Воспоминания 66 или Польза анкетирования

Уф! Восьмое марта уже почти что позади. С утра сбегал, как положено, на рынок, что между Серафимовича и проспектом… - всё время забываю, как он называется – Дружбы народов, что ли? Нет, так он именуется, стремглав проскочив над Днепром, по мосту Патона, на правый, чиновный берег... Ну, тот, вдоль которого, как я еще припоминаю, когда-то толпились несметные полчища непуганых совков, в ожидании, пока мимо них пролетит кортеж с американским президентом, по-моему, Фордом. Разрядка, граждане, разрядка! Уж очень, правда, разрядились, по самое не балуй… И там, в этой же толпе, но совершенно чуждые ей, фланировали и мы, с моим закадычным дружбаном Адольфом, и отпускали едкие и циничные, как нам казалось, замечания в наэлектризованное пространство.

А сейчас, здесь, на месте наших прогулок и свиданок, раскинулся немалый, по размерам, форпост нового мира, в котором я знаю все входы и выходы и массу полезных знакомств, тем более, что эти знакомства сопряжены с приятным общением с местными красотками, которых, всех, я знаю наперечет. Увы, красоток здесь не так и много, но зато есть женщины просто симпатичные, если уж не внешне, так внутренне. Они меня уже хорошо знают и заранее улыбаются, если, конечно, собачья их житуха не пошла уж совсем наперекосяк и под откос. И тут я просто участливо повздыхаю, вместе с ними, и успокою, как уж смогу.

А сейчас, знакомая, миниатюрная цветочница Лидочка, предложила мне, слегка припрятанный от посторонних взглядов, прекрасный, розовый, трогательный и нежно пахнущий гиацинт в горшочке, и скинула десять гривен! Удачи тебе, Лидочка, и незамысловатого, которое попроще, счастья! Чем проще, тем оно надёжнее, милая…

Сэкономленную десятку я немедленно всучил попрошающей (нет такого слова, говорите, мистер  Ворд? А у меня – есть!) девчонке – цыганочке. Интересный они народ, эти цыгане. Говорят, владеют они каким-то там гипнозом, есть целые методики, как от них отделываться, чуть ли не посылать сразу и жестко на три весёлых буквы, дабы не сглазили. Не знаю, ко мне ни одна не подходит с заговорами - разговорами, хоть я и гляжу на них во все глаза. А подать могу, хоть что-либо, очень редко. Эх - говорю я в таких случаях - дочка, ты только посмотри на меня – ну, и как?.. Кто кому помогать-то должен? - Дяденька, мне нечем тебе помочь, у меня ничего нет! – говорит это неумытое дитя свободы. Значит, мы с тобой – одного поля ягоды! - подытоживаю я.

Может, наверное, показаться, что я всё время скулю и жалуюсь на свою бедность и бомжатский вид, но это не совсем так. Мне даже доставляет некое, странное, удовольствие ощущать, что у меня почти что ничего нет, и, что самое главное, ничего и не надо!

Впервые это необычное, сначала удивившее, а, потом, всё больше и больше радующее меня чувство я ощутил, возвращаясь, как-то осенью, домой со своего очередного интересного, по человеческому наполнению, места работы - Святошинского Сантехзавода.  Иду себе пешочком по Депутатской, и прикидываю, чего бы это мне такое прикупить, после того, как очередной фирмач расплатиться со мной и Серёжей Жуковым за некий неслабый артефакт, который у нас, как всегда, блестяще получился. И, вдруг, понимаю, что ничего не хочу! Неужели мне, и правда, ничего не надо?.. Точно. Ничего!  И такая удивительная, оглушительная тишина спокойствия, наконец, опустилась прямо мне в душу и заполнила её всю, до краёв, что я и до сих пор помню это необычное и приятное чувство.

Так что, в чем я хожу, есть ли у меня в кармане монеты или же ими и не пахнет - никак не влияет на мое самоощущение, хотя иногда занятно этим побравировать и, когда мой главный критик начинает своё извечное: «Чемодан, вокзал, Россия!», я, очень спокойно, замечаю, что никакого чемодана у меня, за ненадобностью, отродясь не бывало, да и что бы я, к примеру, мог  положить в оный, гипотетический чемодан, даже если бы он у меня и был?..

Ладно уж, сегодня, ради праздника, не буду никого дразнить, мурлыкая себе под нос замечательную песню Исаака Дунаевского, и одновременно, одну из любимых песен моего покойного отца: «Дорогая моя столица, золотая моя Москва!»…

Иду, уже с кружевным этим гиацинтовым чудом в руках, и машинально, как всегда, фильтрую и систематизирую аудиовизуальную информацию окружающего меня мира. Вот, в звуковом, трепещущем фоне, выхватываю: «Видала? Вон, пошел наш бородатый красавчик. И кому это он цветы так гордо тащит?.. А!.. Я знаю – кому: видела недавно его лахудру…». Стоп, стоп, стоп! У женщин, как всегда, важны не сами слова, а интонация, эмоция… Если в этой словесной конструкции промелькнёт, хоть капля жалости к непутёвому, чудаковатому бородачу, то – плохи, плохи мои дела… Да, нет, тут, скорее, только горькое, какое-то, сожаление и чуток неосознанной ревности. Тогда – порядок!

С моей же лахудрой всё в норме. Когда, не так давно, её увидел, заходя ко мне на минутку, мой тридцатитрёхлетний товарищ по Антонову, о котором я уже немного рассказывал – тот самый, с арматурой – то он потом долго сокрушался, почему это ему всё время попадаются на жизненном пути уродливые толстухи, и ты, Серёга, отхватил себе такую шикарную бабу! Эх, Юрик, Юрик, (просто совпадение имён) видел бы ты это чудо в пору  цветения! Интересно, что бы ты тогда-то сказал?..

Вот эта вот моя способность мгновенно выхватить, из звукового фона, максимум информации из минимума наличности, у меня уж давно, еще с младших школьных времён.

Отлично помню, как, воспользовавшись какой-то заморочкой в классе, когда мы произвольно занимали места за партами, чтобы прослушать нештатное, небольшое объявление нашей днепропетровской классной руководительницы, я, незаметно, как мне казалось, и тихонько пристроился за безнадежным предметом очередных моих воздыханий и замер в блаженном трансе. В ту же секунду, мой недремлющий радар уловил, из самого дальнего угла, тихий шепоток: «Гляди, гляди, как Снакин прилип к Вике!..» Было дело, было…

Но, всё – по порядку, а то я так никогда не закончу свой список товарищей – одноклассников. Увы, только тех, кого сохранила моя дырявая и прихотливая память.

Да их немного и осталось. Вот, к примеру, Виталик Бродский - балагур, подвижный, как ртуть, милый и умненький, симпатичный паренёк, с которым не очень хорошую шутку сыграла некая анонимная анкета, которую удумала провести наша рьяная и моложавая классная дама. В оной, добровольной анкете каждый из нас должен был указать, совершенно анонимно и непредвзято, кто из ребят или девочек, ему больше всего, скажем так, симпатичен. Отмечу сразу, что я в этом коллективном эксгибиционизме участия не принимал – кому какое дело, кто мне нравится, а кто – нет? Это моё, и только моё личное дело! Одноклассники же мои оказались намного тактичнее нашей новаторши и ловца детских душ и, как сговорившись, в основном выбрали нейтральные, ничего не говорящие, ни о каких интимных привязанностях, фигуры. И большинство наших девочек указали на свои симпатии к Виталику нашему, Броде, действительно, хорошему парню, но – и только!

А Виталик-то воспринял это всерьёз! Как же необычно и мгновенно, что-то в нём изменилось, и он, из отличного товарища и своего, в доску, парня, вдруг, в одночасье, превратился в некоего смешного и, немного напыщенного, Нарцисса в школьной форме! Дивны дела твои, педагогика!

И наши парни поступили совершенно аналогично, и, тоже, выбрали, как сговорившись, скромненькую и милую девочку, Зину Зимину, и, ровно с тем же результатом! Точь, ведь, в точь! Удивительно и поучительно было мне наблюдать за этими мгновенными, и совсем, совсем не добавляющими позитива фигурантам эксперимента, метаморфозами в характерах моих школьных товарищей.

И ведь это не какая-то моя ретроспектива, не какое-то исследование постфактум, с точки зрения моего нынешнего опыта. Всё это я отчетливо увидел еще тогда, в любимом моём Днепропетровске, и уложил, куда-то, в свой безразмерный архив наблюдений и удивлений.

Так что, дорогие и глубокоуважаемые мною педагоги, не смею вас ни к чему призывать или, Боже упаси, поучать, но если, зачем-то, вдруг, вы захотите проводить эксперименты над живыми детками, то, пожалуйста, сначала проштудируйте всё, что возможно, из исследований по детской психологии, а потом уж и дерзайте. А, поскольку, из-за постоянной, нищенски оплачиваемой, изматывающей, монотонной текучки вам некогда и в гору глянуть, то, может, лучше – ну их, эти лихие вивисекции?.. Что там, на сегодня, в методичке – рассказать, как волка, зимой, голод гонит к человеческому жилью?..