праздничных речей.
- Спасибо ребята. Простите…
Минуту помолчав, он задумчиво зашагал к волжскому обрыву.
- Хочу еще посмотреть, где была клятва солдат 39-ой гвардейской стрелковой дивизии комдива С.С. Гурьева, найти конкретную точку. Давно я там не был.
Сложная трасса и крутой берег с деревянной лестницей не испугали ветерана. У кромки воды лежали лодки. Под обрывом расположился эллинг, где совершенством форм в лаковом блеске красовались байдарки и каноэ. На воде колыхались моторки. Спортивная база, тогда еще института физкультуры, была пуста. Ленивые лохматые псы, полаяв для приличия, пропустили к дежурному спасателю и его товарищам.
Георгий Анатольевич молчаливо ходил по берегу, видимо вспоминая, где была та заветная точка съемки. На фотографии - сотня  бойцов через час идущих на прорыв, на соединение кольца окружения, замыкая известный Сталинградский котел, в котором погибли мечты фюрера и его преступной шайки агрессоров.
Триста тридцать тысяч вооруженных до зубов оккупантов попали в ловушку. По временам довоенного нашего города, где проживало около 450 тысяч человек, незваных гостей было многовато.
Минул хаос огненных лет. Радиоприемник на базе звенел от лирической мелодии.
Скоро осень. За окнами август…
Была прекрасная солнечная погода. Сильный молодой гребец, пытаясь вспомнить фотографию «Клятва у знамени» Георгия Анатольевича Зельмы, морщил лоб. Он знал, что на этом месте высаживалась дивизия Родимцева, вспомнил снимок, но имя автора то ли забыл, то ли просто не прочел ранее. 
Все было несколько проще и одновременно сложнее, чем сейчас, мобильников не было. Два журналиста, один из которых Г.Зельма, явно уставший седой колоритный  дед – живая легенда, и второй, который просил его самовольно отлучиться с дежурства на базе и отвезти их на моторке к Центральной набережной, дав возможность посмотреть с Волги на город с его почти осенним желтозелено-золотистым колоритом.
Он согласился выполнить просьбу. Лихо бежал катерок. В ритме подвесного мотора – пулеметный треск. Невидимый бой винта с водой, стремительное скольжение вперед. По борту наш город красавец.…Это была не экскурсия, это парад нового перед старым, перед вечной не угасающей памятью не доживших, павших, но вечно живых на снимках людей.
Георгий Зельма Сталинградский фронтовик, один из первых основоположников нового фотоискусства. Знаток Родченко. Он обращался к нам просто,
- Дорогие мои волгоградцы!
Нашим землякам в далеком 1942 году и не думалось о некой неуловимой славе, о том, что неизвестный фоторепортер увековечит его в столетиях. Тысячи солдат и ополченцев, уходя прямо из цеха на передовую, не вернулись к своим очагам.
Интересная оптическая иллюзия – фокус с биноклем.
И, опять ностальгия.
Вспоминается, что раньше, каждый день Победы, еще до комплекса на Мамаевом кургане, ветераны ополченцы с Тракторного завода, в сквере напротив заводоуправления поминали своих товарищей на братских могилах. Как на Бородинском поле. Только вместо полков названия и номера цехов, участков. Они тоже стояли насмерть. И среди них наш сосед по коммуналке вытирающий слезы, еще молодой, но уже седой мужчина чудом оставшийся  в живых, гигантского роста и телосложения. Он просто обожал футбол. Для него футбол это просто боевая страсть. Вообще, любил спорт, детей … Страстный садовод. Он так и остался в семейных хрониках седой кудрявый, улыбающийся…
Фотоаппарат не бинокль, а фотография вечно близкое продолжение света, которому служил с честью и фронтовой корреспондент Г.А.Зельма и мой отец «Леня-Алексей», сам я В.Бочкарев и вся наша фотоволгоградская «братва». Не все фотографии входят в иллюстрации известных информационных агентств, но почти вся наша любимая Родина, счастье ее и несчастье, порой, в фотоснимках, хорошо впечатляющая, запоминающаяся, правда, в борьбе за достоинство нашего славного народа за жизнь.


17.11.2006 г.
В.Бочкарев.