Грозный

Мелкий снег покрывал промороженую землю, развеваясь на порывистом ветре. Толпа шла, укутавшись в свои пальто, держа в бледных руках венки и цветы. Толпа двигалась медленно, нехотя, сомно.  А в переди них ехал автобус.
Слышался тихий плачь и всхлипы. Но вокруг было так тихо, что слышно было сквозь пряди волос собственное дыхание. И каждая птица на дереве молчала. И каждый шопот был слышен, словно обственная речь. Глухие разговоры, мрачный взгляд, осунувшиеся плечь.
Водитель открыл заднюю дверь автобуса. Четверо молодых людей в военной форме водрузили гроб на руки, осторожно шагая по земле, заходя на кладбищенский участок. Пересечена граница, теперь он принадлежит этой земле. Теперь он не будет находиться дома как несколько месяцев назад.
Спустив гроб с рук на землю, молодые люди в военной форме встали рядом со своим командиром, поправив ремни автоматов на своих плечах. Рядом стояла толпа, а батюшка открыл таинственную книженцию, начиная отпевать душу усопшего.
Среди той бледной толпы стояла она. Та, что отсталась без мужа. В свои двадцать шесть уже овдовевшая, потреявшая все, кроме воспоминаний. Ее держали под руки двое женщин, ибо слезы девушки были очень тяжелы, что ноги не слушались и клонили к земле за своим любимым мужем. За своим героем. Она тнула к нему свои белые руки, она рыдала, пытаясь высвободиться. Но тело по прежнему не слушалось, клонило к земле, за своим любимым мужем... за своим героем.
Молодые люди в форме были неподвижны. Точно так же и он, когда на перроне стоял в строю, среди таких же других бойцов, когда командир называл их пофамильно перед отправлением на Кавказ. А он доброволец, контрактник.
-Танюша, не переживай. Я вернусь. -Говорил он.- Это всего на пол года. Там уже не такое пекло, как раньше. Я вернусь, сделаю тебя еще более счастливой. Я очень хочу, чтобы мы с тобой следующим летом съездили на море. Или, если хочешь, побываем на Алтае. А еще через год мы побываем там, где ты захочешь. Мы с тобой. И с нашим ребенком. Я очень хочу дочку. Я знаю, ты тоже....
Обрывки слов со слезами уносило ветром...
"-Зачем ты его отпустила? Зачем? Зачем? Он теперь мертв! Зачем?..."- проносилось в голове.
Запах ладана вырывал из мыслей. Отец и мать рядом. Свекровь и свекр. Сестры, братья, племянницы, друзья, сослуживцы, командир.
На командира выпала не лучшая участь. Теперь, после него, совсем еще молодой, но толковый пацан, отправлял своего командира обратно домой уже в гробу с пометкой "Груз 200" как и еще двух других  с этих краев. Несколько похорон, множество незнакомых лиц, каждый раз разный военкомат. Каждый раз теперь это будет одно и то же, пока сам не не пополнит тот же список рокового "Груза 200".
И лишь ему известны все обстоятельства. Впереди жена командира.
...-Хромой связался с "Пантерой", велели не отступать. Мы ж тут поляжем здесь. Чертова высотка. Почему нам достаются самые адские позиции, скажи мне, Сань?
-Это наша работа, Леха. Курить есть?
Леха подал одну сигарету.
-У них тут снайпер где- то сидит. Так что, голову высовывать сильно сейчас не стоит.- Саша закурил. Они сидели среди развалин всем своим отрядом, высматрива боевиков. Те находились в разбитых пятиэтажках, выжидали своего часа. Иногда обстреливали, пытались запугнуть. Но не нашу разведку.
-Да будь он проклят, этот Грозный!- Леха потихоньку сходил с ума. Сначала, как и перед любым началом боя, обнимало холодом. Выкуривал одну сигарету за другой,прислонял к губам фляжку, прижимал ближе автомат. Смотрел на пацанов, ловил мысли за хваст, стараясь поддержать разговор.
-Он и так уже проклят, брат. Иначе б не знали сволочи такого проклятия. За деяния свои в ответе были есть и будут. Пока Грозный кровью нашей умывается, веками, так и будут эти люди страдать, пока не исчезнут с лика земли. Родина наша здесь, с каждым таки солдатом, как ты.... -Саня на минуту замолк.
-Ты как святой сейчас сказал.
-Святые молчат. А еще, я за тебя словцо замолвил. Дал на тебя хорошую характеристику.- Саня сел ближе к Лехе.- Если что- то случиться сегодня, завтра или послезавтра- я хочу, что бы командиром наших ребят был ты.
Леха выпучил глаза.
-Саня, перестань. Мы тогда выбрались и сейчас выберемся. Будь он проклят, этот Грозный...
Пацаны начали стрелять  более активно. Улица местами была заминирована, поэтому смертники собой открывали путь к русским ребятам. Обколотые до смерти, с пулеметами шли и взрывались, кричали "Аллах Акбар", подгоняли своих, швыряли гранаты. Две грани- боевики и разведчики. Больше выстрелов, больше взрывов. Саня отстреливал каждого, кого видел, укрываясь за кирпичной стеной полуразваленного от бомб здания.
-Будь проклят, этот Грозный- шептал он.
Переходя на другую позицию, рядом просвистела пуля. Саня уже привык. Сколько их пролетело за эти пол года рядом с телом, задева ткань формы. Связист кричал, пытался перекричать грохот и выстрелы. Потом он резко замолк. Хромой лежал в луже крови. Леха где-то рядом матерился во весь глос как большинство,  меняя магазин автомата, укрываясь от пуль. Саня услышал мат, ярый мат. Леха сидел у стены зажимая предплечье, сквозь пальцы просочилась кровь.
-Мать твою, подонок, задело.
-Насквозь?- прокричал Саня.
-Нет, зацепило. Суки!
В сторону Лехи из окна поливали огнем практически безпрерывно. Саня немного изменил позицию, выждал нужный момент и нажал на курок. Автомат отдачей дернул в плечо. Огонь в сторону Лехи на мгновение прекратился. Леха кивнул в ответ, и продолжил стрелять. 
Кто -то где - то звал командира. Было много раненых, несколько человек убиты. Саня переходил с позиции на позиции, уже не слыша стрельбы. Он наблюдал, медленно дыша, за пацанами. Где то рядом веяло холодным ветром. Осень холодна. Как и всегда. Даже здесь. Саня услышал как где -то вдалеке прокричал его имя Леха...
Снова стрельба. Леха очнулся. Молодые люди в военной форме отдавали почести погибшему Александру. Гроб уже спустили в могилу, Татьяна сидела на коленях на холодной земле, неудержно рыдая. Он была бела, как снег.
Леха со всеми зашел помянуть погибшего товарища. Татьяна молчала, по прежнему вытирая слезы. А они жили в двухкомнатной кваритире в центре города. Стол с поминальным обедом стол посреди большой комнаты. Женщины в черных платках стояли в стороне. Мужчины тихо о чем то говорили.  Леха поймал Татьяну на кухне.
Они встретились взглядом. Стоя на расстоянии два шага они смотрели друг на друга с горечью, обидой и общей утратой. Леха переступил через эти два шага, прижав Татьяну к себе покрепче.  Таня снова разрыдалась, испуская глухой стон.
-Таня, Сашка герой. Негоже так о нем.
-Нет больше моего героя.- горестно произнесла Татьяна и снова разрыдалась. Плечи ее дрожали.
Леха приобнял чуть крепче.
-Мы с пацанами скорбим. Нас тоже осталось немного. Но каждый из них в больших надеждах вернуться домой живым. Я тут кое -что хочу тебе передать.
Леша немного отстранился, он просунул руку под китель, вынув из нагрудного кармана конверт из газеты. Он подал его Тане.
-Посмотришь потом, после поминок. Это Сашкины вещи. Там несколько записок для тебя и его медальон, и обручальное кольцо с фотографиями.
Таня осторожно взяла конверт и прижала к груди уткнувшись лицом в Лехино плечо. Плечо еще болело после той пули, но он не подал виду. Однако, когда Татьяна взглянула ему в глаза, ранение перестало болеть, стало несколько легче.
-Ты хоть себя береги, Леш. Саша бы очень этого хотел.

"Темно. Открыл глаза. Темно. Закрыл. Снова открыл. Пелена какая-то. Прорезаются очертаниясвета от стены, нечеткие голоса. Почему я тут лежу? Где парни? Автомат... а, вот автомат. Леха?"- осмотрелся по сторонам.  В углу сидят парни около костра, о чем то тихо разгваривают. -" Поднимаюсь. Ох, как кружится голова, черт побери. Парни. Шаг- чуть не падаю. Снова шаг. Хорошо. Так, счас разбермся."
"-Парни! Где все -то?
-Ооо, товарищ командир, вечер добрый. Ты как, Сань.
Хромой? ты же умер!
Протер глаза. Нет, это Хромой. Точно он.
-Тебя ж убили.
Сел между парнями. Взял банку тушенки, нож. Открыл. Не поддевается толком. Руки не слушаются.
-Ну, как сказать, ну да, убили. Ты тоже среди нас. И что ж теперь? Сейчас посидим, соберм пацанов.
-А где все?
-Нас повезли. Мы же Груз 200 теперь.
ГРУЗ 200... ГРУЗ 200...ГРУЗ 200.....- проносится в голове. Перестаю есть эту тушенку.
-Ты б так не шутил.
-Да я и не шучу. Ты на себя посмотри.
Я осмотрел себя. В груди рдело кровавое пятно. Растегнув китель, увидел дыру, точ- в -точ в сердце. И тут я понял, что парни тоже мертвы. Но как все это может быть?
Я помотал головой. Посмотрел на Хромого. У него дыра в виске. У Никитки живот осколком вспороло. У Олега три пули в теле. Даня без ноги по бедро и осколок в груди. Женька со спиной как с ситом. У Димки нет обеих рук и пуля в животе. У Ромки две пули в затылке... Я сижу и ничего не понимаю. Как такое может произойти?
-Не переживай.- сказал Хромой. -переживать теперь не о чем. Парни справятся. Нам их только собрать осталось.А ты по прежнем наш командир. Что прикажешь делать?
А что я им прикажу делать? Я сам не знаю, что делать.
-Отбой, пацаны.
Парни прилегли около костра. Я поднял воротник кителя, отвернулся к стене, лежа на холодном полу здания и  попытался уснуть, в надежде, что это побочный эффект, адреналин или еще то нибудь, послествия войны на психическом уровне. Но сон не шел. Если я умер, то как же будет моя Татьяна?
Открыл глаза на диване в собственном доме. Форма. Автомат. Возня на кухне. Я дома. Мне все приснилось. Танюшка! Я жив!
Выбегаю на кухню, радостный.
-Танюшка я жив! Жив!
Но Танюшка даже не посмотрела на меня. На плите борщ, новости по телевизору. Чайник скипел. Наливает себе чай как будто и нет меня вовсе здесь. Звонок в дверь. Это еще кто?
Подхожу к двери, в форме, с автоматом, смотрю в глазок. Военком?! Нееет, я туда точно не вернусь. Хватит.
Танюшка за мной.
¬-Тань, я не поеду никуда, обещаю. Я только вернулся.
Таня посмотрела в глазок. Тут он нервно сглотнула. Взялась за ручку двери по прежнему не обращая на меня внимания.
-Танечка, все хорошо, я здесь. Я рядом. Я больше не уеду.
Она открыла дверь. Военком поправил форму.
-Татьна Николаевна?
-Да?!
-Я из военного комиссариата. С плохими новостями. Ваш муж, Александр Валерьевич Степанов погиб при выполнении воинских обязанностей в городе Грозный. Его сейчас везут домой поездом. Завтра утром в одиннадцать дридцать две поезд прибудет на Главный вокзал. Примите мои соболезнования.
Татьяна обмякла, зажав рот рукой. Слезы покатились из глаз, она медленно побледенела.
-Саша...- прошептала она.
Закрыв дверь, Таня навзрыд начала плакать. Я так и стоял, пытаясь понять. как все этом может быть возможным. Присел на пол, рядом с Таней, обнял ее. Она не замечала меня. Значит, действительно, я умер. Я дотронулся до щеки Танюши, и, кажется, сам начал рыдать. Как я мог умереть? Когда ? Будь он проклят этот Грозный!
Для меня время не шло никак. Танюша то успокаивалась, то снова рыдала. А я ничего не мог сделать. Я ходил за ней по пятам. Сидел рядом, держал за руку. Обнимал. И все равно, все это было невозможным. И самое больное, когда на сидела на диване, упиваясь слезами, смотрела наш свадебный фотоальбом. Она уже кричала, звала меня. А я был рядом. Говорил с ней, но она меня не слышала. Я знал, что я плачу, но небыло слез. Небыло боли. Небыло ничего, кроме нашей с ней любви. Правду говорят, что любовь сильнее смерти. Она перелистывала странички альбома.
-Сашенька... Сашенька, я не верю. Вернись ко мне, вернись. -рыдала Танюшка.- не надо было тебя отпускать, это я виновата, милый.  Не смогу без тебя, Саш. Вернись.
Потом Танюшка заснула. Я лежал с ней рядом.
Утром она снова плакала, потом поехала на вокзал.
На вокзале было еще тяжелее.  Там были и родители. Они тоже плакали. И Тнюшка. Поезд, когда прибыл, из него вышел Леха. Я подбежал к нему, хотел обнять. Но Леха прошел мимо, обняв Таню, выразив соболезнования ей и родителям. Потом двое молодых пацанов вынесли деревянный гроб. Черт побери, это же Я!!!!  Я, правда, умер!!!!
И ничего не изменить...
Родители привезли гроб домой. Занесли, установили на два стула. Танюшка сидела возле меня и плакала. Я сидел рядом с ней, смотря на себя. Напротив, на диване сидели Хромой и пацаны.
-Я правда умер...
-Да мы видим. Сань, ты был хорошим командиром.
-Я еще есть.
-Нет, Сань. Мы были.
Парни встали, стали ходить по дому. На полке около книг стояли в рамках фотографии армейские. Хромой осмотрел одну из них.
-Так вы с Лехой еще с армейки вместе?
-Да, и с одного города.
-Земляки. У меня в армейке друг был. Вчера вечером его видел, проходили своей ротой мимо нашего места. В засаду попали. Всех убили. Недалеко от Грозного.
-Будь он проклят этот Грозный! -вскрикнул я. И ударил по полке. Одна из рамок упала на пол. Я сделал шаг назад. Танюшка вздрогнула. Она посмотрела на осколки, осторожно подошла и взяла в руки. Я и Хромой стояли в пол шаге от нее. Татьяна осмотрела фотографию, посмотрела по сторонам и...вдруг повернулась ко мне. Она смотрела мне прямо в глаза , такая заплаканная и бледная. Я коснулся ее щечки.
-Саша... ты ведь здесь? - прошептала она.
-Здесь, девочка моя. Ты меня слышишь?
-Сашенька... ответь мне...- Она вновь села на колени и зарыдала, прижимая фотографию к себе.
Я присел рядом. Обнял ее на столько крепко, на сколько мог. Хромой показал всем знаком " на выход", и парни ушли.
Мы ехали на кладбище. Все в черном. Женщины плакали. Я сидел около своей головы и смотрел сам на себя. Танюшка тоже смотрела на меня. Я положил свою руку на ее руку, так и ехали.
А когда меня хоронили, я видел, как ей больно, я ее тоже держал. Я знал откуда- то, что ей еще очень рано.  Я знал, что она скоро встретит другого человека, примерно через лет пять, потом родит двух дочерей, научится жить без меня, снова начнет улыбаться.  И я искренне хотел, что бы моя дорогая, любимая, такая еще молодая, и прекрасная жена стала счастливой.
Я видел, как на кухне Леха передал ей мои вещи.
Леша ушел на поезд. Ему пора было возвращаться. Таня осталась одна. Люба, ее подруга, помогла вымыть посуду, прибрать столы. Хотела остаться, но Татьяне было лучше бы одной.
Она сидела на кухне, смотрела на конверт. Осторожно его раскрыв, на стол выпали фотографии.  Я видел это. Я сидел рядом. Танюшка посмотрела фотографии, утирая слезы. Потом она вынула медальон. Это она мне его дарила. Знак зодиака. Обручальное кольцо она зажала в руке. Свое она так и носила все эти шесть лет, что мы были женаты, и не снимала ни разу. Потом Танюшка достала мои записки. В одном я писал о своей любимой самые теплые слова, которые потом бережно перемещал в письма. В другом несколько коротких стихов и описания местностей. В третьем пишу, как хочу видеть любимую с животиком, хочу видеть ее с ребенком, хочу видеть нас счастливыми. Танюшка рыдала и улыбалась этим строкам. Она повторла, что тоже всего этого хотела, но лишь со мной. И это была правда. Я знал это. Я был уверен в этом.
Потом пришли парни.
-Пора.- сказал Хромой.
-Куда?
-Пойдем.
Я поправил автомат. Последний раз взглянул на любимую, поцеловав ее нежно в лоб.
-Я люблю тебя.
-Я люблю тебя.- прошептала Танюша.
Хромой похлопал меня по плечу и мы вышли из дома. У падьезда стоял Леха.
-А что это он не уехал?- спросил я Хромого.
-Так мы за ним ходили.
-Саня.- Леха подбежал ко мне.- Брат!
Я обнял Леху, и мы так и простояли у подьезда некоторое время.
-Парни, как я рад вам.- радовался Леха.
-А чего ты такой веселый?- спросил я.
-Так а все. Дотанцевались маджахеды. Накрыли их и все.
-Так ты ж умер.
-За то видел, как парни дело завершили.
-Так значит, высотка наша?
-Наша.
-Ура!!!- прокрчали мы хором. - Будь проклят этот Грозный!
Грачи стаей слетели с дерева и улетели за крыши. А мы, хоть и не полной, но нашей ротой пошли во время, что бы вскоре собрать всех пацанов вместе, научив на нашем примере новое поколение, новых бойцов, новых братьев.