4. Первый день в Новосибирске

НА СНИМКЕ: Новосибирский вокзал


Я приехал в Новосибирск утром. Ярко светило солнце. Душа моя пела. Я приехал работать и горы сверну. Вот только скорее бы начать. Новосибирский вокзал меня впечатлил. Большой и необычный, он был очень красив. А ведь он был построен ещё до войны.

До Советской 20, где размещались службы СО АН, я дошел быстро, от вокзала было недалеко.

Поднявшись на 4-й этаж, я нашёл комнату с табличкой «Отдел кадров». Меня встретил кадровик Лушников, уже знакомый мне по Москве. Он удивлённо воззрился на меня:

– Зачем Вы приехали? Я же Вам сказал, что мы отказались от Вас.

– Мне академик Лаврентьев разрешил приехать. Он сказал, что принимает меня в Институт гидродинамики, – парировал я.

– Ничего не знаю. У меня нет никаких указаний на Ваш счёт.

– Спросите у Михаила Алексеевича…

– Его нет, и он будет только через неделю.

– Но ему можно позвонить в Москву?

– Не указывайте мне.

– Но я приехал работать в незнакомый город по распределению. Академик Лаврентьев дал на это согласие. Я хотел бы получить место в общежитии и начать работать.

– Общежития у нас нет. Устраивайтесь в гостиницу. Если Вас зачислят в Институт, Вам потом заплатят за проживание и дадут подъёмные. Если нет, не взыщите. Но заместителя директора Института гидродинамики о научной работе академика Работнова тоже нет. Нет и заведующего отделом прочности члена-корреспондента Григолюка. Правда, академик Работнов должен приехать через 3-4 дня.
По мере того, как он говорил, моё настроение ухудшалось и ухудшалось:
– Меня никто не ждал, и я никому здесь не нужен.

Кадровик Лушников вовсе не был злым человеком, я потом много лет встречал его в здании Президиума СО АН и просто на улице. Но он выполнял инструкцию или чьё-то решение. Это была его работа. Он увидел, как я расстроен, и сказал мне:
– Раз Лаврентьев сказал, Вас возьмут. Пойдите пока в лабораторию Бессонова. Она тоже в Отделе прочности, она сейчас расположена в здании Западно-Сибирского филиала Академии наук, там найдёте. Все новоприбывшие в отдел прочности сидят пока там.

Это уже было что-то. Я устроился в гостиницу неподалёку на Красном проспекте по брони СО АН, понимая, что оставшихся денег мне хватит дня на три, и пошёл в лабораторию. Она располагалась недалеко от Советской, 20. Надо было немного пройти по Советской ул., потом свернуть направо на ул. Мичурина, перейти Красный проспект, и там стояло помпезное здание с колоннами на ул. Мичурина д.23. В одном из залов внутри стояли испытательные машины. Одна-две из них были в работе, – рвали какие-то металлические образцы.

Там я познакомился с Олегом Сосниным, Юрой Немировским, Серёжей Милейко, Колей Торшеновым и другими ребятами, которые работали с академиком Работновым и занимались исследованиями в области пластичности материалов.

Олег был старшим в группе. Он сказал, что, если я хочу заниматься упругими свойствами материалов, мне надо работать с Григолюком. При этом Юра Немировский ухмыльнулся:

– Он здесь бывает редко, у него молодая жена Маша, дочь дипломата Царапкина, которая не хочет жить в Сибири, да и ему всего 33 года.

Меня порадовало, что у меня будет такой молодой шеф, и я, еще не зная его, проникся к нему теплотой и уважением – 33 года, а уже член-корреспондент, – это вызывало восхищение.

– Почитай пока книжки, – посоветовали мне ребята, – здесь неплохая научная библиотека.

Я записался в библиотеку и посмотрел, чем она располагает. Действительно, подбор литературы был весьма обширен.

Потом я гулял по Красному проспекту. Долго стоял перед театром оперы и балета. Какое красивое здание. Впоследствии я узнал, что его строительство было закончено в 1944 году, когда война еще не закончилась. Мне сказали, что хороших голосов в театре нет, а вот балет очень хорош. Вскоре я с огромным удовольствием посмотрел спектакли репертуара театра.

В конце дня мне захотелось поесть, и я зашёл в большой продовольственный магазин на Красном проспекте. Решил купить хлеба и 200 граммов колбасы. Продавщицу попросил по ленинградской привычке колбасу порезать. Она странно посмотрела на меня, задержав на мне долгий удивлённо-неодобрительный взгляд, и покромсала колбасу на большие куски.

В гостинице мой номер был трёхместным, в комнате уже были двое командировочных. Я сел за столик и достал хлеб и колбасу.

– Вот покромсали, – сказал я, – просил порезать, а она не умеет.
 
– Здесь в Новосибирске не нарезают колбасу, – сказал мне сосед. – И никогда не просят нарезать. Она тебя приняла за пьянчугу, который покупает закуску, чтобы тут же за углом распить бутылку.

Я лёг спать. Закончился первый день моей работы в Новосибирске. Это было 7 апреля 1959 года.

Я лежал без сна, вспоминая свой первый день работы. Было грустно. Вспомнилась тёплая обстановка во ВНИИГе, в лаборатории ОМИН, где я был на практике и делал диплом. Вспомнился и Самуил Григорьевич Гутман, который хотел, чтобы я остался у него работать.

Правильно ли я поступил, отказавшись от его предложения?

Предложение следует: http://www.proza.ru/2017/01/12/118